Глава 4. На допросе
2 сентября 2023 г. в 19:53
Они назвали друг другу свои имена и звания. Русский оказался младшим лейтенантом Ивушкиным, а немец был штандартенфюрером Ягером. Они бросали друг на друга такие взгляды, что Ане стало неуютно находиться с ними в одном помещении. Ягер уговорил Ивушкина натренировать его бойцов на трофейном советском танке, чтобы немцы исправили ход войны в свою пользу. Аню трясло, она явно перенервничала.
- Я не пойму, - вдруг игриво сказал Ягер, - зачем ты столько времени скрывал свое имя и звание? Меня дожидался? Или тебе нравилось, что за тобой все в лагере бегают? Что ты всем нужен? Тебе льстило внимание к твоей персоне?
Аня все машинально переводила. Ивушкин закашлялся и в его глазах вспыхнул праведный гнев. Его очень сильно раздражал этот улыбающийся молодой немец.
- Не хотел прогибаться под вами, - медленно сказал Ивушкин, превозмогая боль своего истерзанного тела.
- Не прогибаться, а сотрудничать, - поправил его штандартенфюрер Ягер. - Нельзя же быть таким упрямым. Упрямство никогда не приводило ни к чему хорошему.
- Русские не сдаются, - сказал Ивушкин твердо, озвучив прописную для него истину.
Ане стало страшно за младшего лейтенанта. Он уже не упрямство показывал, а открыто провоцировал немца. Впрочем, сама Аня в лагере себя тоже не особо покорно вела, так что не ей было осуждать Ивушкина. Аня тихо вздохнула и приготовилась опять все переводить.
- Тебе нравилась эта игра в побеги из лагеря и возвращения в него? - улыбался Ягер. - Это было так важно для тебя, верно? Ты считал, что так все еще участвуешь в войне и помогаешь своим?
- А я и участвую в войне, - процедил Ивушкин, теряя терпение, которого у него и так мало оставалось.
- Нет, ты сидишь в плену, - покачал головой штандартенфюрер, - и упиваешься своей гордыней. Приятно чувствовать себя важным для истории? Без вот этого показного героизма ты будто бы и не живой?
Немец своими словами попал в самое сердце Ивушкина. Младший лейтенант взревел, еле-еле встал и, шатаясь, пошел на немца, обезумев от своего праведного гнева. Ягер чуть напрягся, не ожидав от русского такой стойкости, но Ивушкин опять сел. Его тело не выдержало, оно не было готово к активным действиям и движениям.
- А ты продвинулся по службе, - процедил младший лейтенант Ивушкин, презрительно оглядев военную форму немца. - Скольких невинных людей ты убил за свое звание?
- Я убивал врагов, а не невинных людей, - спокойно сказал Ивушкину Ягер. - Идет война. Я не могу раздавать милосердие направо и налево. Я сражаюсь за свою страну и свой народ.
- Я тоже, - сказал Ивушкин. - И я не предам ни свою страну, ни свой народ. Можете запытать меня, но я не сломаюсь.
Аня испытала чувство гордости за Ивушкина. Он был таким безрассудным и патриотичным, что она почти влюбилась в него.
- Ну вот опять, - Ягер возвел глаза к потолку, - слишком много пафоса. Кто тебя запытает? Тебя даже голодом не морили. Вот ты какой упитанный, - Ягер махнул рукой в сторону Ивушкина. - Хватит изображать из себя невинного мученника, ты слишком горделивый для такой роли.
- Я горжусь своей страной и своими успехами, - с нажимом сказал Ивушкин, стремясь победить врага хотя бы словесно.
Ничего другого ему и не оставалось в такой ситуации. Или он способен на большее? Можно было еще потом испортить немецкие учения на советском танке или даже... угнать танк. Ивушкин постарался не показать вида, что придумал какой-то план по борьбе с ненавистными ему немцами.
- Нет-нет, - покачал головой Ягер, - ты упиваешься своей гениальностью и талантом. Ты думаешь, что ты такой сильный и тебе все сойдет с рук. Кстати, - немец опять улыбнулся, - а где ты успел так научиться управлять танками? Ты после обучения сразу в 1941 году на фронт попал или у тебя уже был боевой опыт до встречи со мной?
- Я таким талантливым родился, - ухмыльнулся Ивушкин. - Мы все русские такие талантливые от природы. Мы богатыри, мы самые сильные воины на свете, мы великие, наша страна самая лучшая и ее никто не победит, особенно горстка германцев.
- Да неужели? - просиял Ягер. - Знаешь, ты сейчас звучишь прямо как нацист. Ну, - Ягер неопределенно повел рукой, - ты превозносишь свой народ над всеми и все в таком духе. А говоришь, что не гордец.
У Ивушкина все внутри закипело. Как же сильно его раздражал этот циничный немец.
- У нас многонациональная страна, - сердито сказал Ивушкин. - Советский человек по определению не может быть нацистом. Не пытайся сбить меня с толку своими бредовыми словами.
Аня напряглась. Ей не нравилось то, куда уходил этот разговор. Она всей душой переживала за Ивушкина, но с каждой секундой терпение немца могло лопнуть и он мог просто пристрелить Ивушкина.
- Тебе нравится бесить меня? - прямо спросил Ягер у пленника. - Опять думаешь, что тебе все сойдет с рук? Что я пощажу тебя потому, что хочу победить тебя в честном поединке на танках, а не так, застрелив тебя в застенках?
- А разве не пощадишь? - ухмыльнулся Ивушкин. - Кто, кроме меня, сможет тренировать немцев на советских танках?
- Ты в лагере уже несколько лет, - сказал Ягер. - Ты не знаешь ничего о новых моделях советских танков. И если все дело в твоем прирожденном таланте, то ты в принципе никого не сможешь обучить своему мастерству. Если достаточно только родиться русским и человек сразу приобретает умения виртуозного танкиста, зачем ты мне тогда нужен? - Ягер выразительно поднял одну бровь.
- Тебе решать, - Ивушкин пожал плечами.
- А вот тут ты прав, - кивнул штандартенфюрер, - решать твою судьбу именно мне.
- Ну и кто из нас гордец? - не выдержал Ивушкин. - Посмотри на себя. Весь такой лощеный, идеальный, самовлюбленный. Ходишь и ждешь, что тебе все аплодировать будут. Светишься от самодовольства. Все немецкие офицеры такие, но ты особенный.
Ягера это совсем не разозлило. Наоборот, он с теплотой посмотрел на Ивушкина и склонил голову набок.
- Я знаю, что я особенный, - мягко сказал Ягер. - А на самодовольство я имею полное право. Я такое пережил, чтобы получить это влияние и звание, что могу себя побаловать. Я уверен в себе заслуженно, а не из-за какого-то пустого пафоса и бахвальства.
- Ну хватит вам, - встряла в разговор Аня на обоих языках, не выдержав напряжения. - Вы оба хороши. Оба хвастаетесь и стремитесь к победе.
Ягер умилился ее словам. Ивушкин горестно вздохнул.