Поздняя весна

Ярослав снова сидел, тупо пялясь в компьютер. Как же все достало. Опять кричать на сцене о том, что он кого-то «ах, страстно любит, ах, отдаст жизнь» и так далее и тому подобное. Он уже никого не любит. Только нужно снова надевать эту маску. Зачем?.. И опять эти философские мысли. Впору запираться в своей келье и становиться монахом-отшельником… Но а что он может сделать еще? Тогда он был готов падать на колени перед Богом. Отдавать жизнь, чтобы бомба не взорвалась… Чтобы война не начиналась. Чтобы она не умирала. И тогда у четвероклассницы Вешки была бы мать… Вешка не была Ярославу родной дочерью. Но его покойная невеста хотела спасти хоть одного ребенка из приюта. Так в жизни появилась Вешка. Пожалуй, она была единственной, что удерживало Яра в этом мире. Несмотря на то, что Вешка была неродной, она была так похожа на свою приемную мать… В окно бил холодный дождь. А ведь не зима и даже не осень. Пятнадцатое апреля. И завтра — завтра ей бы исполнилось двадцать восемь… Прошло ровно десять лет. Десять — как много со стороны человека и какая крошечная капля для вечности… Слишком уж долго длится эта зима. Сколько еще она пройдет? И сколько еще понадобится времени Ярославу, чтобы забыть Ее? Дверь заскрипела и открылась. — Бааать! Я дома! — заорала Вешка с порога. — Бать, вопрос! Сколько мне еще терпеть это идиотское имя? Ярослав поглядел на промокшую до нитки дочь. В любое время она была похожа на свою мать. — Оно не идиотское. По мне, так очень красивое… — Во-во! Тебе красивое, а меня тележкой дразнят. Почему оно такое? Почему меня нельзя было назвать нормально?! — Я же объяснял. Так звали твою мать. Вешка виновато затопталась на пороге. Знала, что в отце нельзя затрагивать эту тему. — Баать… — снова осторожно пристала она. — Чего?.. — Короче, смотри… Есть в классе такой человек, и его зовут Кирилл. И он короче прекрасный человек. Бать, ты вообще слушаешь?! — возмутилась она. — Представь себе. Я все отлично услышал и понял… Только, солнце мое, приглашать мальчиков на свидание в десять лет… — Бать! Вот я его щас не приглашу! И всю жизнь буду угрызаться, что эта дура Олеся… — Понял, услышал… Только одного понять не могу. Я к этому как причастен? — Ну бать! Ты ж с… Ну… На свидания в общем ходил? Ярослав вздохнул. Кивнул. — Ну вот покажи мне, как должно выглядеть место для свидания! Он улыбнулся, припоминая все, что было в далеком Тогда. Встал. — Пошли, красавица моя. Я тебя сейчас отвезу (примечание от автора: в детдом). — Чё, прям сейчас? — опешила Вешка. — А уроки? — Пятница. — напомнил Ярослав. — А, точно… — заулыбалась «красавица». Пока ехали, в голову Ярослава снова шли воспоминания. Они были тоже знакомы с самого детства… Как он приехал в новый город, и в соседней квартире жила та самая одна-единственная, которая не смотрела на него свысока. Как они вместе проводили все время… Как родители дразнили его, что вот, мол, твоя будущая жена. Как она открыла ему свою тайну, самую сокровенную из всех. Как они хотели прожить всю жизнь вместе, и как в тринадцать признались друг другу в любви. Как были двое — против злого грязного мира, отвергающего частицу светлого ребячьего счастья. Как она узнала о Второй Чеченской войне, с каким жаром пыталась доказать правоту Чечни, как заключила контракт на службу в армии… И как он ждал ее возвращения, и как вместо веселой, смешной Иветты вернулась черная бумажка с надписью «погибла при взрыве бомбы»… Вот они уже подъезжают. Это озеро — они всегда встречались здесь. Вон, у берега стоит полуразвалившаяся лодка — не исключено, что именно на этой лодке они плавали вместе, собирая желтые кувшинки и белые лилии… Вешка радостно смотрит вокруг. Ярослав тоже — вот, наступил момент, когда приходится вспоминать прошлое… Кто-то сидел у пристани. Так неправильно. Это только их с Иветтой место. Было их. Теперь только его — Ярослава Дронова. Но чем-то странным веет от сидящего незнакомца. Чем-то родным… Этот запах. Запах свежескошенной травы, яблок сорта «Антоновка»… Какой знакомый… Не может быть… Человек оборачивается. Эта девушка… Ее черты лица… Эти глаза — самые обычные, встречающиеся на каждом шагу, и с тем же такие родные… Ярослав сначала медленно, потом быстрее, и наконец бегом бежит к той пристани. Неважно, как, неважно, почему — главное, она жива. Из души вытекает вода, растаявший лед, что образовался после ее смерти. Он почти плачет, зарываясь лицом в ее волосы цвета осенних листьев. Вокруг становится теплее, дождь проливает, через тучи сквозит яркое теплое солнце. Началась весна.