Узорчатая быль

– 1 – Уютная чайная в Хогсмиде Поманит своим ароматом. Две девушки стройные, Милые, храбрые, За чудо сражавшись однажды, Влюбились так сгоряча, Что чудо позвали, За стол усадили И приютили, Поклявшись: «Ты у нас навсегда». Так долго дружили И вдруг осознали, Что рядом родная душа. В пророчества верит, Всё про всех знает, За модой следит без конца. Уже несколько лет Ладно и плавно Живёт их простая любовь. Культуры смешались, Сорта чая смешались, От посетителей нет отбоя. Напитком напоят, С двух сторон окружат, По узорам на чашке, Вылепленных из чаинок, Важно выстроившихся в важные знаки, Прочитают твой будущий путь. И, обнимая друг дружку за талию, Тихонечко так отойдут. Оставляя в подарок тепло... – 2 – Она идёт, шагает. Гордая. Независимая. Позади всё сожжено. Впереди — ничего. Девяносто восьмой год, Магловский Лондон. Мостовая, туман. В её чёрной кожаной сумочке Лишь сигареты и маленькие бутылочки Ликёра. Она не ела уже двое суток. Родители в Азкабане, Друзья растворились. Ей запретили на время магию за пособничество. В том мире она изгой. Persona non grata. И лицо не такое. «Как у мопса», — всё твердили. Зато теперь она со своим лицом, Со своим чёрным каре И со своим чёрным кожаным плащом, Повесив на себя свою чёрную кожаную сумочку, Шагает по мостовой, Стуча своими каблучками-рюмочками, В направлении модного дома. Смешные маглы. Посчитали её красивой, пригласили... Говорят, лицо какое-то гигиеничное. Или фотогеничное. Предлагают много каких-то смешных фантиков. Или фунтиков. Кто-то скажет «судьба», кто-то скажет «удача». А она, запивая гордость слезами, Переступив через себя, Шагает. И она справится. Точно справится. – 3 – Тишина, сумрак, жесты, взгляды, поцелуи. Вот так бы навечно и дольше. Твои сильные руки, знаменитые шрамы. И на мне тоже шрамы, Тобой нанесённые. Мною любимые. Ты только... На душе моей Шрамы Не оставляй... – 4 – Луна смотрит на небо, Джинни смотрит на Луну. Небо смотрит на Джинни и Луну. Равновесие. — Облака сегодня пахнут геранью. — Как это? — Если бы были темнее, Пахли бы гелиотропом. — А я чем пахну? Луна даже не повернёт голову, Слёту ответит: — Как цифра восемь. А твоя дата рождения слишком оранжевая, Хотя местами и синяя. Но тебе очень подходит. — Расскажи ещё. — Твой голос кирпичного цвета, На ощупь как свитер мохеровый. И вкусный, как шоколадный пудинг. Мой самый любимый пудинг. — И как наша любовь? Джинни задорно улыбнётся, А Луна задумается. — Она неописуема. – 5 – Чистые белые хлопковые простыни, Наволочки. Белые шторы Хлопают на ветру, Заполняя собой комнату, Поддерживая её спокойствие. Пропускают июньский закат В наше пространство. Персиковый. На наши лица. — Дин... Молчи. Оставайся на лето. И, желательно, на всю жизнь. – 6 – Нам по шестнадцать, Насыщенный возраст. Ради тебя Сквозь весенний дождик И заросли Запретного леса Я прошагаю в горы. Чтобы вернуться к тебе с букетом. Таких же, как мы, первых цветов. Ты поворчишь, поругаешься. «Зачем ты сорвал их?» Но улыбнёшься, конечно. Это единственное, что мне нужно. После того тяжёлого Полнолуния. Отдыхай...