Не ведьма

Народу на площади Старого Рынка было много. Даже если бы никто не пожелал придти, согнали бы. Блэк пришёл сам. Слух, что Жанна д'Арк предстанет перед судом, разошёлся быстро. Живая Орлеанская Дева стоила каких-то 10000 золотых ливров. От приятелей Фомальгаут знал, что признания от неё так и не добились. Его привело на площадь любопытство. Он слышал от французов будто Жанне направлены были виденья от архангела Михаила, святой Маргариты и святой Екатерины. Он думал, что она вдохновение последних побед. Он знал, что по сути она короновала дофина. Ему было любопытно: спасёт ли её Бог? Спасёт ли король, которого она короновала? Придут ли за ней её товарище по оружию? Фомальгаут был среди первых рядов, он смотрел на девушку девятнадцать лет, его старшей сестре Целено тоже девятнадцать и единственным её достижением было рождение сына. Жанна не высока, проведённое время в заточение истощило её, удивительно было уже то, что она шла сама, а не тащилась по земле безвольным мешком. Единственным ярким в ней по прежнему оставались золотистые волосы. Распущеные, всклоченые... На её голове митра, простая бумажка с надписью: "Еретик, вероотступница, идолопоклонница". И это та кто верил в их Бога сильнее прочих. За годы вдали от дома Блэк видел много бедняков, видил много женщин, что выглядили так же, всё что он к ним испытывал было презрение. Испытывать нечто подобное к д'Арк не получалось. Оставалось в ней что-то несгибаемое. Даже на пороге смерти. Пока приговорённую привязывают к столбу, зачитывают длинный приговор, наверно на весь Руан. Фомальгаут не слушает. Жанна д'Арк не была ведьмой, просто девушка, что однажды появилась на поле боя в мужской одежде, в доспехах и с мечом самого Карла Мартелла. Фомальгаут помнит, ему с войсками ничего не оставалось как оставить Орлеан, снять осаду и уйти. Одна женщина, что там девушка, смогла выполнить задачу, которую не выполнили военочальники. Поражения французов поднимали настроение в войсках, приятно было сесть вечером компанией и говорить, что будет после победы, после того как земли французов станут принадлежать их короне. Это же земли, титулы. Лично его род рассчитывал на человеческий ресурс, особенно с магическим даром. Из Шармбатона, признаного убежища, никого не вытянуть, но некоторые маги всё же участвовали в аватюрах, например, как сам Фомальгаут или уже покойный мальчишка из Прюэтов. 18 июня английская армия терпит поражения при Пате, Тальбот пленён, а Фастольф бежал с поля боя. Одно поражение за другим и всё женщине из простецов, позор за позором. Фомальгауту повезло в бегстве в тот день не участвовать. Тогда он корчился от словленого проклятья в Жаржо, ему вообще повезло пережить приступ укреплённого пункта французами, даже вернулся к своим. Когда он всё же вырвался из небытия, то во Франции уже был король Карл VII и как доносили из стана противника Орлеанская Дева собиралась идти на Париж. Париж удержали. Про себя Фомальгаут клялся, что если и тут победа достанется французам, то он в себя Аваду Кедавру пустит. Удалось подкасить отряд магов и даже задеть посланицу Бога простецов. Фомальгаут был Блэком, а потому в Бога не верил, это удел церковников и монахов. Фомальгаут слышал, что их Бог всепрощаюшь, а потому, не сильно понимал отчего женщин сжигают на кострах. Неужели обычный огонь способен выжигать дьявольщину? В адское пламя он бы ещё поверил. - Епископ, я умираю из-за вас. Я вызываю вас на Божий суд! Голос её всё ещё был звонок, он прокатился по затихщей площади, помчался над головами людей и пошёл дальше к небесам. - Дайте мне крест. Никто не решался подойти к приговорённой. Фомальгаут был первым кто сделал шаг вперёд в невольном восхищении. Он запустил руку в карман, нащупал пару монет, перед его глазами был крест, который видил он у благославляюшего его отряд ещё в Англии священника, краткая вспышка магии и на свет появляется небольшой серебряный крест, на что хватило того серебра. Ему, как члену английской армии, не стоило выходить вперёд, не стоило вкладывать в дрожащие девичьи пальцы крест с распятым её Богом. Блэки делают, что хотят. Фомальгаут захотел и он сделал. Её пальцы стискивают крест с неожиданной силой. Блэк вглядывается в её лицо и не видит страха. - Потрясающе. И приговарённая, сосредоточев на нём взгляд, улыбается всепрощающе, как неразумному дитя, так как не улыбалась ему его мать никогда. Фомальгаут едва не отшатывается, уступает место палачу и не чувствует осуждения от окружающей его толпы, этого осуждения просто нет. Костёр вспыхивает. Пламя лижет древесину, словно голодный зверь подбирается к своей жертве, чтобы впиться зубами вплоть, глотнуть свежей крови и разорвать в клочья душу. Жанна шепчет молитвы потрескавшимися губами, упирается затылком в столб и смотрит в необъятное небо. Фомальгаут затаив дыхание смотрит на неё и ждёт чуда. Чудо, которое уже было в Орлеане маленькой фигурой с мечом и развивающимися знамёнами. Ведь должен же кто-то придти. Гонец от Карла, его же лазутчики, подчинённые волшебники, братья её по оружию, её Бог! Хоть кто-нибудь. Блэк надеется, что кто-нибудь придёт. Почти шепчет мольбу, но та застряла где-то в голове. Он нащупывает палочку в кобуре, сжимает древко винограда, в любой момент готовый выхватить её. - Иисус! Пламя накидывается на приговарённую, клочёк ткани сгорает мгновенно, за ней почти сразу вспыхивают волосы. - Иисус! По площади распространяется запах полёной плоти, чёрная обгорелая кожа, охваченное огнём лицо. - Иисус! Крик больше похож на хрип, но едва ли он не громче предыдущих. Единственное, что видно чернеющую фигуру человека, уже не узнаваемую. Фомальгаут делает вдох, только сейчас осознавая, что не дышал, в нос ударяет запах жареного мяса и костра. Он с трудом разжимают руку, которой держал палочку, сведённую неожиданной судорогой. Никто не пришёл. Чудо не случилось. - Такой конец Франции. Фомальгаут вглядывается в костёр в последний раз, разворачивается и уходит. Жанна д'Арк мертва. А вместе с ней и надежда Франции на победу. Блэку просто нужно было в этом убедиться.