***
Если пропустить электричество через персик зайтун, то место входа молнии окрасится в зелёный. Этот фокус был очень простым, если постараться и дать много разрядов тока, то фрукт будет выглядеть как мрамор или драгоценный нефрит с прожилками внутри. Розовый мягкий персик с зелёными разводами от молний Лиза подарила плачущему ребёнку на входе в Сумеру. Дитя мигом успокоилось и побежало рассказывать маме про добрую тётю из академии. Если переборщить с колдовством и начинить персик электрическими зарядами под завязку так, чтобы тонкая кожица натянулась, то первого укусившего фрукт ударит током. Именно такой персик Лиза забрала с собой на случай встречи со старыми знакомыми — не злодейства ради, а шутки для. Небольшая лавочка Ламбада за время отсутствия Лизы в Сумеру разрослась до полноценного кабака. Мысленно Лиза поставила себе заметку — посетить это заведение, но пока — надо было заняться делами. Сайно настиг её на базаре. Именно настиг, будто всё это время следил за ней. — Малыш Сайно стал большим человеком? — парировала она, когда тот, даже не поздоровавшись, предложил ей прогуляться до академии в его сопровождении. Персик она передала ему — казалось, будто он ничего не понял, и даже не выдал ни одной шутки. Академия стояла на том же месте, что и раньше. Не то, чтобы Лиза ожидала увидеть её парящей в воздухе или зарытой в земную твердь, но казалось, будто даже плюща по стенам больше не стало. Странные отношения со временем были не только у внешней стороны академии, но и у её учёной начинки. Встреча с выпускниками прошла хорошо. После неё Лизу утянули в кафетерий утянули поговорить бывшие преподаватели. Технология Акаши Лизе не понравилась, даже хорошо, что теперь её ликвидируют, поведение преподавателей понравилось ей не больше: минимум информации по поводу текущих исследований, максимум таинственности и страшное желание зазвать Лизу обратно в Академию в качестве ученицы и если не повезёт, то в качестве преподавательницы. Сладкий дух выманил Лизу за город ближе к вечеру. Она шла не оглядываясь, будто знала, где сейчас в ней нуждаются. Тянуло в сторону воды, туда, где раньше было не протолкнуться от лодок рыбаков, а теперь всё было густо затянуто ряской. Мягкий ил тепло обнимал её ноги, пока она ступала вглубь реки. Нагретая за день вода обступала стан и одежда липла к телу. Лиза переплыла на другой берег и осмотрелась: из ила торчали носы отдыхающих крокодилов. Ущелье Чинват буквально кишило ими днём, а сейчас остались только самые старые и мирные. Отсюда было недалеко до Гандахарвы, там сейчас жил и работал другой её университетский товарищ. Вихрь налетел на неё внезапно, и Лиза готова была поклясться, что направление ветра сегодня было другое. Ветер разметал её волосы и одежды, он бушевал долгие десять минут, а унялся только когда те полностью высохли. — Скотина! — Лесного стража было хорошо слышно с верхнего яруса. Ещё лучше было слышно безудержный гогот Сайно — незабываемая симфония. Если Сайно уже успел добежать до Гандахарвы, не было сомнения, что Тигнари уже был в курсе её приезда в Сумеру. — Да я не знал! Честно! — Знал! Знал и специально мне его подсунул! — Да он выглядел, как обычный, как бы я… — Из нас двоих электро глаз бога только у тебя! Это совсем не смешно! — Голос лесного стража звучал всё ближе и ближе — должно быть они спускались вниз. — Хватит шакалить и выметайся из моего дома! — Тигнари толкал Сайно вниз по лестнице, как раз когда Лиза вступила на деревянный настил. Сайно был доволен, как удав, едва переставлял ноги и задушено хихикал, не в силах уже смеяться в полную силу. Тигнари был разъярён, но явно не в гневе и сам едва сдерживал смех: шерсть на его ушах, хвосте и даже волосы на голове распушились и торчали во все стороны, будто он наступил на электро слайма. Одной рукой он толкал умирающего со смеху друга, а во второй сжимал надкушенный персик зайтун. Что ж, по крайней мере подарок Лизы пришёлся этим двоим по вкусу.***
Лиза возвращалась в Мондштадт спустя десять дней. Билеты на паром она сдала и возвращалась по суше, через Ли Юэ, минуя порт, но проходя по каменному лесу. Переход обещал быть долгим, но одно событие, на которое Лиза надеялась, того стоило. Каменные столбы встретили её непогодой. Молнии били в мокрые скалы, не давая ступить и шагу. Лиза спускалась по узкой, почти отвесной, тропе вдоль скалы. От Путешественника и из книг она слышала, что в этих скалах чаще всего видели Якшу. К адепту Сяо у Лизы был один насущный вопрос. О том, что адепт может не выйти к ней или отказаться разговаривать, она старалась не думать. Молния шарахнула в дерево рядом с ней так, что Лиза оступилась и проехалась по скользким от дождя камням вниз, к пропасти ущелья. Земная твердь исчезла из-под ног очень быстро, оставляя Лизу в подвешенном состоянии. Поток воздуха пришёл снизу, задрал Лизе юбку, унося её ввысь, подальше от мокрых камней и наэлектризованной молниями травы. Адепта Лиза действительно нашла, но совсем не так, как ожидала. Ветряной поток перенёс её зелёное плато, где, судя по куче отходов, не первый день пировали похитители сокровищ. На неё обратили внимание сразу, в секунду будто бы даже воздух между скал стал завывать более враждебно. До драки не дошло: фиолетовые молнии не успели покинуть её ладонь, как в круг похитителей сокровищ со скал упало что-то тёмное. Упало, потом взметнулось вверх и снова рухнуло, разнося нестройный ряд по сторонам. Самый крупный из них, должно быть, главарь, кинул лопату и бросился бежать вниз, туда, де спуск с плато терялся в зарослях. Остальные устремились за ним, короткая битва была окончена. Адепт, а это оказался именно он, не обращал на Лизу никакого внимания. Чёрные тени вокруг него улеглись и та наконец признала в нём одного из якш, адепта Сяо. Лиза представляла его выше ростом и шире в плечах, однако и таким он внушал страх. Проклятая карма сквозила в каждом жесте, когда тот дрался, а сейчас будто грозила выплеснуться наружу. Пока она его разглядывала, Сяо разворошил тюки похитителей под навесом под навесом, пинком открыл какой-то сундук и теперь взвешивал на ладони проклятые артефакты. Пожалуй только проклятый с ног до головы Сяо и мог прикасаться голыми руками к такого рода безделушкам. Артефакты упали на ближайший плоский камень и в два удара копьём Сяо размозжил их вдребезги. На этом всё было кончено. — Какое подношение ты хочешь? — Лиза безбоязненно шагнула к нему. Должно быть в её оставшейся жизни — это первая и последняя встреча с адептом. Сяо не обратил на неё никакого внимания. — Ты же адепт? Силами света и тьмы заклинаю тебя, ответь мне! Сяо повернулся к ней и кивнул, давая возможность говорить дальше. — Скажи… — Пф… успеется. — Не дослушав её вопроса он крутанулся на пятках и зашагал прочь. — Что? Что успеется? — Лиза не решалась ухватить его за руку, но могла поклясться, что он не растворился в воздухе, ожидая именно этого. — Всё. — Коротко ответил он и потом добавил — Да. Ты точно успеешь. На этом он счёл разговор исчерпанным и растворился в клубах чёрного дыма. Мудрость адептов для Лизы на сегодня закончилась, а значит, можно было возвращаться в Мондштадт. Даже если к её успеванию Венти и приложил свою волшебную руку, дела Барбатоса были вне её компетенций, тем более, что сам Венти должно быть её уже заждался. В отсутствие главного библиотекаря Венти обычно пользовался её каморкой как личной комнатой. Об этом они с Лизой не договаривались, но о его похождениях она знала. Оставшееся себе время она отмеряла песочными часами. Машинально переворачивала их каждое утро и если бы ни эта её привычка, она бы действительно не заметила, как песка в них стало больше. — Ты действительно думаешь, что от этого моего времени станет больше? — Раскрасневшаяся то ли от гнева, то ли от близости Лиза однажды зажала Венти в углу. Тот рассмеялся вместо ответа и к этой теме они больше не возвращались.***
Венти сидел на крыше оперного театра в Фонтейне, болтая ногами в воздухе. Ногами болтал он не ради веселья, а равновесия для — тяжёлая голова отказывалась ровно сидеть на плечах и норовила совсем пригорюниться. Прошлую ночь он встретил вместе с Нёвиллетом около речного вокзала. Тот угощал его невероятно вкусной водой, настолько угощал, что почти отпаивал. А потом Венти провалился в подземную часть города, где вода стала огненной, а сам Венти радовался, что в Мондштате такое не производят. Последнее, что он помнил о прошедшем дне — как он ел густой луковый суп и катался на большой черепахе. Каким магическим образом он перенёсся из подземного города на крышу оперного театра, Венти не знал. Он бы всё-таки заснул, если бы не скрежет открываемого сундука за его спиной. На той же крыше Итэр нашёл целый ящик с ценными припасами. — Спасибо Барбатосу! — Выдохнул Венти и повернулся к старому другу. Итэр тоже его заметил, но приближаться не спешил, то-ли перегар был всё ещё силён, то-ли… — Эй, смотри, это же бард-бродяжка! — будто бы без вездесущей Паймон путешественник его не признал. Венти сморгнул дремоту и понял, чего хочет — того самого лукового супа из подземного города. В чайную деревню он явился на рассвете, поиграл с занавесками в открытых окнах, потрепал волосы девок, на полях, погладил чайные листики. Изначально ради чая он и пришёл, народные мотивы были любопытными и за пару тройку песен под аккомпанемент лиры его пригласили в чайный дом. Чайной церемонии он не понял (как и во все разы до этого). Ему показалось, что чай заваривали слишком быстро, а сам он по вкусу был пресен, поэтому не дожидаясь второго заваривания Венти отправился бродить по горам. Скучал он не долго: начавшийся ливень раскляксил траву под его ногами и Венти, поскользнувшись, полетел вниз с обрыва. Пользоваться силой архонта было мокро и лень, однако подаренный путешественником планер не подвёл. Тропинку развезло от дождя и Венти обеими ногами проехался по грязюке перед ветхим домишком, скрытым за буйной зеленью. Что же, ливни в Ли Юэ были явлением не частым, переждать непогоду можно было и здесь. Домишко оказался сараем, где хранили вино. Вкус его всегда казался Венти резковатым после мондштадского, кувшины стояли вдоль стены стройным рядом, а дождь всё лил и лил… В Фонтейн Венти попал по воздуху. Вышел подышать свежестью после дождя, благодушно добрёл до самой высокой скалы, полюбовался башнями на горизонте и разбежавшись устремился к ним, оставляя позади высокие скалы, скользкие после дождя тропы и невкусный чай. На подлёте к суше ветряные потоки унялись и Венти плюхнулся на мелководье, распугав крабов и намочив панталоны. Это был Фонтейн! Даже вода ощущалась здесь по-другому. Телепортироваться в город Венти не стал, решил прогуляться пешком, в голове всё ещё шумело после вина из Ли Юэ. До города он добрался уже к вечеру, шум в голове сменился угрюмостью в пустом желудке. В карманах тоже было пусто и невесело, так что сегодня жителям Фонтейна предстояло насладиться его балладами. Лукового супа у путешественника не оказалось. Он пообещал опечаленному Венти принести хотя бы тарелочку и умчался прочь. Венти вздохнул: ждать не хотелось. На месте, где стоял сундук осталался оброненный путешественником цветок. Цветок был красивый. Венти сунул его в карман и подумал, что им и расплатится с Итэром за суп, если тот его всё-таки принесёт. Ждать не хотелось. Хотелось супа. От Нёвиллета исходит эстетика накрахмаленных рубашек, воротников, выставленных по стойке смирно, брюк выглаженных по стрелке. На нём только дорогой металл, только ровные и обтекаемые грани самоцветов в перстнях. Его ботинки всегда начищены, ткани благородны, кажется даже его носки из парчи, даже носовой платок из шёлка. Венти любит такие ткани, вот только они с Фуриной всё равно выбирают синтетику. Не всё то золото, что блестит, да и настоящие бриллианты никогда не сверкают на сцене. Сцена любит игру, сцена любит всё не настоящее, что есть в них обоих. Фурина даёт ему сухие чулки. Это ж надо было так неосторожно приземлиться в фонтан. У них одинаковый размер ноги и Венти кривляясь примеряет её сапожки. Фурина смеётся — очередной спектакль — Венти её бесит, но из них двоих тут только он архонт. Венти несёт какую-то околесицу, про то, что он бродячий торговец свободой, но в этом доме ему продавать нечего. Пока его башмаки сушатся он поёт ей песни, а она поит его до приторности сладким кофе с такими же сладкими профитролями. Сам же он угощает Фурину невероятно кислыми яблоками из своего кармана, такими кислыми, что спектакль Фурины срывается и они ссорятся на ровном месте. Фурина порывается заплакать, кричит, молчит, смеётся, и он тоже смеётся, и это по-настоящему. Как бы там ни было, в этом мире всегда будут те, кому Венти помочь не сможет. Не поможет Фурине, не поможет смешному мальчишке из Снежной, который только и ищет, от кого бы получить по шее, не поможет Барбаре. Не поможет не потому что не хочет, а потому что те просят его понарошку. Единственное, что он может — прикинуться, что помощь нужна ему. Изобразить божество, в которое верить не станут, прикинуться глупым и безнадёжным, да это он напился на главной площади Мондштадта, это он пробежал по Ли Юэ в одном исподнем, это его выловили из фонтана, а теперь усиленно сушат и утешают. Венти прохлопал, каким ветром к Фурине домой занесло смешную детвору из местного цирка. Фокусник был похож на Дилюка, только маленький и без собственной винокурни. Его карты Венти понравились, он даже попросил его научить паре фокусов. Заскучавшая в компании Венти Фурина применила себя в беседе с другим цирковым мальчишкой. Это было хорошее времяпрепровождение, могло быть и лучше, но для Фонтейна он был слишком не в той тарелке. Так решил Венти, и когда он смирился с уютом текущего вечера, цирковая девочка, пришедшая со всеми, молча вынесла ему с кухни луковый суп. Две выдры, толкаясь и прячась за спинами друг у друга подплыли к крутому берегу и осторожно положили на камень большую розовую ракушку. Пухлени ракушек не приносили, но слушали игру на лире очень внимательно, покачиваясь в такт музыке. Альбатрос перестал клевать носом и замер, поглядывая на певца круглым глазом. Венти даже почувствовал себя принцессой из древних легенд, которая пением собирала вокруг себя лесное зверьё. Его путешествие заканчивалось здесь на самом краешке земель Фонтейна — пора было возвращаться в Мондштадт. Где-то там, между небом и землёй на всех парах мчалась в Мондштадт из своего путешествия дорогая и послушная его помощи Лиза.