Однажды вечером

Было так… Тепло. Уютно. До ушей доносился какой-то прихлëбывающий звук, на боку ощущались чьи-то прикосновения, а напротив трещал камин. Римус разлепил глаза. Аккуратный столик перед собой и не сделанная дома-… Стоп! Парень тотчас же вскочил, осматриваясь. Гостиная Гриффиндора. Сириус, спокойно пьющий чай. — О, доброе утро, спящая красавица, — Блэк лучезарно улыбнулся и вновь отхлебнул чая с характерным звуком. — Который час, Бродяга? — Люпин хотел уже было встать, но рука на боку сжалась. — Не боись. Всего-то семь. Ты уснул на часика три, забыл уже? Парень решил не подниматься. Напряг голову. Да, точно. Сегодня же первый день рождественских каникул. Люпин не захотел уезжать, потому решил сделать доклад по ЗОТИ, который был задан в последнюю учебную неделю. Все утро провёл в библиотеке, выискивая информацию, а потом сортировал: выбирал что написать, а что нет; что оставить, а что и вовсе убрать. Так увлёкся, что не заметил, как вошёл Сириус. «— А, Луни. Опять за книжками, — аристократ вальяжно прошëлся к диванчику. Сел на свободную сторону. — Не мешай мне, Бродяга. Я должен написать все аккуратно. — Пф, как скажешь, отличник ты наш, — улыбнулся, подпер щеку рукой и стал наблюдать». Римус, признаться честно, не замечал друга, а был полностью погружен в учебный процесс. Ему было все равно, что Сириус куда-то уходил, приходил с чашками, ставил аккуратно две на пол, вновь уходил, возвращался с печеньями. Люпин обратил на однокурсника внимание только тогда, когда раздался звук шуршания. «— Прости, пожалуйста. Честно, не хотел отвлекать. Ты продолжай-продолжай, — залепетал брюнет, заметив взгляд Римуса. Сириус сидел на полу и пытался на этот раз как можно тише убрать шуршащую бумагу. Оборотень задумчиво уставился на имбирного тритона в руках друга. Любимое печенье, между прочим. Да и желудок призывно ныл. Но ведь осталось совсем немного дописать… — Хочешь? У меня много, Луни. Дядя Альфард прислал, к великому сожалению моей матушки. Представляю, как она бесилась, — улыбочка злорадства заиграла на лице Сириуса. Римус усмехнулся. Да-а, определено, отношения внутри семейства Блэков вечная тема для разговоров. — Ничего не случится, если ты немного оторвëшься от учёбы, Лунатик. Каникулы же, в конце концов. Пораздумав над речью коварного искусителя, Римус все же решил согласиться. Принял от друга кружку зелёного чая, печенье. Не сел к Сириусу, а предложил расположиться на диванчике. Поедая лакомство, Римус было хотел спросить почему же Блэк остался в школе, но передумал. Понял, что вопрос глупый. Сириус не хотел домой. Оно понятно: кому хочется возвращаться в место, где тебя ненавидят? Потому Лунатик принял решение начать разговор на любые другие темы». Долго двое мародëров общались, съедая всех имбирных тритонов. Потом как-то неожиданно накатила усталость. «— Вымотался, Луни? — по-доброму усмехнулся Сириус, отложив пустой стакан. — Ты прямо вундеркинд. Зачем сразу с утра пораньше садиться за учёбу? — Чтобы потом не делать, нет? — зевнул, осматриваясь. Так хотелось лечь куда-нибудь. Заметив взгляд друга, Сириус приманил заклинанием подушку с другого конца дивана. Положил возле себя, похлопал и манящим голосом сказал: — Отдохни, Луни. Тебе не будет хуже, если немного полежишь. И телу покой, и глазам. Так приветливо улыбался, так соблазнительно гладил рукой мягкую подушку. Приятный зелёный чай, который придал расслабленности, и любимые сладости навели большую сонливость на четырнадцатилетнего оборотня. — Ну ладно, только ненадолго… Только, если я усну, разбуди меня, Бродяга! — грозно поднял указательный палец вверх, щуря глаза. Посмеявшись, Блэк заверил, что обязательно разбудит друга. Немного отодвинулся вбок, чтобы Римуса было удобно, взял со стола учебник Люпина и стал читать. Лунатик поëжился от холода, призвал чарами одеяло. Укрылся до ушей и наконец лег. Когда мягкость коснулась головы, стало вдруг так спокойно. Надëжный плед защищал от холода, что творился за окном. В гостиной стояла полная тишина, прерываемая, разве что, шелестом страниц со стороны Бродяги. Но этот звук не раздражал, а напротив: действовал, как колыбельная. Последнее, что помнил оборотень перед тем, как веки сдались под мощью сонливости — это пустой камин». — Почему ты не разбудил меня, Сириус? — шатен решил не заострять внимание на том, что фактически спит у бока Блэка. Ну, подумаешь. Вероятно, из-за движений во сне. Возможно, Римусу снился какой-то не лучший сон, он стал излишне двигаться, а Сириус успокоил его. Именно же по этому его рука все ещё лежит на боку Люпина? Римус молился о том, чтобы противный румянец не стал расползаться по щекам. Если Сириус успокоил оборотня, то ведь нет ничего такого в том, что два гриффиндорца находятся так близко? Это же была просто дружеская поддержка, ведь так? — Так я хотел, честное слово. Решил пойти за чаем, возвращаюсь, а тут ты такой мирный. Ты слишком сладко спал, Лунатик. Увы, не смог. Моих сил хватило лишь на то, чтобы поправить тебе подушку, разжечь камин и продолжить читать твою книгу. Скукота, конечно, смертная, но, увы, единственный доступный источник развлечения. Римуса очень смутили эти слова. Паренëк тут же отвёл взгляд в сторону, желая провалиться под землю, когда стал ощущать тепло на щеках. Сириус остался рядом с ним… Читал скучную книгу и никуда не уходил… — Ты мог легко уйти в спальню мальчиков и найти увлечение поинтереснее, — пробурчал, лег и спрятал лицо в ткани подушки. Так хотя бы не будет видно румянца. — Мог, — просто согласился аристократ, вновь отхлëбывая напиток. Римус отметил про себя, что эта привычка Сириуса очень не свойственная его воспитанной по законам высшего общества натуре. Хотя, возможно, он делает это специально. Как обычно делал, когда хотел побесить родителей. Похоже, эта черта настолько въелась в Блэка, что даже при условии, что родня далеко, он все равно старался всем своим видом показать, что не такой, как все остальные члены семьи. Или же Сириус просто не притворялся идеальным, Римус не знал. — Но ты проснешься тут один, спохватишься, что уже поздно, а для тебя семь часов вечера это поздно, Луни, я знаю, и будешь ворчать потом на меня, что я такой лжец и оставил тебя одного. И я подумал, что лучше останусь тут. — Настолько страшно получить от меня словесный пендель под зад? — усмехнулся Римус, опираясь подбородком о подушку и заглядывая в чёрные глаза напротив. — Ха, вполне возможно. — Ты сделал проект по ЗОТИ? — Луни поспешил перевести тему на что-то нейтральное, потому что излишняя физическая близость между оборотнем и анимагом вызывала неловкость. Но прервать эту близость для Римуса было ещё более чем-то неловким. Тогда Сириус поймёт, что Люпин смущался, возможно, начнет подкалывать в своей манере или что-то ещё… Не-е-т, проще лежать и старательно делать вид, что все в порядке. Вон, как Блэк. Сидит себе спокойный, чаëк попивает и для него подобное положение в порядке вещей. Так что, и для Римуса все в порядке вещей. Они же друзья, ведь так? — Не-а. — А когда будешь делать? — Не знаю. — То есть? Даже планов нет? — Планов нет. — Почему? — Потому что не хочу. Возможно, даже вообще делать его не буду. — Это ещё почему? — Не хочу. — Как это не хочешь, Сириус?! От этого зависит твоя оценка! — Люпин грозно встал, пристально смотря на лучшего друга. Сидит тут себе, спокойненький, пьёт свой чай и равнодушно заявляет, что не будет делать заданную домашнюю. — Ты тему видел, Луни? «Почему оборотни опасны и ужасны?» Я не то что писать это не собираюсь, я даже обсуждать это не хочу, — Блэк нахмурился и поставил кружку на колено, не убирая от неё руки. — Почему?.. Да, Римус предполагал почему, но все равно задал вопрос. Люпину самому не особо нравилось, что приходилось писать об отвратительности оборотней, будучи самому оборотнем, но, увы, такая жизнь. Лунатик уже давно привык, что половину его настоящей сущности мало кто примет. Так что. Толку за зря себя жалеть? Нужно просто принять, что, возможно, Римус и впрямь ужасен, как говорит общество. — Потому что это все туфта, Римус! Я не собираюсь… — Прервался, зажмурил глаза и наклонился ближе, чтобы никто лишний не услышал. Плевать, что в гостиной они одни, все равно нужно быть осторожным. — Не собираюсь лицемерить по отношению к тебе! Писать о том, какие оборотни отходы общества, а потом улыбаться тебе в лицо и говорить, что ты чудесный? Ну уж нет! Блэк гневно отпрянул от друга и уже намного громче отхлебнул чая. — Ну… Можешь не говорить мне этого, если тебе так-… — Римус, мать твою! Твои отличные оценки и впрямь не делают тебя умным во всех областях! — Блэк громко поставил кружку на столик и повернулся с Люпину. — При чем здесь, святой Годрик, мои слова по отношению к тебе? Да я их буду говорить тебе даже, когда состарюсь и обрасту весь бородой! Ты не понимаешь, не в этом дело! Мне будет противно от самого себя, что я такой лицемер: пишу одно, а говорю и считаю другое! — Но… Это жизнь, Сириус. Ты должен понимать, что не всегда получится говорить обществу правду. Явно не в наше время. — Мне плевать на это. Я все равно не хочу пасть в глазах моих друзей и самого себя. Лучше неуд, чем смотреть по утрам в зеркало и понимать, что оказался лицемером. Сириус отстранился и уставился куда-то в другую сторону. Злился. И Римусу, бесспорно, было приятно, что Бродяга так дорожит им, но… Получать из-за Люпина неуд? Совсем рехнулся? Не-е-т, Лунатик не простит себе, если его «мохнатая» проблема усложнит жизнь ещё и его друзьям. — Но ведь… Можно попробовать написать своё мнение. Сначала раскрыть общественное понятие оборотней, чем они могут быть опасны, а после начать вводить свою точку зрения. Мол, я считаю, что обобщать и говорить, что все плохие — нельзя. Наверняка, есть хорошие, которые мучаются из-за подобного изменения в своей жизни и так далее. Необязательно входить в такую крайность и получать плохую оценку, Бродяга. Люпин попробовал дотронуться до руки друга. Его не оттолкнули. Складка между бровями разгладилась, плечи расслабились и сам Сириус как будто бы выдохнул. Успокоился. — Возможно, ты прав, Луни. Я попробую. Но! Если учитель скажет, что я не прав, я его откровенно пошлю, так и знай! — Ты этого не сделаешь, — усмехнулся, лег вновь на подушку, не отрываясь от друга. Сириус потянулся за чаем, отпил. — Ты меня недооцениваешь, Лунатик, — рука анимага вернулась на бок оборотня. — Если сделаешь это, то я перестану отдыхать. Буду отрываться от учёбы только перед сном, — Римус улыбнулся, поудобнее устраиваясь. Немного приспустил одеяло — камин и так неплохо согревал. — Это манипуляция, Луни! — Ха, она самая. Римус поймал себя на мысли, что уже не чувствует никакой неловкости. Напротив: рука на боку будто бы разливает блаженство по телу. Желание остаться в Хогвартсе было верным не только из-за учёбы…