Карамель

      Наруто лучезарно улыбнулась своему отражению, стягивая резинку на высоком хвосте. Волосы, переливаясь золотом, взлетели, повинуясь движению ее руки. Мазнув по губам прозрачным блеском с ароматом вишни, Наруто прихватила портфель за лямки и, ступая белыми носками по ворсу ковра, вышла из комнаты.       В доме было тихо. Солнечные лучи освещали помещения частного дома, заглядывая своим медовым, утренним сиянием в каждый угол. Намикадзе дошла до кухни, резко останавливаясь в дверном проёме. Картина, развернувшаяся перед ней, удручала и девушка скривилась.       Кушина, мягко улыбаясь, прижималась головой к темным волосам Йоширо Сато. Лицо мужчины не выражала ни одной эмоции, однако уголки губ дрожали, выдавая его желание улыбнуться. Картина веяло умиротворением, спокойствием и счастьем. Тем домашним уютом, которое доступно далеко не каждому. Любой, увидев эту картину и прочувствовав атмосферу, что царила на кухне, непременно бы умилился. Но только не Наруто, которая, словно каменное изваяние, застыла в проеме.       Когда-то она радовалась такой атмосфере, которая часто была утром на кухне. Радовалась подгоревшему омлету, голосу ведущего с радиоприемника и газете, оставленной на углу кухонного стола. Да только обнимала мама совсем другого мужчину. Минато Намикадзе.       Сейчас в это трудно поверить, но когда-то они были счастливой семьей. Вместе завтракали, обедали и ужинали. Вместе смотрели фильмы в субботние вечера и дружно фыркали на утренний гороскоп, дескать, бред это все (хотя у мамы всегда был интерес в глазах!). Отец часто отвозил ее в школу на машине, перед работой. Мама обязательно встречала дома с самой вкусной едой. Они часто посещали зоопарки и театры, пару раз даже ходили в музей, хоть он и вызывал интерес только у Минато. Раз в месяц они обязательно выезжали на отдых - куда-нибудь на природу. И Наруто была счастлива, абсолютно. Родители любили друг друга и любили ее. Отец одаривал маму подарками и уделял все свободное время. Мама же сияла и отдавала, казалось, не меньше. Сейчас же Наруто понимала, что все это ей только казалось. Любовь была только со стороны отца.       Ужасное слово "развод" встало между ними, когда Наруто было пятнадцать. Она тогда была ученицей третьего класса средней школы. Намикадзе не понимала - почему. Почему ее мать так поступала с их отцом, почему собственноручно разрушила семью. Растерзала собственными руками то, что царило в их теплом мире. Они ведь были так счастливы. Папа искренне любил маму, при чем с детства. И она ведь, казалось, отвечала тем же!       Наруто было пятнадцать, но она быстро поняла - ее мать предала семью. Предала ее и отца. В особенности папу. Наруто, подслушивая их разговор тем вечером на кухне, осторожно выглянула, смотря на разговаривающих родителей. Отец, бледный, с застывшим лицом говорил спокойно, не позволяя повысить голос и вообще дать понять, что он действительно чувствует. Однако то, как он смотрел на Кушину... Наруто никогда не видела столько боли в человеческих глазах.       С болью девушка встречалась крайне редко. Живя в своем розовом мире она не то, что не замечала всю тяжесть жизни - она ее попросту не видела. И, честно говоря, она была бы рада не видеть ее никогда вовсе.       Родители развелись. Наруто было больно и плохо. Ее мир пошатнулся и раскололся на части. Не было больше семьи. Не было больше "нас". Были лишь она, мать и отец. Только по отдельности. Казалось, не такая это уж и трагедия. У многих ведь родители разведены. Вон, например, ее одноклассница Тен-Тен. У той родители разбежались вообще чуть ли не на ее десятилетие. И ничего. Ходит, улыбается. Да только главное различие - ее мать посвятила всю себя ребенку. Все так же с улыбкой встречала у ворот школы, все так же водила за руку через пешеходные переходы и покупала мороженое в ларьке недалеко от дома. Кушина же не обращала на дочь внимания. Совсем. Узумаки - фамилию она сменила сразу же - словно затерялась в собственной вселенной, где ее дочери не было места. Кушина больше не готовила то, что хотела Наруто. Она больше не покупала ей ее любимый рамен, она больше не звала ее вечером пить чай и даже не интересовалась, как прошел ее день. Она больше не разговаривала с ней просто так, по пустякам. Всей ее жизнью вдруг стал Йоширо Сато.       Мужчину в дом она привела чуть ли не на следующий день после суда. Сато прошелся по всем комнатам, словно хозяин, охаживающий свои владения, и сразу же стал наводить свои порядки - тут плед не того цвета, вот тут стол лучше пододвинуть в тот угол, вот там на холодильнике магнтики в интерьер не вписываются. Наруто он совсем не впечатлил. Мужчина как мужчина. Национальный чемпион по шахматам. Он ее даже не раздражал. Ровно до той поры, пока не зашел в ее комнату. Видите ли, ему не понравился бардак, царящий вокруг и он в приказном тоне сказал Наруто прибраться, и не позорить мать. Он не знал, что накануне Наруто проплакала всю ночь.       Скандал тогда был громким. Наруто, не особо стесняясь в выражениях, доходчиво обьяснила и ему, и матери, что думает о них и о ситуации в целом. Девушку душила обида, боль. Она скучала по временам, когда семья была целой и не понимала маму. Ее отца променять на это?!       Кушина тоже покладистым характером, увы, не обладала. После этой ссоры Наруто захлебывалась в слезах. Они с мамой и раньше часто ругались, но вот так - никогда. Кушина явно не подбирала выражения. И Намикадзе было очень больно. Душа рвалась на части и за себя, и за отца. Родители развелись спокойно, без криков и слез, но боль отца буквально осязала в воздухе.       А ведь отец хотел забрать ее. Она могла бы жить с отцом. Но даже тут мама все испортила - Наруто своими ушами слышала, как та угрожала отцу своим кланом и связями, если он решит попытаться отобрать ее дочь. Узумаки - люди стайные от и до. Они занимали не последнее место в правительстве и, стоит кому-то из них лишь намекнуть, тут же сбегуться и помогут своим, закапывая врага. И отец отступил.       Наруто была залюбленным ребенком от и до. И, кажется, немного избалованным. Обида колыхала подростковое сердце, злость застилала глаза. Ее мать обманывала и изменяла отцу. Ее мать разрушила такую счастливую семью. Ее мать привела в дом незнакомого мужчину, который решил, что он тут хозяин и может открывать рот, когда не спрашивали. Ее мать все испортила.       Если бы буквально год назад Наруто сказали, что она возненавидит кого-то из родителей, то она бы покрутила пальцем у виска. Она и ненависть к родителям? Это ведь смешно!       И Наруто ненавидела. Ненавидела упорно и глубоко. Ужасное чувство зародилось в ее душе и разраслось, пуская корни в самое сердце и раздирая его в особые моменты. Ссоры стали частым явлением в доме. И без того отдаленные друг от друга Кушина и Наруто отдалились еще больше. И если раньше Кушина хоть как-то пыталась интересоваться дочерью, то потом и это прекратилось.       Йоширо Сато, на самом деле, был не самым плохим мужчиной. Да, он лез не в свое дело и имел мерзкую привычку высказывать свое мнение там, где никто его не спрашивал. Однако Наруто не помнила, чтобы он ее обижал - ему было все равно на нее. Как и Намикадзе на него. Больше всего ее волновала мать. Но той было уже все равно и на дочь, и на ее отношение к ней. Она полностью окунулась в свою счастливую, размерную жизнь. И даже если между ее новым мужем и дочерью случались стычки, она всегда была на стороне Сато. Даже не интересуясь ситуацией, кто прав, а кто виноват, она была на староне Сато. Наруто это ненавидела. Ссоры продолжались.       В пятнадцать лет Наруто впервые покрасила волосы. Золотой блонд удивительно подходил ей, делая буквально женским клоном своего отца. Минато тогда грустно смотрел на нее, но все равно сказал, что очень красиво. Мама же была просто в бешенстве.       Тогда Наруто поклялась, что больше никто и никогда не увидит ее алых волос.       Однако жизнь все равно продолжалась. Она много времени проводила с друзьями - гуляла после школы по скверам с Сакурой, Ино и Хинатой. Зависала у Саске дома, пока его родители и старший брат отсутствовали. Курила с Шикамару на крыше школы, далеко от посторонних глаз. Наруто продолжала жить.       И пусть в душе до сих пор больно, Наруто в порядке.       И сейчас, глядя на умиротворенное утро двух абсолютно чужих для нее людей, Наруто испытывала лишь глухое раздражение. Никакого сожаления, что так вышло в семье, Наруто давно не испытывала.       Не прощаясь, она двинулась дальше. В коридоре она медленно, не торопясь, обулась. Взяла висящие на гвоздике ключи и, мазнув напоследок по зеркальной поверхности взглядом, вышла из дома, с душой хлопая дверью. Из дома послышалось ругательство, но Намикадзе уже шагала вперед, втыкая в уши наушники.