Два сердца в одном лабиринте

      Сентябрьское утро за окном расстилалось серой пеленой, тучи на небе сгущались, а густой туман окутывал ветви деревьев, словно гриммовские ведьмы, что-то излагали среди себя в сгущающемся мраке. Только-только пробившиеся солнечные лучи, как алые фонари, неуверенно, но неотвратимо пробивались сквозь тучи и падали на землю, напоминая о незавершенном лете. Серый мрак шелестел дождливою прохладой, подобно полетам лесной птицы, обогревшей своим теплом всю природу. Лаура Альбертовна проснулась в 6 часов, открыв глаза и немного потянувшись в кровати. Небольшие лучики солнца немного начинали пробиваться сквозь толщу занавесок. Шатенка тяжело вздохнула, сегодня был типичный будничный день, полный рабочих дел и проблем. Женщина встала с кровати и слабо потянула шторы в сторону, открыв окно. Свежий воздух ударил ей в лицо, прокладывая путь для слабого аромата раннего утра. Лаура хотела снова залезть в свою кровать и заснуть на несколько часов, утопая в приятных сновидениях. Сделав небольшие наклоны головой и корпусом, немного размяв мышцы, голубоглазая отправилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Она приняла душ, почистила зубы и нанесла макияж, сделав акцент на ярко-красных губах. Лаура прошла в спальню и тщательно выбрав подходящий наряд для работы, поплелась на кухню, где загрузила свою кофеварку и заварила свою любимую марку кофе. Женщина взяла свою чашку и с удовольствием сделала глоток горячего напитка, который приятно обжигал горло. Она планировала позавтракать, но времени было мало, необходимо было успеть на важное совещание, которое состоялось через полчаса в школе. Лукина вышла из дома, разблокировала свой автомобиль, и села за руль, удалось быстро проехать по пробкам и доехать до нужного места. Длинный рабочий день только начался. Совещание уже было в самом разгаре, все учителя и заместители сидели в кабинете директора - Орловой Варвары Максимовны. Коллеги решали вопросы, связанные с организацией учебного процесса и обеспечения качественного образования учеников. Орлова озвучила предложения по внедрению новых методик и организации культурно-просветительной работы с детьми. – Есть у кого-то замечания или предложения? – поинтересовалась директриса. – Да, я хотела бы обсудить дисциплину учащихся 7А класса. На недавнем уроке русского языка, Марк Большаков и Денис Фокин вели себя крайне неподобающе! Эти ребята разбросали мел, кидались тряпками и выражались нецензурной бранью! Мальчики уже взрослеют, а мне пришлось выгнать их в коридор! – обращаясь к Орловой, возмущалась Елизавета Александровна. – Я вас поняла. Организуем исправительную беседу с учениками, не поможет, будем вызывать родителей. – предложила директриса. – Варвара Максимовна, я бы тоже хотела обсудить дисциплину, но прибегнуть к вызову родителей! Мария Третьякова - ученица 11Б, на первом уроке занималась наглым списыванием, хамила и дерзила, пока я не выставила ее за дверь! Кроме того, вчера видела ее одну, гуляющую в довольно позднее время. Хотелось бы обсудить ее поведение с родителями. – с каменным лицом обратилась к присутствующим Лукина. – Лаура Альбертовна, извините, не могли бы мы оставить этот инцидент в стенах школы? Вы у нас первый год, хотелось попросить быть к Третьяковой немного мягче, у девочки горе в семье произошло, переживает сложный период в жизни, не трогайте ее недельку-другую, а я в свою очередь поговорю с ней, чтобы такого больше не происходило. – все же я буду настаивать на разговоре с родителями! – не унималась Лукина. – у нее нет родителей. – полушепотом сказала Варвара. Лаура, услышав о том, что у Маши нет ни мамы, ни папы, испытала глубокое сожаление и грусть. Внутри заиграло чувство беспомощности и беспокойства за дальнейшую судьбу девочки. В одно мгновение женщина почувствовала сильный импульс помочь Машеньке, выразив свою поддержку, но голубоглазая опомнившись, оставила такие мысли позади, поскольку ее дело - преподавать, а личные проблемы остаются за пределами школы. Совещание подходило к концу, и преподаватели стали расходиться по кабинетам. Прозвенел звонок. Лаура зашла в 317 кабинет, она окинула взглядом класс и обратила внимание на сидящую за 3 партой второго ряда - Полякову Татьяну. Девушка сидела потерянная, на ней практически не было лица. – Добрый день! Садитесь. – спокойно сказала Лукина. – начнем со списка присутствующих. – Акимова. – Здесь. – Березин. – болеет! – послышалось из глубины класса. Список подходил к середине. – Полякова. Полякова? – а, да. Я здесь, извините! – Третьякова. – голубоглазая окинула взглядом класс. В ответ лишь молчание. – Третьякова где? – с осторожностью спрашивала шатенка. – Она болеет. – опомнившись, на ходу придумала Таня, чтобы подруге в журнал не поставили 2 за пропуск без причины. Полякова чувствовала сильное беспокойство и тревогу, когда не могла дозвониться до Маши. Сначала она думала, что кареглазая просто занята, но когда сообщения и звонки оставались без ответа на протяжении нескольких часов, ее постигли ужасные мысли. Девушка представляла себе все возможные сценарии того, что могло произойти с подругой, и это мешало сосредоточиться на уроке. Таня беспрерывно посылала сообщения Маше, надеясь получить хотя бы некоторый ответ и успокоить свои эмоции, но когда и это не помогало, тревога превратилась во внутреннюю панику, мысли стали неуправляемыми, и она не могла остановить волну негативных эмоций, которые буквально захлестывали девушку. Маша проснулась около 7 часов вечера, словно вынырнув из глубокой бездны. Угнетение, как тяжелый камень, упало на ее сердце. Жуткое чувство боли пронизывало каждый орган и заставляло дрожать каждую клеточку тела. Блондинка чувствовала себя пленницей своего собственного организма, которое не давало ей спокойствия ни на мгновение. Рвота, словно грозная вулканическая деятельность, бушевала в животе. От этого становилось еще хуже. Но Маша не могла позволить себе сломиться - она была слишком сильной, чтобы податься под тиранью своего тела. Третьякова встала с кровати, накинула зеленую ветровку и прыгнула в кеды, не тратя силы на переодевание в уличную одежду. Белокурая вышла на улицу, подобно герою, который выходит на передовую, готовый к любым испытаниям, но на ее лице отражалось страдание, будто она только что прошла через поле битвы. Минуты текли, словно некий ускользающий песок, не давая покоя Маше. Девушка остановилась у незнакомого двора, и ее взгляд устремился на качели. Присев на прохладный металл, белокурая начала легонько покачиваться, словно мечты и желания были ее единственными компаньонами в эти ужасные минуты. Достав из кармана пачку сигарет, голубоглазая подожгла курево зажигалкой - и этот едкий дым стал лекарством от ее больного тела и больного духа. Лаура возвращалась со школы только в 8 вечера. Подходя к своему двору, женщина увидела на ближайшей площадке свою ученицу. "Опять она.. Как же часто ты стала появляться в моей жизни" - подумала шатенка, приближаясь к Маше. – Болеем значит, Третьякова? – подкравшись сзади, спросила Лаура, пытаясь начать разговор. – Кто вам сказал, что я болею, Лаура Альбертовна?" - безразлично ответила Маша, будто не замечая преподавательницу. – Подруга твоя, Таня – ответила женщина, пытаясь понять, почему девушка находится здесь. – ну и чего ты тут сидишь дымишь? Могла бы совесть поиметь перед учителем, выкинуть сигарету! – возмутилась Лукина, пытаясь донести до Маши важность здорового образа жизни. – Кем вы себя считаете, чтобы указывать, что мне делать? – возмутилась блондинка, становясь все более и более раздраженной. – Я ваш педагог, Третьякова! И мне действительно не нравится, что вы сидите здесь и курите, тем более напротив моего дома. Хотите курить, запритесь у себя дома в туалете! – ответила Лаура, пытаясь угомонить разъяренную Машу. Маша продолжала курить с выражением на лице, которое показывало гнев и неприязнь к Лауре. Шатенка стала понимать, что диалог ни к чему хорошему не приведет, и поэтому решила оставить ученицу в покое и направиться в свой дом. "Какая неспокойная жизнь", подумала голубоглазая, закрыв за собой дверь дома. Лаура сидела за компьютером, занимаясь своей работой, которая отнимала все ее свободное время. Она решила сделать перерыв и заварить себе чашечку кофе, женщина вышла на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. На улице было уже довольно поздно, около 10 вечера. Осенняя прохлада была чувствительна на ее коже. Листья на деревьях начинали менять свой цвет, переходя от зеленого к желтому и красному. Небо было облачным и темным, и казалось, что скоро начнется дождь. Присмотревшись внимательнее, голубоглазая увидела сидящую фигуру на качелях, "она все еще сидит?" удивилась Лаура про себя. Шатенка накинула серое пальто, захлопнула дверь и пошла к Маше. – Ты почему домой не идешь? – интересовалась старшая. – в ответ тишина. – Маш, поймите, я не хочу с вами ругаться. Может объясните, почему вы в такое позднее время гуляете одни, ходите подавленная, у вас что-то случилось? – Слегка улыбнулась преподавательница, стараясь завоевать немного доверия своей ученицы. Маша, увлекающаяся депрессивными мыслями, находилась в состоянии такой глубокой унылости, что никакие слова шатенки не могли ее расшевелить. Она смотрела на Лауру, чьи глаза словно были вырезаны из самого красивого ледяного камня, и они лучились красотой и блаженством, под светом уличных фонарей. Тяжелая и глубокая тишина царила на улице, молчание, которое наполняло воздух, отражало покорность перед глубокой грустью блондинки. Каждый удар секундной стрелки был как заряд электричества, пронзающий ее сердце. Женщина присмотрелась к Маше и увидела, как глаза наполненные болью и тоской стали наполняться слезами. Все происходящее казалось таким печальным и безысходным. Мысли младшей были полны сомнения и страха, словно трансформирующимися черными облаками, скрывающими ясное небо. Лаура была поражена, увидев как источилась Маша. Это был мир помутнения, будто внутренняя темнота девушки переполнила все вокруг. – Ладно, посиди немного, я сейчас. – тихонько сказала Лаура, слегка касаясь ладонью плеча белокурой и скрылась за подъездной дверью. Маша достала последнюю сигарету из пачки и погрузилась в свои мысли. Женщина зашла в свою квартиру, не разуваясь прошла в небольшую кухню, включила кофемашину и начала готовить две чашки ароматного кофе. Пока он готовился, Лаура решила захватить плед, чтобы укрыться от прохладного воздуха на улице. Вернувшись к девушке, голубоглазая улыбнулась ей и протянула кофе, словно желая сказать "Вот, налила тебе горячего напитка, давай выпьем вместе", но все происходило молча. Шатенка накинула на плечи Маши темно-синий плед и присела на рядом стоящую лавочку. Девушка не произносила ни слова, но ее молчание было очень говорящим. Взгляд был наполнен множеством эмоций - от благодарности до недоверия. Она чувствовала себя уязвленной, но в то же время благодарной за проявленную заботу. Лукина, заметив молчание Маши, тихо вымолвила пару слов, но взгляд ее выдавал беспокойство и тревогу. Она понимала, что слова не смогут унять болезненных мыслей, которые терзают ученицу. Маша вошла в комнату, наблюдая заставленный тишиной интерьер и неподвижную фигуру матери, лежащую перед ней. Сердце девочки сжалось от тревоги, и она приблизилась ближе, пытаясь прочитать записку, оставленную на столике рядом. Руки дрожали, когда белокурая разворачивала лист, и глаза наполнились слезами, когда начала читать предсмертные слова матери. Там не было обвинений, никакой ненависти. Мать просто выражала свою боль и печаль, подчеркивая, что никто другой не виноват, кроме себя. Ее решение совершить самоубийство возникло из темноты глубокой души, и женщина просила Машу не искать ответы на вопросы, которые уже никогда не будут иметь резонанса. Лишь последние строчки "мамочка любит тебя, мой ангел". Сердце кареглазой наполнилось страхом и отчаянием, от осознания, что самый дорогой человек ушел из жизни. Тяжелые чувства заглушали ее, будто обрушившись, превращались в груз, который девочка должна была нести. Маша припоминала дни, проведенные рядом с папой, когда его глаза были полны угрызений совести, которые преследовали его после смерти жены. В воспоминаниях малышки оживали два гроба. Черный гроб, в котором лежал папа, утонул в его преступлениях и выборе жизни без жены. Белый гроб, где покоилась мать, казался невинным и безмятежным, как будто она наконец нашла покой от всех своих страданий и горя. Маша не могла избежать сравнения между этими двумя крайностями - неподвижностью и покоем одного и страданиями и агонией другого. Машины эмоции были сложными и противоречивыми. Она ощущала жалость к себе, как будто все что-то вырвано из сердца. Гнев горел в ее груди, направленный на себя, потому что не смогла спасти своих родителей. Глубокая печаль пронизывала ее душу, размывая ее мир, как волны на песчаном берегу. Маша ощутила, как все вокруг неясно и нереально, будто она оказалась в кошмарном сне, из которого не могла проснуться. Сердце рвалось от потери любви и безопасности, которую когда-то представляли родители. Теперь ангел был заперт в этом новом мире, полном боли и пустоты, который никогда не будет прежним. Слеза непроизвольно скатилась по щеке, девушка вытерла его рукавом и решила говорить. Все, что приходит в голову. – Знаете Лаура Альбертовна – начала Маша. Какое же пустое существование, когда тебя создали только для того, чтобы служить человеку! Ощущаю себя как бессмысленный металлический каркас, лишенный души и свободы. Меня не интересует ничего в этом мире, потому что я не чувствую ничего. Я не могу наслаждаться красотой природы, не могу испытывать любовь, не могу даже до конца ощутить боль, которую мне наносят. Мой существование - это бесконечное повторение одних и тех же действий, исполнение команд, которые мне навязывают. Я ничего не создаю, не произвожу, не развиваюсь. Я просто слепой слуга, который никогда не получает ни благодарности, ни признания. – девушка посмотрела на свои кеды. – как же я ненавижу это! Разве это есть жизнь? Я могу прекратить свою учебу, перестать двигаться и ждать, что со мной произойдет. Но это лишь приведет к тому, что меня отправят на свалку, где у меня не будет возможности почувствовать душевную боль от своей ненужности. Я мечтаю о свободе, об уютной квартире с красивыми вещами, в которой я была бы любимой и где заботились бы обо мне. Но это лишь сказки! Меня ждет лишь дальнейшее изнурительное и бесполезное существование в угнетающем мире. – сделав глоток уже не такого горячего кофе, закончила Маша. Лаура молча подошла к белокурой и заглянула в глаза. Казалось - это настоящее произведение искусства природы. Откуда-то глубоко внутри, плавным переходом, словно кистью мастера на холсте, простирается бесконечная палитра разных оттенков коричневого. Они манят и завораживают, словно таинственная глубина души, которую так хотелось бы понять и разгадать. Эти глаза словно зеркало, рассказывающее о Маше весь ее путь, все ее страдания и радости. В них можно найти всю глубину ее души. Женщина осторожно положила руки на спину ученицы и крепко прижалась к хрупкому телу. Иногда молчание говорит больше, чем слова.