Подушечка

— С приездом. — Таласса сдержанно обняла мужа и проводила в поместье под настороженным взглядом работавших в саду рабов, ещё усерднее защёлкавших ножницами над разросшимися кустами. Тави, личный пилот губернатора на Эриаду, отогнал флаер в ангар, стянул перчатки и с чувством облегчения вытер вспотевшее лицо. В это время года стояла дикая жара, но ему пришлось облачиться в строгую униформу, чтобы встретить хозяина как подобает почтительному слуге. Не то, чтобы губернатор уж очень досаждал им своим присутствием. Визиты были редки, как дождь над Гиблым Плато. В этом году, если не считать предыдущего визита месяц назад, хозяин посетил родную планету всего второй раз. С одной стороны это было хорошо, — меньше нервотрёпки, с другой — редкие визиты всегда были неожиданными, словно хозяин выискивал любую возможность, чтобы застать прислугу врасплох и с чувством, толком и расстановкой попенять им на небрежное ведение дел. Сегодняшнее путешествие из космопорта в поместье, как ни странно, обошлось без выволочки за: — небрежное вождение («Не игнорируй дорожные знаки. Они висят здесь не для красоты», «Не проскочи поворот. В прошлый раз из-за этого нам пришлось ехать на 10 минут дольше», «Не лихачь, здесь не гонки»); — неудовлетворительное содержание транспортного средства («Что-то краска потускнела. Ты опять красил несертифицированной и прикарманил разницу, да?») Дальше следовали неизбежные нотации, которые надлежало смиренно выслушать и впредь исполнять свои служебные обязанности прилежнее. Тави расстегнул давящий ворот и шмыгнул к жене на кухню, чтобы попить клУми — холодного напитка из фруктов и трав, который она варила просто божественно. А если со льдом…м-м-м…то можно было и весь день в жаркой форме помучиться. — Ну что, привёз? — спросила Арета, подавая мужу полный стакан. — Как у него настроение? — По-моему, не очень. — кивнул тот, с жадностью приникая к напитку. Жена вздохнула. — Ещё? — Когда вернусь. Он собирается в Эриаду-Сити. Супруги тоскливо переглянулись. Визит губернатора в столицу означал, что в эту ночь никому из них не придётся спать. Тави будет сидеть в резиденции, слушать шёпот волн и сплетни таких же пилотов, как он, ждущих, пока их хозяева наговорятся, а жена вместе с остальной прислугой будет бдить дома. Обычно губернатор возвращался из города далеко за полночь: пока выслушает доклады о ситуации в секторе, пока переговорит со всеми нужными (и ненужными) людьми — пройдёт немало томительных часов. Затем может либо понадобиться лёгкий ужин в рабочий кабинет, либо, если хозяин вернётся в компании друзей юности, фуршетный стол на 8-10 персон. Как минимум. И всё же прислуга в поместье Таркинов дорожила своей работой. Каждый вечер, укладываясь спать в своей уютной прохладной комнатке, Тави с женой молились богам за благополучие губернатора и его семьи. — Сварю-ка я побольше клуми. Арета достала из ящика мешочки с травами и стала придирчиво перебирать сухие стебли, цветы и корневища. Тави степенно кивнул, и, попивая отвар, стал смотреть, как новый раб печально бродит вокруг фонтана, сверкающего на солнце водяными брызгами. Раб был мон-каламари. Леди Таласса разбирала вещи Уилхаффа, пока тот разговаривал по комлинку со своим заместителем, выдавая указания и требуя срочно подобрать какие-то документы. Таласса уважала мужа, понимая какая ответственность на нём лежит, но вот прямо сейчас работа вполне могла подождать. Она с трудом дождалась, пока Уилхаф завершит нескончаемый разговор. — Дорогой, у меня для тебя сюрприз. — Да? Какие красивые у него глаза, когда он вот так смотрит на неё, как сейчас. «Мы могли бы быть счастливы, если бы ты позволил себе хоть какие-то чувства. Немного нежности, немного страсти, немного верности и душевного тепла — и тогда всё было бы совсем, совсем иначе» — У нас будет ребёнок. — голос дрогнул. — Замечательно. — Уилхафф, ты же не на совещании. Неужели ты не рад? — Я рад. — Тогда почему так строго? — А что ты хочешь, чтобы я сделал? Пустился в пляс? Таласса попыталась улыбнуться, но не получилось. На глаза почему-то навернулись слёзы. Как глупо. — Мне показалось, что в последнее время мы отдалились друг от друга и я…так надеялась, что это дитя нас сблизит. — она всхлипнула. — Но ты даже сейчас не со мной, а где-то далеко-далеко. Там, куда мне нет доступа. — Ну что ты. — Уилхафф тоже попытался улыбнуться. Получилось неважно, как всегда. После замужества леди Талассе пришлось чаще бывать на светских мероприятиях и она давно поняла что с улыбками у Уилхаффа не задалось. У него отменно получаются иронические, язвительные, ядовитые и снисходительные. А вот все остальные — нет. — Врачи сказали, будет мальчик. — Наследник. — Уилхафф свёл брови, просчитывая и прикидывая. — Это хорошо. От мальчиков больше толку. Опять. Опять эта высокомерная снисходительность к тем, кто не мальчик. — Ты говоришь о нём, как об очередном проекте. — заметила Таласса. — А это не озеленение улиц Эриаду-Сити, это — живое существо… — Да какая разница. И то, и другое требует внимания и заботы. — Губернатор постарался смягчить тон. — Я же сказал, что рад. Извини, не умею бурно выражать свои эмоции, но держи меня в курсе, если что-то понадобится. — И только? Может быть, в этот раз ты останешься на подольше, Уилхафф? Тот посмотрел на жену как на маленькую. Обмен взглядами длился меньше секунды и Таласса покорно склонила голову. Она приняла и это, как до того смирилась с отсутствием любви в их союзе. Уилхафф=прагматизм, увы. Она снова стала перебирать вещи: что-то надо отдать в стирку, что-то почистить или заменить. Под руки попалась подушечка для сна, когда-то сшитая лично Талассой в качестве традиционного свадебного подношения будущему мужу, и которую она набивала новой смесью в каждый приезд Уилхаффа домой. Во внутреннем кармашке привычно зашуршали сушёные ароматные травы, которые используют эриадуанские жёны, чтобы их мужьям слаще спалось, где бы те ни были. Пальцы привычно скользнули по вышитому узорами бледно-розовому полотну…и вдруг зацепили волос. Короткий, тёмно-каштановый. Чужой. — Это чьё? — в голосе Талассы внезапно зазвенела дюрасталь. Она брезгливо подняла волос двумя пальцами и предъявила мужу. На лице Уилхаффа появилось озадаченно-растерянное выражение. — Наверное, мой. — Нет, любимый, не твой. Ты тёмно-рыжий, а этот…этот нет! — глаза Талассы потемнели от гнева. Она докопалась до правды: вот оно, объяснение его холодности и равнодушия. — Бабу завёл на стороне, да? — она крепко сжала подушку и шагнула к Уилхаффу. — Кобель. Думаешь, я дура, и не узнАю? — Ты не дура. — Вот она, вся правда-то! — Таласса взмахнула подушечкой (губернатор инстинктивно отшатнулся). — Да ты что?! — Бабу завёл! При живой жене! И не прячь глаза свои бесстыжие! — Никого я не завёл! У меня работы до чёрта, некогда мне по бабам бегать! — А-а-а, так ты на работе её нашёл? — Возликовала Таласса. — Замечательно. Съезжу с тобой на Корусант и выцарапаю ей зенки, чтоб на чужого мужа не зарилась! Ишь, какая! — выпалила она. — Тёмно-каштановая! — Таласса, ты торопишься с выводами. — Уилхафф слегка растерялся. Он привык видеть жену скромной и сдержанной и не подозревал, что она обладает темпераментом мустафарского вулкана. Или это из-за её особого положения? Говорят, такое иногда случается. — Сучка крашеная, она у меня дождётся! — злобно прошипела жена и швырнула в изменника драгоценную антикварную вазу, семейную реликвию Таркинов. Уилхафф увернулся. Осколки градом посыпались на дорогущий набуанский ковёр — подарок Шива. — Осторожнее, дорогая! — Я тебе не дорогая! Я тебе — жена, а значит — любимая! ДорогОй бабу свою левую называть будешь. — Да нет у меня никакой бабы! — не выдержал губернатор, уворачиваясь от тяжёлой дуниевой пепельницы — подарка на юбилей от благодарных сотрудников Судебного департамента. — А вОлос — есть! И не один! На этой подушке их полным-полно. Ты кого, бл*дун, трахал? До сих пор губернатор сомневался, что его жена умеет ругаться. Теперь — нет. — Никого! Над головой пролетела статуэтка, созданная вымершим народом акарота с планеты Салеуками, и вдребезги разбилась о стену. Губернатор привычно увернулся. Таласса пошарила на журнальном столике, но все предметы кончились и кидать было нечего. Осталась только розовая подушечка, тотчас смятая и скомканная. Шов разошёлся и травы посыпались на пол. — Ненавижу тебя! — выкрикнула она, давясь слезами. — Убирайся отсюда! — Вообще-то это мой дом. — обиделся Уилхафф, — но если ты хочешь, чтобы я убрался — я уберусь. Жена опустилась на усыпанный осколками и травяной пылью ковёр и горько разрыдалась. — Завтра…завтра пойду и сделаю аборт. Не хочу носить твоего щенка, пока ты…ты… Уилхафф поднял с пола подушечку и сел рядом с Талассой. Крепко-крепко обнял. — У меня нет никого, кроме тебя, доро…любимая. И я никогда не нарушал, не нарушаю и не буду нарушать наши с тобой договорённости. — Уйди. — жена больно ткнула его локтём в рёбра. — Видеть тебя не хочу. — Потерпи до утра. Завтра я возвращаюсь на Корусант и ты долго меня не увидишь. — сказал Уилхафф, озадаченно рассматривая тёмно-каштановые вещдоки на ткани — и внезапно просиял. Таласса всхлипнула. Уилхафф дотянулся до звоночка для вызова прислуги и велел явившейся служанке принести холодного клуми, потом снова обнял жену и поцеловал в висок. — У меня нет любовниц, но есть непутёвый Директор Кренник. Редкостный разгильдяй и наглец, но гениальный инженер с мозгами в альтернативном месте. — Тихо прошептал губернатор в розовое ушко супруги. — А ещё он питает неумеренную слабость к вечеринкам, где редко остаётся трезвым. Это с него на подушку нападало, когда он отсыпался после встречи выпускников у меня в кабинете. — Не верю. — всплакнула Таласса, опуская голову на плечо мужа. — Это чудо, оказывается, линяет как вуки, а я и не знал. — усмехнулся муж. — В следующий раз будет спать на придверном коврике и без подушек. Таласса снова всхлипнула и прошептала: — Ты всё придумал. Ты, небось, сам в кабинете пил. С бабой своей… Уилхафф вздохнул и призвал на помощь всё своё терпение. — Любимая, не начинай, пожалуйста. Директор Орсон Кренник — реальный человек и мой подчинённый, — он пригладил пряди, выбившиеся из замысловатой причёски жены, — Ты и представить себе не можешь, какая это заноза! — Все мы чьи-то занозы, Уилхафф. Либо в сердце, либо в заднице. «Ах, если бы я смогла вырвать тебя из своего сердца, насколько бы мне стало легче! Но я не могу» — подумала Таласса, вытирая слёзы рукавом шёлкового халатика и шмыгая носом. — Почему бы тебе не избавиться от него, если он тебе так мешает? — Нельзя. Орсон ведёт один очень важный для меня проект. — А если найти другого? — Увы. — вздохнул Уилхафф. — Другого такого такого деятельного ***** я не найду. Дверь тихо скрипнула. Служанка поставила перед супружеской четой поднос с напитком, лёгкой закуской и сладостями и бесшумно удалилась. — Таласса… — Уилхафф бережно взял лицо жены в ладони, — Любимая… — Не ври. В светло-карих глазах промелькнуло недоверие и раздражение. Она холодно отстранилась, со вздохом поднимаясь и забирая подушечку. — Можешь не беспокоиться за наследника… Я тоже не нарушу наши с тобой договорённости и выполню свою часть обязательств. На пороге своей спальни она обернулась. — Завтра всё будет готово к твоему отъезду, дорогой. Уилхафф молча проводил жену взглядом. Дверь в спальню супруги закрылась, ключ клацнул в замке. Губернатор остался в гостиной один и некоторое время задумчиво сидел прямо на ковре. А потом ушёл к себе в кабинет. Семья семьёй, но надо ехать в Эриаду-Сити, где его ждут дела. Бонус для объёма и послушности — Орсон, у меня для вас подарок. — губернатор поманил Кренника пальцем. — Подарок? — насторожился Директор. Он слишком хорошо знал Уилхаффа и его способность преподносить гадкие новости под видом благодеяния. — Так ведь повода нет. — Был бы подарок — а повод найдётся. — губернатор выставил на письменный стол пластиковую бутыль. — Вот. Целых 1,5 литра мужской красоты. Наслаждайтесь. Орсон прищурился, читая этикетку. — Шампунь от выпадения волос? Мне?! — Вам, мой дорогой Директор. Вы лысе…кхм…линяете. — С вами, мой дорогой губернатор, и поседеешь, и полиняешь. — вздохнул Орсон. — В следующий раз подарИте мне 10 миллионов кредитов, пожалуйста. — Опять? — Неудачные испытания искусственных кайберов. Губернатор сердито нахмурился. — Знаете, Орсон, у меня такое впечатление, что нам проще построить и оснастить дюжину ИЗР, чем продолжать тратить ресурсы на «Звёздочку». Может быть, я даже поговорю об этом с Императором. — Это жестоко, Уилхафф. — Орсон решительно отодвинул от себя бутыль. — Тогда вам не шампунь надо было мне дарить, а бластер, чтобы я застрелился и больше не мучился. Как-то не по-человечески сначала заставлять меня строить эту махину, а через 6 лет сказать: «Ну её, не очень-то и хотелось!» Губернатор некоторое время сверлил Директора ледяным взглядом. — Ладно. Идите и трудитесь над вашим детищем дальше, Орсон. Надеюсь, в следующий раз вы порадуете меня не только пушистостью и шелковистостью, но и более существенными достижениями. — Спасибо, что в этот раз не матом, губернатор. Уилхафф страдальчески поднял глаза к потолку. — Уйдёте вы или нет? Директор вымелся вон из кабинета, трепетно обнимая бутыль и раздражающе шурша плащом. — Пригласить следующего посетителя? — ожил селектор на столе. — Через пол-часа. Не раньше. «Работа подождёт, а заноза в сердце — нет» — подумал Уилхафф и набрал номер жены. ©️Лея Моргана, 18-19.06.2023 г.