Вена - моя эрогенная зона

Резкие ритмичные толчки вывели Миху из состояния полного невменоза в котором он находился последние пару часов из-за наступающий ломки. Он всхлипнул от боли и уткнулся в сгиб своего локтя. Он уже не помнил какой по счету раз он отдавался вот так за дозу, не помнил ни имён людей, ни мест в которых это происходило. В последнее время это происходило часто. Началось всё с того злополучного вечера и ссоры с отцом. Миша плохо помнил всё произошедшее, так как был нетрезв и поэтому был крайне неосторожен и вместо того, чтобы тихонько прошмыгнуть мимо родительской комнаты к себе, он шумел в коридоре, ругался, пытаясь расшнуровать гады и уронил пару каких-то флакончиков со стоящего в коридоре трюмо. На шум вышел отец и начался скандал. Как всегда, Миху называли позором семьи, безалаберным и безотвественным. Он, вероятно, попытался что-то ответить, за что получил пощечину от которой рухнул на пол. Дальше в его голове все события смешались и он помнил лишь то, как отец схватил его за руки, задрал рукава и обнаружил следы от недавных уколов. Отойдя от первых минут шока, он начал бить Мишу по лицу тяжёлым кулаком сотрудника КГБ, пытаясь, видимо, выбить из него всю дурь. Горшок тогда только начал принимать героин, делал это на пробу и из какой-то вредности, будто бы назло отцу. В тот вечер Миха даже не плакал, он истерично смеялся, растирая рукой кровь по лицу. Мать плакала, Лешка пытался оттащить отца, а Миша сидел на полу и понимал, что больше никогда сюда не вернётся. С тех пор, как за ним захлопнулась дверь родительского дома, он стал ошиваться по гостям, ночевал в гараже и на улице, иногда у сомнительных знакомых и даже пару раз в притонах. Он сам не заметил, как услужливые знакомые из Тамтама всё чаще и чаще предлагали ему ширануться, а он был и не против. Сначала деньги на дозу у него были, но позже дела стали совсем плохи. Родительские деньги которые он успел с собой захватить кончились, а на концертах они получали мало, сущие копейки, которых едва хватало на еду. Он знал, что у ребят денег тоже нет и занять у них он не сможет. Да и с трудом это себе представлял. Андрей, например всегда так сильно о нём беспокоился и чуть ли не каждую репетицию приседал ему на уши о том, что Михе обязательно нужно бросить. Они даже пару раз ругались так сильно, что потом дрались, но все эти драки неизменно кончались победой Андрея, потому что Миша всегда ему поддавался. Ему нравилось лежать прижатым телом Андрея на полу гаража и глядеть в его голубые-голубые глаза. Андрей... Горшок хрипло всхлипнул от особенно болезненного толчка и вскинул голову разглядывая своё отражение в разбитом зеркале напротив, он до побелевших костяшек вцепился в раковину, пытаясь не думать о том, что сейчас его жёстко трахают в обоссаной ванной одного из сомнительных притонов Петербурга. Человек, который его трахал тоже был сомнительный, он кажется, даже не знал его имени. Через мутную пелену слез Миха вгляделся в своё худое лицо. Вид у него оставлял желать лучшего: осунувшееся лицо, потекшие чёрные тени(кажется два дня назад они выступали где-то и ради образа лирического героя Горшок накрасил свои глаза), а еще россыпь неприятных засосов на шее от темно красных ещё свежих до уже сходящих желтоватых. Довольно часто дилеры любили оставлять засосы на его шее, говоря, что у Михи видите ли слишком красивая белая тонкая шея и её обязательно надо разукрасить. Миша пытался сконцентрироваться на трещине в зеркале и не думать, не думать, не думать, не думать.... Но не думать и полностью абстрагироваться от реальности не получалось. Запоздало он понял, что даже не проследил, надел ли этот человек презерватив или нет. Он тревожно заерзал и попытался обернуться, но незнакомец явно был сегодня не в духе, он схаватил Мишу за отросшие патлы и приложил его лицом о раковину. Миха вскрикнул и дёрнулся. За что получил ещё один тычок. Капли крови закапали из разбитой губы. Сегодня был неудачный день. Мишины дни действительно бывали удачными и неудачными. Удачными он считал дни, когда за дозу ему предлагали просто подрочить рукой. Такие дни он считал настоящей удачей. Неудачными он считал дни, когда секс сочетался с насилием. А такие дни бывали гораздо чаще, ведь никто особо не церемонился с наркоманами. В такие дни Миша рыдал, терпел болезненное проникновение и пытался выровнять дыхание при горловом минете. Однажды его взяли без всяческой подготовки и смазки и эту боль он помнил до сих пор. Тогда, уже после, сидя на полу вмазанный, он размазывал кровь по внутренней стороне бедер и плакал до тех пор, пока слезы не закончились и глаза не стали совсем сухие. Миша ненавидел себя за свою слабость, за то, что он не может слезть и за то, что позволяет такое отношение к себе. Он был на самом дне. Он всё проебал. Последнее время он стал редко появляться на репетициях и друзьям приходилось искать его по притонам. Он проебал своё светлое будущее. Он проебал свою любовь, потому что он видел, как смотрел на него Андрей, он помнил как Князевы руки ласково гладили его по голове, когда друзья нашли его вмазанного и побитого где-то у очередного притона. И это было взаимно, всё было бы взаимно, если бы не героин. Тот словно дьявол пожирал его изнутри. Человек позади учащенно задышал. Значит скоро эта пытка закончится. В голове промелькнула дурная мысль, что если бы Миха не был таким слабаком и попытался бы бросить вещества, он бы мог сейчас стонать от наслаждения под Андреем, а не от боли под незнакомцем. Наконец сделав финальные пару движений, человек позади кончил в Миху и немного отдышавшись вышел из него с неприятным звуком. Презерватив он все-таки не использовал. Блять. Миха жалко простонал и сполз на пол. Ему ведь даже помыться негде. Он пропустил момент, как ему под нос сунули заправленный шприц. -На, держи. - сказал незнакомец ухмыльнувшись. - А ты неплох...надеюсь ещё встретимся. Только в следующий раз, пожалуй, заставлю тебя мне отсосать, уж больно мне нравится смотреть, на твоё заплаканное лицо, да и передних зубов у тебя как раз нет. Удобно. - незнакомец засмеялся, заправил рубашку, застегнул ширинку и вышел из ванной оставляя плачущего Миху на полу. Тот с трудом натянул штаны и ввёл иглу в вену. И наконец пожирающее чувство вины и ненависти к себе отступило. "Это лучше любого оргазма, который я бы мог получил с Князем. Вена - моя эрогенная зона" - глупо улыбнувшись, подумал Миха, заваливаясь на бок. Но, он, конечно же был неправ.