Выжить в качестве младшего брата главного героя

Праздник фонарей. У всех от одного только упоминания этого мероприятия начинали светиться глаза и выростало шило в одном месте. И я не исключение. Вот только для меня праздник фонарей это не только невероятной красоты мероприятие, захватывающее дух, а так же начало действий 2 тома небожителей и первая официальная, а также та самая роковая встреча моих ХуаЛяней. У меня аж коленки трясло при мысли об этом. В день проведения фестиваля я подорвался с самого утра. Тихо как мышь, чтобы не разбудить спящую маму, я взял свою праздничную одежду и пошёл переодеваться. По случаю торжества, я даже был не против позволить сентиментальным, особо энергичным служанкам наряжать меня. В конце концов, я наблюдал в зеркало невысокого, худощавого парнишку с длиннющей чёрной косой, серебряным венцом на голове, красивой шпилькой с фонариком и ленточкой на конце, и нескольколькими серебряными колокольчиками на хвостике косы. Я непроизвольно начал разглядывать своё лицо. Кругловатое, но уже не такое детское - может скоро я буду выглядеть, как Се Лянь? Изумрудные одежды плотно облегали подростковое тело. Они не были пышными или особо яркими, но видно, что праздничные. Цвет ткани глубокий, но можно рассмотреть вышитого на них нитями того же цвета дракона. Он изящно гнул свою спину и цеплялся когтистыми лапами, его голова покоилась на воротнике с правой стороны. Пояс из чёрной кожи, с серебряной пряжкой, на него я повесил меч. Я завёл привычку всегда носить с собой Кудже-фенму, особенно на массовые мероприятия, на которых дядя обязывал меня быть, коих в последнее время становилось всё больше. Через некоторое время я вышел в коридор. Ничего страшного, если мама поспит чуть подольше, в любом случае до парада ещё есть время. Я зашёл в красивую комнату, где как раз заканчивали подготовку дядя и тётя. – Жун-эр! Ты уже готов? Так ждал праздника, что встал пораньше, ну-ка повернись, дай на тебя посмотреть хорошенько. Ланфен, увидев меня, даже загорелась. В последнее время она всё реже видит сына из-за чего порой печалиться и начинает хлопотать надо мной. Я повернулся к тёте спиной и упёр руки в бока. – Ну как? – Как девица. – Баобей*! – А что? – Не слушай его, Жун-эр, ты очень красивый. Прямо загляденье. Жилан ещё спит? – Да, тётя, она сегодня долго ворочалась, перед тем как уснуть. – Но в целом, она хорошо себя чувствует? – Да, всё в порядке. – Ладно, просто у меня всю ночь сердце не на месте было. – Я же сказал, надумываешь, это чай тебе давление поднял, вот сердце и не спокойно было. Так нам надо ещё проверить всё, а то выход не за горами. Дядя взял тётю со спины за талию и повёл на выход. Я пошёл следом. Мы вместе спустились на улицу, где люди бегали и готовились к выходу. Я заметил Му Цина, стоящего у платформы и натирающего саблю перед выступлением. Почувствовав на себе мой взгляд, парень поднял свои красивые, кажущиеся серыми глаза, и наши взгляды встретились. Он кинул мне приветственную улыбку и я ответил такой же. – Тётя, дядя, я отойду. Супруги ответили кивком. Я подошёл к парню в чёрных одеждах. – Волнуешься? – А смысл? От волнений шанс накосячить только больше. – Ты справишься, я уверен. Му Цин покривил красивое лицо. – Как ты можешь быть уверен, что я справлюсь? Человек не может быть на 100% уверен даже в самом себе, а тут вообще другая личность. – Это ты про себя? Мы с Му Цином вместе повернулись на звук. Чуть поодаль стоял высокий, крепкий парень, скрестив руки на груди. Фэн Синь. – Почему ты каждый раз задираешься? Ни он, ни я не лезли к тебе. Фэн Синь фыркнул, развернулся и ушёл в сторону парней-войнов. Я пожал плечами. – Какой же он ребёнок. – Абсолютно плевать. Парень вернулся к сабле. – Между вами что-то произошло? – Он мудак, с привычкой маленькой девочки к обидкам. Му Цин гневно на меня зыркнул. Я метнул глаза туда, куда ушла коренастая фигура и обратно, к сгорбленному над саблей парню. Вздохнул и сложил руки на груди, а потом подсел к старшему. – Рассказывай, что случилось? – Да блять, я просто, сука, работал, занимался своими делами, приходит этот, говорит " где мой пояс?", я отвечаю " а я откуда знаю? ", этот балбес говорит " ну ты же прибирался", " твои вещи я не трогал, и вообще, если что-то не нравится, так и убирайся сам!". Он развернулся и ушёл, ходит второй день, обижается. А знаешь, где был пояс? Я, еле сдерживая смех и улыбку, спросил. – Где? –У НЕГО ПОД КРОВАТЬЮ, БЛЯТЬ! Я не сдержал смех и расхохатался со всей мочи. Божечки. – Что смешного? – Старые супруги ведут себя мирнее, чем вы. – Ты это на что намекаешь? Му Цин опасно сверкнул глазами. Два прекрасных окуляра смотрели на меня убийственно, так, словно ещё секунда и от моей головы не останется даже костей. – Не злись, я шучу. – Так себе шутка. Нас прервал крик. – Где Его Высочество?! Церемония близилась к началу, а принца не было. – Ты им не скажешь? – Пусть понервничают, им полезно. Парень убрал саблю в ножны и надел маску. – Му Цин. Он обернулся. У меня в голове мелькнула мысль. А что, если поступить как оригинальный Ци Жун? – Ты не против, если я в тебя чашку кину? – Чего? Пока юноша стоял в недоумении, я хитро улыбнулся и дал стрекача. Быстро найдя дядю и тётю, я к ним присоединился. Мы поднялись на смотровую площадку и уселись на свои места. Я огляделся. Не заметив ожидаемого человека, я обернулся к тёте. – А где мама? – Я её пока не видела. – А меня вот больше волнует вопрос, где Се Лянь. Мы уже должны были начать. Дядя сжал кулаки. Чёрт, ну не могу же я сказать, что для того, чтобы он появился надо начать процессию. Он потёр точку между бровей, а государыня положила тонкую руку ему на плечо. – Больше тянуть нельзя. Император отдал приказ начать, и процессия двинулась. Сейчас, смотря на это отсюда, я видел, насколько это всё-таки красивое и грандиозное зрелище, поистине захватывающее дух. Сотни идеально марширующих солдат, за которыми невероятно грациозно и синхронно кружатся в танце сотня прекрасных танцовщиц, каждая из которых осыпает землю множеством лепестков, огромная золотая платформа, как движущиеся мистическое поле битвы, на котором одинокой, спокойной, недвижемой восковой статуей сидел на коленях Му Цин. Парень в серебряной маске демона покорно опустил голову держа на коленях саблю. Спустя ещё какое-то время ещё более раздражённый дядя велел начать выступление. Демон грациозно встал. Под воинственно-грозную, тревожную мелодию демон обнажил саблю. Каждый его выпад, каждый поворот, взмах сабли - всё, соправождалось ударом барабана. Но чего-то не хватало. Демон был прекрасен, но его опасность и мастерство не ощущались народом так живо, как мной, знающим, что это не так просто. Желание добавить перца всё росло и, когда оно стало неприодалимым, я поднял свою чашку, разом выпил чай и со всех сил бросил её в Му Цина. – Жун-эр! – ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! Маленькая фарфоровая чашечка летела по косой дуге, прямо парню в спину. Солнечный свет гулял по отполированной поверхности. Миг! И чашка оказалась идеально ровно на лезвии сабли. Толпа на миг утихла, а после взорвалась восторженным одобрением. Ещё миг. Демон совершил переворот в воздухе и чаша уже в его руке. Резкий поворот и недостающий фрагмент сервиза вернулся в мою руку. - Мы с Му Цином договорились об этом трюке перед выступлением. Чтобы подогреть толпу перед появлением Се Ляня. Я смотрел на поражённых супругов, обводя рукой толпу и поднимая её к крыше. Когда государыня и государь подняли глаза в направлении моей ладони, с крыши, прекрасной бабочкой, вспархнул воин радующий богов. Ослепительно белый, обжигающий красный, сочный зелёный, небесный голубой и сияющий золотой цвета поразили зрителей, когда будущий бог обнажил меч перед демоном. Толпа вспыхла овациями и криком. Музыка стала торжественной, а моё собственное сердце на миг остановилось. Тётя округлила глаза и заопладировала. – Мальчики, так вы всё спланировали. Великолепно получилось. – Могли бы предупредить. Стоящий дядя устало сел в своё кресло и опустил голову на руку. – А? Шимей так и не пришла? Эй, ты, сходи за госпожой княгиней. Он отправил слугу. Верно, я тоже уже начал беспокоиться. Я опять повернулся к Се Ляню. Он закончил 1 круг. Значит, осталось 2. Я сел на своё место, постоянно поглядывая, то на крыши зданий, полные людей, то на брата, танцующего с Му Цином, то на пустой стул рядом, от которого начали ползти тревожные мурашки. Слуга по-прежнему не вернулся. Прошла ещё палочка благовоний. Ещё один круг закончен. Я нетерпеливо сжал руки. Сердце разрывалось от предвкушения и беспокойства. И то и другое росли в геометрической прогрессии. Слуги всё ещё нет, а 3 круг подходит к концу. Тонкая кисть легла на мою макушку. Я резко повернулся. – Жун-эр, всё хорошо. Я уверена, она скоро подойдёт. Может ей просто тяжело идти или она решила не обременять тебя присутствием больной рядом. Ты же знаешь, моя сестра любит надумывать. Ланфен слегка сбила тревогу. Я выдохнул. Она права. С мамой всё в порядке, она наверное просто спала всё это время и просто приводит себя в порядок. Она и правда стала гораздо медленнее. Предвкушение пересилило и я весь обратился вниманием. Секунда. Вторая! Третья!! И вот! Маленькая серая фигура камнем летит с крыши. Все резко затихи, а затем закричали. Но музыка играла, а Се Лянь не танцевал. Он убрал меч и мгновенно взмыл в воздух. Он летел, как синица, быстро и прямо. Хуа Чэн был спасён нежными и тёплыми объятьями. А я чуть не умер, ведь сердце моё не билось, казалось целую вечность в этом миге, а потом ускорило бег до скорости света. Блеск. Золотая маска сверкала на солнце. Принц с ребёнком мягко опустились на платформу, а маска упала на неё камнем. Он прижал к себе ошарашенного ребёнка одной рукой и достал меч другой. Кивнул Му Цину, как бы говоря, продолжим. Поразительно. Толпа ликовала, а дядя негодовал. Ну и поделом. Брат танцевал с ребёнком ещё пять минут, пока они шли до ворот и всё время он крепко держал малыша у себя. БАХ! Ворота захлопнулись. Ровно 3 круга. Я, быстрее супругов, побежал вниз и оказался там первее. Там, где Фэн Синь уже получил ногой в живот, пытаясь отлепить Хуа Чэна от Се Ляня. – Осторожно, он бойкий. Малыш и принц подняли на меня глаза. Чёрное око расширилось и я ему подмигнул. Затем он запрокинул голову и произнёс всего два слова. – Се....Лянь. – Да? Затем спрятал лицо в груди принца и тихонько пробубнил. – Семья..свобода..любовь..искренность. – Что?! Чего это ты там бубнишь? Фэн Синь опять пошёл в атаку, а мои щёки обожгло внутри горячей кровью. Му Цин поднял бровь. – Ты чего? – Ничего. Дядя и тётя так и не спустились. Лишь доложили, что будут ждать Се Ляня в зале. – Ну же, малыш, мне надо идти. Ну пожалуйста. Этот дядя хороший, не надо его бить. – Нет, ХунХун-эр, бей его сколько хочешь. Он всё равно такой толстокожий, что ничего не почувствует. Фэн Синь рыкнул, Му Цин улыбнулся, Се Лянь нахмурился, а Хуа Чен поднял на меня глаз. Я протянул к нему руки. – Моему брату пора идти. Ну же. Мальчик смотрел на меня с минуту после чего протянул руки в ответ. Я принял ношу. – Стой. Ты знаешь этого ребёнка? – Знаю. Мы фонарик вместе пускали. Се Лянь округлил глаза. И через несколько секунд удивлённо, но уверенно сказал. – Тот, что ты два года назад хотел запустить со мной, но выкинул? – Да, он его нашёл, а я нашёл потом его. А как ты догадался? – 4 заповеди на окошках. – А. Ну да, точно. Се Лянь чуть опустил голову, закусил губу, погладил Хуа Чена по грязным волосам и отправился в зал. – А вот сейчас в шоке даже я. Му Цин смотрел на меня с неподдельным удивлением. – Ты много обо мне не знаешь. Малыш обнял меня крепче. Я опустил на него взгляд собираясь заговорить, когда случилось то, чего я так ждал. Пришёл слуга. – В-ваша светлость.... Холодок прошиб всё тело. – Что случилось? Что с мамой? Я подошёл к нему. В его глазах плескался страх, вперемешку с глубоким сожалением. А потом. Он. Закрыл. Глаза. Нет. Нет Нет! НЕТ!!! Не чувствуя ног, прошибаемых ядовитым ужасом, я со всех ног бросился во дворец. Я не помню, как добрался до комнаты. Помню только холодный ужас и отчаяние, наполневшие тело и тепло на коже груди. Мои руки сильно сжимали что-то, но я бежал. Я слышал дальний крик Му Цина, но бежал. Что-то очень сильно обжигало глаза, нос и щекотало щёки, но я бежал. А добежав я увидел смятую постель и кровь на полу. Мои губы что-то шептали, я чувствовал, как они движутся. Картина перед глазами завертелась, а потом резко изменилась. Ноги опять куда-то понесли. Что-то тёплое касалось шеи. Двери. Больше, крепкие двери. Руку пронзила боль. И снова. И снова. И снова. И снова. До тех пор пока древесина не разлетелась в щепи, а с руки не начало капать. В плечи что-то ударило и потянуло назад. Но я не видел. Глаза заволокло. Нос защипало ещё сильнее. Я ощутил небольшой холод на щеках. Колени пронзила боль. Руки резко ослабели. Горло болело. Уши рвал ор. Деревянные пальцы сжимали белое....накрытое.....холодное.....тело. Всё плыло. Голова кружилась. Холодно. Пусто. Страшно. Спины коснулось что-то тёплое. Оно так контрастировало с болью. Когда горло начало рвать адски, а шум в ушах стих, я услышал тихое. – Я понимаю. Сейчас больно, позже пройдёт. Тепла было мало, но оно не кончалось. Вскоре меня укрыло ещё одно тепло. Оно нежно гладило по волосам и чувствовалось почти так же, как и то, что вырвали из меня. Рядом раздался ещё крик. Женский плач надрывал комнату, его дополняли мужские всхлипы. Постепенно мой разум начал плыть. Он качался, как на волнах, то появлялся, то пропадал. Меня иногда слепил свет и глушили звуки. Горло жгло. Я пытался не упасть, но не мог сопротивляться. Моя мама умерла. И тьма. В следующий раз я открыл глаза в своей комнате. Один. На прохладной постели. Один. Множество сияющих цветов наполняли комнату. И в каждом мне чудилась она. Рядом кто-то сидел. – Жун-ди. Как ты себя чувствуешь? Я не смог открыть рот. Глаза снова заполнили слёзы. Брат коснулся моего лба. – Сердечный приступ. Если тебе станет легче, она... Спала. За час до конца парада. Как раз когда дядя отправил слугу. Вина начала грызть сердце. Я должен был пойти за ней. Должен. Я...Почему? Голову наполнил белый шум, и слёзы снова потекли ручьём. Брат посадил меня и обнял. – Ты не виноват. Ты...Ты ...Делал всё, что мог.... На лицо упали пара горячих капель. В комнате стало тихо. Лишь несколько всхлипов постоянно перебивали друг друга. Я вцепился в него. Боль пронзило горло и я хрипло, еле слышно прошипел. – Мне...Так...Больно. Он кивнул - не мог сказать, что знает или понимает. Потому что он не знает и не понимает. Я не знаю, сколько мы так сидели. Се Лянь и я качались в объятьях друг друга, пока я опять не заснул. В течение всего следующего месяца, дворец погрузился в непрерывный траур. Дядя поседел немного. Тётя сильно похудела и почти не разговаривала. Се Лянь в этот период организовывал похороны и заботился обо мне. А я существовал. Мне было так больно и плохо, что я не мог даже встать. Быстро худел, но никто меня не ругал, разве что Му Цин иногда силой запихивал в меня еду. Комната погрузилась в вечную ночь, разбавляемую блеском цветов и журчанием фонтана. Я миллион раз спрашивал себя, почему так больно. Мне не должно быть так больно. Я плакал всю неделю. Потом слёз не осталось. Даже с усиленным телом я терял сознание из-за обезвоживания. Тётя плакала из-за этого ещё больше. Му Цин бранился, а Се Лянь поил меня водой с помощью магии. Блять. Я...Не хочу. Не хочу это всё. Почему? Почему? Почему? Сука. Может может я смогу что-то...РУБИУС! Я долго звал его. Неделю без конца. Но он так и не появился. Сучёнок. Я хотел прийти к её телу, но мне не дали. Я начал бесцельно шататься по комнате. Порой падал из-за отсутствия сил, и так и засыпал на полу. Как же ...Ненавижу. Я...Мне больно. Мне плохо. Я...Хочу.......К ней.... Я, сломанной куклой, сидел в окружении цветов и фонтана....в углу. Я видел, как мы с ней кружимся по комнате. Мама. Я скучаю. Я призвал Кудже-фенму. Тонкое чёрное холодное лезвие. Оно притягивало взгляд. Я увидел в его отражении свои пустые красные глаза. А потом шею обожгло и я снова погрузился в холодную тьму. Темно. Почему всегда так темно? Вдруг, вдалеке я увидел свет. Я медленно шёл к нему, пока он заплывал тьму. И вдруг в нём я увидел маму. Нос снова защипало. Я побежал со всех ног. - Мама! Ни разу за 14 лет я не запрыгивал в её объятия. Тепло. Как же тепло. Мама нежно гладила меня по волосам. – Жун-эр. Мой родной. – Я скучал. – Знаю. Знаю, родной. Прости. Я оставила тебя. Маме за это очень стыдно, поверь. Прости меня. – Всё в порядке. Я тебя так люблю. – Я знаю. Она сжала меня крепче. – Но, родной, тебе пока тут не место. – Что? – Я ушла, но была уверена, что ты справишься. Меня охватил шок. Нет. – Не прогоняй меня! Жилан села на корточки. Её большие серые глаза смотрели прямо в мои. Она погладила меня по щеке и нежно улыбнулась. – Родной...Время, что я провела с тобой бесценно. Я была безумно счастлива быть твоей мамой. Я прошу. Не рви мне душу. Я прошу тебя... Живи. Я очень хочу......Чтобы ты вырос и стал... Очень счастливым. По её бледному лицу покатились слёзы. – Но как я тебя оставлю? – Ты должен. только так мы можем повзрослеть. Я....буду с тобой всегда., пока ты меня помнишь. Твоим... Тёте....И брату.....Ты очень нужен.....И ....Ты .....Обязан ради меня.....Прожить.....Эту жизнь. Прошу. Она нежно и мокро поцеловала меня в лоб. Жилан встала. Она медленно отступила. – МАМА! НЕТ....НЕТ! НЕ УХОДИ! Я .....Я ПРОЖИВУ...ЧЕСТНО, ПРОЖИВУ..... Мои ноги словно приклеило к полу. Я не мог и шагу сделать, пока Жилан уходила всё дальше. – Я люблю тебя, сынок. Это конец. Конец. Я понял. Нам дали попрощаться. Я проглотил слёзы и, когда мама почти растворилась в свете, собрал все силы и крикнул. – И Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, МАМА!!! Я распахнул глаза. Передо мной был светлый потолок в залитой светом комнате. Всё тело будто порализовало, но я чувствовал боль и тяжесть на шее. Я плакал. И наконец-то почти не чувствовал холода и боли. – Тебя еле вытащили. Хотя повезло, даже шрама не останется. Се Лянь вовремя успел. Я повернул голову. Рядом сидел Сяолун. Он смотрел на меня сочувственно. – Ты как? В ответ раздался тихий хрип. – Я с мамой...Попрощался. Он удивился, а потом улыбнулся. – Хорошо. Только....Не делай так больше, пожалуйста. Ты всех перепугал. Принц не отходил от тебя 2 дня. Только вот недавно вышел поспать. – Спасибо. – Восстанавливайся, пожалуйста, быстрее и не выкидывай больше такого.