Царапины

Комната, в которой Гарри жил последние несколько месяцев, была вполне обычной. В ней была тумбочка, низенькая, с тремя выдвижными ящиками; высокий, тяжёлый даже на вид, платяной шкаф, в котором любят скрываться дети во время игр в прятки со своими родителями; стол со стулом, заваленные исчерканными и изрисованными пергаментами и перьями; небольшая угловая книжная полка, заставленная фолиантами в тёмных обложках; и, конечно, двуспальная кровать с четырьмя высокими резными столбиками и светло-серым балдахином. Гарри нравилось лежать на кровати, завернувшись в серый плед и смотреть на эту будто бы выцветшую и грязную ткань. На самом деле, конечно, эльфы регулярно прибирались в комнате, а балдахин был выкрашен в этот отвратительный цвет просто для того, чтобы позлить бывшего Гриффиндорца. Ещё в комнате были две двери и большое окно, укутанное в тяжёлые серые шторы, едва пропускающие свет сквозь плотную ткань. Они почти сливались со стеной и иногда Гарри казалось, что окна у него нет совсем; в такие моменты ему становилось особенно тоскливо и Поттер распахивал пыльный, несмотря на старания домовиков, занавес, пропуская в комнату рассеяный солнечный свет. Пейзаж за окном был весьма живописен, но Гарри настолько осточертело озеро и тёмный, манящий в свои глубины лес, что в последнее время он жил с вечно задёрнутыми шторами. Какая разница, если всё равно нельзя выйти наружу? Он даже не был уверен, что пейзаж за стеклом настоящий. Зато двери точно были настоящими. Особенно Гарри нравилась входная: из тяжёлого дорогого дерева, покрытая лаком и сотней охранных чар, она притягивала взгляд. На тёмной поверхности, если приглядеться, можно было бы рассмотреть тонкие узоры, чем-то похожие на орнамент в древних Кельтских книгах. Вторая дверь, открывающаяся бесшумно и беспроблемно, вела в ванную комнату, выполненную в тёмно-зелёных тонах. Гарри любил зелёный цвет, хотя и прожил около шести лет в красной Гриффиндорской комнате. "Кельтская" дверь приоткрылась, впуская в серую комнату приглушённый свет, запах жареного мяса и звуки празднества. Иногда Гарри ощущал себя почти нормально и ему даже удавалось забыть о том, что он - пленник в этом доме. Но вот в такие моменты, когда его комната наполнялась звуками "внешнего" мира, он понимал, как же на самом деле он несвободен. Тёмная фигура, скользнувшая в комнату, на несколько секунд замерла в нерешительности. Впрочем, это чувство быстро прошло, стоило только Гарри повернуть голову. Северус Снейп, воспоминание о прошлой жизни, стоял у закрытой двери и молча смотрел на сидящего на кровати Поттера. Гарри усмехнулся, на мгновение прикрыв глаза. Кому верен Северус Снейп? Загадка века. Дамблдору? Волдеморту? Гарри Поттеру? Себе? Юноша вздохнул. Глупый вопрос. Лили Эванс. Снейп, уже успевший преодолеть разделяющее их расстояние, взмахнул чёрной, совершенно прямой палочкой, пробормотав слова заклинания. Его магия, тягучая и сладкая, точно вересковый мёд или один из его любимых ядов, окутала тело Гарри. Северус осторожно потянул одеяло в сторону, безмолвно прося оголить тело. Гарри не сопротивлялся. Раньше, когда он только-только оказался в этой комнате, он стеснялся своей наготы. Да что там, ему было противно. И Волдеморт, не особо беспокоясь о психическом состоянии юноши, заставил Поттера сидеть обнажённым у его ног на всех собраниях Пожирателей. Гарри не знал, что именно его бывший профессор видит. Худого, нескладного мальчишку или вполне здорового юношу? Его не морили голодом и почти не били; Пожиратели быстро поняли, что Поттер привычен к такому обращению, и им стало просто неинтересно. Своего проблемного ученика? Хотя он уже не был в Хогвартсе около года. Сына Джеймса Поттера? - Лорд приказал залечить ваши повреждения, - голос зельевара совсем не дрожал, а на лице не промелькнуло и тени эмоций. Только взгляд по-скорбному тёмных глаз, наполненных каким-то животным отчаянием, говорил о том, что Снейп видит сына Лили Эванс. Юноша склонил голову к плечу. Волдеморт почтил его своим присутствием всего несколько часов назад; именно ему Гарри должен был быть благодарен за минуты тягостных размышлений и рассматривания обстановки. Эти бесполезные, в общем-то, действия, помогали не думать о тянущем ощущении во множестве мелких порезов, покрывающих бледную от постоянного нахождения в помещении кожу Поттера. Некоторые из царапин всё ещё слабо кровоточили. Как заворожённый, Гарри следил за точными, словно уколы шпаги, взмахами волшебной палочки. Естественно, у бывшего Героя Британии забрали столь опасную игрушку, но юноша довольно быстро научился обходиться без неё. Единственное, по чему он скучал, так это ощущение тёплого магического дерева в своей ладони. Резкий выпад, и запястье Снейпа было сжато в стальных тисках пальцев Поттера. Пожиратель слабо дёрнулся, его блестящие глаза неотрывно следили за каждым действием зеленоглазого пленника. Гарри, схватив одной рукой запястье Снейпа, ладонью второй нежно провёл по кисти зельевара, от выступающих бледных венок и до пальцев, сжимающих почти раскалённое дерево. Впрочем, юноша, быстро потеряв интерес к брюнету, позволил ему закончить лечение. И даже когда длинные тонкие пальцы наносили заживляющую мазь на раненый анус, Гарри не испытал ни смущения, ни возбуждения. Вообще ничего. Закончив с лечением, Снейп быстро убрал все баночки и склянки с зельями по карманам и позволил себе небывалую вольность, вызвавшую лёгкую улыбку Поттера: профессор склонился к нему и прижался сухими горячими губами ко лбу юноши. А затем, круто развернувшись, вылетел прочь, напомнив Гарри его школьные годы. Хлопнувшая дверь вновь отрезала Поттера от всего остального мира. Волдеморт пришёл нескоро. Гарри за время вынужденного одиночества успел несколько раз принять душ и в беспокойстве навести порядок в комнате. Большинство рисунков и записей, разбросанных на столе, Поттер просто уничтожил Инсендио, надеясь, что домовики не расскажут Тёмному Лорду о том, что он владеет заклинаниями поопаснее Люмоса или Левиосы. Хотя, смогли же Гарри с Роном пристукнуть Тролля на первом курсе пресловутым антигравитационным? Любая магия опасна в неумелых руках и ещё более опасна в умелых. Когда Тёмный Лорд зашёл в серую комнату, Гарри стоял у окна, напрягая глаза в бесполезной попытке рассмотреть хоть что-то в ночной мгле. На нём не было одежды, потому что Гарри прекрасно знал, как раздражает Волдеморта раздевать его. С другой стороны, Гарри надел очки. Отчего-то Тёмный Лорд находил забавным то, как аксессуар подпрыгивает, когда тело Гриффиндорца содрогается от мощных толчков... Повернувшись к Лорду, юноша по-птичьи склонил голову к плечу. Мягкий серый плед, неуловимо пахнущий железом и сыростью, легко соскользнул с его плеч, обнажая бледное тело. Несмотря на то, что кожа Поттера не видела солнца уже очень давно, она всё равно была темнее, чем жемчужно-белая кожа Волдеморта. Гарри, смотря на бледные до синевы ладони, мрачно усмехался в ответ на собственные рассуждения о том, что секс с Лордом похож на некрофилию. - На кровать, - тихий голос с чуть различимыми шипящими нотками был оглушителен в звенящей тишине комнаты. Гарри скинул с кровати одеяло (всё равно будет мешать) и улёгся на спину. Взгляд уже привычно уткнулся в серый балдахин. Раньше, когда он только-только обживал эту серую комнату, он также смотрел на эти куски ткани, лишь бы не видеть своего насильника. Сейчас же Волдеморт кажется ему почти красивым: с белоснежной кожей, по-животному блестящими глазами и ухмылкой на бескровных, невозможно тонких губах. У Лорда красивое сильное и совершенно безволосое тело и большой член с тяжёлыми яичками. Облизав губы, Гарри бросил взгляд на неспешно раздевающегося Лорда. Поттер привык быть один и совершенно не тяготился собственным одиночеством, но иногда ему хотелось... чего-то. Прикосновений. Жаркого дыхания. Жестких объятий... В конце концов, Волдеморт стал для него не насильником и тираном, а единственным, приносившим удовольствие. Кажется, у магглов это называлось Стокгольмским синдромом. Впрочем, Гарри не был уверен в этом, он никогда не интересовался психологией. Под весом второго тела кровать прогнулась ещё немного, но не скрипнула. Волдеморта раздражал скрип или ещё какие-нибудь посторонние звуки. Но он любил, когда Гарри стонал, кричал или что-то говорил во время секса, и это было странно. Он вообще до невозможности странный человек, один из тех, кто может ударить, а затем, спустя лишь мгновение, дарить такую страсть и нежность, какой не видали самые любимые наложницы султана. Он был сумасшедшим, в самом прямом смысле этого слова. Бледное тело Лорда было совершенно нагим. Единственное, чего Волдеморт никогда не снимал - это стальные когти, венчающие пальцы его левой руки. Гарри не знал, почему: возможно, Лорду просто нравилось, как они выглядят. Хищно и свирепо, особенно когда всегда холодный металл ловил слабые отблески света. Кожа Волдеморта тоже всегда холодная, даже во время самого жаркого секса. Он похож на змею не только поведением. - Знаешь, - шипяще растягивая это "ш", произносит Лорд, - сегодня мы нашли дом Блеков. Гарри слабо улыбнулся. Это похоже на игру, совсем немного: Волдеморт пересказывал последние события магического мира и смотрел на реакцию своего пленника. Обычно слова подкреплялись жестокими сильными нажатиями острых когтей на кожу, но в этот раз Лорд лишь слабо водил самыми кончиками оружия по его животу. - Сколько погибших? - ему разрешено задавать вопросы, это тоже часть игры. Красные глаза, внимательно смотрящие на Гарри, легко сужаются. - Четверо. Рыжий предатель крови с сестричкой, оборотень и грязнокровка. - А с нашей стороны? - позволил себе горькую насмешку Гарри. Уголок рта Волдеморта слегка дёргается, а острые металлические когти легко разрезают кожу чуть выше пупка. Гарри прерывисто вздохнул, невольно втянув живот и попытавшись уйти от жалящих прикосновений. - Тоже четверо, - задумчиво произнёс Лорд, следя за тем, как рубиновые капельки крови медленно скользили по бокам его жертвы. Склонившись над животом юноши, Волдеморт оборвал одну из красных дорожек. Язык у него тоже холодный, и юноша дёрнулся, в ответ получив новые царапины, на этот раз на ключице. И ещё несколько, около сонной артерии, будто в доказательство того, что жизнь Гарри действительно принадлежит Тёмному лорду. Волдеморт скользнул кончиками когтей к соску Поттера и отрешённо глянул на появляющиеся капли крови. Исходящая от мальчишки дрожь, которую Лорд чувствовал всем телом, действительно возбуждала его. Схватив Поттера за плечи, Волдеморт легко перевернулся с ним на кровати. Теперь немного дезориентированный Гарри сидел сверху на своём любовнике, вопросительно смотря на него. - Подготовь себя сам, - предлагает Лорд, чуть прикрывая глаза, - если не хочешь на сухую. На сухую и не подготовленным очень неприятно, это Гарри прекрасно знает, поэтому нервно озирается по сторонам в поисках хоть какой-либо смазки. Волдеморт, следивший за его безмолвными метаниями со злой ухмылкой, просто провёл когтями по бледной спине Поттера. Выступившие капли крови быстро скатывались к ягодицам. Ещё несколько особенно глубоких царапин Лорд оставил на бедрах, и Гарри стёр кровь дрожащими пальцами, затем поднеся их к анусу. Положение было до ужаса неудобным, и Гарри точно знал, что спустя несколько движений руку начнёт сводить, но юноша всё равно ласкал чувствительную кожу мокрыми пальцами. Лорд со скучающим выражением на змееподобном лице выводил какие-то узоры на его животе пальцами правой руки и, кажется, даже рисовал красных змей на его коже. Снейп постарался на славу: его мазь не только заживила порванное колечко мышц, но и вернула почти девственную упругость. Гарри с некоторым мазохистским интересом попытался протолкнуть в себя сразу два пальца, что удалось с большим трудом, хотя однажды, помнится, Лорд оттрахал его кулаком. Красные глаза с вертикальным зрачком смотрели прямо в зелёные. Гарри слегка улыбнулся, почувствовав, как твердеет член Волдеморта. Юноша продолжал растягивать себя, одновременно прижимаясь собственным членом к эрекции мужчины. Волдеморт искривил губы, прежде чем отпихнул со своей груди опорную руку мальчишки. Гарри, потеряв равновесие, упал на Лорда, и пальцы юноши с тихим хлюпанием выскользнули из ануса. Тёмный Лорд почти любовно обвёл контуры знаменитого шрама-молнии кончиком когтя, и Гарри задрожал, когда острие прорезало кожу. С Волдемортом всегда так, больно и грубо. Каждый раз после секса с этим чудовищем Гарри приходится пить кровевосстанавливающие зелья, но за сегодняшний день это был уже второй раз... Гарри чувствовал, как капли крови скользят по его лицу, как Волдеморт царапает его тело, как шумит в голове и неспешно качается мир вокруг. - Я умру от потери крови, - огорчённо пробормотал он, закрывая глаза. Волдеморт только хмыкнул на это заявление. Заставив Гарри приподняться, он направил свой член в слегка растянутый анус и толкнулся. Колечко мышц неохотно поддалось, тогда как Гарри зашипел от неприятных колющих ощущений в заду. - Как тебе во второй раз лишиться девственности? - почти радостно спросил Волдеморт, размеренно насаживая Гарри на свой член. Поттер шипел и извивался, впиваясь ногтями в его плечи, за что Волдеморт вновь и вновь царапал нежную кожу его бёдер. Спустя какое-то время Гарри начал самостоятельно двигаться, болезненно морщась, но уже тихонько постанывая. Он запрокинул голову, упираясь руками в безволосую грудь Лорда, а его движения всё убыстрялись. В комнате было жарко и душно, но Волдеморт всё такой же холодный, как только что выкопанный покойник. Подобный контраст обжигал, как металл на морозе, и Гарри разрывался между желанием уйти, убежать от этого мёртвого душой человека и необходимостью раз за разом насаживаться на его толстый длинный член, судорожно сжимая его внутренними мышцами. На любовь это не было похоже совершенно. Но и ненависти в их отношениях больше не чувствовалось. Гарри не знал, чего же ему хотелось больше, но, когда прохладная рука начала неспешными движениями ласкать его стоящий член, не выдержал, и с тихим вскриком кончил. Волдеморт криво усмехнулся, скидывая с себя распалённого Поттера, и юноша покорно сполз к его ногам, чтобы приласкать языком светло-розовую головку члена Лорда. Минеты у Гарри никогда не получались достаточно хорошо, поэтому, когда Волдеморт жестко сжал в кулаке его волосы, Поттер лишь максимально расслабил горло, позволяя Тёмному Лорду трахать свой рот. Свободными руками он судорожно цеплялся за напряжённые бёдра Волдеморта, чувствуя, как под подушечками дрожащих пальцев проступали почти невидимые нити шрамов. Лорд кончил, тихо и неразборчиво шипя, точно удовлетворённая змея. Он не позволил Гарри отстраниться до тех пор, пока Поттер не проглотил и не вылизал его от капель перламутровой спермы. Затем Волдеморт откинулся на скомканные простыни, привлекая к себе юношу. Он совсем по-змеиному любил греться у тёплого тела своего любовника, хотя спал настороженно и некрепко. Гарри провёл рукой по предплечью Волдеморта, перекинувшего руку через него. Спиной Поттер чувствовал, как увлажняется из-за крови простынь. В темноволосой голове, как и всегда, билась всего одна мысль. Сейчас Англия была похожа на него самого: вытраханная, с вывернутым наизнанку сознанием и вся в крови. Но что будет со страной, когда этого диктатора, наконец, свергнут? Одно Гарри знал точно: после Волдеморта всегда остаются кровоточащие царапины.