Kisses

Несмотря на все действия на сцене, пристальные взгляды и напряжение, которое Крис мог разрезать ножом — на самом деле между ними никогда ничего не происходило. Боян целовал Яна. Боян целовал Наце. Боян целовал Юре. Боян никогда не целовал Криса. Крис никогда не спрашивал, почему… почему он каким-то образом был единственным, кто был недостаточно хорош. Об этом просто-напросто глупо спрашивать. Крис репетировал это в своей голове много раз, как бы это прошло, что бы он сказал, что бы сказал Боян. «Почему ты никогда не целуешь меня, Боян?» — он умолял бы с явной тоской в глазах. А Боян… Боян бы каждый раз просто смеялся над ним за то, что Крис вообще задавал этот вопрос. В его снах, в его кошмарах Боян бы просто закатил глаза, отвернулся и посмеялся. Потому что, а почему он вообще должен хотеть его целовать? Задав этот вопрос, можно было бы всё прояснить. Его глаза раскрыли бы все карты и сделали бы уязвимым для атаки. Задав вопрос, Боян понял бы, что Крису было дело… было дело до того, кого тот целовал, с кем он просыпался и кого любил. А, может, Боян заметил. Он заметил, что ты хочешь его, и что ты единственный, кто действительно влюблён в него, кто влюбляется в парней, а он думает, что это странно. Ведь ему на самом деле не нравятся парни. Он делает это только ради толпы, для девчонок, которые уже слетаются к нему, как комары на свет. И он знает, что это значило бы для тебя слишком многое, всё то, что бы никогда не значило для него. Они знали друг друга уже долгое время — и Крис никогда бы не посмел рассказать Бояну хотя бы половину того, что он чувствовал с давних пор. Мальчики-подростки возбуждаются и сбиваются с толку, а подросток Крис был возбуждён и сбит с толку из-за Бояна. И так было всегда. Когда он был ребёнком, его родители всегда упоминали девочку, на которой он собирался жениться, как о призраке будущего в их сознании. От него ожидали любви к девушкам, и это было для него естественно. Крис знал, что ему нравятся девочки, они милые и добрые, с клубничными губками и искрящимися глазками, длинными волосами, по которым можно было пробежаться пальцами, нежной на ощупь кожей. Девочки на вкус были как жвачка и лето, и подросток Крис любил целовать девочек. Его первая девушка была самой красивой девочкой, которую он когда-либо видел, с длинными светлыми волосами, в которые он целыми днями мог запускать пальцы. Ему было четырнадцать, и когда однажды летом они вместе отправились на озеро, он почувствовал себя таким живым, каким никогда себя не чувствовал. Его сердце разбилось, когда после того лета она более не хотела его видеть. К тому моменту, как ему исполнилось шестнадцать, Криса успел сделать чуть больше, чем просто целовать девочек. Тогда у него появилась вторая девушка, и всё было серьёзнее, чем раньше. Она была всем, что, как он думал, ему хотелось, в чём он нуждался — она была остроумной и храброй, красивой и доброй. И жаркими летними ночами он думал о ней, даже когда они были порознь, в стереотипной манере возбуждённого подростка. Потом Крис встретил Бояна, и они основали Joker Out после того, как предыдущая группа Цветичанина распалась. Гуштин был вроде как знаком с вокалистом с самого начала, с тех пор как они были вдвое ниже ростом, но они никогда не разговаривали. Он был старше Криса на год, и только теперь они начали разговаривать, они были в группе, и Гуштин впервые познакомился с Бояном, ведь раньше он видел его только издалека. Цветичанин привёл подростковый разум Криса в смятение тогда, когда он впервые увидел его улыбку, по-настоящему увидел его улыбку. Он был чуть старше Гуштина, меньше чем на год, но год — это длинный срок, когда тебе шестнадцать, и Боян был всем, чем Крис хотел быть. Обаятельным, красивым, соблазнительным. Какая тонкая грань между желанием быть им и хотеть его. Он всё ещё любил свою девушку, очень сильно, но иногда, когда наступала ночь и луна возвышалась высоко на небе, летом, когда даже воздух тяжёл и горяч, его мысли были обращены именно к Цветичанину. И когда его руки блуждали по телу в те ночи, его предательский разум подкидывал мысли о Бояне, заставлявшем его потеть, о Бояне, толкавшем его вниз, о руках Бояна, прикасавшихся к нему, заставлявших его выгибаться под тонким летним покрывалом. Но он был всего-навсего возбуждённым подростком, у всех были такие мысли. «Быть подростком — сбивает с толку», — повторял Крис себе снова и снова, пока сами слова не потеряли всякий смысл. Все думают о своих друзьях иногда. И ему нравились девочки, это он знал наверняка. Но «иногда» превратилось во «всегда», и Боян захватывал его разум даже тогда, когда Крис был не один в постели. Он видел всё это, когда зарывал глаза, поэтому он держал их всё время открытыми. К тому времени, когда ему исполнилось семнадцать, Крис смирился с тем фактом, что, возможно, он хотел Бояна. Но из этого бы ничего не вышло, потому что у него всегда была девушка (у Криса тоже, но иногда она исчезала из его разума, когда дело доходило до Бояна), он бы поднял свою бровь, посмеялся и указал на Криса, будто бы всегда знал. Или, может быть, Цветичанину было бы его жаль, глядя на него как на безнадёжное дело, на грустного маленького щенка, которого оставили в приюте, и он бы вечно извинялся перед маленьким Крисом, заставляя его думать, что у них может быть такая возможность. Боян никогда бы не узнал, и Гуштин похоронил только что осознанное чувство в сундуке стыда, заталкивая его поглубже. Его девушка была его всем, а Боян — всего лишь друг. А потом Боян впервые поцеловал Яна. Он до сих пор был со своей девушкой, и это ничего не значило, как они заверяли Криса. Это было просто из-за образа рок-звезды, отношения, где тебе похуй, и толпы, которая сходила с ума, когда их губы смыкались. Тем не менее, Крис сидел в «первом ряду», когда они целовались, и в его желудке поднималась желчь, которую ему приходилось с трудом проглатывать, сосредотачиваясь на своей девушке дома. Боян тоже флиртовал с Крисом на сцене, но они никогда не целовались. Он утешал себя — возможно, он просто уважал его отношения. Может быть, и хорошо было не целовать Бояна, это подпитало бы мысли Криса о нём, горячие и тяжёлые, как чёрная патока, угрожающая поглотить его однажды. За неделю до того, как ему исполнилось восемнадцать, его девушка бесцеремонно порвала с ним, и Крис заплакал. Она во многом была его первой, и теперь её нет. Когда парень спросил её, почему, она закатила глаза. «Разве это не очевидно?». Он умолял её сказать больше, умолял её остаться, обещая ей весь мир и даже больше, только бы она осталась, только бы она что-то сказала. Но она ушла, а Крис вновь остался один, один в своей постели, наедине со своими мыслями. Следующим летом Боян вновь поцеловал Яна. И он до сих пор не поцеловал Криса, пусть у него уже не было ни девушки, ни отношений. Возможно он знает, глубоко внутри.

***

Когда Крису было девятнадцать, Боян спросил его, почему он всегда выглядел так странно, когда тот целовал Яна. — Ты, типа, — Боян остановился, тактично продолжив, — не согласен с этим? Крис тяжело покачал головой. Цветичанин был недалёк от правды, той правды, которая всё ещё была присуща Гуштину и иногда казалась выжженной у него на лбу на всеобщее обозрение. Обозрение всех, но не Бояна. Родители дразнили его из-за этого: «Ты всё время говоришь о Бояне — Боян то, Боян это — можно подумать, что вы женаты!» — Конечно же нет, — твёрдо ответил Крис. — Однополые браки легализованы в Нидерландах уже целую вечность — почему я из всех людей должен быть с этим не согласен? Боян поднял руки, словно в знак поражения. — Эй, не стóит— Я просто спросил. Тогда всё хорошо? Тогда всё хорошо. Крис кивнул. Позже Боян пояснил, что ему просто нравится делать это на сцене, что он не такой, ему не нравятся парни, это просто его фишка. Крис отчаянно хотел рассказать ему, прокричать от всего сердца и с крыш, что он, Крис, такой. Ему нравятся парни. И более того, ему нравятся сербско-словенские певцы с каштановыми волосами и улыбками, освещающие каждую комнату. Но он молчал, он не заговорил, даже когда Мартин и Матиц ушли, а Юре и Наце присоединились, когда Боян целовал и их тоже, а всё в Крисе кричало «почему?» Но у него вновь появилась девушка, и он думал, что держал свои мысли под контролем, и он знал, что произойдёт, а Боян до сих пор был натуралом, он бы никогда не повернулся к кому-то столь жалкому, как Крис, и в любом случае у Гуштина была девушка.

***

Они участвуют в Евровидении в 2023-м году от Словении, и Крис находится на вершине мира. С ним его девушка, с ним его группа, товарищи, и всё хорошо. И Боян может целовать кого угодно, а Крис клялся, что ему всё равно. Боян никогда не поцелует Криса, а Крису всё равно. Ему уже давно всё равно, как ему кажется, и он игнорирует грызущее его чувство. Они все сейчас в Мадриде, и Боян целует Конора. И это даже не на сцене. Крис наблюдал за ними, и этот момент никак не пройдёт; он проходит в одно мгновение и длится всю жизнь. Они даже не на сцене. После Боян до сих пор будет говорить, что он натурал, а Крис — натянуто улыбаться. Больше это не всплывёт. Цветичанин знакомится с Käärijä, финским исполнителем, и вскоре все думают, что они встречаются. Они снимают видео, шутя, что они бойфренды. Они льнут друг к другу так, как Боян никогда ни к кому не льнул. Он смотрит на него так, как он никогда не смотрел на Криса, или даже Яна, Юре или Наце. Когда Гуштин спрашивает его, тот просто отшучивается. Грегор, их менеджер, советует ему подыграть, он говорит, что это отличный маркетинг. А он и не против, ведь он и Йере, как Боян теперь называет финна, точно просто друзья. Цветичанин до сих пор говорит, что он натурал. Группа исполняет Because of You вместе, и сердце Криса втайне воспаряет. Наверное, он может быть самим собой. Он даже рассказывает своей девушке, что думает, что он би, что он знал об этом ещё до того, как встретил её, и что он хочет, чтобы та знала, потому что это часть того, чем он является. Она принимает его сразу же, словно ангел, коим она и является. Крис не заслуживает её, особенно учитывая, что его предательские мысли всё ещё возвращаются к Бояну и его поцелуям. Она даже спрашивает, был ли это Цветичанин, или кто-то другой. — Я подозревала это, — говорит она. — Я знаю, что вы близки— и ты иногда смотришь на него словно— слушай, Крис, всё в порядке, если ты хочешь остаться просто друзьями. Просто будь честен. Она даёт ему выход, шанс признаться, но он всё ещё трус, который не хочет остаться совсем один. Он пропускает это мимо ушей. Она слишком хороша для него. — Ничего подобного, — улыбаясь, он лжёт в лицо. Он чувствует себя прогнившим снаружи и внутри. — Я просто всегда это знал, и хотел, чтобы ты это тоже знала. Она ему верит, потому что так делают любимые, и он до сих пор её не достоин. Во тьме Крис до сих пор смотрит на Бояна, но он никогда бы не вынес свои чувства на свет божий. Может, он никогда и не прекратит смотреть на него, но слова никогда не покинут его уста.

***

Вечер Гранд Финала. Они проигрывают и сохраняют храброе выражение лица. Боян исчезает с Йере, как и ожидалось. Он просто хороший друг. Ему не нравятся парни, и вот почему Крис не нравится ему в другом плане, так почему бы ему начал нравиться Йере? Они, может, и шутят, что являются бойфрендами, но такого быть не может. Потому что если бы Бояну нравились парни всё это время, почему он никогда не смотрел на Криса дважды? Равновесие его душевного состояния поддерживается тонкой ниточкой. Позже той же ночью всё разваливается на части. Это происходит в мгновение ока. Крис заходит в комнату, в которую ему не следовало заходить, и видит то, что ему не следовало видеть с самого начала. Это было очевидно, но всё же скрыто от дурака Криса. Придворный шут принца черв Цветичанина. Вот и они, Боян и Йере, их тела переплетены, а бóльшая часть одежды разбросана по полу. Здесь нет сцены, нет шоу, нет девушек, которых можно было привлечь, как сбившихся с пути комаров к свету. Это реально, не ради шоу, потому что здесь нет толпы, и всё же они всё ещё цепляются друг за друга, как будто это было представление всей их жизни. Крис закрывает дверь и убегает, не переводя дыхание. Он не знает, куда ему хотелось бы отправиться, но он точно знает, что оставаться здесь не стоит. Адреналин бьёт ему в голову, вызывая головокружение, и он останавливается. Он всё ещё идёт по длинному, бесконечному коридору отеля и просто наваливается на стену. Если Бояну нравятся парни, тогда ему просто никогда не нравился Крис. Нет более веской причины, нет грандиозного объяснения. Никаких эпичных препятствий. Просто дурак застрял в прошлом, смотрящий на кого-то, кто никогда не посмотрит на него в ответ, никогда не увидит его в другом свете. Через несколько минут дверь снова открывается, и более собранный, но всё ещё взъерошенный Боян выбегает наружу, быстро находя Криса, который не успел уйти далеко. Он останавливается перед ним, посмотрев вниз. Гуштин чувствует себя жалким и мелким, каким он всегда и был, когда речь заходила о Бояне. Теоретически он может быть и выше, но это мало что значит, когда улыбка другого парня может превратить его в лужу за считанные секунды. И сейчас он сидит на полу, глядя снизу вверх на Бояна, от которого несёт сексом даже больше, чем обычно. — Я не хотел, чтобы ты это увидел, — полушёпотом говорит Цветичанин. Крис думает, что сейчас он на удивление застенчив. — Пожалуйста, никому не говори, — умоляюще посмотрев, добавил он. Крис просто смотрит сквозь него. Боян до сих пор ничего не понимает. После того, что кажется вечностью молчания и пристального разглядывания, Цветичанин садится рядом с Крисом в устланном ковром коридоре отеля. — Это красная ковровая дорожка, — Боян шутит, словно они пришли сюда в первый раз, — только для нас. Он похлопывает Криса по плечу, поскольку тот по-прежнему отказывается смотреть на него, уставившись прямо перед собой в окно на другой стороне коридора. Офисное здание на другой стороне полностью погружено во тьму, за исключением одного окна, которое всё ещё ярко освещено. И какая бедная душа всё ещё работала там? А может кто-то забыл выключить свет в пятницу? Вот же трата электроэнергии. — Крис, — теперь Боян говорит твёрже. — Скажи что-нибудь, пожалуйста. Я думал, ты не— ты бы не— знаю, что говорил, что я натурал. Но мне было страшно. — Тебе было страшно, — повторяет Крис, его взор до сих пор был прикован к одинокому огоньку в офисном здании через дорогу. — Ага, — решительно подтверждает Боян. — Твоя мама, может, и голландка и вся такая прогрессивная, но моя семья определённо не такая, Крис. С этим всё сложно. — Да ладно, — монотонно отвечает Крис. Может быть он в шоке, до сих пор. Он представляет офисных работников в здании, которые просто работают там, с девяти до пяти. Возможно, у всех них есть те, кого они очень сильно любят. У всех них есть секреты, которыми они не делятся. У всех них— — Крис, пожалуйста, — теперь Боян умоляет его, понизив голос. Это уже слишком. Вот Крис, который годами страдал из-за своей бисексуальности, бросая украдкой взгляды на певца, и теперь Боян хочет, чтобы он сделал что именно? Поаплодировать ему за то, что он понял, что он как Крис, но с кем-то другим? В нём поднимается иррациональный гнев, и, как ветка, натянутая сверх всякой меры, парень ломается. Он отодвигается на дюйм от Бояна и поворачивается к нему лицом. — Ты думаешь, что до меня, блять, не дошло, Боян? Ты любишь его. Поздравляю. Ты гей? Поздравляю. Так почему ты до сих пор здесь, а не с ним? Неужели любовничек не скучает по тебе? Это вышло жёстче, чем задумывалось изначально, и он знает, что это задело Бояна, потому что обычно Крис не такой. Цветичанин, кажется, дёргается от резкости его слов, как будто его били кулаком или пинали ногой, и медленно отодвигается от Криса. Боян выглядит, словно побитый щенок. — Прости, — он повторяет. — Я не думал, что это заденет тебя так сильно, Крис. Ты говорил, что всё в порядке, если— Нахуй. «Нахуй», — думает Крис. Он резко вдыхает. — Конечно, всё в порядке. Я гей. Бисексуал. Неважно. К концу предложения его тон смягчается. Он действительно сказал это вслух. Он не так себе это представлял, но что сделано, то сделано. В коридоре ливерпульского отеля в 2:00. Не то время, которое он планировал, но правда выплыла наружу. По крайней мере, её половина. Говорят, что она освобождает, не так ли? Теперь настала очередь Бояна уставиться на Криса с широко открытыми глазами и слегка приоткрытым ртом. — Я был без понятия, — наконец говорит он. Гуштин что-то бормочет в ответ. Он не может этому поверить. В эту долю секунды он решает, что с таким же успехом может выложить всю правду прямо сейчас, потому что что ещё можно испортить после того, как он накричал на своего друга за то, что тот поцеловал другого парня. — Я думал, ты знал, — признаётся он, теперь уже более спокойно. — Откуда? — растерянный взгляд Бояна ранит ту часть Криса, о существовании которой он даже не подозревал. «Сейчас или никогда», — думает он, и это худшее время, но он больше не может сдерживаться, только не так. — Потому что я люблю тебя. Я любил тебя с шестнадцати лет, я наблюдал, как ты целуешься с кем угодно, но не со мной, и я думал, что ты должен был знать, что целовать меня не стоит, потому что я был так очевиден. Подростки не славятся ёбаной проницательностью, чувак. Или, может, я просто был таким отвратительным. И я лежал ночью без сна, гадая, думал ли ты когда-нибудь обо мне, но зная, что это не так, потому что ты всегда был с какой-нибудь девушкой и целовался с парнями напоказ, но со мной — никогда. Со мной — никогда. И я отталкивал это, подавлял, игнорировал, но чувства всегда оставались. И я утешал себя, говоря, что тебе просто не нравятся парни. Что дело не во мне, тебя просто они не привлекают или что-то в этом роде. Крис чувствует, как против его воли подступают слёзы, но он продолжает. Он хочет наконец освободиться от этого бремени. — А теперь ты— ты— тебе действительно нравятся парни. Тебе просто не нравился я. И я должен справиться с этим. Но это не твоя проблема, Боян. Я надеюсь, что ты счастлив, серьёзно, — и это правда, пусть последние слова дались ему с трудом из-за слёз, которые теперь скатывались по его лицу. У Бояна такое выражение лица, которое Крис не может прочесть, что случается редко. — У тебя есть девушка, Крис. Крис смеётся сквозь слёзы. И об этом он переживает в первую очередь? Затем происходит нечто неожиданное — Боян присоединяется к его смеху, и они смеются, смеются и смеются, и кажется, что они снова подростки, беззаботные и какие-то глупые, смеющиеся над своими взрослыми «я». Когда они останавливаются и Боян собирается встать, он колеблется и смотрит на Криса сверху вниз. Он вздыхает и обращает свой взор в сторону комнаты, которую недавно покинул. — Мне нужно вернуться— неважно. Ты спросил, почему я никогда тебя не целовал, да? И ты думал, что я просто… не хотел? Крис кивает, готовясь к унижению. Боян на секунду закрывает глаза и продолжает. — Правда в том, что я никогда не мог тебя поцеловать, потому что ты нравился мне слишком сильно. Чёрт, я, возможно, не был бы сейчас с Йере, если бы ты не заставил меня понять, когда я был подростком, что я, возможно, не такой уж и натуральный, как те же числа. Крис не видит своего собственного лица, но оно, должно быть, прямо сейчас падает на пол. Он закрывает глаза, не в силах справиться с этим. Его мысли мечутся. Все эти годы он тоже нравился Бояну? Но не сейчас. Сейчас ему нравится Йере. Он уже чувствует, как наворачиваются новые слёзы. Крис чувствует, как мягкие пальцы Бояна нежно вытирают наполовину засохшие слёзы с его лица и как он легко целует его в лоб, прежде чем тот встаёт. Шаги Бояна эхом отдаются в коридоре, дверь открывается и закрывается, снова оставляя Криса одного.