— Кошелек со мной, визитка, сигареты… — махнул рукой. — Зажигалку спрошу. Ключи…
Запнувшись в перечислении содержимого карманов, США серьёзным тоном указал пальцем в НАТО, сидящего на полу у стены, говоря этим жестом «Я оставляю их тебе». НАТО молча кивнул, следя глазами, куда создатель кладет ключи.
Пенсильвания-авеню горело под луной огнями фонарей, машин и редких окон панельных высоток. Октябрьская прохлада обдает свежестью, время не доходит до девяти вечера, а завтра выходной. Звучит как отличный повод посидеть в баре — так думал любой уважающий себя американец, и Соединённые Штаты в их числе.
Напевая «Tutti Frutti», США собирался неспешно и тщательно, оттачивая каждую ниточку на костюме, подобно джентльмену, идущему на светское мероприятие. Именно так воспринимался стакан-другой бурбона в компании таких же отдыхающих работяг, с которыми можно просидеть до полуночи в окружении джаза, хмеля и плакатов Playboy. Но Америка — человек семейный, поэтому для него единственное правило: не пропить своего джентльмена.
Пригладив блестящие от лака волосы назад, США, с легкостью и воодушевлением на душе, обменялся парочкой жестов с НАТО, и, открыв входную дверь, крикнул в глубь дома:
— Джереми, я ушел! Раньше, чем через пару часов, не вернусь — не сиди долго!
В ответ послышалось быстрое «Ага»: папа еще вернется, а свежий выпуск Yellow Claw для юной души был намного интереснее. Америка это, конечно же, понимал и беспрекословно сдавал позиции, а потому с улыбкой вышел из квартиры.
Пропустив хлопок двери мимо ушей, Германия с места не дернулся, застыв в сидячем положении на сбитом одеяле в своей комнате, с комиксом в одной руке и арахисом в другой, застрявшим на полпути ко рту. Глаза из-под очков, которые вот-вот скатятся с переносицы, бегали от панели к панели и въедались в каждую букву и картинку, которые в полумраке казались вырвиглазными. Со стороны могло показаться, что ФРГ не дышит.
Шорох страницы, и резким броском закрытый комикс улетает в небрежную стопку, которая, насчитывая около 40 экземпляров в себе, чуть было не развалилась и не рассыпалась по всему полу.
Подростковая душа была разгневана до такой степени, что готова проклянуть комиксистов. Да какой ополоумевший будет обрывать повествование на самом интересном?! Это издевательство чистой воды! Так еще и 14 долларов за это!
С недовольным лицом поправив очки, Германия вышел из комнаты, прихрамывая на отсидевшую ногу, поскольку в комнате занятий не осталось. В гостиной горел только стоящий около радио торшер, освещая небольшую дистанцию вокруг себя. Стоило оторваться и разочароваться, как сердце моментально пронзила скука: в любом другом случае он поговорил бы с отцом — сейчас же не остается ничего.
Только из прихожей светит люстра сквозь дверные ставни.
НАТО сидел там же, на своем месте, думая о чем то с опущенными в паркет глазами. Пока мировых вестей нет, он находился в квартире США, словно бестолковый сторожевой пес. Всё, что он делал — почти что ползком перебирался из комнаты в комнату и изредка выполнял бытовые задачи. По мнению Германии — абсолютно бесполезное существо в рамках квартиры. Лучше оставили бы его на какой нибудь военной базе, чем мучить и его и жильцов.
Увлеченный мыслями НАТО даже не заметил его, когда ФРГ встал на другом конце прихожей с горстью орехов в ладони и потертой рогаткой, которую ему из кривого пня состряпал Канада несколько лет назад. Снаряд приготовлен, резинка натянута…
Промах! Орех ударился о стену и исчез во тьме за тумбой с обувью.
Германия цокнул, съев второй снаряд. Шаг вперёд, третий снаряд наготове, прицел…
Точно в цель!
Почувствовав прилет в висок, НАТО нахмурился и повернул голову в сторону обстрела. Довольный ФРГ, жуя очередной снаряд, победно помахал ему рогаткой.
— «Мне скучно», — оружие пришлось отложить, а Германия серьёзно сосредоточился на своих руках. Как бы США и Нидерланды не старались, ему все равно трудно давался язык жестов.
— «Я ничем не могу помочь», — НАТО «говорил» слишком быстро, отчего ФРГ стоял с непонимающим выражением лица, пока ему не повторили более медленно.
— «Почему ты здесь сидишь?»
— «Приказ».
Вот и все. Дальше этого и без того нудный разговор никогда не продвигается.
Германия закатил глаза, переводя взгляд на полки. На одной из них, среди элементов одежды, лежала связка из нескольких ключей, оставленная Америкой, вероятно являющаяся «приказом» (поскольку больше ничего примечательного прихожая в себе не хранила).
Покусывая щеку, ФРГ схватил их и легкомысленно двинулся в сторону двери. Какого то плана и раздумий в голове не было — нужно просто проверить теорию и вывести на чистую воду закрытую птичку.
И подтвердилось всё моментально: его схватили за ногу, чуть не вызывая падение, но он успел вытянуть руку, уперевшись в паркет с характерным ругательством. Следом НАТО хлопнул тыльной стороной ладони Германию выше ягодиц, раздраженно цокнув, на что получил шипение со стороны обломавшегося подростка.
— А ну отпусти меня!!! — кричать на глухого человека, конечно, равносильно кричанию на гору, но вся эта ситуация вымораживала до тряски.
ФРГ удалось вырвать ногу из хватки и, нацепив упавшие, теперь еще и пыльные, очки, отполз к стене. Друг на друга они смотрели с презрением: НАТО подсознательно никогда не отрицал, что он ужасная нянька, но этот подобраныш слишком много о себе возомнил, когда США слишком много ему позволял. Германии, в его очередь, попросту не нравились все, кроме ставшим ему родным приемного отца.
— «Положи их (ключи) обратно», — движения рук НАТО приобрели угрожающий оттенок из-за их медленности и резкости, что подросток тут же принял на свой счёт.
— «Я расскажу всё папе», — от такого заявления НАТО тут же помрачнел, — «и он тебя выгонит».
Чертов щенок. Манипулировать его, конечно же, научили в самую первую очередь.
НАТО скомкано сглотнул. Злость затухла от наступающего страха: выслушивать выговоры от создателя было худшим наказанием, особенно если они связаны с конфликтами с людьми. И от этого пришлось сдать позиции, откинувшись обратно на стену и хмуро наблюдая, как Германия, отряхиваясь, поднимается. Ну и представление они тут устроили.
Вновь подойдя к двери, ФРГ развернулся.
— «Я ничего не расскажу, если ты пойдешь со мной», — НАТО скептически поднял брови. – «Я хочу на крышу. Ты высокий. Можно больше увидеть».
Крыша? Он серьёзно? Их квартира на последнем этаже, отчего у США ключ от перегородки, конечно же, есть, но идти туда в такое время даже для свободной страны будет выглядеть дико. Вот только выбор у него не особо есть, поэтому НАТО просто кратко кивнул.
ФРГ довольно улыбнулся, выходя на площадку. Всегда бы так.
Чтобы выйти, НАТО пришлось согнуться в три погибели, но стоило наполовину выпрямиться, как он еле удержался на ногах. Назойливый подросток тут же прыгнул ему на спину, неуклюже карабкаясь на плечи.
Стоя в полусогнутом положении, НАТО смахнул волосы с лица, которые ему только что любезно растрепали, и тяжело выдохнул. Германия был аномально крупным для своего возраста, а соответственно таким же тяжёлым. В семнадцать лет метр девяносто ростом!
×××
Есть ли Бог или кто то еще, но хвала им всем, что путь был легким, пусть расстояние на три минуты они растянули на десять. НАТО требовалось тщательно следить именно за своим всадником, который и думать не хотел о том, чтобы пригнуться и перестать сжимать чужие волосы по любому поводу и без.
В лицо подул прохладный ветер, от которого легко одетый ФРГ тут же озяб, съеживаясь и прижимаясь крепче к НАТО. А он наконец смог выпрямиться, со стоном облегчения вправляя спину. Будь он независимым, обязательно бы проклял создателя за свой рост.
А сейчас он лишь подошел ближе к краю крыши. С высоты десятого этажа открывался потрясающий вид: практически пустые улицы, припаркованные автомобили, отливающиеся теплыми тонами под сиянием фонарей, и редкие силуэты людей в окнах, занятые частичкой своей жизни. Последняя четверть луны освещает монумент Вашингтона, бросая тень на приливной бассейн; пустой эллипс и медленно развивающийся, кажется, висящий в воздухе американский флаг.
Германия смотрит на это всё заворожённо, вглядываясь в каждую вещь настолько, насколько позволяет зрение. Его забрали одиннадцать лет назад, и он уже давно не помнит родного Берлина. Если только серый военный мрак, который некто тщетно пытался скрасить.
Ветер напоминает о той прохладной весне, поставивший красную точку в беззаботном детстве ФРГ. Сейчас он зарывается частью лица в колышущиеся волосы НАТО, выдыхая полные воздуха легкие. Он готов променять то, что ему уступил
родитель, на то, что ему подарил
папа.
Но, к сожалению или счастью, рано или поздно ему придется вернуться на свои земли.
×××
Время перешло за полночь, когда входная дверь тихо распахнулась. В квартиру проникла та же свежесть, смешанная с запахом перед самым входом потушенной сигареты, хмеля и смеси чужих едких парфюмов.
Америка, первым делом не заметив на месте НАТО, прислушался к окружению. Расслышав лишь стук часов, скинув туфли, он спокойно прошел в зал, расстегивая по пути пиджак. И вздрогнул.
Посреди гостиной во весь рост разлегся НАТО собственной персоной, беспомощно уставившись в потолок — ведь таким существам, как он, сон не требуется. В отличии от Германии, разлёгшегося у него на брюхе, не слышно сопя. Затеял он это наверняка намеренно, поскольку был накрыт собственным одеялом.
Увидев создателя, НАТО тут же уставился на него с мольбой в глазах, лежа в таком положении отнюдь не первый час.
США только улыбнулся, умиляясь такой картине и даже хохоча про себя. На цыпочках подойдя поближе, присел на колено, дабы аккуратно погладить сына по голове. ФРГ прижимался щекой туда, где у обычных людей будет сердце, лежа в неполноценной позе эмбриона; ресницы подрагивали, а от ласки раздался глухой выдох, после которого Америка поднялся, не желая будить его.
Как бы НАТО не старался бесшумно позвать на помощь, создатель скрылся за дверью своей комнаты. Мученику придется смириться со своей судьбой и онемевшими на утро конечностями.
Еще никогда Североатлантический альянс не был таким беспомощным.
