Кто создал Силко?

Может ли хозяин спальни быть её не частым гостем? Неизбежно, если он главный промышленник Зауна и отец сложного подростка. Но наступает далеко за полночь, и Силко всё же появляется сегодня на пороге своей комнаты. Снятые туфли манерно ставятся в изящный шкафчик, а пиджак с жилетом и галстуком убираются в шифоньер, оставляя мужчину в брюках и рубашке. Тело на сегодня вымотано и желает как можно скорее прикоснуться к шёлковому белью на кровати, но Силко кощунственно игнорирует постель, направляясь к барному шкафу за виски. Как же сильно временами хочется напиться. Расслабиться и принести столь простым способом немного красок в свою жизнь, полную сложностей. Охлаждённая бутылка вытирается полотенцем и ставится на стол. Крепкая мужская рука тянется за бокалом и наполняет его на треть. Эта порция явно не последняя за ночь, поэтому далеко бутылка любимого напитка не убирается. Маленькое напоминание из прошлого хочется утопить в алкоголе. Силко и не помнит уже, как пристрастился к виски, но то, что он не имел доступа к нему в своей юности, определённо его спасло от алкоголизма. Пока приближенные к оку Зауна считали, что единственное дурное воспоминание мужчины — предательство Вандера, он хранил секреты, о которых никто и не подозревал. От того сердце даже жестокой натуры замирало, когда Ликидас тянул руки к делам Силко, грозясь обнажить, что тот когда-то был обычным бесправным человеком, являющимся его собственностью. Позорное прошлое, преследующее тенью, как бы высоко по карьерной лестнице ты не забрался. Мальчишка, быстро уловивший правила места, в котором оказался. Самостоятельно преодолевший путь от игрушки для битья, до палача, а вскоре и свободного жителя Зауна. Разве это не должно вызывать уважение? Силко необходим другой образ, если он желает повести за собой гордых заунцев. В его истории не должно быть моментов проявления слабости. С этими мыслями мужчина осушил бокал, так никуда и не присев. Разумеется заказ повторяется. Только в этот раз чудесному дорогому виски удивляется заслуженное внимание в виде лицезрения. Но бокал, играющий с отражением владельца, предательски наталкивает на новые размышления. Шрам на пол лица, подаренный старым другом. Джинкс до сих пор сложно понять, как бывший и нынешний отчимы смогли когда-то найти общий язык. Силко твердил, что Вандер претерпел большие изменения в своем духовном мире, и они стали слишком разными. Но если хорошо покопаться в собственной голове, можно понять, что это не так. Изменился сам Силко, перестав убегать от прошлого и позволив себе быть тем, кем всегда являлся — воспитанником чудовища. Не дрожать, когда ради достижения своей цели нужно пролить чью-то кровь. Не рассчитывать на эффективность правил героических историй в виде непосильного труда и жертв, которые касаются лишь тебя. Не действовать в рамках общепринятой морали. Процесс принятия проходил медленно, от того разногласия тех, кто называли друг друга братьями не бросались в глаза. Но всегда наступает точка кипения. И осознать Силко кто он, увековечив это навсегда на его лице, помогло именно предательство друга. Цель поднять народ Зауна с колен и больше не позволить ни одному лицемерному пилтоверцу отравлять ему жизнь по-прежнему осталась. Изменились методы. Под толщей воды, находясь на пороге смерти, Силко отпустил все обиды на своего воспитателя и осознал, что хочет опробовать жизнь по его правилам, ведь бывалое мировоззрение привело к разочарованиям и гибели. Это было самым важным решением в его жизни, которое дало новые силы. Мальчик, когда-то боявшийся потерять человеческий облик, в конечном итоге оправдал ожидания своего хозяина и стал его продолжением. Десятки лет назад работорговец сумел разглядеть в поступившем ему ребёнке животную натуру, и это стало его смертным приговором. В тот момент шанс быть перепроданным и позже сбежать из менее охраняемого места навсегда оказался потерян. Совсем юный Силко стал блюсти в организации «красная комната» порядок и сурово получать за чужие проступки. Он рос с мыслью, что не позволит своему маленькому миру быть столь несправедливым. Ушел ли в итоге он от своей цели? Нет. Тогда что же так тревожит его уже начавшую седеть голову? Насыщенный копчёный вкус виски вновь обжигает горло, давая паузу перед главным ответом саморефлексии. Силко много лет считал, что создал себя сам. Но явился Ликидас и бросил мысль, что величие главного промышленника Зауна его заслуга. Самодовольно заверил в том, что именно его воспитание позволило Силко стать блестящим руководителем, который не боится пойти до самого конца. — Ну я ведь уже тысячу раз извинилась! — выдёргивает из мыслей высоких голос, доносящийся откуда-то сверху. Балки, на которых можно удобно устроиться хрупкому девичьему стану имеются не только в кабинете. Силко давно привык смотреть наверх, но спальня считалась его неприступным убежищем. Девочка определённо перешла личные границы. Вновь. Но ругать своего ребёнка за столь незначительную провинность мужчина не собирался. Он сам в этом виноват. Получив болезненный привет от прошлого не удосужился объяснить Джинкс, почему зол и какими именно последствиями ему обернётся её новая выходка в этот раз. Лишь молча покинул её, отправившись с напряжённым лицом решать возникшие проблемы. Самостоятельно. Без помощи своей банды, что свидетельствовало о важности и личности ситуации. Неудивительно, что девочку сейчас гложет чувство вины после того немого кино. — Что ты делала на пограничном рынке? — самое время обсудить произошедшее, пока дочь не утонула в собственных догадках и не сделала вывод, что её просто напросто устали терпеть. За довольно простым вопросом следует молчание, которое позволяет во всех красках услышать, как содержимое мини бара возвращается на место. — Слезай. Я не злюсь. Тебе нечего бояться. — Спокойным тоном заверяет Силко, поднимая голову вверх. Слышится хруст шеи, который вызывает у Джинкс тихий смешок. Кому-то стоит ограничить сидячую работу. — Мне никогда не нужно тебя бояться. — Лукаво доносится с потолочной балки. В самом деле. За 5 лет их совместной жизни, в качестве устрашения Силко лишь в общей сложности раз 5 поднял на голубоволосую голос, хотя ту определённо нельзя считать послушным сознанием. Это при его то разнообразном арсенале наказаний, приобретённом за полтора десятка лет служения в красной комнате. Джинкс знает его. Не чувствует никакой угрозы и полностью доверяет. Они семья. Только во взрослом возрасте Силко всецело осознал значение и грани этого слова. Семья — это там, где тебя понимают, доверяют. Там, где не бросят, не предадут и не разлюбят. А был ли человек, воспитывающий Силко, тому семьей? Ликидас с самого начала прекрасно понимал своего воспитанника. Доверял ему ответственные задачи, твердо зная, что они будут выполнены. Был рядом и опекал. Понимание использовалось с целью манипулировать. Доверие основывалось на запугивании. А его опека и нахождение рядом напоминали бесконечно долгую пытку. Но суть не меняется. Силко любили. Просто по-своему. Он ведь тоже направляет Джинкс, используя нужные рычаги давления. А желание контролировать её каждую секунду для их общего блага — то, с чем отцу приходится бороться каждый день. Выходит, тот, кого ты всю свою жизнь ненавидел за издевательства над тобой, с годами в твоём же понимании становится тебе близким человеком. Семьей. Вот, что не даёт Силко покоя. Он не отрицает заслуги Ликидаса в сильных чертах своей личности. Даже ценит этот вклад. Сложная жизнь закалила его. Но почему же, будучи отцом, наркобарон не применяет такие же методы воспитания к своей дочери? Может, в составляющих семьи есть что-то еще? Что-то не доставшееся Силко, но так отчаянно пытающиеся проявиться в Джинкс. Что-то не вписывающееся в концепцию колыбели величия в хаосе. То, что в нём пытались убить все его детство и юность. Забота. Того самого проявления внимания, оказания помощи и поддержки в трудную минуту жизни за просто так. Девочка лениво сползает вниз, попутно окидывая взглядом тёмное помещение. Ничего непривычного. Весь дом был в мрачных коричневых тонах с небольшой долей бордовых акцентов. Будь её воля, все здесь пестрило бы яркими цветами. На изголовье кровати до сих пор красуются остатки мелков. Силко отдал мебель на растерзание детскому воображению, так как раскрашивая резной декор на ней, еще Паудер успокаивалась, отвлекаясь от призраков прошлого. Он знал, как сильно бьют по разуму события, которые уже произошли, но до сих пор не пришли к логическому завершению и не улеглись в душе. — У меня была встреча. С другом. — По интонации слышно, что Джинкс не врёт, но определённо не раскрывает какого-то важного элемента. — Но неприятности как обычно не обошли меня стороной. — Нервозно добавляет она. — С другом? — Доносится скептический тон ей в ответ. — Ага. — Девочка явно дает понять отцу, что не расскажет ему деталей. Он ведь тоже с ней неохотно делится происшествиями своего быта. Маленькая месть. Или все же потаённый страх не сыскать одобрения? Ведь встреча была с главой банды, желающей разрушить криминальную империю Силко. Мальчик-спасатель как обычно оказался героем лишь на словах. Стоило проблемам в виде каких-то доходяг, узнавших их персоны замаячить на горизонте, так Экко тут же унесло первым попутным ветром. Предатель. Весь в своего наставника. Пришлось Джинкс отстреливаться самой. В прямом и переносном смысле. И в итоге привлечь к себе слишком много нежелательного внимания. Девочка изначально знала, что встречаться в людном месте — это чертовски плохая идея. Таким, как она, сложно затеряться в толпе. Слишком индивидуальная даже для кадров Зауна. Повезло, что в ней узнали дочь негласного главы этого города приятели Силко. Иначе её вылазка грозилась стать последней. Так ситуация выглядела в представлении голубоглазки. — Что это была за огромная гора мускул? У тебя все приятели такие большие? Выглядел угрожающе. — Отшучивается она, плюхаясь на кровать и по-детски задирая прямые ножки. — Ты же теперь не сильно ему должен? — Жалостливо интересуется Джинкс, в своей манере быстро переходя от одних эмоций к другим. Круг замкнулся, она вновь вернулась к чувству вины. — Это был не приятель, а человек воспользовавшийся твоим положением, чтобы добраться до меня. — Спокойно, но достаточно скупо поясняет Силко, тут же ловя реакцию от своих слов на лице юной собеседницы. Ей определённо не по душе мысль быть использованной в чьих то целях, ещё и без её ведома. — Ты кого-то избегаешь? — В интонацию добавляется немного удивления. Капля. Джинкс знает, что догадка не верна. — Нет, разумеется. — Вновь безэмоционально откликается мужской голос. Хотя речь шла о болезненной части прошлого. Когда Силко не имел возможности принимать самостоятельные решения без всякого принуждения и строить свою судьбу. — Не видел смысла тратить время на встречу с ним. — Правда, выданная в лаконичном виде. Но дочь определённо желает услышать более развёрнутый ответ. Ей не нужны слова, чтобы передать свою потребность. Все хорошо читается на её прекрасном личике. — Не считаю работорговлю эффективным инструментом власти. Чтобы кто-то подчинялся твоей воле, ему нужно дать видимость свободы. Убедить, что он сам решает поступать нужным тебе способом. И только тогда этот человек продемонстрирует свой максимум. — Это действительно единственная причина по которой Силко не пересекался с Ликидасом, как только ему удалось получить полную независимость. Он не страшился не суметь дать отпор и позволить чужой воле решить себя всего. Не избегал напоминания, что был в определенный период жизни никем. Лишь не видел выгоды в встречах со своим воспитателем. Действия в свою пользу за просто так заслуживает лишь семья. Только вот Ликидас дал понять, что у него идей на продуктивное сотрудничество достаточно. Силко пришлось выслушать их все, в плату за спасение своего чада. Хотя он и уверен в том, что угроза была чистым блефом. Если быть откровенным, брюнет действительно размышлял о возможном союзе двух главных сфер Зауна. Если хорошо обдумать детали и минимизировать возможные риски, объединение могло быть очень плодотворным. Только вот Ликидас никогда не будет видеть в Силко партнёра по бизнесу. Лишь неблагодарного щенка, которого он вырастил, не поимев в ответ ничего стоящего. Есть два варианта разрешения ситуации. Можно продолжить держать дистанцию. Или поглотить чужой бизнес. В первом случае страдает самолюбие. Во втором множество тонкостей сферы, которая не известна ему в той мере, чтобы ей можно было достойно управлять. Это определённо вопрос, требующий детальных размышлений. Но его придется отложить. Джинкс необходимо внимание. — Со стороны казалось, что вы давние знакомые. — Не без интереса подмечает девочка, которой вся эта история казалась слишком странной. — Может присядешь уже? Смотрю на тебя и устаю. — Капризничает она, укладываясь спиной на кровать. Одежда, что вытерла пыль со всех балок, сейчас соприкасается с чистой постелью. Кошмар чистоплотного человека. Но Джинкс позволяется и это. Разве дети не должны быть отражением своих родителей? Почему тогда тот, кто рос в боевой строгости, так снисходителен в воспитании уже собственного чада? Просто Силко знакомо сострадание. Чувство, присущее всем детям. Годы неволи, казалось бы, искоренили его, но на деде это умение лишь спряталось до лучших времен. Теперь как и забота, оно нашло свою реализацию в Джинкс. Девочка создала баланс между тьмой и светом в душе этого мужчины, успокоив её. — Он меня воспитывал. — Доносится ответ раздражающе спокойным голосом. Словно сейчас не были выданы неожиданные подробности личной жизни скрытного Силко. Он выполняет просьбу и, разворачивая стул письменного стола к себе, садится. Девочка тоже принимает сидячее положение. Только резко, до потемнения в глазах, от неожиданности поворота разговора. — Что тебя так удивляет? У всех был покровитель. Дети не умеют заботиться о себе, пока их этому не научишь. –Рассудительность Силко продолжала раздражать его дочь. При таких раскладах она тут же начинала себя чувствовать несмышлёным ребёнком. А ей, как и всем в этом мире, хотелось что-то из себя представлять. — Просто я не ожидала, что когда-то встречусь с ним. — Раздражительно выпаливает голубоволосая, вновь заваливаясь спиной на кровать. — Еще и буду выглядеть так по-идиотски. — Градус эмоциональности вновь подскочил. Но у Силко есть гарантированный способ исправить положение. — Иди ко мне. — Мягко произносит он, слегка наклоняя голову в сторону. Демонстрируя, что никто из присутствующих, кроме неё самой, не считает её глупой. — Все ошибаются, Джинкс. Это нормально. Семья и нужна для того, чтобы прийти на помощь, когда весь мир будет против тебя. — Слова, которые тронут сердце многих. А девочка, что два раза теряла свою семью, и вовсе от них тает. Она в очередной раз напрягает мышцы своего тела, чтобы поднять корпус. Уже спустя пару секунд Силко сопровождает взглядом то, как Джинкс лисьей походкой сокращает между ними расстояние. Её заведённые за спину руки ложатся на его широкие плечи, пока девичьи бедра накрывают мужские колени, чтобы обхватит ногами спинку стула, а попутно и корпус своего родителя. Столь интимный момент, выглядящий довольно аморально со стороны, но так быстро устанавливающий ту самую особенную тесную связь отца и дочери, понятную лишь этим двоим. — Прости… — Еще раз спадает с девичьих губ и растворяется в комнате. Им больше не нужны слова. Джинкс остается только прижаться к своему защитнику и понять, что он всегда будет на её стороне, чтобы не случилось.