Раздели со мной вечность

«Твою мать! Да сколько можно-то?» - в отчаянии подумал Сасори, пытаясь самостоятельно подняться после очередного броска через весь зал. Увы, попытка была опять безрезультатной, за него все уже решили - его снова поволокло по полу к стене. Орочимару вот уже несколько минут подряд развлекался тем, что без перерыва швырял его тело, куда ему вздумается, словно намереваясь превратить его в мешок с кучей поломанных костей. В который раз он одним только взглядом приподнял Акасуну на ноги и заново проверил его на прочность, кинув в каменную стену и снова спиной, ломая ему только что минуту назад сросшиеся ребра. Сасори чувствовал себя весьма отвратительно, не только в моральном, но и в физическом плане. Болела и ныла каждая клеточка вечного и, казалось бы, такого неуязвимого тела, словно его несколько раз подряд пропустили через мясорубку и перемололи вместе с костями. В другой раз он не обратил бы на нанесенные увечья особого внимания, перетерпел бы боль, но внутренних повреждений становилось уже слишком много - организм не успевал с ними со всеми справляться. Прижатый к стене, полностью лишенный малейшей возможности двигаться он уже тяжело дышал, облизывая пересохшие губы, но все равно смотрел на своего мучителя непримиримо и упрямо, глаза в глаза. Он не позволял себе отвести взгляд, не давала прирожденная гордость, ибо это заведомо означало проигрыш и только обнадежило бы противника, который к этому и стремился: сломить, унизить, растоптать... - Не смотри так... все равно сломаю... - Орочимару со скучающим видом сидел за одним единственным уцелевшим столом и, подпирая бледную щеку тощей ручонкой, демонстративно позевывал. - Не вытерпишь... на куски буду резать и скармливать тебе же... Акасуна перевел дыхание, чувствуя, как обломок ребра задевает легкое и доставляет довольно-таки болезненные ощущения, после чего еле слышно отозвался: - Дай мне только добраться до тебя... - Уже дрожу от страха! Ну, вот что ты мне сделаешь? - Орочи устало поднялся из-за стола и медленно направился в сторону Сасори. Остановившись перед ним на расстоянии вытянутой руки, он засунул свои руки в карманы брюк и притворно-сожалеюще посмотрел на зверски избитого и почти поверженного противника. - Зачем тебе все это? Весь этот дешевый балаган... вся эта дурацкая месть? Неужели ты не видишь, что ты намного слабее меня? Тебе за Дейдару настолько сильно хочется отомстить, что ты бросился на меня, заведомо зная, что проиграешь? Так. Началась промывка мозгов, главное - не давать ему ту реакцию, на которую он надеется. Пусть болтает в свое удовольствие, Сасори это было только на руку, ему просто необходима была передышка. - Тебе не понять, а смысла объяснять я не вижу. - он бы мог этого не говорить, но чем дольше он будет поддерживать такими необязательными ответами беседу, тем больше времени выиграет. Орочимару не нуждался в его ответах, он вполне был способен разглагольствовать и в одиночку, монолог увлекал его порой даже сильнее, чем диалог. - Мда... весомый аргумент! - фыркнул он, ходя перед прижатым к стене Акасуной взад-вперед. - И это твоя постоянная ошибка, Сасори, которую ты совершаешь раз за разом... причем, главная, роковая... Тебе доверили империей управлять, так ты побросал все ради своего любовничка... Представилась возможность отомстить, ты снова тут, как тут... - Я тебе по-моему уже говорил, что за место свое не держался! - Сасори внимательно вгляделся в застывшего перед ним Орочимару и горько усмехнулся. - Неужели все твои гнусные поступки продиктованы только жаждой власти? А Дейдара-то чем тебе помешал в достижении твоей цели? - он постепенно приходил в себя, боль притуплялась, но пока не исчезала, заставляя чуть ли не стонать после каждого глубокого вздоха. -А твоя шлюха ничем мне не мешала... - самодовольно осклабился Орочи, намеренно опять оскорбляя мальчишку и желая поиздеваться еще и морально. - Мне нужно было отвлечь тебя... чтобы ты забросил все дела, чтобы показать остальным высшим, что тебе плевать на интересы империи... что для тебя какой-то мальчишка дороже всего на свете… что ты в любой момент можешь предать их и бросить все на произвол судьбы, только ради румяной попки своей подстилочки... Что ты и сделал... Фууу, - скривился он в гримасе отвращения. – ну, что за любовь такая...плебейская? Как это пошло, фи! Влюбиться в свою подстилку... да еще и жениться на ней! Чистейшей воды мезальянс! - А на ком я должен был жениться?! На тебе, что ли?! Долго ты тут будешь мне мораль читать? Тоже мне, поборник нравственности нашелся! Отпусти меня, и поговорим на равных... - предложил ему Сасори, пытаясь пошевелить хотя бы пальцем. Безуспешно, тело не подчинялось и не слушалось, словно онемевшее. Было очень странно не чувствовать его, но ощущать боль, постепенно утихающую, но прошедшую еще не полностью. - Чего ты боишься? - Оклемался, смотрю... болячки зажили, разговорился сразу... - ласково прошипел Орочимару. - На каких это равных ты собрался со мной разговаривать? Не в том ты положении сейчас... так даже не интересно... ничего не умеешь, а несешься на меня с открытым забралом и неуемной жаждой мести.... - Я должен был трусливо сбежать, поджав хвост? - Сасори продолжал специально тянуть время, заговаривая ему зубы, чтобы дать возможность своему поврежденному телу восстановиться получше и за одно придумать, как бы выпутаться из своего незавидного положения, в котором оказался благодаря себе.- У меня выбора не было... - У тебя его и сейчас нет... ну что? - Орочимару внимательно оглядел почти пришедшего в нормальное состояние противника. - Полностью пришел в себя? Я бы мог одним щелчком пальцев разорвать тебя на клочки, но ты о смерти даже и не мечтай, ни о тяжелой, ни о легкой, тем более. Я не буду заново описывать, какое существование я тебе уготовил... да-да, мой мальчик, я знал, что ты не оставишь своих глупых попыток отомстить мне, ты ведь такой настырный... И я не трогал тебя до поры, до времени, чтобы получить хорошего, достойного соперника для того, чтобы сразиться... и что? - Орочи театрально развел руками и продолжил свой монолог.- Надеялся, надеялся... а что получил? Тебя, сплошное недоразумение, с жалкими не освоенными умениями, да умственно отсталого мальчишку, который без твоей указки и шагу ступить не может... - Хочешь дальше жить спокойно и продолжать гадить, лучше убей меня сейчас... - резко перебил его Акасуна. - Ты меня знаешь... сумею достать рано или поздно... - Угрожать? Мне? Пфф, Сасори! - Орочи демонстративно пренебрежительно фыркнул. - Кем ты себя возомнил? Профессионалом? Шлюхе своей в постели надо было доказывать свой профессионализм... Это было совсем непростительной наглостью, Акасуна находился уже на грани бешенства от злости и бессилия. Как же здорово Орочимару удавалось разжигать нужные ему эмоции, воистину, он похоронил в себе гениального психолога. Сасори в своих умениях давить на психику, по сравнению с ним, проиграл бы в чистую, в этой области Орочи превосходил даже сам себя. Он прекрасно владел собой, и у него потрясающе получалось играть на нервах, Акасуне можно было бы у него еще и поучиться. - Я сказал, оставишь в живых - пожалеешь... - стараясь не поддаваться искусному давлению, пообещал Сасори. -Пожалуй, я рискну... будет интересно приручить тебя, услышать, как ты молишь о пощаде. - Не дождешься... - И займусь-ка я твоим воспитанием прямо сейчас. - словно не слыша его, продолжил Орочи. - Ну как? Все косточки срослись? Тогда можно продолжить веселье... - он с глумливой улыбкой на лице едва моргнул, и Акасуну тут же оторвало от стены, к которой он все это время был надежно прижат. Стиснув зубы, Сасори приготовился к очередным испытаниям, которым собирался подвергнуть его ненасытный в своей жестокости и извращенных садистских наклонностях противник. Орочи с большим удовольствием оправдал его ожидания, изо всех сил швырнув его в сторону тонких стеклянных перегородок, отделяющих обеденные зоны друг от друга. По сути, он просто разбивал матовое стекло его многострадальным вечным телом, заранее зная, какие болезненные ощущения это приносит. Как же он был прав... Рифленое стекло разбивалось на сотни кусочков, острые осколки впивались в мышцы, разрезали плоть, оставляя глубокие раны, принося адскую нестерпимую боль... но самое страшное было то, что это не могло убить, а причиняло только мучительные, невыносимые страдания. Сасори знал, что как только Орочимару прекратит это издевательство, через несколько минут все заживет, не останется даже шрамов, но, черт… как же больно... как же жутко больно было сейчас, когда острый как бритва край нового стеклянного обломка разрывал кожу и врезался в один из внутренних органов, повреждая его... Акасуна уже мечтал потерять сознание, в голове реальность перемешалась с забытьем, и только одна всеобъемлющая боль владела сейчас его разумом, угрожая лишить рассудка. Время словно замедлило свой ход в угоду мучителю, который с визгливым хохотом наслаждался страданиями своей жертвы. Однако Орочи решил, наконец, дать передышку своему безумию, понимая, что если он сейчас сильно покалечит врага, то тот действительно может отдать душу в его случае не Богу, а дьяволу. Это в его планы, конечно, не входило. Мучиться Акасуна, по его мнению, должен был бесконечно: и физически, и душевно. Перестав хохотать, как душевнобольной, и, наконец, отбросив изувеченное тело Сасори, в котором еле теплилась жизнь, в самый дальний угол зала, Орочимару неторопливо направился к нему. Разбитые стекла противно скрежетали и хрустели под его ногами, сознание ускользало от Сасори, но он отчетливо слышал этот отвратительный звук. Шаги приближались, а ему хотелось встать и встретить соперника достойно, на ногах, лицом к лицу. Да вот только сил не осталось никаких, Орочи его отменно потрепал. Огромным усилием воли Акасуна приоткрыл веки: перед ним в кровавом тумане маячила темная зловещая фигура, двоившаяся и расплывающаяся. Орочимару присел над поверженным противником и сладко улыбнулся. - Теперь ты у меня будешь послушной зверушкой, Сасори... то, что тебя ожидает, намного хуже, чем эта боль, которую ты испытал сейчас... - он протянул руку и преувеличенно заботливо коснулся своими гадкими холодными пальцами щеки Акасуны. - Ну ты пока отдыхай, мальчик мой... а я пойду, проверю, как там дела у Конан... ты только лежи смирно, не вставай, тебе нельзя шевелиться... - Орочимару опять мило улыбнулся, поднимаясь на ноги. - Заодно займусь и твои сорванцом... этим недоношенным тупым созданием... что такое? Чему ты улыбаешься? - тут же нахмурился он, вглядываясь в его лицо, на котором появилась неожиданная вымученная улыбка. - У тебя... за спиной… - Сасори недоговорил, зажмурившись от очередной вспышки жгучей изматывающей боли. Глубокие раны затягивались очень медленно, но у него было такое ощущение, словно ему зашивают их иголкой на живую. Он перевел дыхание и еле выговорил. – Оно… Оно не тупое… В этот момент уже расправившийся с Конан и подоспевший к ним Дейдара, что есть мочи, огрел Орочимару сзади по спине обломком, бывшим когда-то стулом, тем самым, опровергая слова сказанные в свою защиту Акасуной. У последнего, который ожидал чего угодно, но только не этого глупейшего, а что самое главное - бесполезного поступка, даже не хватило сил , чтобы, как обычно, с сарказмом закатить глаза. Хотя ужасно хотелось. Он просто обреченно их прикрыл. В голове вертелось одно: куда? Со стулом? На Орочимару? Легче носорога дробью уложить... Однако мальчишке было на это наплевать, он ворвался в их сражение в своем репертуаре, безоружный, но с большим энтузиазмом. Орочи от неожиданного удара выпрямился, как палка, и молниеносно обернулся. - Ты придурок малолетний! Что творишь?! - схватив храбреца-энтузиаста за грудки, он приподнял его над полом и отбросил подальше от себя, куда-то к лестнице, намереваясь закончить с Акасуной, а потом уже вплотную заняться блондином. - И ты мне будешь еще говорить, что это от великого ума? - воззвал он к еле дышащему Сасори. - Да этот сопляк больной на всю голову! В жизни не видел такого идиота! Я просто поражаюсь и удивляюсь его непроходимой глупости... - Ты сейчас... еще больше... удивишься... - наконец нашел в себе силы иронично усмехнуться Акасуна, снова увидав за его спиной Дейдару, который опять замахивался какой-то непонятной железкой, по форме напоминающей трубу. Второй раз в течение двух минут на спину не успевшего обернуться Орочи обрушился удар чудовищной силы. - Ах ты мелкий засранец! - завопил тот и, схватив настырного мальчишку за шиворот, потащил за собой вглубь зала, скоропалительно приняв решение разобраться сначала с ним. Сасори сделал попытку подняться, опираясь на локоть, но покалеченное тело отказывалось подчиняться командам мозга, отчаянно призывавшему встать и идти заступаться за того, из-за которого, собственно, все это и затеялось. Попытка оказалась провальной, даже не сумев опереться на второй локоть, Акасуна бессильно рухнул обратно навзничь, кусая от досады губы и проклиная себя за свою самонадеянность и гордыню, позволившие ему броситься в бой неподготовленным. Теперь он и сам не знал, на что рассчитывал и чем все это кончится. Ему не хотелось верить, что полным поражением, однако, все на это и указывало. Орочи тем временем оттащил вырывающегося мальчишку в другой конец зала и, наконец, отпустил, толкнув его к стене. Ударившись об нее плечом, Дейдара стиснул зубы, но, тут же угрожающе зашипев и обнажив клыки, бросился на соперника. - Куда ты, девочка? А ну стоять! - негромко, но властно приказал Орочимару. Парень застыл как вкопанный удивленно хлопая глазами, при чем его изумленный взгляд только порадовал Орочи. - Хм... а что ты хотел? Ты думал я тебе эта сопливая синеволосая девица, с которой ты разделался в два счета? Если уж твоему любовничку не удалось со мной совладать, ты-то куда прешь? - Тварь... сожру с потрохами! - выдавил из себя блондин. - Ну вот... еще один. Утомили вы меня сегодня, честное слово... - тяжко вздохнул Орочимару, потом с сожалением оглядел замеревшего юношу, которому сам же не давал двигаться с ног до головы. - Ты пошевелиться-то хоть можешь, чудо-ребенок? Все еще дыша праведным гневом и сверкая глазищами в его сторону, Дей попробовал это сделать. Безуспешно. - Не получается? - продолжал издеваться над ним Орочи. - А обещаешь сожрать... один вон уже подавился, валяется теперь. Не по зубам я вам, ребятки, кишка у вас тонка против меня. - Что ты сделал с Сасори? - Дейдара тщетно пытался заглянуть за спину Орочи, чтобы удостовериться, что его напарник хотя бы жив. - О, не волнуйся... с ним будет все в порядке... Да и тебе подобная участь быть избитым как он, вовсе не грозит, а вот ему была полезна небольшая показательная порка! - Небольшая? Ты спятил, урод? Он же еле живой! - Ничего страшного, очухается твой данна... скоро будет как новенький... да что мы все о нем, да о нем? Я бы на твоем месте за свою вечную шкурку поволновался... - Орочимару улыбнулся мягкой, садистской улыбочкой, заметив его настороженный взгляд. - Но ты не бойся, твое тело я не трону и физических увечий ему не нанесу... слишком уж оно у тебя соблазнительное и красивое... шрамы ему ни к чему, а вот в твоей душе, я, так и быть, оставлю их парочку. Ты навряд ли сможешь так стойко перенести такую чудовищную физическую боль, которую я доставил твоему дружку... - Не сомневайся... и не такую терпел... один твой яд чего стоил. - О, малыш... действие моего яда, по сравнению с тем, что испытал сейчас Сасори, это как укус комара... Я усилил физические страдания для Акасуны с помощью своих скромных способностей...То есть, я внушил ему, что боль, которую испытывает он, в сотни раз сильнее самой себя... вот и представь, что он только что пережил. - Ах ты хер змеиный! - дернулся в его сторону Дей. Дернулся и снова замер. - Потише, деточка... придержи свой язычок. - покачал головой Орочимару. - Я же сказал, что не трону тебя. Ты просто не вытерпишь, поэтому я приготовил для тебя кое-что другое... повкуснее... то, что поможет сделать тебя более покладистым и послушным. Зачем тебе терпеть физические страдания? Мне достаточно будет покопаться в твоей хорошенькой головке и расставить там все в нужном порядке... К сожалению, с твоим данной у меня этот номер не прошел, Мадара вместе со своей силой поделился с ним еще и умением блокировать все наглухо, да вот только Сасори наплевательски отнесся к его подарку и способность эту не развил, как следует. Другими словами, он пытается защищаться, но не всегда успешно, кое-что мне удается протолкнуть в его красноволосую башку, но не все, что мне хотелось бы... А вот из тебя, мой юный друг, - Орочи снова вперил свой желтый взгляд в блондина, который единственное, чем мог сейчас пошевелить, так это пальцами рук, нервно сжимая их и разжимая. - Из тебя получится отличный овощ, в этом я уверен... этакое бессловесное, безмозглое животное... С этими словами он протянул к голове мальчишки руку и едва коснулся ею его виска. Прикосновение вышло на вид даже каким-то нежным и ласковым, но Дейдару тут же повергло в пучину таких жутких и нереальных иллюзий, что он только успел судорожно схватить ртом воздух и упасть на колени перед своим истязателем. Его тело сильно тряхнуло и выгнуло дугой, словно он находился под напряжением, а мозг тем временем как будто выворачивало наизнанку, реальность переплеталась с иллюзиями, сознание искажалось настолько, что Дей уже почти перестал ощущать себя как личность. Ему казалось, что он растворяется в непонятной пустоте, и он даже не мог дать оценку тому, кто он или что он такое. Собственно, он даже и думать уже не мог, разум был подавлен настолько, что он не в силах был себя ни с чем позиционировать. В голове воцарился полнейший вакуум, ни мыслей, ни воспоминаний, словно у новорожденного младенца, но все же какая-то его часть пыталась сопротивляться. Слабенькие попытки были ничтожны, по сравнению со столь мощным воздействием, но они не давали мальчишке свихнуться окончательно. Мозг самостоятельно, автоматически старался защититься, сам же Дей уже ничего не соображал. Он продолжал стоять перед Орочимару на коленях, а тот вовсю пожирал его сознание, упиваясь этим сладким чувством. В том, что эта тварь приложит все имеющиеся усилия, чтобы навредить блондину, Сасори был полностью уверен. Прилагая неимоверные усилия, он пытался подняться, понимая, что дорога каждая секунда и что там, в конце зала, происходит непоправимое. А, следовательно, он должен, нет, он просто ОБЯЗАН найти в себе силы и встать, чтобы прекратить этот беспредел. Надо же... какая-то хилая, бледная змеюка уделала их на раз, два, три... потрясающее превосходство по возможностям, ничего не скажешь, силен, скотина... хорошо уделал, не подняться теперь... Сасори снова сделал очередную попытку встать, и в который раз бессильно упал навзничь, ударившись головой о каменный пол и обреченно застонав. Тело не слушалось, не подчинялось, точно чужое. Закрыв глаза, он облизал пересохшие губы и приготовился к новой попытке. - Даа, Акасуна... неплохо тебя потрепали... я бы даже сказал, просто охрененно... - послышался знакомый голос у него над ухом.- Вставай, развалина, а то эта жопа змеиная лишит твою блондиночку последних остатков разума... будешь потом всю жизнь трахать конченного дауна... Выражаться в такой своеобразной форме мог только... Итачи. Первое, что пришло в голову Сасори, это то, что он умер, раз имеет счастье слышать голос этого грешника, и чтобы удостовериться в этом, Акасуна приоткрыл глаза. Сначала перед его взором в неясном тумане маячила и двоилась расплывчатая фигура, постепенно приобретающая знакомые очертания. Некоторое время Сасори пытался сфокусировать на ней взгляд, пока, наконец, более-менее четко не увидел присевшего перед ним на корточки приятеля. - Учиха... - мрачно усмехнулся Акасуна. - Мерзавец... я сдох, а ты скалишься, сидишь.... - Сдох? И не надейся... - в тон ему ответил Итачи, пытаясь скрыть радость от того, что друг его наконец-то слышит и видит. - Это Я еще не ожил, все обещанной души не могу дождаться от тебя... - Дейдара... что с ним? – то, почему он внезапно "прозрел" и теперь имеет возможность лицезреть своего призрачного дружка воочию, казалось совсем не волновало Акасуну. Раз видит, значит, так надо, нет смысла выяснять, гораздо больше его заботило, что сейчас происходит с мальчишкой. - Да вон... Орочи как раз закусывает его мозгами! - уже через пару секунд Итачи пожалел, что выразился так неосторожно. Сасори так резко сел, по инерции качнувшись вперед, что Учиха хотел было уже придержать его плохоуправляемое тело, но вспомнив, что он все еще не может ни к чему прикасаться, оставил эту попытку. - А ты чего расселся, скотина? - сквозь зубы произнес Акасуна, поднимая на друга красноречивый угрожающий взгляд. - Иди и помоги мальчишке! - Нет, приятель! - с внезапной злостью отозвался Итачи, вставая с корточек. - Это ТЫ чего расселся? Иди и выручай сам! Пока этот ублюдок не превратил его в слюнявого имбицила окончательно! В ответ на это Сасори промолчал. Вкладывая постепенно возвращающиеся силы и волю, он медленно поднялся и, оперевшись о стену рукой, попытался устоять на подкашивающихся ногах. Левый бок тут же пронзила нестерпимая жгучая боль. Сасори, которого все еще хорошо штормило, тяжело дыша опустил глаза и поморщился от увиденного: между ребер застрял большой кусок стекла, вонзившийся довольно глубоко. Без лишних эмоций на лице, не мешкая, Акасуна схватился правой рукой за острые края и, задержав дыхание, резким движением рванул осколок из своего истерзанного и покалеченного тела, поранив при этом себе все пальцы, от чего у него вырвался тихий, болезненный стон. - Больно, твою мать! - в сердцах выругался он, зажимая рукой глубокий порез, который тут же начал затягиваться. Позволяя себе снова поморщиться, Сасори с тревогой всмотрелся в конец зала, где Орочи словно злой волшебник колдовал над мальчишкой. Акасуна молча обошел Учиху, испытывая огромное желание оттолкнуть его в сторону со своего пути, но, не имея возможности, и, чуть прихрамывая, направился в сторону Орочимару. - Эй, стой! Ты куда! - повернулся ему вслед Итачи, расстеряно разводя руки в стороны. - Подожди!- метнулся он за приятелем. - Да стой ты, кому говорю! - Учиха встал у него на пути. - Чего тебе еще?! – остановившись, Сасори раздраженно уставился на брюнета. - Куда ты опять, с голыми руками, неподготовленный! Мало получил, что ли?! - Уйди ты! Этот ублюдок издевается там над мальчишкой, коверкая ему мозги, а ты тут под ногами путаешься! Что тебе надо от меня?! - Я помогу... - неожиданно тихо и серьезно произнес Учиха, красноречиво заглядывая ему в глаза. -Ты мне очень поможешь, если отвалишь от меня! - отозвался Акасуна, делая шаг в его сторону с намерением двигаться дальше. Не говоря больше ни слова, Итачи только протянул к нему руку, и Сасори вдруг ощутил легкую прохладу в месте прикосновения. По телу прокатилась волна непонятной энергии, отдаленно похожая на электрический разряд, отчего Акасуну ощутимо встряхнуло. Он на секунду прикрыл глаза, отдаваясь неведомым, заряжающим энергией ощущениям, после чего ошеломленно выдохнул и потрясенно уставился на приятеля. - Что это? - Это я с тобой так заигрываю! - не вовремя пошутил тот. - Иди в задницу! Я серьезно! - А серьезно - это тебе велел передать Мадара... так, на крайний случай. Ну, если ты окажешься совсем уж в полной жопе.- Итачи смерил друга изучающим взглядом. – И, по моему мнению, ты сейчас как раз в ней! - Угу! И как всегда ты рядом! - огрызнулся Сасори. - Дотронься до меня... - перебил его Учиха. - Да за каким хером ты мне нужен!? - возмутился Акасуна. - Дотронься, говорю, болван упрямый! - Ну, дотронулся! - Сасори потрогал рукой его плечо. Потом замер, во все глаза глядя на Итачи. Потом опустил взгляд на свою руку и сжал плечо приятеля покрепче. Затем провел ладонью по его груди, ощупывая ее и не веря своим глазам и тактильным ощущениям. - Невероятно... - прошептал он. - Я тебя трогаю! Ты осязаем! - Святые угодники! - закатил глаза Итачи и смахнул со лба челку. Сасори тем временем продолжал его поглаживать рукой, опускаясь ею все ниже. - Э, э, э! Ты куда?! - отстранился от него Учиха, когда рука Акасуны была уже совсем неприлично низко. - Ты что делаешь? - А это я с тобой так заигрываю... - язвительно откликнулся Сасори, передразнивая его. - Что это за херня? - Ты еще не въехал? - удивился Итачи, широко раскрывая от изумления глаза. - Что по-твоему ты сейчас только что делал? - Лапал тебя! - У тебя крыша совсем поехала, что ли? - Итачи окинул его сожалеющим взглядом и наконец пояснил.- Ты трогал ДУШУ... ясно тебе? Понимание того, что ему сейчас сказал Итачи, быстро отпечаталось в мозгу Сасори, не потребовалось даже анализировать, чтобы наконец сообразить, на что Учиха намекает. Брюнет облегченно вздохнул, поняв, что до приятеля наконец-то дошло к чему он клонит. - Да, Аристократ... все верно, иди и вытряси для меня душу из этого маньяка! Теперь ты сможешь это сделать! - Сколько у меня попыток? - уже на ходу оглянулся на него Сасори. - Пфф! - насмешливо фыркнул Итачи. - Одна, приятель... промахнешься, ну что ж тогда... вдвоем в аду будет веселее. Орочимару тем временем решил немного передохнуть и закончить пока свои опыты над мальчишкой. Все таки, ему пришлось потратить немало сил, чтобы залезть к блондину в голову и перевернуть ему часть подсознания, Дей оказался тяжелым пациентом для этого чокнутого ученого и отчаянно сопротивлялся его стараниям вывихнуть ему мозг окончательно. Однако, это тоже отняло у него много энергии, по своей сути, его мозг задействовал все свои возможности как защиту, и поэтому, сколько бы Орочи не корячился над мальчишкой, до победного конца ему провернуть свою "лоботомию" не удалось. Он отошел от блондина на шаг и убрал от его виска руку. Дей тот час же рухнул на пол, словно подкошенный, не издав при этом ни звука. Орочимару надменно взирал на него сверху-вниз. - Сопротивляешься? Неплохо для начала... пока, я думаю, с тебя достаточно! - Я тоже так думаю, что ему уже хватит... - раздался у него за спиной до жути тихий и совершенно ровный голос, на который Орочимару обернулся с самой приветливой улыбкой. - Акасуна! - радостно протянул он, словно увидел старого друга. - За добавкой явился, друг мой? Вступать в дебаты было нельзя, как и медлить, иначе можно было с легкостью опять попасться на ту же уловку. Судя по расслабленной вальяжной позе, которую Сасори взял на заметку сразу же, противник нападения явно не ожидал: он не был напряжен, считая, что Акасуна слишком ослаблен предыдущей трепкой и на прямое бесхитростное столкновение не решится. Орочимару, как неплохой стратег, на то и рассчитывал, что Сасори адекватно расценил свои и его силы, и теперь не сунется столь нагло и бесшабашно, поняв, что преимущество по способностям не на его стороне. Способности способностями, но физическая сила тоже была не менее действенна и, бывало, приносила в поединке неплохие результаты, особенно, если была подкреплена таким подогревающим чувством как злость. Именно с этим мстительным чувством Акасуна от всей души, повинуясь такому сильнейшему "благородному" порыву, испытывая в этот момент такое долгожданное сладкое удовлетворение, так вдохновенно зарядил по нахальной самодовольно ухмыляющейся роже Орочимару, что тот в мгновенно, без лишних телодвижений, упал на колени. Ах, каким упоительным было это ощущение, банально бить по морде от души, что Акасуна и делал, не останавливаясь, вкладывая в каждый последующий удар всю свою накопившуюся ненависть и обиду и не давая противнику никаких шансов подняться. Он знал, что Орочи это надолго не выбьет из колеи, но не мог с собой совладать, и продолжал без устали, уже по инерции наносить удар за ударом. - Ты изверг, Акасуна... - подал наконец голос стоявший рядом с ним Итачи, до сих пор безмолвно наблюдавший эту сцену. - Зверюга натуральная... ну хорош уже, уймись! Ты и так знатно ему фейс отформатировал! - Не лезь! Тебе не понять! Я столько мечтал именно об этом! - отвечая, Сасори немного отвлекся, и Орочи уже было чуть приподнял голову, но Акасуна тут же снова уложил его крепкой увесистой оплеухой. - Ты увлекся... - напомнил ему Учиха, невольно морщась только от одних звуков. - Хватит! Лучше делом займись, а то опять будешь летать по залу, словно мешок сам знаешь с чем! - С чем? - автоматически, между делом отозвался Сасори, поднимая полуживое тело противника за грудки. На ноги поставить ему Орочи не удалось, тот все время валился на бок, расслабленно обмякая, поэтому Акасуна позволил ему снова встать на колени, все так же удерживая невменяемого врага за рубашку спереди. - С дерьмом! - Иди на хер, Учиха! - тоже на автомате послал его упивающийся долгожданной расправой Сасори, тут же хорошенько встряхивая Орочимару и рявкнув уже на него. - Ну! А ты что вылупился, животное?! Тот даже и не думал на него смотреть, он только закатывал глаза, находясь в полукоматозном состоянии и силился что-то выговорить. - И где твоя сила?! Где твои супер-возможности?! Или ты простых пиздюлей не выхватывал ни разу?! - Акасуна размахнулся и снова отвалил Орочи отменную затрещину. - Это тебе напоследок, сука! - Бляяя, Аристократ! - пораженно протянул у него за спиной Итачи, медленно качая головой и прикрывая рукой пол лица.- Да сколько можно?! Довыделываешься ведь сейчас! Обстановка была накалена до предела: одному хотелось мстить и мстить бесконечно, другому уже поскорей нужна была душа, чтобы вернуться в этот мир в физическом теле.Третьему вообще было ничего не нужно - он валялся в беспамятстве на полу. Четвертый тужился противостоять хоть как-то, но и его возможности были не безграничны. - Давай, делай уже то, о чем договорились! - не выдержав, рявкнул на приятеля Итачи, надеясь таким образом привести его в чувство реальности хоть немного. - Достань и отдай мне его душу уже, придурок! А тело оставь себе и измывайся над ним сколько душе угодно! Этот вопль нисколько не успокоил Сасори, а наоборот, вызвал еще более мощную вспышку ярости. Он повернулся к Орочимару, и тот, едва увидев выражение его лица, понял, что дергаться уже бесполезно, слишком хорошо он знал и помнил, что означает недобро светящийся красноватый огонек в темно-карих глазах. К тому же, пока Акасуна пару минут назад использовал его лицо в качестве боксерской груши, то неосознанно опять крал у него силу, с каждым ударом, с каждым прикосновением. Его дар, все так же остававшийся без контроля, делал с ним, что хотел. Каким образом изымать из живого тела душу, Сасори так же понятия не имел, это и привело его в бешенство, то, что его напичкали самыми разными возможностями под завязку, не спросив разрешения, а он теперь разбирайся с ними и выкручивайся, как хочешь. Понятия не имел, но на уровне рефлекса и подстегнутый гневным окриком Итачи, который, казалось, нервничал ничуть не меньше его самого, Акасуна размахнулся и нанес обессилевшему противнику сокрушительный удар кулаком в область сердца, только чуть правее. «Только один шанс... только одна возможность...» - настойчиво крутилось у него в голове. Он ожидал чего угодно, брызг крови, треск ломающихся ребер, предсмертного хрипа врага, но то, что его рука почти по локоть легко войдет в тело, словно горячий нож в масло, это оказалось выше его понимания и не поддавалось никакому объяснению. Знать бы еще, какова эта душа на ощупь, а то так недолго ошибиться и вытащить что-нибудь не то... В этот самый момент его рука коснулась чего-то скользкого и до жути мерзкого, и Сасори сначала даже подумал, что это сердце, но у вампиров оно никогда не билось, а это "что-то" трепыхалось и трепетало. «Вот она, родимая!» - Акасуна удовлетворенно выдохнул и, сжав это нечто в кулаке, резко выдернул руку обратно. Проделывая это с абсолютным хладнокровием и ледяным выражением на лице, он, чуть прищурившись, не мигая, смотрел прямо на Орочимару, словно пытаясь уловить какие чувства тот испытывает в это мгновение. Тот удивленно распахнул сверкнувшие янтарным блеском глаза, но этот блеск тут же погас, уступая место невыразимой тоске, теперь уже навеки застывшей в остекленевшем взгляде. - Это она? - Сасори протянул в сторону Итачи руку, даже не пытаясь взглянуть, что он в ней держит. Лицо Учихи озарилось медленной и какой-то злорадно-жадной улыбкой. - Она самая... -Тогда забирай, пока меня не стошнило... - Акасуна просто разжал пальцы, стараясь скорее избавиться от гадкого омерзительного ощущения. Итачи поймал светящуюся эфемерную субстанцию и, с видом безумного маньяка, расплылся в довольной, еще более широкой улыбке. - Чрезмерно благодарен... - нараспев промяукал он и, повернувшись спиной к приятелю, пошел в сторону лестницы, унося с собой долгожданный подарочек. Однако, возле лестницы он остановился и оглянулся. - До встречи, Аристократ... скоро увидимся вживую, так что... береги свою задницу, красавчик... - Проваливай, Учиха... - мрачно отозвался Акасуна, с силой отталкивая от себя бездыханное тело Орочимару. - За своей лучше приглядывай... Сасори отвернулся и посмотрел на поверженного врага, валяющегося у его ног. В этот самый момент он испытывал чувство покоя и умиротворения, к которым все-таки примешивалась легкая досада от того, что он посчитал, что для Орочи это была слишком простая и быстрая смерть. А главное - невероятно легкая. Месть свершилась, но каким бы образом она не была реализована, Акасуна не чувствовал одного-единственного: облегчения. Набитая перед смертью противнику морда отнюдь его не принесла. Конечно, можно было бы сейчас наброситься на его бесчувственное тело и рвать его на клочки без остановки, но и это навряд ли успокоило бы Сасори, ведь души в этом теле уже не было, а, значит, страдать и мучиться там было не чему. Если бы не обещание Итачи, Акасуна предпочел бы оставить Орочи в живых, с целью в будущем заняться самыми изощренными издевательствами над ним, какие бы только смогло придумать его богатое воображение, вот, может быть, только тогда ему стало бы легче. Может быть, только тогда месть подарила бы ему то приятное удовлетворение, которое он ожидал. Тяжело вздохнув, Сасори вытер тыльной стороной ладони лоб, убирая с него непослушную челку, падавшую на глаза, и устало переступив через неподвижное тело, направился к тому месту, где без сознания валялся его любимый блондин. Мальчишка, без сомнений, был жив, Орочимару не собирался его убивать, явно страдая навязчивой тягой к моральным пыткам, которым собирался подвергнуть Дейдару в дальнейшем. Но вот что он сотворил с его мозгом, было пока непонятно и вызывало смутное беспокойство и тревогу за душевное состояние, которое Орочи своим воздействием мог серьезно покалечить. Уже ни на что не надеясь и приготовившись принять любой исход, Сасори встал на колени перед телом возлюбленного и, приложив небольшое усилие, перевернул его на спину, тут же убирая с лица мальчишки светлые волосы. Вот сейчас его захлестнули все чувства разом: безграничная любовь смешивалась с острой жалостью, короткие воспоминания о том, что довелось им обоим пережить за то время, пока они вместе и через что пройти, нахлынули чересчур мощным потоком, заставляя набегать на глаза слезы и проглатывать горький комок, застрявший в горле. Все. Все, что делал в своей жизни Акасуна, было ради вот этого парнишки, любовь к которому не остывала веками, за один взгляд которого, он был готов душу продать, а за любовь и обожание в этом взгляде, лишиться всего, что у него есть, отдать последнее. Лишь бы этот мальчик был рядом с ним и верил в него. Сасори приподнял Дейдару и крепко прижал его к себе, гладя по волосам и целуя в белокурый висок. Он не знал, сколько ему пришлось так просидеть, ощущение реального времени было полностью потеряно, но вот блондин едва ощутимо пошевелился и слабо вздохнул. Безмятежное выражение на его лице сменилось на более осмысленное, он сразу же нахмурил золотистые брови, отчего колечко пирсинга в одной из них тускло блеснуло, темные ресницы вздрогнули, и Дейдара наконец приоткрыл глаза. - Дей... - облегченно выдохнул Сасори, стискивая его в еще более крепких объятиях, после чего отстранил и погладил по щеке, глядя на него искренне-влюбленными глазами. В ответ он ожидал услышать как обычно родное и доверчивое "данна", но то, что он в следующий момент услышал от блондина, чуть не заставило его лишиться чувств. Дейдара, чуть нахмурившись, посмотрел на него абсолютно пустыми равнодушными глазами и безразличным голосом поинтересовался: - ТЫ КТО?

Конец 4 части.