Предмет моего воздыхания

— Мы записали новый альбом, так что предлагаю это отметить, — Кори улыбается, растрепывая свои светло-русые волосы и слушая одобрительные высказывания друзей. За эти несколько недель записей в студии все устали, поэтому предложение Кори приняли с радостью. Все, кроме Сида, который на протяжении всей недели хмурится и постоянно кому-то пишет. Солист вздыхает, остаётся позади остальной группы, что шла к машине и дожидается Сида. — Что у тебя случилось? Ты очень странный в последнее время и меня это сильно беспокоит, — глаза Кори беспокойно блестят, а на лицо наложена тень грусти. — Не важно, Кори, совершенно не важно, — отмахивается Сид, вздыхая, и снова принимается печатать. Кори берёт красноволосого за локоть и тащит на буксире, потому что переживает, что последний может наступить в лужу, оставшуюся после вчерашнего небольшого дождя или зацепиться за поребрик. И в лучшем случае на коленях будут ссадины, а в худшем диджей разобьёт нос и не сможет какое-то время бывать на концертах и многочисленных навязанных интервью. Ребята уже расселись в машине и ждали только Кори с Сидом. За рулем сидел Джои. Солист и диджей, наконец-то, усаживаются, и ребята направляются в небольшой бар, который не пользовался в городе особой популярностью и не гнался за ней. Все, кто захочет спрятаться от любопытных глаз, сами найдут заведение с непримечательной вывеской и таким же безликим названием. Сам бар находился в полуподвальном помещении, но это совершенно не мешало ему быть довольно большим. Стены были покрашены в приятный оттенок серого с лёгким отливом в металлический. Они были украшены плакатами в черных застекленных рамках. Среди этих рамок с разными группами и надписями затесался и плакат с громкоговорящим названием «Slipknot». Он был подарен группой, когда они записали юбилейный альбом и пришли отпраздновать данное событие в баре, где наткнулись на бармена, фаната группы, который с горящими глазами смотрел на ребят, но из вежливости не спрашивал их и не лез с вопросами типичных фанатов любой группы или других творческих личностей. Позже, подвыпившие, ребята сами стали расспрашивать бармена о том, что он думает о их творчестве. В тот момент Кори был готов расцеловать парня только за то, что тот из уважения к ним, как посетителям забыл, что он преданный фанат группы и обслуживал, как обычных людей. По общему согласию, было решено чаще посещать этот незаметный бар, а договоренность закрепили плакатом, на котором расписались все участники группы «Slipknot». В следующий приезд группы на стене в чёрной рамке красовался их договор. Бар был обустроен минималистично, в стиле модерн. Чёрные округлые столы были не на ножках, а на металлическом каркасе и высотой были примерно на двадцать сантиметров ниже стандартного стола с завода. Вокруг расположились черные кожаные диванчики с серыми подушками, среди которых затесались и полностью белые, и белые с серым. Выпивка в этом баре была совершенно не дорогой, что не могло не радовать, поэтому, заказав немного алкоголя, все принялись обсуждать свои планы на эти выходные, пока Сид снова что-то задумчиво печатал. Видимо, получив не тот ответ, который желал, откинул телефон и взял свой бокал с коньяком и отпил немного янтарной жидкости. Джои, Кори и остальные наблюдали за ним. Он, заметив взгляды друзей, вздохнул и с неким возмущением произнёс: — Да что не так-то?! Что вас всех не устраивает? Если вы про это, то я расстался со своей девушкой — Которая парень, — со смехом ответил Джои диджею, который сразу смутился. Солист же наблюдал за всем происходящим с остальными в лёгком недоумении, каким бы Сид не был душой компании, но он умело скрывал множество вещей, которые вытягивали из него клещами. Сегодня же что-то было не так, начиная с того, что Сид сам потянулся к алкоголю, хотя обычно старался не перебарщивать, заканчивая тем, что долгое время скрывал отношения не только от группы, но и от журналистов, что всегда лезли не в своё дело и знали все сплетни в округе. — В целом, все получилось как-то глупо, просто мне закатил истерику из-за того, что я пропадал на студии, и он меня подолгу ждал, а сегодня меня никто ждать не будет и потом тоже. — Ты не расстраивайся, слишком сильно, хорошо? — просит Кори, беря стакан и делая небольшой глоток алкоголя. В баре играла легкая и приятная музыка, что способствовало отдыху, в отличие от других подобных заведений, где играли различные исполнители разных стилей и всё превращалось в дикую смесь из музыки, света и тел людей, танцующих под какую-нибудь из этих песен. Сид только кивает, а потом слегка улыбается и начинает вести себя так, как обычно. Обычно для него: много шуток, смешных коротких рассказов и стёб кого-нибудь из группы. Только темные глаза будто потухли, оставаясь черными углями, которые не каждому под силу раздуть. Ребята посидели ещё какое-то время, а потом решили, что пора ехать домой, и Джои предложил подвезти. Всё равно он пил только безалкогольные напитки, поэтому был в состоянии водить машину. Заплатив за выпивку, группа отправилась к машине. Джои шёл позади и рядом с ним шагал Кори. Он втолковывал о том, что Сида заберёт к себе, потому что тот обязательно расстроится, если вернется к себе, что ему надо сказать одну важную вещь. — Кори, ты уверен, что он захочет тебя выслушать в таком состоянии? —спрашивает мужчина, чуть жмурясь на свет фонаря на улице, на который посмотрел ненароком из-за тихого хлопанья крылышек ночного мотылька, что тянулся к свету. — Нам придется обсудить всё сейчас, иначе я больше не смогу решиться. Я слишком долго собирался, так долго, что у него успел появиться парень, который его и бросил, — Кори пожимает плечами, говоря всё это и по привычке растрепывая русые волосы. Джои лишь хмурится и пожимает плечами в ответ, а потом оставляет солиста позади и идёт открывать машину, где все рассаживаются. Он развозит домой, решив, что солиста и диджея отвезёт в последнюю очередь. По просьбе Кори, его и Сида привозят к нему в квартиру. Джои только наблюдает, как солист будит заснувшего диджея и тянет к себе домой. Мужчина кивает друзьям и уезжает. Он не беспокоится, потому что знает, что Кори не настолько безбашенный, чтобы совершить что-то странное или необдуманное. Сид немного недоумевает, когда оказывается в квартире солиста. Диджей сначала хмурится, но потом понимает, что дома его никто не ждёт, и у того, что его привезли была цель. — Сид, извини, что в квартире чуток не прибрано. Просто последние несколько дней выдались тяжелыми, —извиняется Кори, снимая легкую куртку. Сид только улыбается, ибо привык к тому, что у его друга иногда бывает не прибрано, потому что тот любит отдыхать и просто просыпает. Он по привычке проходит на кухню, где берет кружку и набирает себе немного воды из фильтра. — У тебя ничего не меняется, вода всё такая же дрянь, — делая небольшой глоток, говорит диджей солисту, что тоже прошёл на кухню и наблюдал за красноволосым. — Возможно, что тебе сейчас больно от расставания, но у меня есть к тебе очень важный разговор, — говорит Кори, чуть хмурясь. Он не уверен не только в своих словах и поступках, но и в реакции друга. — Что за разговор? — спрашивает Сид, ставя стакан на столешницу из светлого камня и оборачиваясь к Кори, хотя до этого стоял боком к нему. — Сейчас, конечно, не тот момент, когда нужно признаваться, но другой возможности у меня уже не будет. Ты мне нравишься и я бы очень хотел, чтобы ты плюнул на своего бывшего и был со мной. В комнате повисает неловкое молчание, пока мозг Сида под некоторым количеством алкоголя обрабатывает информацию. В чем-то Кори и прав, говоря, что не нужно зацикливаться на том, кто самостоятельно ушёл из твоей жизни. Да и признаться честно, но Сид уже с месяц задумывался о том, чтобы бросить своего любовника, потому что тот любил к себе отношение, как к принцессе и, в принципе, вёл себя очень соответствующе, капая на мозги всем людям вокруг себя. — Я в ахуе, — спустя почти три минуты молчания произносит Сид, рассматривая, как солист снова вихрит русые волосы и беспокойно смотрит на него, ожидая хоть какую-нибудь реакцию. — Не тот ответ, который я ожидал, — говорит Кори, решая, что надо действовать более нагло и настаивать на том, чтобы ему ответили. — А какой ты ответ ожидал? «Ты мне не нравишься, иди нахуй?» Или «заставь меня забыть человека, с которым мы расстались пару дней назад и с которым я пытался помириться, но не получилось»? — Сид острит, прекрасно понимая, что второй вариант ему нравится чуть больше, чем первый, потому что с Кори они знают друг друга долго и между ними есть определенное доверие, да и внешность у него привлекательная. Сид, в целом, был довольно безбашенный, а это лишнее доказательство этого, которое он может предоставить самому себе и получить некую долю удовольствия. — Второй близок, но всё равно не тот ответ, — Кори по-доброму улыбается, видя как на лице Сида происходят мыслительные процессы и потом приходит осознание. — Кори, я, конечно, всё понимаю, но отвечать я согласен на всё и уже выкинул Аарона из головы, — начинает отвечать Сид, но солист его прерывает с фразой: — Будешь, просто забудь о нём, ведь у тебя есть я и я намного лучше любого Аарона, но если хочешь, то покрашусь в блонд и буду носить серые линзы. Хочешь? — Ты совсем с ума сошел?! —восклицая спрашивает Сид, смотря на Кори нечитаемым взглядом и принимает решение, которое, возможно, поменяет всю его жизнь или полностью разрушит её. Он подходит к Кори и смотрит на него несколько мгновений, а потом медленно приближается к лицу солиста. Последний чуть улыбается, но не предпринимает каких-либо действий, ожидая, что Сид сделает первый шаг. Красноволосый набирается смелости, а потом делает один шаг и они стоят почти вплотную к друг другу, а после диджей аккуратно касается чужих губ и собирается быстро отстраниться, но ему этого не дают сделать. Кори хватается за чужие плечи и с силой сжимает их, зная, что на утро на коже останутся следы. Он перехватывает инициативу, поэтому поцелуй становится чуть грубоватым и влажным. Солист теперь не боится, что его оттолкнут, поэтому проводит языком по чужим пересохшим губам, которые часто были обветрены или обкусаны по непонятным причинам (и углубляет поцелуй, исследуя чужой рот. Сид пытается сопротивляться, выталкивая из своего рта чужой язык, который скользит по зубам и щекам, но у него это не получается. Кори не собирается сдаваться, ни в коем случае, и отдавать первенство в этом состязании не намерен. Даже когда Сид разрывает поцелуй и делает несколько шагов вперед, заставляя солиста уткнуться в стену и стукнуться затылком об неё, покрашенную в белый цвет под тон кухни. — Кому-то нравится доминировать, но точно не сегодня, — чуть острит Кори, пока Сид глубоко дышит и пытается сообразить, что они творят, а после фразы русоволосого улыбается, посмеиваясь. — Смеётся тот, кто смеётся последним, — мягко добавляет Кори, перехватывая руки диджея и прижимая его к стене, а руки по сторонам, и снова утягивая в поцелуй. Происходящее нельзя назвать нежным и мягким, таким каким было с Аароном, там где этот блондин дул пухловатые губы, обижаясь на какие-то действия со стороны любовника, сейчас был грубоватый и прямолинейный Кори, который властно доминировал над Сидом и красноволосому это нравилось. Это всё казалось таким логичным, таким правильным и родным, будто он блуждал долгое время в темноте, тыкаясь в разные углы, а теперь нашёл тот самый огонёк, который грел его душу, даже спустя тысячи мгновений его скитаний по этому большому миру. По спине Сида пробегает легкая дрожь, когда он чувствует, как к нему прижимается Кори, и как солист заставляет его раздвинуть ноги чуть сильнее и прижаться ближе к чужому бедру вставшим членом от таких, вроде бы, незатейливых действий со стороны Кори. Они разрывают поцелуй и переводят дыхание, а диджей касается большим пальцем своих припухших губ, которые искусал Кори, будто желая съесть Сида. Тот опять растрепывает русые волосы, а потом приближается к шее красноволосого и губами сначала едва касается чужой теплой кожи, от которой приятно пахнет одеколоном, подаренным кем-то из группы на «Тайного Санту», что проводили на Рождество, желая разнообразить праздники. Сид чувствовал легкое дыхание на шее, которое было несколько щекотным и он хотел прикрыть шею рукой или наклонить голову, чтобы скрыться от этого ощущения, но резкое касание к ней заставило вздрогнуть. Кори кусает кожу Сида, получая в ответ некий полустон, чуть отпускает, мгновенно прихватывая, чтобы оставить укус на шее возлюбленного, и потом в голубых глазах начинает светиться что-то бесовское, кажется солисту пришла в голову небольшая интересная ему идея. Он спустился чуть ниже по шее и снова укусил, а потом начал зализывать кожу, от чего Сид не выдержал и застонал в голос. Кори лишь улыбается, оставляя мокрую дорожку на шее и ставя засос на другой стороне шее. Сначала казалось, что синяк на коже небольшой, но через пару минут он начал краснеть, расплываясь в что-то неприличное, но неприличным это станет завтра, а сегодня — ночь наслаждения и бесстыдства. — Предлагаю переместиться в более удобное место, а то у меня уже начинает затекать спина, — жалуется Сид, а солист немного смущается и смотрит куда-то в пол, но через минуту кивает и тянет мужчину, с окрашенными в красный цвет волосами, в свою спальню. Комната Кори напоминает сплошной беспорядок, будто все, что могло быть раскиданным собралось здесь, в единственной точке, но Сид знал точно, что просто его друг… А можно ли теперь говорить, что они друзья? Не важно, главное, что в комнате, можно сказать, было чисто и некоторые вещи лежащие на полу или прикроватной тумбочке, на которой находилось что-то ещё, видимо подготовленное заранее, идеально вписывались в комнату солиста. Это были книги, которые странным образом попадали в руки Кори, хоть он и не читал, несколько пластинок, оказавшихся в этой комнате таким же образом, как и книги. В углу стоял цветок с длинными острыми листьями, на которых были белесые разводы. Стены в комнате были серые, а окна задернуты тёмными шторами, но благодаря фонарям на улице создавался сумрак. На двуспальной кровати было постелено черное бельё, которое очень вписывалось в комнату. Получалось, что напротив двери было окно и поперек стояла кровать, разделяя комнату на две части. Напротив кровати стоял шкаф, который бы больше подошёл к гостиной комнате, потому что он был из вида тех шкафов, которые ставились под телевизоры. Над кроватью висел большой плакат с названием их группы, так что можно было понять, что Кори любит то, что они создали своими руками. Пока Сид глазами обследовал комнату, пытаясь выяснить что изменилось, его затолкали в комнату и повалили на кровать, начиная снимать с него верхнюю часть одежды. Солист был беспощаден к диджею, поэтому на его его довольно светлой коже, покрытой татуировками, оставались красноватые следы от зубов и засосы, оставленных бесстыжим мужчиной с русыми волосами. — Ты решил, что сожрать меня ахуенная идея? — спрашивает Сид, распуская маленький хвостик Кори и вспоминая, что Аарон не любил длинные волосы, поэтому всегда у него была короткая причёска, которая не мешала выглядеть блондину женственно. Волосы Кори были достаточно густыми и длинными, что не могло не радовать, особенно если придется предпринимать какие-то действия в отношении мужчины. И Сид не стал откладывать применение действий в отношении Кори, так что он легонько потянул того за волосы, заставляя стоящего перед ним на коленях, поднять голову и оставляя на чужих губах влажный поцелуй. Красноволосый снова прикусывает нижнюю губу солиста и слышит его протяжный полустон, будто тому только в кайф укусы и припухшие от поцелуев губы. Аарон же на этом моменте всегда начинал капризничать и обижаться на Сида. Кори отстраняется и в его глазах мелькает похоть, которая согревает душу Сида и заставляет сердце биться, как можно быстрее. Солист улыбается, а потом касается кожи и языком проводит линию, останавливаясь на затвердевшей бусине соска, которую он нежно облизывает. Красноволосый расслабляется под этими распаляющими движениями языка и тихо стонет, а потом резко срывается в голос, когда чужие зубы слегка прикусывают сосок. — Ааах, — выдыхает с присвистом Сид, а потом вздрагивает, когда чувствует, что язык Кори медленно спускается по коже вниз, стремясь достичь чужого члена, который выпирал даже через ткань джинс. — Ай-ай-ай, Кори как тебе не стыдно быть в одежде? — спрашивает диджей, чуть жмурясь от ощущения тепла и слюны на коже. Солист кусает Сида за бок и отрывается от своего действа. Он произносит: — Не нравится — раздень сам. Диджей хмыкает и начинает стягивать чёрную футболку, Кори же великодушно помогает, но совсем чуть-чуть. Через пару минут футболка откинута в сторону и Сид хотел потянуться к ремню, но почувствовал как Кори его чуток отталкивает, давая понять, что не время. Красноволосый совершенно не сопротивляется, разрешая себе полностью положиться на своего любовника, который старательно выводил дорожку из мокрых поцелуев. Сид вновь ловит себя на мысли, что сравнивает Кори и Аарона, с которым они даже не пытались менять что-либо в отношениях, потому что блондин не желал этого и сопротивлялся всеми силами. От данного факта хочется кричать, царапать светлую кожу, покрытую татуировками и кусать себя за костяшки, желая через боль избавиться от навязчивых мыслей о том, как не похожи тот о ком он никогда не задумывался, как о любовнике и другой о ком он не думал, как о том кого по настоящему любил. Сид чувствует, как с его пояса стягивают ремень. Медленно, но так возбуждающе, кажется всё застывает в этот момент. — Руки перед собой, Сид, — единственное, что говорит Кори, выделяя голосом «перед собой», словно приказывает или командует, но они прекрасно знают, что это легкая грубость, лишь некая игра, где нет победителя и нет проигравшего. Игра, в которую они играют почти с начала их дружбы, каждый раз придумывая всё более и более оригинальные вещи, тем самым пугая остальных ребят из группы. Сид слушается солиста, поэтому спустя мгновение он держит руки перед собой, пока его собственный ремень мягко ложится на запястья кожаными широкими полосами. Красноволосого резко опрокидывают на кровать полностью, хотя он до этого сидел, а Кори стоял перед ним на коленях с распущенными русыми волосами. Мужчина чувствует, как солист подтягивает его к подушкам поближе и заставляет запрокинуть руки наверх, но как жаль, что нет возможности привязать ремень к чему-либо, чтобы полностью ограничить Сида и подчинить его себе, оставляя на свободе и с правом выбора. Сид глубоко дышит, когда Кори чуть улыбается и проводит пальцами по оголенному телу, украшенному множеством тату. Красноволосый выдыхает, когда чужие длинные пальцы неаккуратно задевают его соски, получается подобие стона, что радует русоволосого и сводит его с ума. Эти чувства такие пьянящие, так не заставляет хмелеть даже алкоголь, на который так часто жалуются люди, встав с утра с больной головой после очередного празднования или апатичного состояния. Жаль, что Кори и Сид не смогут всё свалить на алкоголь, потому что выпили они мало, даже диджей, который из-за Аарона выпил чуть больше был в трезвом уме и ясной памяти, если, конечно, можно было так сказать, потому что Сид начал сомневаться в двух последних утверждениях. — Сид, ты чего глаза закатываешь? — со смешком спрашивает Кори, отрываясь от оставления засосов и укусов на боках, будто желая пометить каждую частичку желанного тела. — Мозгом любуюсь, — агрессивно отвечает солисту диджей, а потом выдыхает через нос и добавляет. — Ты долго будешь пытаться меня сожрать, а? И это не намёк — Это призыв к действию? — со смешинкой в глазах спрашивает Кори, отлично понимая своего любовника, которому не терпелось избавиться от ощущения возбуждения и непонятного голода, который и тактильным назвать нельзя. — Пф, даже не знаю, — снова Сид закатывает глаза, а потом осекается, понимая, что он ведёт себя, так же, как и его бывший парень Аарон. Мерзкое ощущение липкими руками обхватывает Сида, ему хочется задохнуться от этого, потому что оно мешает ему сосредоточиться на Кори и его действиях. Мужчина с русыми волосами наблюдает за остротами Сида, стягивая с него остатки одежды, перед этим заставив его чуть-чуть приподняться на кровати. Красноволосый смотрит убийственным взглядом, потому что его не устраивает, что на него смотрят как бы смотрел голодный удав на кролика загнанного в ловушку, а ещё этот взгляд говорит о том, что его не устраивает, что здесь раздет только он. Кори лишь с усмешкой глядит на чужие руки, крепко связанные ремнём, но не передавленные. Это дико бесит диджея. Он ногой дотягивается до солиста и пинает его, что вызывает не особо радостную реакцию, но требования выполняют. В комнате сейчас приятный сумрак, среди которого неуловимо скользит Кори, который видимо что-то забыл и чего не оказалось на тумбочке. Сид рассматривает Кори. Он чуточку выше, чем диджей, а так же крепко сложен, казалось, что он создавался с античной статуи какого-то греческого красавца-сердцееда, в отличие от блондина Аарона, который по сравнению с Кори выглядел, как куртизан, созданный Афродитой. Они разные. Один любит, а другой хотел только быть любимым. Но теперь остался только тот кто любит, но может ли Сид любить в ответ также? Двухминутные размышления прерываются возвращением Кори, который видимо забыл забрать из шкафа смазку и презервативы. Их взгляды пересекаются. Во взгляде красноволосого скользит насмешка, а во втором возмущение и легкая грубость, говорящая, что кто-то сейчас поплатится за насмешку. Касания Кори с нежных становятся чуть грубее, будто он и правда злится. Он касается внутренних сторон бёдер, проводя пальцем по левой стороне и получая полустон от Сида. Дальше рука переходит на чужой орган и короткие ногти царапают нежную плоть, будто играя. С губ Сида снова срывается стон, заставляя Кори чуть ли не щурится от удовольствия, которое принёс ему этот звук. Они улыбаются друг другу так, будто обещают друг другу тысячу и одно мучение, но этот похотливый взгляд смешивается с оттенком нежности в глазах Кори. Они чувствуют сейчас напряжение, что растёт в геометрической прогрессии, заставляя обоих мужчин чувствовать себя несколько неловко, особенно если им придётся обсуждать потом что-либо. Под этим что-либо скорее всего будет подразумеваться их разговор о том, кто они друг другу после того, как переспали, но думать об этом надо потом, а сейчас спасаться от неловкой и напряженной паузы, что до безумия не нравилась Сиду и тот приподнимается, чувствуя, что руки, которые он держал возле головы чуток затекли, а потом выражает недовольство в несколько простых слов. — Кори, я сейчас сбегу от тебя, пока думать будешь — И куда? — спрашивает со смешком солист, опрокидывая Сида обратно на кровать и не давая ему опомниться, вновь затыкая того поцелуем. Поцелуй в этот раз грубый. В порыве некой озлобленности Кори прикусывает нижнюю губу Сида и зализывает её, когда ощущает, что слишком сильно укусил и теперь на кожице выступили капельки крови. Русоволосый не будет за это извиняться, а диджей и не собирается просить извинения, особенно сейчас, когда его интересует немного другое. Сид немного ёрзает на постели и прикусывает чужой язык, с которым он пытался бороться, будто намекая, что целоваться они будут позже или совсем потом, например утром. Красноволосый всё-таки решил задержаться у бывшего друга, теперь любовника, в гостях до утра. Кори понимает нетерпение диджея и пытается исправить свою небольшую оплошность, поглаживая чужую плоть, пока он оставляет на шее ещё один багровый засос, теперь кожа на шее напоминает букет из следов зубов, фиолетовых и багровых пятен. Похоть застилает глаза. Она делает движения быстрыми, чуть диковато-резкими и грубыми. Сида заставляют перевернуться и тот подчиняется. Ощущение несколько неопределённые, потому что он не видит лица своего любовника, не видит его действий и только слышит, что происходит. Слышится тихий звук выдавливающегося лубриканта, который, видимо, совершенно не пожалели, будто у Кори был целый склад подобных тюбиков. По комнате разносится приятный запах банана, а Сид чувствует чужие руку на своих ягодицах и потом ощущает легкое, холодное прикосновение к анусу. Касания были нежными, но ровно до того момента, пока Кори не решил произвести небольшую растяжку, чтобы опыт не был таким болезненным, но делалось всё это немного быстро, смазано. Но Сиду это казалось совершенно естественным, особенно он благодарил холодящее ощущение, которое отвлекало его от количества пальцев, используемых Кори и только когда тот зацепил некую точку, Сид со стоном попытался изогнуться и насадиться сильнее на чужие пальцы, стараясь получить тянущее удовольствие. Солист на это только хмыкнул, убирая пальцы. Он чистой рукой подтягивает Сида за живот, заставляя того согнуть связанные руки в локтях и ноги в коленях. Солисту нравится то, что он видит. Ему нравится Сид и его ярко-красные волосы, ему нравятся его многочисленные тату, что прячут под собой светлую кожу и кучу небольших шрамов от случайных ранок. Диджей был для него идеалом, ради которого Кори сделает всё, не задумываясь. Иногда солист думал, что он преданнее всех фанаток его любимого человека, что не замечал его на протяжении нескольких долгих лет. Это время казалось настоящей пыткой, в особенности выделял Кори время, что Сид встречался с Аароном. Этот блондинистый молодой человек был жеманный, хитрым и имел комплекс не то ли Бога, не то ли Афродиты. Характером он был до безумия был похож на эту богиню, что Кори считал мерзостным, особенно после событий сегодняшнего вечера. Как только Аарон посмел так поступить с Сидом? Зачем он заставил того мучиться столько времени, если даже не любил? Это разбивало сердце солиста группы и он было задумался о чём-то, но почувствовал ёрзание и нетерпеливый голос Сида. — Земля вызывает Кори! Поставил раком и всё, на этом закончим, да? — язвительно спрашивает диджей, заставляя осозновать, что они здесь и сейчас, что Аарон не важен и более не является препятствием на пути к сердцу Сида. — Да, — со смешком соглашается солист, оглаживая ягодицы Сида и раздвигая их, чтобы войти в податливую плоть. Некоторое чувство, будто электрический разряд пронизывает тело диджея и тот стонет, понимая, что сейчас ведёт себя, почти как Аарон, который всегда занимал пассивную роль в их постели, только тот всегда раздвигал ноги и перед ним, в желании, чтобы его Сид имел, смотря на лицо и голубые бесстыжие глаза. Ощущения были отличные от тех, что испытывал Сид, когда они пытались в самом начале своих отношений произвести подобный эксперимент со сменой ролей, но Аарону так было привычно быть пассивом, что он просто не смог настроиться на то, что сегодня он должен ебать, а не его. Получилось нечто комичное, потому что Сид, поняв, что ничего не добьется вспомнил, что пару лет назад курил и нашёл сигареты, чтобы простоять два часа в ожидании, покуривая. Он выкурил почти пачку прежде, чем блондин покаялся, что не сможет взять активную роль и об этом надо забыть, но сейчас был совершенно другой блондин, точнее не блондин вовсе, но абсолютно точно другой человек, который видимо видел в себе только активную роль. Такой вывод пришёл на ум Сида самостоятельно, после того, как Кори начал двигаться, вбиваясь в тело. Сначала движения были медленные, будто заторможенные и это не нравится Сиду, который явно выражает своё недовольство и к нему прислушиваются. Это не может не нравится, особенно после просьбы о том, чтобы Кори ускорился и не тянул кота за все интимные подробности личной жизни. И русоволосый ускоряется, теперь его движения достаточно быстрые и чуть грубоватые. И в такт этому примешиваются шлепки разгоряченной кожи о кожу, пока внутри, благодаря лубриканту с бананом, разливается легкая прохлада. Толчки то ускоряются, будто подгоняемые чем-то, то замедляются, заставляя Сида звать любовника по имени, чтобы тот ускорился, казалось, что они ведут какую-то игру с непонятными никому, кроме них правилами. Ощущения, что разрядка близко для Кори подходит не быстро, благодаря охлаждающему эффекту, что позволяет немножко растянуть удовольствие от ощущения плоти, которая сжалась, предчувствуя оргазм со стороны позволившего в себя войти Сида. Они доведены до предела, их сердца бьются в одном ритме, но они этого не слышат, но им бы достигнуть желаемого. Шлепки становятся чётче, кажется Кори нашёл снова ту точку, что заставляла Сида выгибаться и в несколько толчков последний получает долгожданное облегчение, чувствуя себя под собой на темном постельном белье, а русоволосому приходится сделать ещё несколько, прежде чем он он покинет податливое тело Сида. Они лежат несколько минут, приходя в себя и глубоко дыша. Солист подтягивает диджея к себе и развязывает его затёкшие руки. — Я думал, что ты будешь звать его, — говорит тихо, откидывая ремень куда-то на пол. — Я тоже думал так, а потом как-то передумалось, — ворчит Сид, морщась от липкого ощущения семени и лубриканта с банановым маслом. — Я буду рад, если ты передумаешь так навсегда, — говорит голосом Аарона Кори, видимо пародирует. За это мужчина получает легкий не то ли удар, не то ли тычок. Кори только смеётся и оставляет поцелуй на чужих губах. Сид же закатывает глаза на автомате, он всё так же непривычен к подобным нежностям со стороны любовника. — Что ж, мы теперь уж точно не друзья, — говорит диджей, растрепывая красные волосы, и получает в ответ кивок солиста. Последний до безумия похож на наглого деревенского кота, сожравшего банку сметаны и не получившего нагоняй от хозяйки, но ничего Сид быстро сотрёт довольство с лица Кори. Он кусает своего любовника за плечо, будто в отместку за букет на шее и боках, что подозрительно начали болеть. — Если получится так, что у меня с тату… — начинает снова ворчать диджей, но его перебивают. — Я оплачу. Я зарабатываю достаточно, чтобы позволять себе баловать тебя, — улыбается Кори и получает ещё один тычок под рёбра. — А я зарабатываю достаточно, чтобы быть независимым. Понял? — отвечает в подобной манере, диджей и сам тянется к солисту, утягивая того в поцелуй. Пора выкинуть Аарона из головы и вспомнить лихую юность, точнее те времена, когда была заинтересованность в человеке рядом, жаль, только, что раньше один не осозновал своей ориентации, а второй не хотел давить или может боялся. Вся дальнейшая ночь состояла из нежных поцелуев, грубых укусов и оставленных в порыве страсти засосах. Никто не думал о последствиях, особенно о том, что утром всё немытое ночью неприятно стянет кожу и будет с трудом отмываться, даже после длительного горячего душа. Всё же отмывшись и вдоволь нацеловавшись в душе, Кори и Сид лежат на кровати, прижимаясь друг к другу. — Люблю, — шепчет Кори в губы своему любовнику, а тот лишь усмехается, пока его руки вновь начинают скользит по телу солиста.