Уговорил

— Э, куда идёшь, нефор? Миша нервно сглотнул, но виду, что напрягся, не подал. Здравый смысл говорил промолчать и идти вперед, — до дома оставалось каких-то пару дворов. Но Миша Горшенев был бы не Мишей Горшеневым, если бы в таком случае дал здравому смыслу взять верх над железными принципами. Поэтому он остановился и обернулся. На него смотрели три гопаря в палёном «адидасе»: один из них противно причмокивал жевачкой, другой вертел на пальце ключи от машины, а третий как-то подозрительно держал руку поверх кармана треников. В общем, типичные карикатурные пацаны из Купчино. — А вам-то чё? — с вызовом в голосе ответил Миша, приподняв подбородок. — Опа, смотри-ка, смелый попался, — небрежно бросил тип с ключами, подходя к Мише ближе и с прищуром осматривая его. — Пидорасня. Ходишь тут, как свой, бля. Горшенев почувствовал, как верхняя губа начинает подрагивать в приступе безмолвной ярости. Какого хера эти конченные пытались установить тут свои порядки? Кто они вообще такие? Вечно докапываются до тех, кто выглядит как-то иначе. Да и вообще… панк не означает пидор, ё-моё! — А я тут свой, — сделав шаг навстречу гопоте, отчеканил он. — Это вас, чмырей, я впервые вижу. От возмущения у пацанов чуть ли не одновременно брови взлетели вверх. Они медленно зашагали к Мише, скалясь своими противными мордами. Тот, что держал руку у кармана треников, достал кастет. Миша уже готов был закрыться руками и отбиваться от гопоты локтями, но ожидаемого удара под дых не последовало, потому что откуда-то послышался знакомый голос. — О, Мишка, привет! Услышав короткое приветствие, Миша встрепенулся и еле сдержался, чтобы не начать улыбаться. Гопники тут же нервно сжались и обернулись. С другого конца двора шел крепкий парень с волосами, крашеными в грязный блонд. На нем была кожаная куртка с бахромой, чёрная футболка с принтом черепа и темные джинсы. Это, разумеется, был Князь. Князь, которого на самом деле звали Андрей Князев, был местным дворовым авторитетом. Он был парень с юмором, который чаще всего пребывал в хорошем расположении духа, и от него прямо-таки разило позитивом и теплом. Но уважали его не за добрый нрав и дружелюбный характер, а прежде всего за то, что он, в отличие от многих, всегда поступал, что называется, по-пацански. Никогда не боялся вступиться за слабых, отвечал за свои слова и чтил кодекс чести подворотен. Конечно, он был тот еще хулиган, который давно стоял на учёте в ментовке, но его принципиальность вызывала у многих уважение. Кого-то она, разумеется, бесила, но любые попытки докопаться до Князева заканчивались разбитыми лицами и получасовой лекцией о «понятиях», которую он любезно читал при каждом удобном случае. Конечно, не последним фактором было и то, что тот регулярно занимался спортом, так что получить от него в нос было участью незавидной. С Мишей Горшеневым Андрей познакомился случайно. Он просто прогуливался по окрестностям и увидел, что на лавке в соседнем дворе сидит щуплый долговязый парнишка в черно-белой полосатой рубашке, «гадах» и с темными колючками на голове. Таких ребят у Князя в компании отродясь не водилось, но почему-то тогда он поддался зову сердца и подошел стрельнуть у панка сигарету несмотря на то, что в кармане у него лежала едва ли начатая пачка. Парнишка легко расстался с сигаретой, но заметно напрягся. Андрей сперва смутился от такой реакции, но быстро смекнул, что она была абсолютно естественной, ведь такие, как Князь, подобных обычно задирают. Поэтому Андрей начал рассказывать панку всё подряд. Рассказал, как ходил на концерт «Алисы», как прятался за помойкой от ментов, как отбил портфель какого-то школьника у гопоты и как поступал в реставрационное училище. Почему-то очень хотелось, чтобы парнишка начал ему доверять. Всё это время он внимательно следил за его реакцией. Сперва незнакомец выглядел очень скованно, как будто только и ждал подходящего момента, чтобы свалить. Но вдруг, когда Андрей выдал одну из своих фирменных дурацких шуток, панк громко расхохотался, и его смех разнёсся эхом по пустующему двору. Тогда Князь почувствовал, что во что бы то ни стало должен стать его другом. Случайная встреча переросла в регулярное общение. Князь часто ловил Мишу Горшка на той же лавке, где они могли часами напролет болтать обо всем на свете. Миша рассказывал ему о том, что играет в группе, даже пару раз приносил кассеты, которые Андрей любил переслушивать перед сном. Со временем они узнали друг о друге практически всё, и это казалось чем-то безусловным и абсолютно естественным. Мише Андрей очень симпатизировал. Он был один из немногих его сверстников, с которым можно было нормально поговорить. Князь как будто понимал его с полуслова, словно у них был свой тайный язык, недоступный кому-либо еще. Именно Мише Андрей когда-то по секрету сказал, что в свободное время любит сочинять стихи и придумывать сказочные миры. Признался он в этом с трудом, но когда увидел мишины глаза, сияющие неподдельным интересом, тут же продекламировал некоторые по памяти. Кажется, именно в тот момент Миша Горшенёв понял, что больше не может представить свою жизнь без Андрея Князева. И, конечно, ему очень повезло, что его лучший друг оказался грозой района, потому что одно его слово могло вытащить из любой передряги. Как, например, в тот момент. Андрей смотрел на хулиганов так грозно, что от восхищения у Миши мгновенно пересохло во рту. — Ребятки, а чё это вы Мишку зажали, а? Он, чё, провинился как-то перед вами? Гопники недовольно прищурились. Один уставился на свои лакированные туфли и начал рисовать на земле непонятные нервные узоры, второй скрестил руки на груди, а третий крепко сжал кастет. — Да ты чё, Князь? — выпалил гопник с кастетом. — Он же… вырядился, как петушара. Андрей приподнял левую бровь. — Ебланы, что ли? Сами одеты хуй пойми во что. Гопник злобно оскалился. — Слышь, ты, по-моему, попутал, Князь. Борзый дохуя стал. Из-за какого-то хмыря на пацанов бычишь. Андрей вздохнул. Подошел к нему вплотную. Пару мгновений, прищурившись, поглядел ему прямо в глаза. А затем впечатал кулак в кожаной перчатке аккурат гопнику в челюсть. Миша не стал сдерживать самодовольную улыбку. Приятно было до жути. — Сука, Миха — мой друг, и если я еще хоть раз вас рядом с ним увижу, я вам бошки нахуй поотрываю, — без тени дружелюбия прошипел Князь. Гопник скривился и потёр разбитую губу, из которой тонкой струйкой начала сочиться кровь. — Ладно, ладно, — рявкнул он. — Погнали, пацаны. Когда задиры-неумёхи наконец пропали из виду, Андрей приобнял Мишу за плечи и легко потрепал его по отросшим темным волосам. — Ну чё, Мишань, не хочешь по району пошляться? — дружелюбно улыбнулся он, как будто не расквасил гопнику лицо минуту назад. Миша виновато нахмурился. — Да не, Андрюх… я… это, меня ждут. Батя опять гнать начнет. Ты ж знаешь. — Да знаю, Мих, — Князь разочарованно вздохнул. — Может, покурим тогда просто? Или батя тоже пизды даст? Миша усмехнулся. — Это можно, если по-быстрому. Угощаешь? Князь довольно заулыбался, так ярко и радостно, что Горшок невольно захотел зажмуриться, как будто перед ним было самое настоящее солнце. — Обижаешь! Смотри, какие купил. Не открывал еще, думал, с тобой вместе попробуем. Пока Андрей доставал какие-то подозрительные сигареты с надписями на непонятном им обоим языке, Миша почувствовал, что в его груди теплилось что-то необыкновенно приятное. Ебаный Андрей Князев. В итоге они еще час болтали, потом Андрей проводил Мишу до дома, а дома Горшенёв получил очередной нагоняй от отца, но всё равно заснул со счастливой улыбкой на лице. А потом Миша с Андреем посрались. Посрались они на той самой лавке, причем, кажется, из-за какого-то философского вопроса. Миша в тот день был на взводе, но причину своего состояния не объяснил. Поэтому когда Князь не согласился с его мнением, Горшок деликатно сообщил Андрею, что его взгляды — полная хуйня, что переросло в полноценную перепалку на повышенных тонах. В итоге оба разошлись в скверном расположении духа. По пути домой Андрей ввязался в драку, о которой ему еще пару дней напоминал «фонарь» под глазом, а Миша схлопотал от отца за то, что весь вечер бил кулаками стены. Где-то с неделю они игнорировали друг друга и не искали друг с другом встречи. Пока Яша, который частенько тусовался с Андреем, не поднял эту тему. В тот день Князь позвал Яху покататься по району на родительской машине. Андрей всю неделю был ужасно подавленный, поэтому отец одолжил ему ключи от «девятки». — Поезжай, развейся, сынок. С друзьями, вон, покатайся, — сочувствующе произнес он, не зная, что своими словами разбивал сердце сына еще сильнее. Отца Андрей искренне поблагодарил, но сегодня даже возможность прокатиться на папиной тачке казалась не такой уж привлекательной, хотя обычно выпросить ключи было практически невозможно. Звать что-то особо никого не хотелось. Но Яха жил от Андрея недалеко, да и кататься одному было бы скучно, поэтому уже через полчаса они сидели в машине и нарезали круги по району. Князь чувствовал, что разговор идёт как-то вяло, вымученно. В воздухе все чаще висело неловкое молчание, хотя в обществе Яши такое бывало крайне редко. А всё потому, что в любой удобный и неудобный момент Андрей вспоминал о своей любимой улыбке без передних зубов. Наконец Яха не выдержал: — Князь, а чё с тобой за херня? Невозможно общаться, пиздец просто. Князев вздохнул и сильнее сжал руки на руле. К счастью, Цвира решил расспросить его, пока они пережидали красный сигнал светофора. Иначе Андрей бы точно куда-то въебался. — Да я… блять. С Горшком посрался. На лице Яши отразился весь спектр человеческих эмоций, начиная от возмущения и заканчивая еле сдерживаемым ржачем. Однако ему всё же было приятно, что тот самый Князь, который пару недель назад раздал пизды местному бандюгану, вечно угрожающему всем своим травматом, доверял ему и мог поделиться своими переживаниями. Поэтому он великодушно решил ему помочь: — Ну… значит, с этим надо что-то сделать, не? Андрей не смог сдержать возмущенного вдоха. — Да он… он сам начал хуйню разгонять. Я и не сдержался. Чего мне, извиняться типа перед ним? — Да вы ж оба бараны упёртые. Что один, что второй хуй извинится. Вон, ты ж на тачке сегодня. Подкати к его дому, позови покататься по району. Попиздите там, романтика вечернего города, все дела. Андрей почувствовал, как горло невольно сжалось. — В смысле, романтика? Че за хуйня, Цвира? Яша с трудом сдержал смех. Тоже мне, гроза района. Скорее, влюбленный школьник. — Ой, блять, я образно же. Но идея-то нормальная, скажи? Извиняться не надо, просто типа… сделаешь вид, что ничего не было. Андрей задумался. Как нельзя кстати загорелся зелёный, — можно было списать свое молчание на сосредоточенность перед поворотом. Слова Яши отозвались в сердце. Романтика, блин. В ту же секунду Князь резко вывернул руль и, игнорируя недовольных автомобилистов, сигналящих ему вслед, развернулся на перекрестке. — Блять, ты хули творишь?! — прикрикнул Яша, вцепившись в подлокотник и судорожно застегивая ремень безопасности. — Давай я тебя щас высажу на районе, где скажешь. — А сам куда? Андрей с заговорщической улыбкой пожал плечами. Яша не смог не улыбнуться в ответ. — Да высаживай прям тут. Похер. Иди, вызволяй свою принцессу из замка. — Ой, заебёшь, блин, — даже не пытаясь скрыть свою радость, ответил Андрей и остановился у ближайшего тротуара. А потом забил на все знаки и помчался в мишкин двор, уже обдумывая свой гениальный план. Оказавшись во дворе, Андрей остановился прямо у парадной и с озорной улыбкой принялся нажимать на руль. По округе разнеслись противные звуки клаксона. Из окон начали высовываться лица жителей. Особо возмущенные дали о себе знать раздосадованными криками: — Что за баран тут сигналит? — Иди нахуй отсюда! Но Андрея они абсолютно не смутили. Гнев мишиных соседей он полностью проигнорировал. Хотят разборок, пускай выходят! — Миха! Мих! Я знаю, ты дома! — прокричал он и еще несколько раз посигналил. В окне, которое он буравил взглядом, так и не показался знакомый силуэт. Был виден только желтоватый свет, еле пробивающийся через бордовые шторы. Это значило, что Миша явно дома. «Ну давай же, блять, Мих,» — умоляюще подумал Князь (как будто Горшок прочитал бы его мысли) и продолжил бить по рулю. Наконец из заветного окошка на втором этаже показалось знакомое лицо. Миша раздвинул шторы и с озадаченным лицом выглянул во двор. Андрей начал сигналить еще сильнее и чаще и бодро помахал другу. Когда Миша наконец увидел, откуда на весь район разносились неприятные звуки, он нахмурился. Андрей почувствовал во рту горький привкус разочарования. Но затем Горшенёв открыл окно. Высунулся. — Ты чё? — громко спросил он с напускным раздражением, хотя явно был рад увидеть друга. — Батя тачку дал! Погнали по району! Миша притворился, что крепко задумался, но на самом деле решил, что поедет с Андреем сразу, когда увидел его у парадной. Он просто не хотел, чтоб Князев подумал, что тот по первому же его слову куда-то сорвется (хотя так, в сущности, и было). К тому же, кажется, за ними сейчас наблюдал весь двор. — Ща! — в итоге бодро выкрикнул он и задернул шторы. Князь довольно улыбнулся и откинулся на сидение. В следующую встречу он точно купит Яхе пива. Через пять минут из парадной выбежал Миша. На нем были его лучшие шмотки, по скромному мнению Андрея: рубашка в черно-белые полосы, кожаные штаны и «гады». Он запрыгнул на переднее сидение и пожал Андрею руку. Мишино рукопожатие было таким родным и непринуждённым, словно никакого спора по херне между ними и не было. — Вези, шеф, — хохотнул Горшенёв. Князев щёлкнул его по носу и повёл машину к выезду из двора. — В бардачке кассеты есть. Вруби чё-нить, — отрешённо скомандовал он, выруливая на улицу. — А ты, чё, без музыки ехал? — с искренним недоумением спросил Миша. Андрей пожал плечами. Он даже как-то об этом и не подумал. Вообще, последнее время он мало о чём думал, за исключением одного человека, сидящего рядом с ним. Наконец, Миша определился с музыкальным сопровождением и вставил в магнитолу старую кассету с «Энергией» «Алисы». Когда машину заполнили первые звуки знакомой мелодии, Горшенёв приоткрыл окно и вытащил из кармана пачку дешёвых сигарет. Князев думал попросить его не курить, всё-таки, батина машина, но потом решил, что ради вида Миши, курящего в окно, можно было и потерпеть пиздюли от отца. Салон быстро наполнил знакомый запах табака. Андрей бросил на друга беглый взгляд. Тот одухотворённо курил, глядя на обшарпанные пятиэтажки с таким восхищением, будто прогуливался по залам Эрмитажа. — Кстати про музыку, как там «Контора»? Миша угрюмо вздохнул и выдохнул табачный дым в окно. — Да чёт творческий кризис, ё-моё. Не знаю. — А чё такое? — Да тексты не пишутся чёт… хуйня какая-то, — пожаловался Миша, но тут же дёрнулся и оживлённо уставился на Андрея. — О, Андрюх, а ты же стихи пишешь? — Ну… пишу, да, — поёрзав на сидении, неуверенно пробормотал Андрей. — Так давай к нам! Князь на секунду отвлёкся от дороги, чтобы бросить на Мишу ошарашенный взгляд. Тот уверенно улыбался. — В смысле? Я ни петь, ни играть-то не умею… — Андрюх, да это неважно, на самом деле. Я тексты читал твои, это же охуеть не встать! Их на музыку положить, и… легендарное что-то выйдет. Понимаешь, да? Андрей смущенно прикусил губу. Мишина искренность… она-то его изначально и подкупила. Она заставляла вновь и вновь возвращаться к этому человеку, воодушевляла и вдохновляла. Сколько текстов было написано с мыслями об этих больших горящих глазах… И, блять, перед этой искренностью Андрей был совсем бессилен. — Ну, можем попробовать, — наконец ответил он. Победно вскинув кулак в воздух, Миха заулыбался еще шире и прибавил на магнитоле громкость, подпевая знакомым словам. Тем временем дорога завела их в какой-то страшноватый лесопарк на окраине. Андрей заехал на территорию и медленно вёл их по ухабистой дороге, надеясь, что не разобьёт к чертям подвеску отцовской тачки. Они остановились у какого-то тихого грязного водоёма. Вокруг него возвышались темные ели и рос густой камыш. Если игнорировать пустые бутылки, которые валялись на берегу, то место было весьма живописным. В округе не было никого, и в этом интимном полумраке казалось, будто во всем мире остались лишь они вдвоем. — В такие места привозят либо убить, либо потрахаться, — хохотнул Миша и заулыбался, явно очень довольный своей удачной шуткой. Андрей посмеялся в ответ, но вышло это как-то нервно и зажато. А что, если бы он был не против прямо сейчас потрахаться? В голове тут же возникли яркие образы: мишина талия, которую он сжимает крепкими руками, красные пятна засосов на бледной коже, раскрасневшиеся от поцелуев губы, застывшие в глухом стоне… Ох, блять. Андрей бросил в сторону Миши максимально, по его мнению, нейтральный взгляд. Невольно облизнул губы. «Бля, палево, пиздец,» — в панике подумал Князь и тут же отвел взгляд. Щеки неистово запылали. В машине резко стало безумно душно. Андрей приоткрыл окно и уставился на редкий лес, из которого как будто вот-вот выпрыгнет какой-нибудь упырь. Но смотреть на Мишу было страшно. Страшнее, чем на этот стрёмный лесопарк. Хотя если бы он повернулся, то увидел бы, как Миша робко смотрел на него и нервно кусал большой палец, словно пытался на что-то решиться. Андрей заглушил машину. Где-то пару минут они сидели в полнейшей тишине, слушая лишь песнь сверчков и шум вечернего города, оставшегося далеко позади. — Андрюх… слушай… ты, это, пиздани меня, если чё не так, — внезапно подал голос Миша. Глупое «в смысле?», которое хотел в ответ выдать Князь, так и осталось невысказанным, потому что в следующее мгновение он почувствовал на затылке тяжесть чужой руки, которая резко развернула его, притянула и впечатала в мишины губы. Охуевший Андрей ахнул в поцелуй, но тут же опомнился и жадно впился в открытый рот Миши. Руки сами мгновенно полезли в те места, к которым Князь так давно мечтал прикоснуться. Для начала он провел ладонью по мишиной щеке, ощущая приятные покалывания щетины и наслаждаясь тихим вздохом, который издал Горшенёв от аккуратного прикосновения. Большой палец прошелся по уголку обветренных губ. Мишины пальцы на затылке Андрея рефлекторно вцепились ему в волосы. Князев почувствовал, что расстояние между ними было слишком огромным, поэтому схватил Горшенева за воротник и потянул на себя. Боясь, что сильные руки Андрея порвут нахер его любимую рубашку, Миша решил пойти на радикальные меры. Он со всей присущей ему неуклюжестью перелез через коробку передач и уселся Князеву на колени. Твердый руль больно впивался в худую спину, но это показалось Мише абсолютно неважным тогда, когда он почувствовал стояк Андрея через тесную ткань старых джинс. Он осторожно повёл бедрами, наслаждаясь, как Князев вздрогнул от переполняющих его ощущений. — Не пизданёшь, получается? — хитро прошептал он Князю на ухо. В ответ на это Андрей звонко шлёпнул его по заднице, стянутой жёсткой кожаной тканью. — Только если так, — похотливо усмехнулся он и сжал руки на мишиных ягодицах. Поцелуи стали более раскрепощенными и неаккуратными. Андрей пошло облизывал мишин рот, а Миша вдохновлённо кусал его своими клыками. Влажные соприкосновения будоражили и распаляли. Князь почувствовал, что ширинка уже до боли впивается в пах. — Мих, давай на заднее сидение, — тяжело дыша, пробормотал Андрей. Горшенёв сбивчиво закивал и с очередным влажным поцелуем нехотя оторвался от Князева, чтобы открыть дверь и вылезти на улицу. Летний вечер встретил их приятной прохладой и влажным ветром, веющим со стороны водоема. Но в тот момент Горшку было абсолютно похер на природу, на погоду и вообще на всё, что не являлось Андреем Князевым. Он с молниеносной скоростью открыл заднюю дверь машины и залез внутрь, развалился сзади и поднял ноги, расположив их на спинках сидений, на которых теперь красовались следы пыли со старых «гадов». Андрей влез следом, захлопнул дверь, тут же навалился сверху и принялся покрывать мишину шею горячими поцелуями. Его рука медленно проскользила по разгоряченному телу, приближаясь к паху, стянутому грубой тканью кожаных штанов. Князев аккуратно провел кончиком пальца по члену, так возбуждающе выпирающему под штанами, и, закусив губу, с удовольствием наблюдал, как Горшенев повёл бёдрами в погоне за жестоким в своей мимолётности прикосновением. — Андро… пожалуйста… — прохрипел Миша, извиваясь под Андреем. От умоляющего тона у Князева чуть ли не потемнело в глазах. Кажется, он мог кончить только от одного михиного голоса. И в любой другой раз, может быть, он бы был на это согласен, но в тот момент он чувствовал, что не сможет выжить, не трахнув Мишу. Кажется, это была его новая базовая потребность, важнее, чем сон и еда. — Мих, сними ботинки, бля, иначе штаны с тебя хер стянешь. Миша тут же подтянул ноги к себе и дрожащими, нетерпеливыми пальцами начал развязывать шнурки. Несмотря на свое взбудораженное состояние, сделал он это с рекордной скоростью и вскоре с громким стуком скинул ботинки под сидение. Андрей тем временем быстро снял кроссовки, торопливо расстегнул ремень и снял джинсы, бросив их куда-то в сторону водительского сидения, а вслед за джинсами вскоре полетела и полосатая футболка. Оставшись в одних трусах, Андрей склонился над Мишей, который успел стянуть с себя штаны и остался в полурасстегнутой полосатой рубашке, и вновь потянулся за поцелуем, прикусив мишину нижнюю губу. Миша на поцелуй ответил, но Андрей почувствовал, что тот на что-то отвлёкся, уж слишком неуклюже он водил языком по его губам и слишком широко открывал рот, а затем и вовсе как-то застыл и отодвинулся. Но в следующее мгновение Князев понял, что привлекло внимание Михи. С завороженным взглядом тот прикоснулся к груди Андрея и, сосредоточившись только на ней, начал сильно ее сжимать, закусив губу. — Андро, какой же ты охуенный, пиздец… — сбивчиво пробормотал он, явно наслаждаясь прикосновениям к мягким, податливым мышцам. — Бля, Мих… — смущённо пролепетал Андрей. Чувствовал он себя немного неловко: чё он, девка какая-то, чтоб Миха так вцепился в его грудь? Да и терпения уже не хватало. — Чё, уже и сиськи полапать нельзя? — с робостью возмутился Миша, но руки так и не убрал. — Да лапай, сколько нужно, я просто так тебя хочу, сейчас ёбнусь… — постыдно умоляющим тоном выпалил Андрей. — Ладно, ладно… — усмехнулся Миша, схватил Андрея за шею и притянул ближе к себе, второй рукой поглаживая вставший член Князева через влажную ткань трусов. Но Андрей уже не мог больше терпеть. Он легко отодвинул мишину руку и стянул с себя трусы, а затем и мишины тоже. Наконец их больше ничего не разделяло. Князев навалился на Горшенёва всем телом и потёрся членом о его бедро, ощущая, как по коже бежит тысяча электрических разрядов. Но всё равно хотелось большего. Благодаря свою предусмотрительность, Андрей вытащил из внутреннего кармана куртки, которая валялась на переднем сидении, презерватив и упаковку смазки. Правда, один их вид почему-то заставил его нервничать. А что, если… если Миха так не хотел? — А ты… ну, не против же, да? Всё-таки… это, ну… «Блять, Андрюх, хер ли ты мямлишь? Как на ментов бычить, так самый смелый, а тут перед Михой зассал?» — пронеслось у него в голове. — Андрюш, мне сейчас что-то так похуй. Я просто хочу, чтобы ты меня выебал. Понимаешь, да? От пошлой фразы у Андрея мгновенно пересохло во рту. А в тот момент лучшим средством спасения от сушняка были мишины губы, такие влажные и манящие. Отложив презерватив в сторону, Андрей выдавил на руку смазку, мысленно благодаря себя за то, что посмотрел-таки ту ужасную кассету с гей-порно, и теперь знал, как сделать другому мужику хорошо. Закусив губу от нетерпения, Андрей поднес к мишиному входу палец, с которого теперь стекало обильное количество смазки, и медленно ввел его внутрь. Ощущение было непривычным, но один вид Миши, который зажмурился и издал хриплый полустон, вышибло из лёгких весь воздух. Он экспериментально провёл пальцем внутри. Миша дёрнулся и судорожно вдохнул от удовольствия. Князев продолжил трахать Горшенёва пальцем, наслаждаясь его искренней бурной реакцией. Затем он смазал второй палец и продолжил растягивать тугие мышцы, постепенно наращивая ритм. Зрелище было просто невероятное: раскрасневшийся и потный Миша дёргался и прерывисто стонал, вцепившись рукой в крепкие плечи Андрея. Тёмные влажные от пота волосы раскинулись на сидении причудливыми узорами. Князев жадно сглотнул. — Пиздец, Мих, какой же ты красивый… — с заворожённой искренностью прошептал он. Горшенёв слегка нахмурился. — Да ладно… бывают… и красивее, — смущённо пробормотал он, сбивчиво вздыхая при каждом движении пальцев Андрея. — Ну уж нет. Я красивее тебя ещё не встречал. — Андрюх, ё-моё, трахни меня уже, сколько можно, — срывающимся, хриплым голосом пробормотал Миша, зажмурившись от потока ощущений, охвативших его с головой. Андрей отчаянно закивал. Дрожащими руками открыл презерватив. Долго не мог понять, какой стороной его надевать, но объяснил себе это тем, что рядом с голым Михой ему повезло, что он вообще хоть что-то соображает. Наконец Андрей обильно смазал член и подался вперед. Поначалу он входил очень туго: видимо, Мишка сильно напрягся. Но Князеву было безумно важно, чтобы ему тоже было хорошо, чтобы он чувствовал себя так же охуенно, как и он. Поэтому Андрей аккуратно его поцеловал, осторожно раскрыв языком губы. Под нежными соприкосновениями губ Горшенёв смог расслабиться, и Андрей медленно вошёл в него полностью. Перед глазами побежали искры, в голове возник вакуум, в ушах пронзительно зазвенело от удовольствия. Миша громко простонал и тут же в смущении захлопнул себе рот ладонью, жмурясь до выступивших на уголках глаз слёз. — Мишенька, расслабься, всё хорошо. Всё просто охуенно. Скажи, когда можно двигаться, — сбивчиво пробормотал Андрей, ради Миши цепляясь за последние крупицы самоконтроля. — Да я… блять, не хрустальный. Давай. Андрей повиновался. Трахаться в машине было ужасно неудобно: некуда деть ноги, пространство слишком узкое, вечно во что-то упираешься. Но для Князева это был лучший секс в жизни. Он с упоением вбивался в Мишу, целовал его шею, царапал кадык зубами. Сам Горшенёв ёрзал под ним и царапал Князеву спину, оставляя на ней красные отметины. Стёкла старой «девятки» уже давно запотели. По салону разносились грубые шлепки кожи о кожу. Влажными руками Андрей держался то за спинку сидения, то за михины волосы, втрахивая его в дешёвую обивку. Со лба Андрея начал капать пот, но останавливаться не хотелось. Он снова и снова двигал бёдрами, наращивая темп, до боли закусив губу. Кажется, он никогда еще так себя не чувствовал. — Ру… кой, Дрюх, — хрипло выпалил Миша. Андрей пошло облизал себе ладонь, обхватил кулаком мишин пульсирующий член и начал в сбивчивом ритме двигать по нему рукой. — Да, да, вот так, блять, Андрюш, я щас… Тяжело дыша, Миша кончил себе на живот. От одного вида мишиного лица, застывшего в наслаждении, которым его обеспечил Андрей, он и сам почувствовал подступающий оргазм, и через несколько грубых толчков кончил прямо в презерватив, всё ещё находясь внутри Миши. Даже несмотря на слой латекса, Андрей ощутил необъяснимую бурю эмоций от того, как это было интимно и правильно. Потные, липкие, но ужасно довольные они каким-то образом развалились на заднем сидении, пытаясь отдышаться. Они глядели на грязный потолок, как на звёздное небо, и ощущали себя самыми счастливыми людьми на земле. Андрей с улыбкой прикрыл глаза. Презерватив начал высыхать и неприятно лип к коже, да и Михе наверное было не очень приятно валяться со спермой на животе, но хотелось просто пару минут полежать, ни о чем не думая, слушая лишь прерывистое дыхание друг друга. По обыкновению, тишину прервал Миша: — Ну так чё, мы репаем завтра, ты придёшь? Андрей неверяще усмехнулся. Какой же Миха непосредственный… Вытрахал из него всё, и уже обсуждает дела. — Приду, Мих. Уговорил.