Миссия невыполнима, или история о том, как Дима пытался нагнуть Олега

Губы дрожат, зубы раз за разом прикусывают нижнюю, дабы сдержать стон. Голова запрокинута вверх, а глаза бегают от удовольствия и страха, что его заметят и отымеют так, что он не сможет сидеть, а в том, что такое точно случится Олег уверяется, когда смотрит на Диму. Тот максимально нежно садится куда-либо и ёрзает, устраиваясь поудобнее. Медиум умиляется, когда видит как щеки парня алеют при виде довольных ухмылок братьев. Оказаться под грубым братом — предел мечтаний, но затем заботиться о каждом своем сидении и краснеть вместе с чернокнижником не хочется. Потому Олег сдерживает стоны, дрочит себе пальцами и выдыхает сквозь зубы, вспоминая, как Дима грубо брал его, а он — связанный, даже не мог себе подрочить. Чувство беспомощности оказалось до дури приятным, а властный Дима — слишком сексуальным. Тогда он немного расстроился, что брат им помешал, но возможность тут же отомстить Диме перебороло. Однако Олег был бы не против повторить и на этот раз довести дело до конца. Оргазм приближается, Олег запрокидывает голову, ударяясь об стену и со стоном кончает себе в руку — не дай боже любимое Сашино кресло запачкать. Там уже не только жопа пострадает. В глазах плещется удовольствие, в руках собственное семя, а тело накрывает приятная истома. Дима чертыхается, вновь наткнувшись взглядом на ошейник, который должен был оказаться на Олеге, но в руках Димы, а в итоге привилегию притягивать к себе Олега как собачку получил его брат. А так хотелось посмотреть, как Олег будет закатывать глаза, лёжа под ним — связанный, в ошейнике, что чуть сжимается вокруг шеи — не лишает кислорода, но приносит лёгкий дискомфорт и будет стонать его имя только по команде, как послушный мальчик. Оо… от таких мыслей Дима быстро возбуждался, но сейчас на это нет возможности и времени. Такси, уже ожидающее его, явно не лучшее место для фантазий и дрочки, тем более когда его ждёт Олег с «невъебенно ахуенная идея, тебе точно понравится!». Чернокнижник, естественно, ничего не понял, но хитрый голос Олега интриговал, поэтому с трудом дождавшись вечера, Дима поехал к нему. Олег нервничал. Не то, чтобы он боялся реакции Димы, тому ну точно должно было понравится, но признать, что его возбуждают ебучие кошачьи ушки на голове и сдавливающий горло ошейник — было сверх возможностей. Он нетерпеливо ёрзал на кровати, бросая взгляды на часы и надеялся, что не прогадал, и Саши ну точно не будет до послезавтра. Время тянулось медленно, и Олег едва не подпрыгнул от радости, когда прозвенел звонок, оповещая хозяина квартиры о госте. — Дима? Входи, дверь открыта, — громко проговорил Олег, надеясь, что его голос не дрожал. И от чего интересно… Сказать, что Дима ахуел — это промолчать. Когда Олег не встретил его у двери, прокричав, что она открыта — он уже заподозрил неладное, но явно не ожидал того, что он увидел, зайдя в спальню. Олег сидел на кровати на коленях, расположив руки перед собой. Поймав взгляд Димы, он чуть наклонил голову с ушками вбок и нарочно сглотнул, когда взгляд чернокнижника скользнул с его лица вниз. — Олег? — наконец отмер Дима, с трудом поднимая взгляд. — Потрудись объясниться. — Ну… Саши не будет пару дней, и… — медиум скользнул вперёд, как зевающий кот, — я бы хотел повторить и в этот раз закончить начатое… что скажешь? — Попахивает наёбкой, но ты такой… — не может подобрать слов Дима, — что наплевать, я просто хочу тебя. Дима шагнул к кровати, оголяя свой торс, бросая одежду куда-то туда. Олег в это время стекает на пол к ногам чернокнижника и начинает тереться об голую кожу на животе партнёра щекой. Кончики ушей щекочут, вызывая мурашки. Медиум лезет руками к члену партнёра, но тот его останавливает. Олег поднимает голову, следуя за рукой Димы, что крепко держит за волосы. Второй рукой чернокнижник цепляется за ошейник и тянет наверх. Шепс встаёт с колен, и его сажают на край кровати. Дима ставит колено справа от его ноги и наклоняется ближе. Чернокнижник проводит носом по щеке парня, вдыхая родной запах, приправленный желанием. Прикусывает губу Олега, врывается грубым поцелуем, едва тот успевает приоткрыть рот. Медиуму уже неймётся от возбуждения, но Дима не торопится, целует грубо, со страстью, едва не рычит в алые губы напротив. Олегу сносит крышу — активный Дима это что-то с чем-то. Чернокнижник наклоняется ещё ближе, заставляя Олега упасть на спину, и нависает над ним. Внутри Димы будто разгорается пожар — видеть Олега таким, одевшим на себя эти приблуды для него, скрывая от брата, все это тешит его самолюбие, и хочется показать, кто сегодня главный. Он наконец-то сверху, хотя немного злит, что он не сам этого добился, а Олег словил кинк на властного Диму — хотя это тоже достижение чернокнижника. От этой злости вперемешку с возбуждением, он ведёт себя грубо: кусает сильно, зализывает следы, украшает ключицы и шею алыми пятнами. Медиум теряется от напора Димы. Тот с самого начала ведёт себя развязно и до умопомрачения жёстко, но это так нравится парню, что он мечется по кровати и своим мыслям. Олег почти скулит, сжимает и разжимает кулаки, хочет остановить: следы бурной ночи явно не останутся без внимания вернувшегося брата, но молчит, разрешает то, что разрешал только брату, даёт Диме карт-бланш. Тот сжимает руку на его шее, вновь целует — нежнее, как бы награждая за перенесенные испытания, за послушание. Спускается ниже, зубами цепляет ошейник, тянет на себя, чувствуя как быстрее начинает вздыматься грудь медиума. Олег не отстаёт — привычно ведёт рукой по спине партнёра, давит, Дима как всегда прогибается под широкой ладонью, прижимается ближе, коленом раздвигает ноги медиума, устраиваясь поудобнее. Оставляет в покое губы и ключицы, медленно опускается, сжимает меж пальцев бусинку соска, облизывает второй, сжимает бока, оставляя поцелуи на рёбрах. Олегу много. Прикосновений, касаний губ, влажного языка. Он пытается не отдавать всю инициативу партнёру: запускает пальцы в волосы Димы, гладит, ведь знает, что тому нравится, видит это, когда чернокнижник замирает, двигает головой, подставляясь. Дима сверху, но не реагировать на привычные действия Олега не получается, быть полностью главным — тоже. Вызывает раздражение, но поглаживания такие приятные, что Дима тянется вверх, требует ещё. Олег сейчас мог бы снова оказаться сверху, ибо сопротивляться руке в волосах Матвеев просто не может, но сейчас медиуму этого не нужно, он отдается. Но не полностью, думает он. Но это только пока, мелькает мысль в размякших мозгах Димы. Олег убирает руку, чернокнижник встряхивает головой, наваждение спадает. Вновь возвращается к ласканию тела под собой. Руки гладят бока, опускаются на возбужденный орган, мягко касаются сквозь слой белья. Олег выгибается в спине, хочет ощутить касания ближе, больше, от того двигает тазом, но рука пропадает. Дима поглаживает пальцем тазовую косточку, наконец переводит свое внимание на нижнее белье Олега, отправляет его в недолгий полёт, тут же касается разгорячённой головки, размазывает предэякулят, резко бьёт по внутренней стороне бедра, от чего Олег вздрагивает, немного приходит в себя. От властных движений Димы он быстро поплыл, ничто уже не напоминает о доминантном Олеге. Он отдается в лапы возбуждения, что кажется витает в воздухе. Медиум знает — Матвеев это чувствует, все понимает, но нарочно издевается над ним. Пальцы чернокнижника кольцом накрывают член Олега, двигаются резко и рвано, от чего тот стонет и глядит возмущённо, потому что не может подстроится под меняющийся ритм. Олег недоволен, его рука тянется к члену, чтобы задать свой ритм, но Дима на это не согласен. Перехватывает руку, вновь нависает над медиумом, прижимая за запястье к кровати. Шепс смотрит в его глаза, дерзко, вызывающе. Тот на это хмыкает, наклоняется к уху, проводит языком по внешней стороне раковины и тихо шепчет задрожавшему Олегу: — Я запрещаю тебе касаться себя, — тут же возвращается в исходное положение, вновь накрывает член партнёра, на этот раз медленнее и ровнее, ведёт по всей длине, не сводя глаз. Затихший Олег стонет сквозь сжатые губы, его сознание затуманенно, воздух вокруг раскалён, а мысли в голове опускаются до одной: трахаться. Дима вдруг перестаёт ласкать его член, медиум с разочарованным вздохом приподнимается на локтях, смотрит, как чернокнижник избавляется от последних элементов одежды, затем открывает лубрикант, щедро поливая свои пальцы. Олег, словно заворожённый, следит за тем, как жидкость стекает по рукам, капает на его бедро, течет дальше, пачкая постель. Матвеев устраивается между его ног, что подрагивают от возбуждения. Олег расставляет их пошире, наблюдая за действиями партнёра. Тот характерно двигает пальцами, смотрит на реакцию, а в глазах все демоны ада — медиум краснеет. Дима слизывает небольшую каплю с запястья и это выглядит так по блядски, но вместе с тем настолько изящно, что Шепс не может оторвать глаз. Желание прикоснутся губами к этим рукам пересиливает даже желание себе подрочить. Но Дима наконец начинает поглаживать подушечками пальцев пульсирующее колечко мышц. Осторожно вставляет палец, другой рукой гладит живот, пока губы целуют и покусывают кожу на бёдрах. Дима хочет Олега очень и сейчас, но старается, растягивает. Резко ослабевшие руки Олега уже не держат, потому он опускается на кровать, голова становится ватной в момент, когда Дима добавляет второй, язык раз за разом облизывает пересохшие губы, с которых стекают вздохи, пока негромкие стоны и невнятные просьбы. Шепс двигается навстречу, но Дима тут же больно сжимает его бедро, смотрит предостерегающе, но возбуждение накрывает медиума и он насаживается сильнее, несмотря на то, что рука партнёра кажется оставит синяки. В этот момент в голове Олега вспыхивает лампочка и он зовёт Диму, буквально выстанывая его имя. — Что такое? Мне ускориться? — Дима поднимает взгляд, в нем горит огонь и танцуют черти, перехватывают чужой, прожигая. Олег замирает, тонет в этом огне, теряет все мысли. С трудом отрывает взгляд, хватается за ускользающее: — В ящик глянь, — прикусывает щеку изнутри и краснеет на заинтересованный взгляд в ответ на свои слова. Дима отходит, слышится стук, а Олег как в прострации, тянется подрочить себе, делает первые движения, шевелит тазом, как получает хлесткий удар по животу от предмета в руках вернувшегося чернокнижника. Медиум вскрикивает, кусает губу до крови. — Непослушный Олег, ты забыл, что я тебе сказал? — Дима нависает над ним, ведёт пальцем по щеке, цепляет поводок за колечко ошейника, тут же тянет на себя, грубо целует. Олег опирается на локти, снижая давление на шею. Отвечает на поцелуй, пачкая чернокнижника в свою кровь. — Каково чувствовать свою кровь на моих губах? — спрашивает Дима, сжимая рукой шею чуть выше ремешка, у подбородка. Его взгляд впивается в серые глаза, впитывая в себя чужое возбуждение. Олег закатывает глаза, рука на шее ощущается так правильно, что этот момент хочется сохранить навсегда. Дима перестает гипнотизировать его, отпускает поводок и выдает глупый комплимент о том, что Олегу «очень идёт и было бы неплохо посмотреть на реакцию Саши», на что тот дуется, складывая руки на груди. Чернокнижник звонко смеётся, параллельно размазывает смазку по своему члену. Медиум растянут недостаточно, но разве это остановит возбужденного до предела Диму? О, он отыграется по полной. Чернокнижник притягивает Олега к себе, пристраивается у входа, водит головкой и следит за тем, как медиум судорожно сжимает в руках простынь, сдерживаясь перед тем, чтобы вновь попытаться себе подрочить, чтобы не дёрнуться от Димы, ведь ещё не готов. Олег понимает, что больно будет, ибо он не растянут до конца, но возбуждение застилает голос здравого смысла и он двигается навстречу, просит взять его наконец. И Дима входит, осторожно, не переставая ласкать бока, целовать живот, гладить бёдра. Олег выгибается, боль наслаивается на удовольствие, он теряется в этих чувствах. Старается расслабиться, но получается не сразу. Матвеев двигается дальше, входя полностью. Застывает, давая привыкнуть, нависает сверху, целует ключицы, шепчет что-то, ловит шёпот в ответ, успокаивает, кусает плечи. Кивает на взгляд партнёра, начинает движение, а Олега от этой заботы вперемешку с болью выворачивает, накрывает и уносит. Он тянется за лаской, получает грубые укусы. Ожидает боли, а ощущает нежность. Контрастный Дима сводит его с ума. Чернокнижник начинает ускоряться, не забывая уделять внимание олеговым губам — ведёт языком сначала по шее, просовывая под кожаный ремешок, оставляет засос чуть выше, целует в подборок, в щеку, затем в краешек губ. Олег поворачивает голову, подставляясь под ласки, открывает рот, стараясь вдохнуть больше воздуха, что перекрывается ошейником. От движений парня он сдавливает сильнее, крепко сжимаясь, как змея. О да, Олегу это нравится, а ещё нравится Дима, что властно держит в руках поводок, что смотрит так — с огнем в глазах, и трахает быстро, так, как нужно. Потому он тянется к его горячим губам, впиваясь в них так же грубо, как Дима в него, от резких толчков кусает сильнее, чем планировал, ощущает, как по подбородку течёт, капает на грудь и от этого крышу уносит опять. Когда член попадает по простате в очередной раз, Олег не сдерживается, желание кончить выше его, выше всего. Рука сама тянется к члену, пока губы исследуют чужое тело, покрывая его поцелуями под резкие толчки и собственные стоны. Он стонет громче, когда наконец-то касается себя. Прикосновения обжигают, Олегу кажется, что ещё секунда, ещё пару движений и он сможет излиться, но этот мир решил обломать его ещё раз за вечер, потому что Дима замечает изменение в состоянии партнёра, а затем и видит, что Олег снова нарушил его правило. — Совсем от рук отбился, правильно Саша говорил. Придется применить меры, — довольно, что не соответствует нахмуренному лицу, тянет Дима, замирая внутри. Он вновь хватает Олега за запястье, притягивает вторую руку и начинает связывать, резко двигается, от чего Олег вздрагивает и перестает на пару мгновений сопротивляться, в результате чего оказывается крепко связан. — Теперь ты ещё милее, котик, — улыбается Дима, смотря на то, как Шепс дёргает связанными на уровне груди руками и недовольно пыхтит. Налюбовавшись на Олега, чернокнижник возобновляет движение, но — ох, чёрт — как же медленно. Олег просит его быстрее, но тот пропускает все просьбы мимо ушей, полностью сконцентрировавшись на том, чтобы не сорваться самому, ибо желание такое, что хочется вбиваться в Олега жёстко и быстро, чтобы получить разрядку, но он медлит, мучает, измывается над беспомощным сейчас медиумом. Медленно входит и выходит, смотрит за эмоциями на красном лице Шепса, целует, ведёт пальцами по груди, изредка касается члена, на что получает отчаянный стон. Олегу плохо — он хочет, но не может кончить, беспомощно дёргает руками, натирает кожу, но не может ничего сделать. Просит Диму, умоляет его ускориться, двигается навстречу, однако это не помогает. Олегу хорошо — в руках чернокнижника, тело горит, по лбу стекает пот, возбуждение сносит крышу вместе со всеми адекватными мыслями. А его мучитель рад, расходится в довольной улыбке, шутливо целует в нос, трется щекой о щеку и шепчет, что он был плохим и это его наказание. Олег хнычет, часто моргает, безостановочно умоляет Диму смиловаться. Скулит, когда тот немного ускоряется — сейчас даже это подарок. Правда его быстро становится мало, секунды будто растягиваются, время течет медленно, а ещё медленнее — движения чернокнижника. Олег мечется. Олег дрожит, руки затекают в одном положении, тело устаёт, буквально молит о разрядке. Медиум смаргивает влагу с глаз, и, вновь переводя взгляд на Диму, просит, в очередной раз, но со слезами в голосе: — Дима… пожалуйста… Чернокнижник стойко держался, закончить все хотелось сильно, но какое ж это наказание, если Олег получит свое так быстро? Беспомощный партнёр вызывал в Диме чувство эйфории: смотреть, как тот не может пошевелиться, коснуться себя, получить удовольствие — все это было ново, но от того ещё более приятно. Мольбы медиума были прекрасны, ради такого можно было и потерпеть, хотя по спине уже стекали капли пота. Но когда Олег вновь посмотрел на него умоляющими глазами, в которых кажется блестели слёзы и попросил, едва не плача, Дима не смог отказать. Он начинает двигаться быстро и размашисто, втрахивает в кровать Олега, который стонет так, что срывает голос. Да. Именно так. Как хотел Олег. Рука на боку сжимается — точно останутся синяки, но сейчас самое важное — горячая ладонь Димы, что дрочит ему в такт резких движений. Сильно вздрогнув, Олег выгибается, кончает, бурно изливается струйкой. Капли летят на живот, постель, руки и тело Димы. Медиум протяжно стонет, давится воздухом, срывает голос совсем, в глазах темнеет, а во тьме танцуют звёздочки. В голове пустеет окончательно, Олег кажется теряет себя на пару мгновений. Дима выходит из него, несколько раз быстро проводит по члену испачканной в олегову сперму рукой и мешает их семя на своих пальцах и теле Шепса. Чернокнижник отвязывает Олега, снимает с него ремешок. Проводит ладонью по шее, чувствует как кадык движется вверх-вниз, как под локтем вздымается грудь уставшего медиума, ощущает, как чужой взгляд гуляет по его лицу. В качестве извинений долго и нежно целует покрасневшую кожу запястий, вновь шепчет что-то неслышимое. Гладит синяки, и ребра, и спину, нежно касается укусов. Такой нежный и теплый Дима после жёсткого секса, как десерт после ужина. Олега ведёт. Их уставшие вдохи сливаются, руки сплетаются вместе и сейчас абсолютно плевать на то, что пальцы липнут друг другу, сперма засыхает на телах, Олег в синяках и укусах — оба понимают, от Саши им пиздец, что сейчас они грязные и потные, зато счастливые. Нога Шепса опускается на бедро Димы, рука последнего ложится на спину медиума, прижимает к себе, заключает в объятия. Карие глаза с любовью смотрят в серые туманы перед тем, как сомкнуться, перед тем, как Дима уснёт, а вслушиваясь в его дыхание, в царство сна отправится и Олег.