***
День Драко не предвещал ничего нового. Последний год был для него самым размеренным и самым скучным годом в его жизни, и он отказывался признаваться себе, что его снедала тоска. Тоска по насыщенным зелёным глазам, по вихрам на голове, стоящим в разные стороны, неизменным круглым очкам и очаровательной улыбке, которая никогда не была направлена в его сторону. Временами, он так сильно хотел увидеть этого несносного Шрамоголового Героя, что практически был готов брать свою старую детскую метлу, что завалялась в их французском поместье, и лететь в Испанию, чтобы просто попытаться случайно встретиться на улицах Мадрида. Если б его спросили, почему он приобрёл нечистокровного книзла, то ни за что бы не признался, что виной тому Поттер. Что темная шерстка этого зверька и проникновенные изумрудные глаза успокаивают Драко в минуты отчаянного желания заполучить Гарри всеми возможными способами. Он прятал свои тайные желания за щитами окклюменции, чтобы они не оставались на поверхности его разума, и даже он сам не подозревал о их существовании. Стоит ли упоминать, что щиты трещали каждый день, стоило увидеть Агапайоса? Это был замкнутый круг, разорвать который был способен только сам Гарри Поттер, спаситель всех и вся. Агапайос приносил толику хаоса в его упорядоченную жизнь. Начал он, правда, с отца самого Драко. Когда Люциус впервые навестил сына во Франции после того, как Драко завел себе книзла, Люциус долго вглядывался в маленький черный комочек шерсти, который удобно расположился на руках Драко, и молчал. Стоило только Агапайосу открыть глаза и посмотреть на чужака, изучая его на предмет угрозы хозяину, как Люциус неприлично для аристократа захохотал, ввергнув тем самым своего сына в оцепенение. Драко давно не слышал подобного смеха у своего отца, и, если быть честным, он напугал его. – Как ты назвал его, Драко? – рассмеявшись, поинтересовался Люциус. Объект их беседы решил, что «чужак» не несет угрозы, поэтому решил познакомиться поближе, шагнув в сторону Люциуса. Книзл обнюхал его со всех сторон, умудрившись залезть даже на голову Люциуса, портя идеально уложенные волосы. Из-за этой привычки своего питомца, Драко недавно скрепя сердце решил укоротить тщательно отращенную шевелюру, несмотря на то, что во время обучения в Академии он подслушал разговор Гарри с Уизелом, где тот говорил рыжему, что ему нравятся длинные волосы. Драко в такие моменты чувствовал себя неимоверно глупо, но не мог ничего с собой поделать: ему хотелось нравиться Поттеру хоть чем-то. – Агапайос, – без задней мысли мигом откликнулся Драко, все еще находясь в легком ступоре. – Так что ж ты его сразу «Гарри» не назвал? – лицо отца стало несколько проказливым и насмешливым. – Что? Все краски сбежали с лица Драко, а затем с новой силой расползлись по его лицу и шее, показывая крайнюю степень смущения. Он боялся посмотреть прямо в глаза отца, чтобы увидеть истинное отношение явно догадавшегося отца, поэтому смотрел на Агапайоса, один вид которого слегка привел его в себя. – Ну и ну, – усмехнувшись, Люциус успокаивающе положил руку на плечо своему сыну. – Не стоит притворяться, Драко, что не понял меня. К тому же, я одобряю твой выбор. – Что? Драко так опешил, что никак не мог найти в своей голове ни одной адекватной мысли. Он, Люциус Абраксас Малфой, недолюбливающий всех нечистокровных, в целом, и Гарри Поттера, в частности, только что сказал ему, что одобряет его выбор? Будет ли подозрительно выглядеть, если он сейчас помоет уши и переспросит? Или лучше провериться в Мунго на чистоту сознания? Желательно им обоим. – Что вы имеете ввиду, отец? Люциус снял книзла со своей головы, прошелся ладонью по шерстке, пощекотав его животик, и приподнял за холку на уровень глаз Драко. Агапайос недовольно фыркнул и мяукнул в сторону хозяина, прося, чтобы его родственники не смели с ним так обращаться. – Сын, ты понимаешь, что любой волшебник, который знает тебя, имеет глаза, и у которого присутствуют хоть какие-то зачатки интеллекта, поймет все твои чувства, стоит только увидеть твоего питомца и узнать, как его зовут? При этом последнее совсем не обязательно, но добавляет некую пикантность ситуации, ты не находишь? – Papa… Драко никак не находился с ответом – в голове царил сумбур, и он не знал, как реагировать на слова Люциуса. Еще три года назад, он был уверен, что если отец узнает об его симпатиях к Герою магической Англии, то его будет ждать крупный скандал, поэтому он никак не ожидал, что пройдёт всё так легко. А ему даже не понадобился припрятанный флакончик неимоверного сложного зелья Феликс Фелицис! – Спасибо, – Драко поднял взгляд, пытаясь выразить отцу, как он ему благодарен только выражением своего лица. Люциус, ничего на это не ответив, спокойно дал в руки Драко книзла, нежно растормошил волосы на голове сына и вышел из гостиной, оставляя его наедине с мыслями. – Мрр, – Агапайс возмущенно куснул палец хозяина, напоминая о себе. – Да-да, прости, не наедине, а вместе с тобой, упрямая морда. Несмотря на то, что младший Малфой был уже достаточно взрослым, вполне мог жить один и обеспечивать себя сам, не используя семейные сейфы, ему была важна поддержка Люциуса. Особенно после всего, что им пришлось пережить, ему не хотелось терять связь с отцом, даже когда его авторитет в глазах Драко несколько померк. Таким вот образом своим присутствием Агапайос делал дни Драко во Франции не такими унылыми, даже радостными, несмотря на то, что он имел странные способности оказываться там, где ему быть запрещалось. И всё бы ничего, если запрет был бы только на словах, но он проникал в места, которые были закрыты магически. Однажды Драко так увлекся делом на работе, что оставался там до глубокой ночи. А когда вспомнил, что дома ждёт его неугомонный пушистый друг, поспешил вернуться в поместье. И каково было его удивление, увидев Агапайоса в закрытом кабинете вывалившегося в чернилах и пометившего все доступные поверхности, включая документы. Он даже не смог наказать питомца за его выходку, он слишком был ошеломлен, к тому же милое выражение на морде не позволяло разозлиться всерьёз.***
На этот раз Агапайос решил, что ночь была темна и скучна, так как развлечь его было некому: хозяин спал после нервного дня. Поэтому он надумал развлечь себя сам, он как раз недавно нашел место недалеко от защитного контура, в котором завелись садовые гномы. Он любил их гонять, так как это было не только весело, но также являлось хорошей тренировкой: ему нравилось просчитывать возможные траектории побега гномов и ставить на них свои ловушки, ко всему это занятие держало в тонусе его тело. Но к сожалению, погонять гномов у него не вышло, так как он нашел более занимательное дело: по ту сторону защитного барьера стояла всклокоченную и злющая сова, держащая потрепанный лист пергамента. Книзл медленно, не спеша, подкрадывался к контуру, внимательно следя за действиями совы, которая неистово билась об защиту. Но Агапайоса волновало не это, ему было интересно, как она вообще видит эту защиту, ибо хозяин вчера собственноручно накладывал заклинание, чтобы пернатые почтальоны не находили их дом, хоть и действовало оно весьма недолго. Однако книзл был готов поклясться Великим Сфинксом, что заклинание всё еще было активным. Невзирая на это, сова упорно долбилась об контур, пытаясь пролезть через одно из слабых мест защиты на территорию поместья. Сова, заметив его, угрожающе уставилась прямо в его глаза. В какой-то миг показалось, что на него смотрит его собственный хозяин, после его очередной выходки, уж очень был похож прищур, но это его никогда не пугало. Слишком много было интересных мест внутри дома и за его пределами, чтобы бороться с желанием исследовать подконтрольную ему территорию. Побоявшись, что когда она-таки доберётся до его хозяина, то выцарапает ему всё лицо, Агапайос рассудительно посчитал помочь бедной птице. Так получилось, что его способности были вне всякого понимания, и он не встречал книзла, который мог подобным похвастаться, однако Агапайос не только видел проявление заклинаний, которые были не видны невооруженным взглядом, но и мог воздействовать на них своими когтями, не нарушая целостность заклинания. Подойдя к барьеру, Агапайос остановился напротив запыхавшейся совы. Вот уж не знал, от кого такое чудо их посетило, но чувствовал, что с ней лучше не ссориться. Он аккуратно ткнул когтем в самую уязвимую точку заклинания, медленно оттягивая ее в сторону, закрепляя её в таком положении. Медленно, но верно, книзл расширил проход до такой степени, чтоб в него могла протиснуться сова, которая не стала ждать приглашения и протаранила пространство своей воинственностью. – Мяу, – возмущенно прохрипел, уставший Агапайос, – к чему так спешить, хозяин всё равно еще спит. – Ух-ух, – устало развалилась сова рядом с книзлом, решая внимательно рассмотреть своего насупившегося помощника. – У тебя цвет глаз как у моего хозяина. Агапайос уже что-то подобное слышал от нескольких волшебников, но чтоб ему подобное сова говорила, вот это было что-то новенькое. И почему им всем покоя не дают его изумрудные очи? Так, стоп! – Твоего хозяина зовут Гарри Поттер?! – Ты слышал о нём? – радости Салли не было предела, если даже книзл слышал, как выглядит её хозяин и знал его имя, то стоит надеяться, что чувства её волшебника были взаимными. – Слышал? Да, мне кажется, что в доме не было дня, когда не звучало это имя. Так ты принесла письмо от Гарри? На этом вопросе сова замялась. Не говорить же ему, что Гарри понятия не имеет об этом, не так ли? Ещё пожалуется Совиной Лиге, санкции наложат, а её волшебник будет в неведении, отчего его сову забрали на перевоспитание. Это происходило крайне редко, но и на старуху раз в пятьсот лет бывает проруха. Но была проблема, книзлы знали, когда им лгут, поэтому Салли решила схитрить и утвердительно махнула крылом, изображая из себя потрепанную жизнью и работой усталую сову. – Здорово! Меня, кстати, Агапайосом звать. Уж не знаю, отчего на моего хозяина каждый раз странно смотрят, когда узнают, как меня зовут. Нормальное же имя! Салли решила ничего не отвечать на восклицания гиперактивного ребенка, который не мог усидеть на месте от возбуждения и носился по всей доступной площади, а просто представилась в ответ, обрадовавшись, что у её хозяина не такой экзотический вкус на имена. Агапайос встрепенулся и восстановил барьер в первоначальный вид, после чего побежал в сторону поместья. Салли же решила отдохнуть от трудов праведных, схватилась за холку книзла, поскакав верхом на новом друге. Правда, когда здание показалось за деревьями, она вспорхнула с насиженного места, посчитав, что ей не солидно появляется подобным образом перед возлюбленным своего волшебника. Оставив книзла внизу, она полетела туда, где чувствовала нужного ей волшебника. Салли неимоверно обрадовалась, что окна были распахнуты настежь, а то если и они были б закрыты, она без зазрения совести нагадила бы Драко на голову, злясь за ночное происшествие. Салли терпеть не могла заклинания и любые действия, ограничивающие её деятельность. Салли приземлилась на специальной жердочке для принятия почтовых сов и стала ждать, когда Драко, выглядевший вполне непострадавшим, проснется и заберёт каракули Гарри, надеясь, что он их разберёт. Солнце неторопливо выходило из горизонта.***
Свет заливал огромную спальню. Лучи солнца играли со светлыми ресницами молодого мужчины, казалось, они хотели наградить их своим сиянием. Драко посчитал, что он хоть и прекрасен, но такой атрибут ему точно не понадобится в жизни, поэтому отвернулся от настойчивых лучей. Салли нетерпеливо ухнула, повидав, что волшебник пошевелился. Но Драко не придал посторонним звукам никакого значения, желая досмотреть великолепный сон с участием Гарри, а такие сны снились ему не так часто, как хотелось бы. Была у него как-то мысль, выпить зелье вызывающее определенные фантазии во время сна, но отмел её как несостоятельную, хотя бы по причине того, что оно вызывало неприятные последствия. Сова, уставшая от ожидания, подлетела к Драко и намеревалась цапнуть его, чтоб знал, как её игнорировать. Но, к сожалению, её чаяниям не было суждено сбыться, волшебника охранял Агапайос, который возмущенно на неё зашипел. Салли решила отступить, но недалеко. Он устроилась рядом с книзлом, который был настороже, и принялась размахивать своими крыльями, направляя потоки воздуха на лицо волшебника. – Да, Мерлин, что тут происходит, в конце концов? - пробормотал сонный и недовольный жизнью Драко. – Неужели нельзя дать мне поспать в собственном доме? Салли ухнула ему практически в ухо, что означало бы «просыпайся», если б волшебники её понимали, конечно. На этот раз вербальные посылы дошли до адресата, поэтому Драко мгновенно вскочил, так как отчетливо помнил, как накладывал барьер на территорию поместья, чтобы его никто не беспокоил этой ночью, поскольку днём ему уже приходила различная корреспонденция от друзей, которые читали иностранные вестники и знали, в какую передрягу он недавно попал. – Как? – Драко смотрел то на неизвестную ему сову, то на своего книзла, мордочка которого уж больно походила на виноватую. – Это ты её как-то провел, что ли? Что за сверхъестественные способности! В лицензии на тебя не было упоминаний, что любая защита для тебя не сложнее Люмоса. Агапайос потупил глаза, пытаясь сделать вид, что ни одной его лапы в этом деле замешано не было. Но, естественно, ему никто не поверил. – Что там у тебя? – Драко смирился с неизбежным и протянул руку сове. Салли немедленно положила на его ладонь порванный в нескольких местах пергамент. Ей было несколько стыдно отдавать письмо в таком виде, однако в том была не только её вина, так что она гордо вытянула свою грудь и посмотрела на волшебника со всей присущей ей спокойствием и холодностью. Салли ещё помнила свои ночные бдения вокруг защитного контура, отчего невольно стала казаться злой и неприветливой. У Драко появилось ощущение, что перед ним не сова, а гиппогриф, и его сейчас клюнут точно так же, как когда-то в Хогвартсе. Создавалось впечатление, что он самый настоящий маггл, а она истинная чистокровная аристократка. Не делая лишних движений, Драко забрал письмо, которое и на письмо-то не особо было похоже. Он впервые получал настолько непрезентабельный пергамент. Драко нахмурился, потому как сначала не разобрал ни словечка из знакомого корявого почерка. Он сразу его узнал и невероятно удивился. Как-то незаметно у него задрожали руки – его охватило волнение. Посмотрев на сову, внимательно следящую за ним и, по всей видимости, не собиравшуюся улетать без ответа, и Агапайоса, пытавшегося заполучить внимание новой подруги, Драко вздохнул для успокоения и принялся разбирать каракули. Как выяснилось, это и правда не было письмом, в привычном понимании, если только его черновиком. Некоторые зачеркнутые фразы и предложения, которые старательно выводил Гарри, заставляли сердце Драко трепетать. Несмотря на то, что многое из этого были просто дежурные фразы, призванные справиться о его здоровье, но ему было приятно, что сам Герой магической Англии беспокоится о нём. А еще в различных местах присутствовали сердечки. Наверно, Гарри рисовал их, сам того не осознавая. А в конце даже нашелся неряшливый набросок хорька, от которого на лице Малфоя расплылась многообещающая ухмылка. – Прости, дорогая, – обратился Драко к сове, – но это стоит более тщательного обдумывания для ответа. На столе есть совиный корм и вода, чувствуй себя как дома. Драко было жаль, что он не может узнать имя такой красивой и боевой птицы, но считал, что скоро этот шанс представится. После утренних процедур он чувствовал себя лучше и готовым на любые подвиги. Драко обнаружил сову на специальной жердочке, где обычно сидел его филин, когда хотел побыть рядом с хозяином. Правда, сейчас он был на задании, поэтому место пустовало. Агапайос же, его неугомонный книзл, бегал по кругу, что-то активно ей мяукая. Драко хотел и не хотел знать, о чём тот читал целую лекцию бедной птице, которая воистину с королевским спокойствием наблюдала за мечущимся Агапайосом. Драко понял, что заклинание, защищающее его дом от нежеланной почты, развеялось, когда в его комнату влетела ещё одна сова. На этот раз вполне знакомая. – Эрни, – это была сова его начальника на этой неимоверно долгой стажировке, – что случилось? Сова быстро протянула письмо и, как только оно оказалось у Драко в руках, вылетела обратно в окно, даже ни одного перышка не выскочило из её хвоста от такой скорости. Прочитав сообщение, Драко расплылся в улыбке – он не думал, что шанс узнать имя совы ему представится так быстро. Сам Мерлин явно был на его стороне, по-другому он не мог сказать, отчего ж ему в последнее время так везло. Это заставляло его временами волноваться, будто что-то обязательно должно было произойти, а учитывая только что полученную информацию, в Драко начала расти беспричинная тревога. Ведь еще ничего не произошло, не так ли? Драко разогнал внезапно наползающие тучи в его душе и улыбнулся сове. – Красотка, мы встретимся с твоим хозяином гораздо раньше, чем предполагалось.***
Гарри проснулся довольно рано. Всю ночь снились кошмары: то Малфой вновь истекал кровью в туалете Хогвартса, то какие-то неясные тени скакали в небесах, неся с собой боль и печаль, отделяя от живых, будто он снова умер – всё это не давало ему отдохнуть после тревожного дня. И большая кружка кофе, сделанная дуэнде Пако, немного оживила его. С дуэнде Гарри познакомился, когда въехал в свой дом, который расположился в небольшом магическом закутке района Мораталаза. Он не ожидал, что там кто-то обитает, поэтому на появление неопознанного существа, чуть не приложил его заклинанием. Он был похож на маленького уродливого человечка, одна рука которого была покрыта шерстью, а другая – металлом. Однако Гарри посчитал, что прикончить он его ещё успеет, поэтому благоразумно с ним поговорил. Пако вполне приветливо ввел Гарри в курс дела по поводу домашних обитателей Испании, один из которых назывался дуэнде, а другой – трасго. Разницу между ними он как-то не уловил, но понял, что их не особо жаловали, и Гарри понял причину позже. Дуэнде не походили на домовых эльфов, они были свободными и вольны делать, что им вздумается. В некотором роде они считались домашними паразитами, которых было очень сложно вывести. Тут не прокатило бы просто дать одежду (поверьте, он пробовал). Гарри не хотел иметь в чужой стране конфликты со странными существами, а потому следовало, что с Пако необходимо было подружиться или хотя бы договориться. Договориться вышло только на кружку утреннего кофе по особому рецепту дуэнде. До работы было еще время, и Гарри бесцельно слонялся по дому. Зайдя в кабинет, обнаружилось, что там отсутствует сова, но это легко объяснялось тем, что она могла улететь на охоту и ещё не вернулась, однако кучу мусора посередине комнаты с опрокинутым волшебным ведром он объяснить не мог. Посчитав, что это не стоит того, чтобы выяснять, Гарри затолкал обратно весь мусор в ведро, принялся восстанавливать чары утилизации. И только, когда он закончил, к нему пришла мысль, что стоило все же переписать письмо, которое теперь кануло в лету. Гарри показалось это знаком свыше, что не стоило и пытаться, отчего грустный отправился на работу. А в Аврорате творилось что-то странное: все куда-то бежали, почта скакала с одного отдела в другой с удвоенной скоростью, какие-то тряпки волшебным образом драили всё, до чего могли дотянуться (форму чудом удалось спасти). Казалось, что к ним на огонек решила заглянуть проверка из правительства страны в лице Сапатеро и Марии Тересы Фернандес де Ла Веги. – Бенито, а что за кипиш? – О, тебе еще не сказали? В рамках расследования одного дела к нам направили французскую делегацию авроров, вот все и носятся – не хотят ударить в грязь лицом. А толку-то, толку? Тьфу, лучше б работой занялись, - негодовал Бенито, главный в их группе, состоящей из пяти волшебников. Задумавшись ненадолго, Бенито почесал свою трехдневную щетину и продолжил: – Ты, Гарри, не обращай на это внимание, нас это вряд ли коснется. Дело, скорее всего, попадёт в руки Ракель. Бенито продолжал что-то неторопливо рассказывать Гарри, а у него сердце остановилось еще на упоминании французской делегации и начало бешено биться о рёбра, когда в проёме увидел белобрысую шевелюру, которая врезалась ему в память так отчетливо, что не опознать её он не имел никакой возможности. – Малфой… Голос Гарри звучал хрипло, будто у него тотчас пересохло во рту. – Поттер, – более уверенно поздоровался Драко, но внутри него всё клокотало от желания обнять своё сокровище. Драко посчитал за благо, что на одном предплечье устроилась сова, удерживая его от опрометчивых поступков. К его огорчению, Агапайоса тоже пришлось взять, так как он ни за что не соглашался оставаться в одиночестве, особенно, когда его собралась покинуть новая подружка. Чем она его таким зацепила, он бы не взялся гадать, поскольку их семейный филин Гермес не сыскал подобного благодушия. К тому же, Драко посчитал, что способности его питомца могут как-то помочь в этом деле. Не пропадать же добру втуне. Гарри несколько оторопел. Он же только вчера хотел отправить ему письмо, узнать о происшествии, но больше, конечно, о его состоянии. И вот, посмотрите, он стоит перед ним воочию, весь такой прекрасный в форме Аврората и с совой на руке. Минуточку! Это была его сова! – Малфой, позволь поинтересоваться, что у тебя делает моя сова? Драко подозрительно посмотрел на птицу. Салли же посчитала, что лучше уйти в глухую несознанку, чем признаваться во всех грехах, схватила книзла в охапку своих когтей и улетела в дальний угол. – Как, что? Твое письмо принесла, – Малфой протянул ему аккуратно сложенный пергамент. На лице Поттера ясно читалось неимоверное удивление, а когда он развернул листок, было чувство, будто он сейчас грохнется в обморок. Малфой смотрел на эти метаморфозы с интересом, особенно, увидев, как щеки Гарри наливались милым румянцем. – Это… это… – Поттер начал мямлить и пытаться объяснить что-то жестами. Драко не желал слушать оправдания Гарри, поэтому отобрал у него пергамент, вновь аккуратно и быстро сложил его, положив во внутренний карман формы. – Эй, это моё! – То есть ты признаешь, что отправил мне любовное послание, Поттер? – приблизившись к Поттеру, зашептал Малфой, чтобы их не слышали посторонние, а то на них уже начали странно поглядывать. Тем временем Гарри опять стал цветом спелого помидора. Боже, как же нравилось Драко его смущать. Ему было до невозможности интересно, в постели Поттер такой же стеснительный или нет. А может, за этими невозможными очами, скрытыми очками, прячется хищник. Такие мысли заводили Драко. Как же он хотел узнать Поттера лучше: что он снимает первым, когда входит в дом; как любит отдыхать; как проводит свой досуг (в школе было понятно, что его фирменный досуг — это найти приключения на одну аппетитную точку); какие страсти и страхи бушуют в его душе. Он хотел знать всё! Гарри чувствовал себя странно: ему было одновременно и не по себе, и так хорошо от близости Малфоя. Хотелось коснуться его и убедиться, что с ним действительно всё в порядке. Он так давно его не видел, что практически был готов признаться ему в своих чувствах, что так долго теплятся в нём. Но не сейчас и не при таком скоплении народа. – Это не было… Но договорить Гарри не дали. По всему этажу пронесся голос главного аврора Валентина Эррера. Он собирал всех на планёрку. Драко же с сожалением отодвинулся от Гарри и пошел к своим французам. Они выстроились в ровную шеренгу, чтоб их было хорошо видно. – Хочу вам представить авроров из Франции, которые будут заниматься делом декадентов. Оказывайте им содействие. Группой, которая будет непосредственно с ними работать, будет группа… – Валентин сделал драматическую паузу, обвел присутствующих взглядом и закончил, – группа Бенито. Гарри не мог решить, счастлив ли он тому, что будет работать с Драко, или же в унынии, что это дело не досталось Ракель. – Меня зовут Бенито Тебар, – Бенито прочистил горло и заговорил на английском, чтобы его все понимали. – Опустим формальности, поэтому зовите просто Бенито. Давайте без всех этих «сеньоров», «мсье» и «сэров». А теперь опишите, что от нас требуется? – Сильвен Матье, – сначала представился один из французов, волосы которого были стрижены под ноль, и теперь его голова напоминала Гарри бладжер. – В ходе расследования мы выяснили, что личности, напавшие на наше Министерство, отправились на поиски загадочного документа в Испанию незарегистрированным порталом. Увы, след рассеялся быстро, поэтому не можем сказать, в какой части Испании сейчас они находятся. – Кристин Лабранш, – подхватила женщина с ярко-розовыми волосами, Гарри даже удивился, как это он её сразу с такой шевелюрой не заметил. – Какого рода документ, выяснить не удалось, известно одно – автор Николас Фламель. – Они что, опять пытаются философский камень создать? – озадачился Бенито. – Я думал, подобная лихорадка прошла уже как лет десять тому назад, после его смерти-то. Тогда все повально захотели повторить эксперимент Фламеля. С ног сбились последствия за ними убирать. В их небольшом кружочке наступила тишина. Все что-то обдумывали. Гарри всеми силами пытался вникнуть в суть проблемы и не смотреть всё время на Малфоя. Близнецы же пока таинственно молчали, только переглядывались, будто вели безмолвный диалог. Гарри вспомнились Фред и Джордж, только эти были шатенами и ниже их на голову. – Вы так и не сказали, мы-то как можем вам помочь? – Рубен Эрнандес неприязненно поглядывал на французскую часть их коллектива. Он нынче недолюбливал каждого француза, поскольку недавно один такой стажёр отбил у него парня. Слава Мерлину, это пока не сказывалось на работе, даже с тем стажёром, он был предельно вежлив, если это касалось работы. – Николас Фламель… – вдруг заговорил один из близнецов и также внезапно замолчал. – И? – озадачился Рубен. – Он путешествовал… – точно также как первый, заговорил второй близнец. – Может, кто-то скажет нормальным языком? – начал раздражаться самый спокойный из их компании – Марко Салас. – Ноэль и Арни хотели сказать, что Фламель в свое время много путешествовал, в Испании в том числе. Мы считаем, что нужные декадентам документы могут быть у вас, раз они сюда направились, – Малфой элегантно поправил упавшую прядь на лоб, поглядывая на Гарри, который с него глаз почти не сводил, что придавало ему уверенности. – В архивах нашего Министерства они эти бумаги не нашли, хотя и облазили там каждый отдел, пока первая группа отвлекала внимание у фонтана. Поэтому мы хотим получить доступ в ваш секретный библиотечный архив, так как самые важные исследования Фламеля засекречены, необходимо изъять их и переправить в другое место. – Я достану вам пропуск в архив, а вы пока разбейтесь на пары, – Бенито ушел к Валентину. – Мы работаем только вместе, – одновременно отозвались близнецы и указали на Рубена. – Но мы можем взять его. – Меня? – Рубен скептически осмотрел их, но посчитал, что ему, в целом, глубоко всё равно с кем сидеть в помещении полном макулатуры, поэтому согласился на подобный расклад. Он по натуре своей не был ученым, поэтому не видел ценности во всех этих исследованиях. – Потти, – позвал Малфой, – ты мой! Для Гарри это прозвучало очень двусмысленно, поэтому воображение нарисовало ему совсем не то, как они сидят в архиве и усиленно работают. Откровенно говоря, Гарри бы предпочел свидание с Малфоем где-нибудь дома, где их бы никто не потревожил, или, на крайний случай, на море. А с морями у Поттера не особо ладилось: то Дурсли устраивали на скале посреди моря убежище от писем; то Волдеморт в пещерах у моря крестражи свои прятал; так ещё на берегу моря он собственными руками похоронил Добби – всё это взрастило в Гарри глубокую неприязнь к морям. Но с Драко он готов был встречаться и там. – Могу тоже самое сказать о тебе, Малфой! – Гарри решил, что пора заканчивать играть в недотрогу и надо идти в наступление. Если Малфой будет играть так, то и он сможет (наверное). – Пошли, покажу здешние укромные места, может, найдёшь себе норку, Хорёчек. – О, – удивился Драко и ослепительно улыбнулся, – ничего, Шрамоголовый Герой, я поищу нору без острых углов, мы ж не хотим, чтоб на твоей голове появилась ещё одна отметина. Салли и Агапайос наблюдали за этой странной беседой с дальнего угла, у обоих был прекрасный слух, поэтому проблем в подслушивании не было, если не считать посторонние шумы. Салли не отпускало чувство, что волшебники должны заниматься несколько другим, когда встречаются с теми, кого любят, особенно после такой долгой разлуки. – Агап, тебе не кажется, что наши волшебники непроходимые идиоты? Я вообще не понимаю, о чём они ведут речь, а главное зачем. Разве они не должны были слиться хотя бы в приветственных объятиях? – Может, подтолкнуть их друг к другу? Могу поставить Гарри подножку. – Зная Гарри, он промахнется с конечной целью и просто ударится головой об какую-нибудь поверхность, а, как ты слышал, твой хозяин против такого расклада. – Давай запрём их где-нибудь, слышал, что это помогает. Агапайос спустился с возвышения и, огибая работников, проворно двинулся за Гарри и Драко, которые направлялись к лифту. Салли подумала, что в этом деле она лишняя, и хотела остаться и понаблюдать за окружением, но потом вспомнила про странные способности книзла и полетела вслед за ним, так как она предположить не могла, что он способен натворить без пригляда.***
Авроры поделили сектора архива между собой, чтобы максимально эффективно охватить всю площадь. Сложность состояла в том, что там были документ не только на испанском и английском языках, но и туда входили все древние запретные трактаты. Правда, их запретность преувеличенна, так как в таком случае они находились бы в Отделе Тайн. А сюда имел доступ практически любой работник, если ему такое право давал Глава Аврората и Министр Магии, но выносить документы было запрещено даже им. Гарри и Драко выбрали самый дальний закуток, желая побыть в дали от чужих глаз. Гарри нервничал так, будто и в правду в этом месте назначил Малфою свидание, и вот неожиданно он согласился прийти, отчего Гарри не знал, что делать. Он каждый раз мысленно давал себе затрещину, потому что делать с этим и ничего не надо было. Они пришли сюда работать, значит, думать надо о работе, а не о том, как классно было сейчас его поцеловать. По Драко было не видно, но он тоже был взволнован ситуацией, ему очень хотелось, чтобы Гарри, как отважный гриффиндорец, сделал первый шаг первым, поскольку наедине он неимоверно трусил. Если наверху он и мог списать свои действия на желание поддразнить Поттера перед его коллегами, то с натяжкой. Здесь же ситуация складывалась иначе. Это становилось интимнее и чувственнее. – Я правда беспокоился о тебе, – неуверенно заговорил Гарри, пока просматривал рукопись, наверно, века так пятнадцатого, и только магия этого места не позволяла превратиться этим бумагам в труху. – И я рад, что с тобой всё в порядке. – Я сильный маг, Поттер, – Малфой с напускным высокомерием приподнял подбородок, делая вид, что смотрит на Гарри сверху вниз. – Каким-то начинающим тёмным магам со мной не справится. – Ну да, я знаю, - сказал Гарри, а потом насмешливо добавил, – по этой части у тебя явно опыта побольше будет. – Поттер! – возмутился Драко. – Ты же гриффиндорец, так что это бесчестно с твоей стороны поминать о прошлом. – Как это вообще связано? – А как же «храбрость, честность, благородство»? Где твоё благородство, Поттер? Гарри скептически поднял бровь. – Малфой, ты уверен, что хочешь поговорить об этом? – Нет, мне больше интересно, куда делась твоя храбрость! – Что? А она-то ту причём? – Мерлин, дай мне сил! – Драко решил не продолжать этот бессмысленный диалог, но ужасно расстроился, что Поттер не понимает намёков. Гарри сверлил затылок Малфоя, который перестал обращать на него внимание и закопался в древние свитки. Гарри сомневался, что во всём этом ворохе можно найти то, что требовалось, так что декаденты тоже не смогли бы здесь что-то выловить, так как Акцио в архиве не работало, а каталог не обновлялся по виду со времен основания Испании. – Почему тут такой бардак? – не выдержал Малфой. – Сюда бы Грейнджер, уж она б быстро навела порядок. Вот чего Гарри не ожидал услышать из уст Драко, так это, что ему не хватает Гермионы. Несмотря на удивление, Гарри уколола беспричинная ревность и подозрение, что ему она могла нравится, всё же Гермиона была симпатичной девушкой, хоть нынче и давно замужней и глубоко беременной. Но когда что-то подобное останавливало слизеринцев? – Что ты на меня так смотришь? Я готов признать, что у этой заучки есть некоторые способности. – Удивительно, Малфой, чего ещё нового скажешь? – Пшш, – зашипел наблюдающий за ними Агапайос и встал на дыбы. – Книзл? Что тут делает книзл? – Это мой книзл, дубина, – проворчал Малфой. – Для аврора ты весьма ненаблюдателен, я ж с ним был, когда мы встретились. Не говорить же, что Гарри смотрел только на него, даже свою сову не сразу заметил. – Пшш, – настойчивее зашипел Агапайос, чувствуя, что откуда-то исходит опасность. – Ай, – Гарри придержал сову, которая посчитала, что его голова — это хорошее место для приземления. Если к тридцати годам он полысеет, он точно будет знать кого ему винить в этом. – Салли, что ты делаешь? Малфой краем сознания отметил, что имя очень подходит этой птице. – Кажется, что-то происходит, Поттер. Надо выяснить, что. Гарри и Драко только успели выхватить из крепления палочки, как на другом конце архива прозвучал взрыв. Они, не сговариваясь, мигом побежали в ту сторону. Картина, которая предстала перед ними, завораживала и удручала. В одном углу образовав триаду отбивались от незваных гостей близнецы Бержерон и Рубен, повсюду летали ошмётки пергаментов из рукописей. Луиса, одна из пятерки Бенито, которая также являлась его племянницей, лежала в луже крови у входа. Судя по всему, основной удар пришелся на неё. Через несколько проходов неистово сражались Сильвен и Марко, а куда вечно девается Аарон Делакруа, Гарри не имел ни малейшего понятия. – Малфой, я подержу щит, – крикнул Гарри в этой ужасной магической какофонии. – Помоги Луисе, ты лучше владеешь медицинскими заклинаниями. Драко не стал спорить и, пока Поттер пытался сдерживать напор убийственных заклинаний, оттащил девушку в сторону и принялся вспоминать курс медицинской помощи. Его магия мягко окутала девушку, замедляя её жизненные процессы и не давая крови вытекать дальше. В данный момент, это было единственное, что он мог сделать быстро с перспективой на её выживание. – Поттер, слева! Откуда ни возьмись, из левого прохода на него бежал Аарон Делакруа, в которого одновременно вцепилась его сова и книзл Драко. Салли настойчиво пыталась подобраться к глазам мужчины, но он закрывался руками, книзл же выцарапывал ему лодыжки. Если б не серьезность ситуации, Гарри бы посмеялся над этой сценой. Однако он не мог понять, почему они напали на бедного Аарона. Ответ не заставил себя ждать. Когда Аарон поднял голову и захотел пустить в его сову какое-то заклинание, то его лицо уже не было лицом Аарона. Это был неизвестный мужчина. Гарри отреагировал мгновенно – пустил в него излюбленный Экспеллиармус. Палочка тёмного волшебника выскочила из его руки и отлетела в сторону. Однако мужчина тоже не растерялся, ринулся в освободившийся выход и активировал портал. Остальные последовали за ним. – Драко, – подскочил к Малфою Гарри, – ты ранен? – Нет, – он осмотрел себя и понял, что измазался в крови девушки. – Это её кровь. – К Мордреду, – нервы Гарри не выдержали, он схватил Малфоя в охапку и заключил его в объятиях. У Драко была буквально секунда, чтобы воспротивиться дальнейшему, но он ждал нечто подобного весь день, поэтому со всем жаром ответил на внезапный поцелуй Поттера, который руками решил провести ревизию его тела. Драко не отставал от него, исследуя тело Гарри, но в конце концов остановился на волосах, запуская туда пальцы, нежно оттягивал их, когда чувствовал, что сейчас задохнётся. Они не знали, сколько уже стоят у всех на виду и самозабвенно целуются, когда вокруг творился кавардак. – Что это было? – тихо выдохнул Малфой. – Ответ на твой вопрос. – Какой? – Ну, тебе же было интересно куда девалась моя храбрость, – Гарри ухмыльнулся, отступил от Драко на шаг и указал на происходящее в противоположном углу. – Пойдём узнаем, что тут творится. Кажется, у нас появился источник информации. Драко не смог сдержать счастливой улыбки, несмотря на происходящее вокруг, и двинулся следом. Мерлин, пожалуйста, не дай этому дню закончится трагично, и тогда Драко будет готов считать его одним из самых счастливых дней в его жизни. Если б Гарри знал, о чём думает Малфой, он бы его поддержал в этом и даже стал праздновать каждый год эту дату. Однако, когда б у Поттера всё было так легко, не так ли?***
Их источник информации оказался бракованным: как оказалось, на него был наложен Непреложный обет, поэтому никакой информации, которая бы пролила свет на происходящее получить не удалось. Гарри не понимал, какую конечную цель преследуют эти декаденты. Он даже изучил все доступные документы о жизни и смерти Николаса Фламеля и его жены. Кое-что он знал из личного опыта из первого курса Хогвартса. Но ничего из найденного не указывало, что б могло их так заинтересовать, кроме того же создания философского камня. Интуиция говорила ему, что тут явно дело не в камне. – Что собираетесь делать дальше? – Поттер присел рядом с Драко, слегка касаясь кончиками пальцев его ладони. Малфой же невозмутимо продолжал сидеть и медитировать над клочками каких-то волос, лежащих в фиале для улик. – Это что такое? Драко замялся, но посчитал, что врать Гарри нет никакого смысла. – Это волосы того тёмного мага, который притворялся вашим полумертвым магом. Их любезно вырвала из его головы твоя сова. Она у тебя умная, – Малфой был таким довольным, будто считал, что после одного поцелуя он теперь имеет на неё полное право. – Не то, что её хозяин. Последнюю реплику Гарри предпочел проигнорировать. – И зачем тебе понадобились его волосы? Хочешь «попробовать» его на вкус? – Гарри вспомнил вкус Оборотного зелья и скривился. – Думаю, это очевидно. Если мы не можем отследить, куда они перемещаются, и понять, что им надо, то можно пойти другим путём – отыскать их самих. И это нам поможет. Правда, мы слегка нарушим несколько правил на использование тёмных заклинаний, но они более эффективны против тёмных волшебников. Если ты готов пойти на это, Потти, то можем приступить сегодня же вечером, когда, наконец, придёт мой заказ. Гарри даже думать не стал, ибо знал, что Драко всё равно что-то натворит, будь то с ним или без него. Когда Поттер впервые услышал, что будет учиться с Драко в Академии авроров, он не поверил своим ушам, Рон так вообще выронил котлетку, которую он уговорил Молли дать ему до начала ужина. Гермиона же сказала, что в этом нет ничего удивительно, потому что Малфой таким образом пытается искупить свои ошибки и пройти своеобразный курс реабилитации. Наверно, она, как всегда, была права. Так как Драко был неумолимым в учёбе и чуть ли не рвал на себе волосы, когда какие-то элементы не складывались в общую картину. Сейчас он выглядел так, будто у него завтра начинается сессия, а он не решил индивидуальную задачу, которую ему предстояло защитить. – Когда это я отказывался от сомнительных действий, нарушающие правила и грозящие перерасти в катастрофу? Конечно, я с тобой, Малфой. – Отлично, тогда мы идём к тебе, – Драко спрятал фиал в кармане и направился к выходу из кабинета. – У тебя дома, надеюсь, есть серебряный котёл стандартного размера номер три? – Откуда? Я, по-твоему, великий зельевар, что ли? Нет, но есть чугунная сковородка. – И почему, прожив так долго в магическом мире, в некоторых местах ты всё такой же маггл? Каждый уважающий себя волшебник должен иметь в доме хотя бы один котёл. – Куплю я тебе твой чертов котелок, не волнуйся. Гарри закатил глаза и пошёл забирать их с Малфоем живность, которая на удивление быстро адаптировалась к Министерству магии и пока не добралась разве что до кабинета министра, и то Гарри не был в этом так уж уверен. Они облазили всё, в том числе и запертые на заклинания кабинеты. К этой парочке не подходил даже Валентин, только усмехался, когда его просили убрать зверинец с рабочей зоны, и мягко посылал их заниматься своими делами, поговаривая, что им лучше поучиться у них тому, как нужно работать. Выйдя из здания «Метрополиса», в котором и расположилось испанское Министерство магии, Поттер повел Малфоя в тот самый закоулок, где когда-то купил себе Салли. Он тогда видел здесь магазин, торгующий котлами. Салли предпочла лететь сама, а книзл Малфоя расположился у того на голове, чем удивил Гарри, так как Поттер считал, что Драко очень бережно относится к своей внешности, особенно к волосам. Он помнил, что в Академии у него были длинные шелковистые пряди, которые хотелось перебирать пальцами вечер напролет, но ему так и не удалось этого сделать. Покупки были сделаны быстро, и, не растрачивая время на дальнейшие прогулки по городу, они направились к дому Гарри. Район, в котором он жил, считался музыкальным районом, как для магглов, так и для магов, поэтому пока они шли по улицам, их сопровождала самая различная музыка. И судя по тому, какое выражение лица было у Драко, ему здесь определенно нравилось. – Кстати, забывал всё спросить, а как зовут твоего фамильяра? – Фамильяра? А, ты про Агапайоса. Нет, он не мой фамильяр, – как-то грустно отозвался Драко, –полукровки не могут стать магическим спутником. – Во-первых, ты назвал своего книзла Агапайосом? Что это за имя вообще такое? Во-вторых, кто тебе сказал подобную чушь? Он явно уже стал твоим спутником! Разве ты не заметил, что у него появились способности, которые не должны у него быть? Агапайос уже слился с твоей магией. Вы теперь едины. Малфой задумался над словами Поттера, а ведь, действительно, он просто не придавал этому значение, так как был убежден, что этого не может быть. И тут даже можно не показывать пальцем на того, кто внушил ему это в детстве. – Тогда могу сказать тоже самое о твоей Салли. Везёт тебе, Поттер, на сов, хотя в школе я был уверен, что ты найдёшь себе оленя. – Тогда у тебя должен был быть хорёк. Малфой заразительно засмеялся, сотрясаясь так, что чуть не уронил бедного Агапайоса с насиженного места, но Салли успела его подхватить. Она возмущенно ухнула, наверняка обозвав их идиотами, и полетела вперед, оставляя их вдвоем. – Судя по всему, они подружились, – улыбнулся Гарри и настойчиво взял Драко за руку, тот крепче сжал ладонь, молча одобряя его действия. Им двоим было ещё очень неловко после того поцелуя, так как у них не было времени спокойно сесть и поговорить об их отношениях, однако в каждом из них жила надежда, что у них всё получится. Они очень хотели, чтобы получилось. Дома Гарри сразу же представил Драко дуэнде, чтобы не возникло никаких случайных конфликтов. Малфой смерил Пако своим излюбленным презрительным взглядом и сделал вид, что ничего не видел. Гарри оставалось только развести руками, он был рад хотя бы тому, что не пришлось прятать труп. Малфой устроил на кухне настоящий кавардак. Откуда он вытащил все ингредиенты, Гарри не заметил, но всего этого у него точно не было. Он хотел устраниться из процесса зельеварения, но Драко посчитал, что с обучающим курсом Академии, Гарри вполне можно доверить нарезку ингредиентов. Сам процесс варки у них не занял много времени, но катализатор нужно было настоять. Зачем им нужен какой-то катализатор, Поттер не спрашивал, он был уверен, что после этого вопроса ему прочтут десятичасовую лекцию на тему его головы, в которой не задержалось и минимальной информации по курсу зельеварения. Гарри, конечно, не был против этого: Драко бы точно объяснил ему все доступным языком, но сейчас на это не было времени. Поттер полностью полагался на знания Малфоя, даже если он часто не понимал, что тот делает. Филин Драко появился ближе к вечеру, принес странную круглую штуку, исписанную по кромке рунами, и улетел. Салли и Агапайос наоборот подошли ближе, так как им тоже было интересно, что творят их волшебники. – Поттер, ты готов? Гарри проверил форму, палочку, поправил очки и согласно кивнул. Драко же без лишних слов насыпал волосы в углубление поисковика, аккуратно залив всё катализатором, подождал пока пройдёт реакция и цвет сменится на угольно-чёрный, а потом дал Гарри его в руки. – Держи аккуратно, я буду произносить заклинание, – в одну руку он взял свою палочку, а другой схватился за Гарри. – Куаерере эт мовере. В последний момент за них ухватились их фамильяры, и, когда артефакт начал действовать, пульсируя в руках Гарри, их всех четверых перенесло в неизвестное направление. Их крутило и выворачивало в магических потоках. Казалось, их мгновенно сжал пресс, а потом резко отпустил. Как только Гарри увидел, куда их перенесло, он протяжно застонал. Это было известное место Испании, таинственное и мистическое как для маггловского, так и для магического мира. Здесь была непередаваемая словами энергетика, считалось, что в этом месте встречаются несколько потоков, взаимодействие которых может свести тебя с ума, отчего Правительство Испании запретило посещение этого места под влиянием Министерства магии. Но не это расстроило Гарри, а то что эта скала-остров омывалась морем, что вызывало у него беспочвенную тревогу. – Мы на Эс Ведра, – прошептал Гарри. – Сильнейшее место силы в Испании. Впереди был заметен магический купол, защищающий от проникновения посторонних. В нём находилось по меньшей мере девять магов: внешний и внутренний круг состоял из четырех магов в каждом, образовывая своеобразную четырехконечную звезду; последний – тот самый, чьи волосы они использовали – находился по центру звезды. Очевидно, что они проводят какой-то ритуал, и его было необходимо остановить. – Агап, ты сможешь разрушить их купол? – Драко с надеждой посмотрел на своего фамильяра. Агапайос не знал, он ещё не сталкивался с тёмными защитными заклинаниями, но решил попробовать. У него шерсть на загривке вставала дыбом: он чувствовал, что что-то приближается, что-то потусторонне и очень опасное. Он точно знал, что, когда ритуал будет закончен, лучше не стоять на пути этой штуки. Точки поддавались неохотно, никак не хотели оставаться на том месте, куда их поставил Агапайос, возвращаясь на свое привычное место. Тут требовалось нечто совершенно другое, так как его привычные методы не работали на этом типе заклинаний. Всё, что оставалось, книзлу, это сделать небольшую брешь, которая послужит подспорьем для волшебников в разрушении купола. На это у него ушло приличное количество времени и сил, которые он позаимствовал у Драко. Агапайос чувствовал, что еще немного и с него сойдет вся кожа от напряжения. – Поттер, на счёт три. Раз, два, три… – Бомбарда Максима, – выкрикнули они одновременно, попадая заклинанием точно в образовавшуюся щель, отчего барьер пошел трещинами и начал медленно расползаться на отдельные куски, растворяясь в пространстве. Слишком медленно и слишком поздно. Сумеречное небо заволокли массивные чёрные тучи. Поднялся яростный ветер, сносящий всё на своем пути и отбросивший легкого книзла в сторону Гарри, который проворно его поймал. Салли повезло меньше, так как её снесло за пределы острова, и она не могла справиться с потоками воздуха, чтобы вернуться к своему волшебнику. Раздалась гроза и ударила молния прямо по магу, направляющего ритуал. Где-то послышался горн, а с ним появился и невыносимый вой. В небе появились призрачные тени. Много теней. Казалось, что там собралась целая армия. И она стремительно двинулась вперед. Гарри крепко обнял Агапайоса и прижался к земле, пытаясь стать максимально незаметным. Драко лежал неподалеку. Его левая бровь была рассечена, и теперь глаз заливала кровь. Он пытался приблизиться к Гарри, но ничего не выходило, магия, бушевавшая вокруг, не давала двигаться. Она заволакивала сознания, пробуждая страшные видения прошлого и будущего. Призрачные звери, существа и всадники пронеслись сквозь них, оставляя в душе неимоверное чувство утраты и отчаяния. Когда Драко поднял голову, попытавшись узнать, как там Поттер, то не обнаружил ни Гарри, ни фамильяра на том месте, где они были только секунду назад. И напускные чудовищами чувства стали реальными. Почему? Почему это всегда должен быть Поттер? – Гарри, – закричал Малфой в никуда, когда на острове воцарилась неестественная тишина. – Гарри! На его лице проступили злые слёзы. Он нетерпеливо вытер и свирепо посмотрел на всё такое же тёмное небо. – Если вы думаете, что я смирюсь с подобным, то вы крупно ошибаетесь. Малфои всегда добиваются своего. Поттера вы не получите! Слышите! Малфой старался не поддаваться панике, он рыскал по месту ритуала в поисках хоть чего-то, что могло пролить свет на происходящее, и как исправить последствия ритуала, попутно заковывая оставшихся тёмных магов, которых из девяти осталось четыре. Он обыскал их всех, даже того, кого поразило молнией. И он нашел кое-что занимательное.***
Гарри очнулся внезапно. Ощущение было таким знакомым, будто он опять умер и попал на вокзал Кингс-Кросс, а сейчас откуда-то выйдет Дамблдор. Но это был не вокзал, и смотрел на него точно не светлый волшебник. Его буравили горящие красные глаза на шерстяной чёрной морде, которая приветственно ему скалилась. От такого приветствия можно было поседеть. – Шшш, – Агапайос в руках Гарри зашипел на этого огромного зверя, похожего на обычную собаку, но по всем признакам это был грим. Гарри опасливо замер. – Смотрю, ты уже познакомился с Сириусом, парень, – послышался позади незнакомый голос. – Сириус? – встрепенулся Гарри и уставился на грима, который явно стал к нему дружелюбнее, даже лизнул его щеку. В душе проснулась глубоко зарытая вина и тоска по крёстному. Прошло столько времени, а он никак не мог до конца освободиться от прошлого, будто что-то не отпускало его, не позволяя полностью принять случившееся. Внезапно грим обернулся человеком и с ослепительной улыбкой набросился с объятиями на Гарри. Его глаза также вернули серый оттенок. – Оленёнок, как ты? – С-сириус? – заикаясь от неожиданности, переспросил Гарри. – Ты живой? В голове Гарри вконец всё смешалось. Он уже конкретно ничего не понимал. Неужели, он действительно умер и теперь встретился с умершим крёстным? – Нет, Гарри, – грустно ответил Сириус, – я умер сразу, как упал в Арку Смерти, и стал участником этой армии. Этого уже не изменить. – Тогда получается, я тоже мертв? – Ещё нет, – отозвался незнакомец, который внимательно следил за ними. – Ты очутился здесь, так как твоя душа оказалась слабо привязана к телу. Ты уже однажды умирал, поэтому мы случайно захватили тебя с собой. – Здесь – это где? Гарри осмотрелся. Повсюду были собаки, непонятные сущности, всадники на фестралах. Не было видно ни неба, ни земли, казалось, они находятся в пустоте. – Ты присоединился к Дикой Охоте, Гарри. – Это ещё что такое? – Эта армия призвана очищать мир от того, кто ведет магию в упадок. Мы – её обновление. Наша цель – смерть ради перерождения. Но всё имеет свою цену. – Почему же тогда Волдеморт так долго прожил? Зачем всё это было, если были вы? – Оленёнок, ты не знаешь, но Дамблдор пытался проводить ритуал Дикой Охоты ещё во время Первой магической войны, несмотря на то, что это запрещенный ритуал. Но Охотники не всесильные, они не могут забрать душу, если она разделена, как у него. Поэтому если соединить их, вы сможете победить его. – Мы уже победили, Сириус! Он умер шесть лет назад. – Что? – пришло время удивляться Сириусу. Он посмотрел на всадника, которого Гарри так и не представили. – Джонатан? – Ты же знаешь, время здесь течёт по-другому, никогда не знаешь, сколько времени пройдет в реальной жизни за минуту времени здесь. Для тебя прошла неделя, но для него это были годы. – Крёстный, – тихо позвал Гарри, всё еще считая себя виноватым за всё, что произошло тогда. Если бы он только не поверил! – Ты мёртв восемь лет. Прости меня! – Что ты такое говоришь, Оленёнок? Ты не виноват, это всё я, – Сириус прильнул к Гарри, чуть не задавив бедного пришибленного книзла, крепко обнял его. – Может вы уже закончите с сантиментами? Салазар идёт. – Кто? – Гарри решил, что потрясений для одного дня слишком много, он не хотел, чтобы он правильно понял, какой именно Салазар. – Салазар Слизерин. Он создал этот ритуал, собственно, тогда он и умер, став первым всадником. Он ведёт эту армию. И ты, Гарри, теперь часть её, – пояснил Джонатан. А может не надо, а? Гарри отчаянно цеплялся за Агапайоса, который, кажется, тоже понимал, в какую глубокую жопу они попали. Им срочно надо отсюда выбираться! – Сам ты отсюда не уйдешь, – тихо и размеренно сказал, подошедший седой мужчина в чёрном плаще, позади которого стоял самый настоящий белый фестрал, которого точно не должно существовать на всём белом свете. Он будто прочитал его мысли. От него веяло таким могуществом, что Гарри бы не удивился, если бы он действительно читал его так, как Гермиона читает книги. – Ты не сможешь покинуть это место самостоятельно, – повторил Салазар, – тебе может помочь только твой спутник в жизни, но у тебя мало времени. Поэтому не трать его впустую, послужи Магии, будь верен ей, и она наградит тебя. Твой Ицар. – Что? – Ты присоединяешься к армии в качестве Загонщика. Твой фестрал по имени Ицар. Гарри на это чуть нервно не ляпнул, что он не загонщик, а ловец. Однако, он не был против заняться каким-то делом. Он считал, что это лучше, чем тут с ума сходить от мыслей о Драко. Как он там? Понял ли, что происходит? Пожалуй, на свидание к морю они никогда не пойдут. Пока Гарри задумался, Агапайос пришел в себя и, судя по всему, невзлюбил Сириуса, потому что он сейчас настойчиво пытался откусить тому нос. Сириуса же это только забавляло. – Твой книзл забавный, только очень уж агрессивный. – Он не мой. Это фамильяр Драко. Брови крёстного мгновенно взлетели вверх, а Гарри непроизвольно покраснел. Он отобрал книзла обратно себе и решил пойти искать своего фестрала, не отвечая на любопытство Сириуса. – Это же хорошо, Гарри, твои шансы выбраться отсюда растут. Только, хотел предупредить: у ритуала будут последствия, и вам придётся минимизировать последствия. В прошлый раз началась эпидемия драконьей оспы. Так умерли твои дедушка с бабушкой. – Сириус немного приуныл, так как эта семья приняла его в его трудные времена, а потом серьёзно добавил: – Будьте осторожны. Сириус доброжелательно похлопал Гарри по плечу и двинулся вперед, чтобы показать новый фронт его работы. – Мы же с тобой справимся, правда? – Агапайос утвердительно мяукнул и воинственно забрался ему на голову. Гарри ждала Дикая Охота.***
За три дня, прошедших с дня исчезновения Гарри и Агапайоса, Драко выяснил, что декадентам и не нужны были документы Николаса Фламеля. В архивах были не только его засекреченные труды, но и флаконы с воспоминаниями. Именно один такой Драко и нашел на месте проведения этого идиотского ритуала. Один из выживших магов оказался чист от непреложного обета, поэтому они смогли его допросить. Их цель была ясна из названия: они считали, что магия, реально сильная магия, покидает мир, что начался ее упадок и регресс, поэтому решили, что нужно поискать ритуалы, которые бы могли поспособствовать улучшению ситуации. Так они и наткнулись на упоминания, что в философских трактатах Николаса Фламеля есть обсуждение древнего ритуала, который создал сам Салазар Слизерин. Откуда он сам узнал об этом ритуале Драко не было понятно, даже после просмотров воспоминаний Фламеля, когда он помогал проводить этот ритуал в Англии вместе с Дамблдором. Драко вообще многое узнал из просмотренного, но самое главное было то, что он с помощью Салли и письма, написанного Гарри, сможет попытаться вызволить его из Дикой Охоты. Однако времени было мало, осталось буквально три дня, когда луна вступит в другую фазу после первого полнолуния со дня Литы. Также то, что Гарри оказался там с его фамильяром, делало задачу проще. Нужно было только выбрать другое место с нужной энергетической составляющей. Он выбрал место, находящееся недалеко от его поместья во Франции, а именно пространство со скоплением Карнакских камней, которые заряжали энергией и вдохновением. Драко очень надеялся, что он сделает всё правильно. Они с Салли прибыли на место силы сразу же, как только Драко собрал всё для предстоящего ритуала. Необходимо было дождаться ночи. И весь день он был как на иголках. Пару раз он разбил одну из ваз Эмиля Галле, а потом заново склеивал ее заклинанием. Но это никак не давало успокоиться. Сова Гарри пыталась отвлечь его внимание, но у неё это не особо хорошо получалось, так как было видно, что она сама ужасно волнуется за своего хозяина, и если понадобится, то будет разрывать своими когтями грань между миром Дикой Охоты и их миром. – Что ж, Салли, время пришло. Если ничего не получится, ты останешься со мной? – от страха Драко сносило все щиты окклюменции, которые он возводил раз за разом, чтобы не сойти с ума от паники, от которой у него сперло дыхание, и никак не получилось вздохнуть. Сова со всей силы вдарила своим крылом по затылку Драко, чтобы он пришел в себя. На что он благодарно прошелся пальцами по её оперению. – Ты права, дорогая, у нас обязательно получиться. Драко посчитал, что сейчас самое время для припрятанного зелья Феликс Фелицис. Сделав небольшой глоток, Драко невольно задумался, что произойдёт, если дать это зелье сове. Но отмёл эти мысли, оставив на потом, когда будет на это время. Его наполнила уверенность, что всё получится. Драко посмотрел на всё то, что он приготовил для ритуала, и явственно чувствовал, что ничего из этого ему не понадобится, поэтому взял с собой только написанное Гарри письмо и его сову. Найдя посреди камней удобный пятачок земли, Драко начал ритуал, который по своему смыслу не был привычным ритуалом. Это был танец чувств и концентрации на своих желаниях. Он и правда танцевал, сплетая кружево из своей магии, магии места, магии фамильяров и магии любви. После чего шло самое сложное место всего действа, нужно было читать ритуальный текст, но никто не знал его содержания. Николас Фламель в своих воспоминаниях говорил, что магия сама выскажет через волшебника всё, что необходимо. И Драко доверился этому, подключая сюда и силу принятого зелья. К счастью для Драко, это был не тот ритуал, где нужно полностью чистое сознание. Завершающей частью ритуала была вещь, которая бы связывала волшебников, куда требовалось вложить всё то, что он накрутил во время ритуала. Он вытащил лист пергамента, и руки сами сложили из него журавлика, поместив во внутрь перо Салли, а мгновением позже он дунул на него, связывая чувства Гарри, которыми пропитался пергамент, пока Гарри его писал, со своими чувствами, которые вызывали его слова, и всё, что копилось в нём на протяжении долгого времени. Журавлик сделал полный оборот вокруг Драко, открывая на короткий срок грань, закрывающую два мира друг от друга. – Гарри, – позвал Драко. – Поттер, Мордред тебя дери, где ты?***
Гарри скакал на Ицаре, мало-помалу растворяясь в этой орде призрачных всадников. Он чувствовал, что ещё немного и он станет её полноправным членом и уже никогда не сможет ступить на землю ни как человек, ни как маг. Для него здесь прошло уже три недели, и Гарри не мог предположить, сколько прошло времени у Драко. Может день или два? Может двадцать лет? Пытается ли он вызволить его отсюда или он не догадывался, что произошло? Столько вопросов, и каждый из них постепенно становится неважным, тусклым, потому что ему начинало нравится скакать ордой, делать свою работу, загоняя для охотников неугодных магов. – Гарри, – тихий голос Драко добрался до него, и он не знал, это реально голос Драко или ему уже чудится. – Поттер, Мордред тебя дери, где ты? – теперь Гарри был полностью убежден, что это действительно Драко. – Драко, Драко, Драко… Гарри никак не мог прекратить произносить это имя, будто только оно одно было его якорем, его мостом в реальность, к человеку, которого он сильно любит, который пришёл за ним чуть ли не в саму Бездну. Он скакал в ту сторону, откуда доносился голос Драко. Гарри так спешил, что чуть не сбил его и Салли, но Ицар среагировал вовремя и взлетел над их головами, врываясь в реальный мир. Пока проход не закрылся, Гарри пытался увидеть Сириуса на прощание, побыв с которым три недели, он смог прикрыть ту дыру, которую тот оставил после своей смерти. Он не перестанет по нему скучать и тосковать, но хотя бы перестанет винить в его смерти себя. – Будь счастлив, Оленёнок, – помахал ему на прощание Сириус. А потом проход свернулся и исчез. Гарри свалился с фестрала и подбежал к Драко, крепко его обнимая, вбирая в себя великолепное ощущение своей живучести, приятный запах тела Драко и его ответные, полные любви, объятия. – Поттер, сколько можно, а? Почему одно твое присутствие делает из простого дела смертельно опасное? – Драко, а я тебя очень сильно люблю, – счастливо улыбнулся Гарри в шею Драко. – Правда, очень. Спасибо тебе, что ты есть. – Гарри, какой же дурак, – Малфой не выдержал и заплакал в его руках. – Только попробуй ещё раз такое устроить, я тебя сам закопаю. Они какое время стояли в обнимку, пытаясь прийти в себя после очередных приключений и успокаивая свои нервы. – Кстати, ты решил расширить наш зверинец? Тебя что, там Хагрид покусал? Драко взглядом указал на сценку, где Агапайос знакомил свою подружку с новым другом. Гарри рассмеялся: – Нет, меня только чуть не слопал Сириус. – Сириус? Сириус Блэк? Что там забыл твой крёстный? – Ха, – тут Гарри сделал хитрое лицо. – А что ты скажешь на то, что я встречался с самим Салазаром Слизерином? – Скажу, что ты там свихнулся, Поттер. Может, ну, в Мунго? – Только если вместе с тобой. Гарри посмотрел прямо в глаза Драко и, не удержавшись, наконец припал к его губам, нежно их сминая, и запустил ладонь в его волосы, которые так любил Гарри. Драко ответил со всем жаром, впуская язык Гарри и закидывая руки ему на шею. Только в этом поцелуе Драко полностью осознал, что его Гарри вернулся, что у него всё получилось, что у них будет будущее. – Драко, – неохотно сказал Гарри. – Тут есть одна деталь… В общем, Сириус сказал, что у ритуала будут последствия, так вот… – Я знаю, Гарри. – Откуда? – От Николаса Фламеля, – Драко кратко обрисовал всё то, что он узнал. – Ну что, Герой, готов к последствиям? – С тобой, Хорёчек, хоть к третьему пришествию Волдеморта. И поцеловал его снова. И снова. И снова.