…
«Как холодно!» - под щекой прокатывались комочки земли и мелкий гравий, дрожащими руками Вальтер ощупал пространство вокруг – «Где я?» - пришлось приложить немало усилий, чтобы оторвать голову от земли, глаза слиплись от примерзших слез, они еле открылись – «Где я?». Он лежал плашмя на хорошо протоптанной дорожке в темноте. Где-то там маячил свет фонаря. Затылок совершенно онемел. «Как бы встать?» - он подтянул под себя колени и оперся на локти – «Ох!» - правая рука подвела, и он снова опрокинулся. «Немного полежу и встану» - теперь в виде опоры он использовал еще и лоб, это сработало, слабые руки смоги наконец то оторвали его от земли, стоило лишь приложить голову. Вальтер огляделся – в кустах он заметил скамейку. Встать на ноги не получалось, и сидеть на ледяной земле уже было невозможно, так что он осторожно подполз к желтой скамейке и с трудом вскарабкался на нее. «Что теперь?» - последнее что он помнил, это то, как за ужином отец советовал оставить медицинский факультет и переключиться в область права. А вот где он находиться в данный момент он даже не представлял. Он никогда тут не был. Позади послышался шум мотора: «Машина! Там дорога» - постепенно силы возвращались, не отступала только дурнота. Шатаясь и шаркая ногами, он побрел к огням проспекта. - Шелленберг! Вы что тут делаете?! Вальтер от испуга обернулся так резко, что едва не упал, его придержал невысокий темноволосый мужчина, который возмущенно его разглядывал: - Шелленберг, вы что пьяны? Опять вы набрались с Гейдрихом? О, ваш шеф, однако, хорош – просто взял и уехал. Идемте, идемте, смотрите – заморозок. Еще упадете тут, этого не хватало. Отведу вас домой. Кто этот человек Вальтер не знал, но предпочел доверится, он уже промерз до костей. Мужчина суетливо волок его по бульвару мимо темного парка, который казался совершенно жутким. Красивая парадная дыхнула на него теплом из распахнутой двери, незнакомец втолкнул его внутрь и громко крикнул с интересом разглядывающему их консьержу: - Эй, любезный, разместите своего жильца в апартаменты, он немного перебрал. Потом по-дружески хлопнул Вальтера по спине: - Все, дружище, я спешу. Завтра не забудьте документы. - С-с-спасибо. – только и смог выдавить Шелленберг уже удаляющемуся товарищу. Невысокий, плешивый мужичок выбрался из-за стойки и приблизился к нему, потирая руки: - Господин, Шелленберг, идемте. - Д-да. Лифт со скрежетом поднял их на пятый этаж, консьерж распахнул клетку и указал на темно-серую дверь с вензелями: - Вот ваша квартира, господин. Заметив смятение на лице жильца и его судорожное обшаривание по карманам, он догадался: - Ключи потеряли, господин? - Похоже на то. - Один момент, господин. Он услужливо склонил голову и вернулся в лифт. Через пару минут Вальтер оказался в просторной прихожей. Он был тут в первый раз. «Это чужой дом!» - вокруг не было ни одного знакомого предмета: «Почему меня сюда привели?». За широкой аркой была изящная гостиная с красивой мебелью и яркими цветастыми обоями: «Мне нравиться обстановка, если консьерж меня знает, значит, видимо, все же это мой дом. Почему же я ничего тут не помню?» - он наткнулся на зеркало: «Боже! Почему я такой худой?!» - он ощупывал свое лицо и ощутил боль в ладонях, они были расцарапаны и грязные: «Что произошло? Я упал, кажется. Да, я же еле поднялся. Я не помню, что бы пил накануне. Может и пил. Я что же до беспамятства допился?». Он не был уверен, что он пьян, зато этот факт был бы ему понятен: «Все же я пьян» - решил выбрать простой и логичный вариант своего состояния Вальтер – «Приму ванну и лягу спать».…
В сверкающей столешнице длинного, тяжелого стола отражались дворцовые люстры, изучая их мерцание на фоне благородного рисунка дерева Гейдрих постукивал карандашом по лежащей перед ним папке: - Кто ни будь звонил ему? Мюллер виновато взглянул на него: - Звонили, группенфюрер, не отвечает. Науйокс пожал плечами: - Вчера он еле на ногах стоял, возможно, не слышит или встать не может. Сидящий во главе стола Гейдрих раздул ноздри, но тон его остался спокойным и размеренным: - Вы сейчас, о чем, Альфред? Тот уловил нервозность в лице шефа и осторожно заговорил: - Эм, так я вчера его домой отвел, он шатался тут возле парка. - Когда это было? - В первом часу. Минут десять – пятнадцать первого. Зрачки Гейдриха задрожали как ртуть, а губы скривились: - Мы вчера вышли с ним вместе в половине десятого, как он оказался в парке в первом часу?! Науйокс пожалел, что влез в эту историю, он ловил на себе злобный взгляд начальника и подозрительные огляды коллег. Гейдрих резко встал, от чего многие присутствующие вздрогнули, за пару шагов оказался у своего рабочего стола и нажал кнопку вызова адъютанта, едва тот вошел, он громко сказал: - Отправьте людей к Шелленбергу, пусть выбьют дверь, но привезут его сюда. Через час совещание у рейхсфюрера! Адъютант кивнул и вышел. Гейдрих молча стоял у стола не оборачиваясь, о чем-то размышляя, потом высоко поднял голову: - Альфред, если вы решили развлекаться ночами, то при чем тут мой помощник? Науйокс даже подскочил от возмущения: - Клянусь, я тут совершенно ни при чем! Я вчера задержался с документами – он показал на принесенную им увесистую папку – на Шелленберга я наткнулся совершенно случайно. Сидящий напротив Нёбе недоверчиво наклонил голову: - Хотите сказать, что Шелленберг просто так пошел и напился? Не такой он человек. И потом – а где бы тут в парке он напился? С собой принес? Науйокс саркастично-обиженно ухмыльнулся: - Хотите сказать, что я – такой человек? У меня дома жена и дети, это Шелленбергу нечем заняться вечерами. - Достаточно! – Гейдрих скрестил руки на груди и присев на край стола – Сейчас его привезут и все выясниться. Зазвонил телефон, он не глядя подхватил трубку: - Гейдрих слушает! – и тут же вытянулся по стойке «смирно» - Да, рейхсфюрер! Все здесь. Мы сейчас же идем! – он положил трубку и щелкнул пальцами: - Черт возьми! Надеюсь, Вальтера успеют привезти. Идемте, господа, рейхсфюрер ждет. Гиммлер встречал сотрудников в компании своего верного помощника генерала Вольфа, он был в приподнятом настроении, тактично кивал и мягко улыбался в ответ на приветствия. Окинув взглядом присутствующих, которые уже расселись за переговорным столом, он с легкой улыбкой заметил: - Я не вижу вашего очаровательного Вальтера, Гейдрих! Тот опасливо посмотрел на дверь: - Он кое-что забыл в кабинете, рейхсфюрер. - Что ж! - Гиммлер воодушевленно всплеснул руками – Начнем. В наших руках неоспоримые данные по делу Тухачевского, мы должны предугадать и быть максимально близки к истине о том, что … Он прервался из-за внезапно распахнувшейся двери, в кабинет из приемной втолкнули испуганного, и почему-то растрепанного, Шелленберга, Гиммлер добродушно указал Вальтеру на сидящих за столом людей приглашая присесть и продолжил: - Нашей целью является пробуждение недоверия в рядах советского командования. Шелленберг, вы что? – он снова прервался от того, что Вальтер осторожно присел в самом конце стола. Гейдрих уже пытавшийся подать знак помощнику сесть ближе не выдержал: - Что вы там делаете? Идите сюда! Вальтер таращил на них глаза и не двигался. Вмешался Вольф: - Что это с вами, дорогой? «Кто эти люди в форме? Почему меня к ним привели? Что я мог сделать?» - Вальтер поджимал губки и чуть слышно скулил от страха. Полчаса назад в его квартиру вломились люди в такой же форме, приказали сейчас же одеваться и привезли сюда. «Что я сделал? Я ничего не помню. Я что убил кого-то?». Подступили слезы, и он стал глубоко и медленно дышать что бы не расплакаться. Все в кабинете смотрели на него и чего-то ждали. «Меня посадят или казнят, эти люди, похоже, являться высшими чинами полиции, а может и армии. Ох, Боже, знать бы в чем меня обвиняют!» - он тихо выдыхал через рот борясь с отчаянием. Гиммлер все еще улыбался с интересом наклонив голову: - Дитя мое, вы здоровы? Вальтер втянул голову в плечи прижимая к груди подбородок и прошептал: - Я не знаю, господин. Это было правдой, он едва мог дышать от страха. На лице рейхсфюрера появились сочувствие и озабоченность, он подошел к Вальтеру и стал внимательно вглядываться в его лицо: - Что с вами случилось? «Что со мной? Что мне говорить? Пусть уже скажут в чем меня обвиняют» - он решился и поднял взгляд на Гиммлера: - Господин, почему я здесь? Что я сделал? В помещении повисла тишина, он увидел, как за бликующими стеклами пенсне округлились от удивления серые глаза. Из-за стола поднялся высокий блондин с перекошенным от злости лицом, вместе с ним вскочил и сидящий напротив аристократичного вида военный. Вдвоем они быстрым шагом подошли к Вальтеру, блондин угрожающе протянул к нему руку, но военный схватил его за запястье: - Подождите, Гейдрих! Он не может просто так сидеть и издеваться над нами, что-то тут не ладно. – он обратился к Вальтеру: Вы знаете меня? Вальтер отрицательно покачал головой. Вольф осуждающе взглянул на Гейдриха, у которого от изумления отвисла челюсть. Оставшийся сидеть за столом Нёбе обратился к поднявшемуся Науйоксу: - Вы говорили, что нашли его в парке? Все повернулись к нему, Науйокс кивнул: - Так точно! Он еле на ногах стоял, я и подумал, что он … - Пьяный – тихо подсказал Гейдрих и снова вернулся к Вальтеру: Вы все-таки пошли пешком, так? Через парк?! Вальтер испуганно пожал плечами. Мюллер предположил: - Может его там по голове отоварили? Там уже несколько нападений было. Гиммлер фыркнул: - Никто бы не осмелился напасть на офицера СС! Вольф иронично поджал губы: - Это так, рейхсфюрер, только вот, Шелленберг не носит мундир. Теперь картинка сложилась для всех. Гейдрих устало присел на соседний стул: - И что вы вообще помните? Последнее до вчерашнего дня. Вальтер колебался, Гиммлер мягко коснулся его щеки: - Не волнуйтесь, вас ни в чем не обвиняют. Мы беспокоимся за вас. - Я помню своего папу – Вальтер облегченно вздохнул, узнав, что он в безопасности – он настаивал, что бы я поступал на факультет права, но я не понимаю, как оказался в Берлине. Гиммлер ошеломленно подпер ладонью подбородок: - А о НСДАП вы что ни будь помните? - Нацисты? – спокойно проговорил Вальтер – Кажется, их запрети … - он увидел свастику на рукавах каждого человека в кабинете, кроме него, и бюст Гитлера, торжественно возвышавшегося у стены за большим письменным столом. «Это нацисты! Они все!» - он снова выдохнул через рот. Гейдрих, как будто прочитал его мысли: - Мы все члены НСДАП. И вы тоже. - Я?! – он возмутился слишком громко, смутился и еле слышно повторил упавшим голосом – Я тоже? Раздались усмешки. Гиммлер прикрыл рот рукой и слегка подрагивая плечами, пытался сдержать смех. - Вот так и открывается правда – пробормотал Мюллер – Интересно, можно ли подобную практику применить в моем учреждении? Гиммлер уже не сдерживался, громко расхохотавшись он ушел к своему столу и вызвал адъютанта, когда тот вошел, он распорядился: - Проводите Вальтера в приемную, пусть он дождется окончания совещания, угостите его чем ни будь и постарайтесь развлечь, чтобы он пока не скучал. Он вернулся обратно к Шелленбергу: - Посидите немного, ваш шеф освободиться, и мы подумаем, как нам дальше поступить. Вальтер с готовностью кивнул и поспешил убраться из кабинета. «Я вступил в нацистскую партию? Какого черта?! Зачем я туда влез? Бред какой-то. Гитлер – настоящий психопат, он угрожал расправится с евреями» - холодок пробежал по пояснице Шелленберга от страшной догадки: «Если они … мы, у власти, то они начали террор. Или нет? А я? Что я делал? Сколько вообще выпало из моей головы?!». Адъютант поставил перед ним чашку кофе с молоком и рядом положил целый ворох свежих газет. Даже не замечая чашку, он схватил первую же газету. «Четвертое марта» - прочел он и в ужасе распахнул глаза: «Нет! Не может быть!!! Сейчас 1939 год?!» - к горлу подступил комок и перекрыл кислород: «Десять лет?! Я забыл десять лет?» - голова начала кружится, грудь сдавило отчаяние. Вальтер быстро моргал и ерзал на месте. Как ему хотелось сейчас закричать, чтобы хоть немного снять давление в голове! Череп грозил лопнуть от скопища мыслей. Он положил газету и поднял чашку, руки дрожали и тонкий фарфор задребезжал о блюдце. Сладкий кофе был очень кстати сейчас. «Мне, значит, двадцать девять лет. Я женат? Вчера в квартире никого не было, ни намека на женщину» - он разочарованно поднял брови: «Неудачник! Хотя, почему неудачник? У меня квартира в центре Берлина» - эта мысль придала ему уверенности: «А эти люди в кабинете, там был генерал и вообще они выглядят довольно представительно» - он сосредоточенно прищурился: «Они все меня знают, я что же один из них?» - эта догадка заставила его сердце быстрее забиться: «Черт! Я какой-то важный функционер. И я не помню ничего! И теперь меня отсюда вышибут» - последняя мысль его ужасно огорчила: «Я ничего не помню, я не могу работать, прощай квартира в Берлине, здравствуй богадельня» - стройная логика хлестала его по щекам обещая безрадостное существование: «Мне конец!». Вальтер был младшим ребенком в семье, кроме него у родителей было еще шестеро детей, которые успели родиться в годы процветания фабрики их отца, а вот последнему ребенку – Вальтеру, не повезло, он родился перед войной. Он видел только голод и нужду, много болел. Отец настоятельно советовал ему рассчитывать только на свой ум, и старательно учиться. Вальтер всегда был благоразумным, он учился и много читал, и смог поступить в престижный университет … Только вот, все знания, что он там получил, сейчас уничтожены. Поразительная жестокость судьбы. Впасть в уныние не дала открывшаяся дверь кабинета, Гейдрих, шагнув в приемную, сразу направился к нему. «Это твой начальник! Быстро соберись. От него зависит твоя жизнь, идиот!» - торопливые мысли подтолкнули Вальтера из кресла навстречу своему шефу. Гейдрих покровительственно окинул взглядом своего помощника, который смотрел на него с тревогой, покорно преклонив голову: - Ничего не вспомнили, Шелленберг? - Простите, господин, я не могу. - Полно. Вашей вины тут нет. – он щелкнул пальцами - Надо решить, что с вами делать. Мужчины, что были до этого в кабинете, теперь собирались вокруг сгорбившегося от тяжести своей возможной участи Вальтера, Гиммлер вышел последним и сразу обнял мальчика за плечи: - Вы зря тревожитесь, мой дорогой. Мы, конечно же, не выбросим вас на улицу. Для начала вас осмотрит врач, если вам потребуется лечение, вы его получите. Нам чрезвычайно важно получить обратно информацию, что осталась запечатанной – он нежно прижал ладонь к щеке его и улыбнулся - в вашей умной головке. Вы меня, конечно, не вспомнили? – Вальтер стыдливо приподнял плечи – Я рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер! Они пожали руки и Гиммлер обратился к остальным: - Однако, это забавно! Но ничего не поделаешь, возможно, это поможет Шелленбергу вернуть память. Все стали по очереди подходить к Вальтеру и представляться, сам он оказался Штурмбанфюрером, личным помощником главы РСХА Рейнхарда Гейдриха, за которым теперь он шел по коридору, старательно слушая каждое слово. - Отвезите Вальтера в клинику – гнусавым голосом велел Гейдрих Мюллеру – Затребуйте подробный отчет. Лечение, препараты, рекомендации - все должно быть расписано в высшей степени тщательно. Если нужно оставить его в клинике, поставьте охрану. И расследуйте это дело, Мюллер. Нужно найти мерзавца, который напал на офицера СС. Мюллер сосредоточенно кивал. Вечером, прибыв домой, Гейдрих получил полную медицинскую выписку Вальтера от ожидавшего его в гостиной адъютанта. Бегло изучив диагноз и рецепты, он озадаченно прочел: «Возвращение памяти пациента, как и ее потеря – это момент случайности, не представляется возможным рекомендовать меры и гарантировать возвращение памяти вообще». В гостиную вошла Лина, прочитав озабоченность на лице изучающего какие-то документы мужа, она ласково обняла его сзади и прижалась лицом к лопаткам: - Дорогой, оставь работу, идем ужинать. Рейнхард ответил не сразу, он продолжал вглядываться в бумаги: - Милая, ты не поверишь, что случилось. Шелленберг впал в полное забытие, и возможно никогда уже не вспомнит последние десять лет. Она потрясенно отпрянула и заглянула ему в лицо: - Что ты говоришь? Как это возможно? - Его ударили по голове. Он сегодня нас всех, включая рейхсфюрера впервые увидел. Лицо Лины вдруг озарила радостная догадка: - Знаешь, что нужно сделать? Я позвоню Кэтти! Рейнхард недоуменно покосился на жену: - Они только что развелись. - Послушай, бедная женщина пять лет кормила и одевала этого милашку, а он просто от нее избавился. Ты не находишь что это несправедливо? - Даже если и так, то он ее даже не знает сейчас. - И хорошо! – Лина довольно хлопнула в ладоши – Он ее не знает, но она то знает его отлично, а мы ей поможем, скажем – вот, твоя жена, она просто к маме уезжала. Куда ему деваться? А развод сможет аннулировать серьезный чиновник из СС – она взглядом указала на него – Так ведь? И все! Кэтти живет с мужем, как и заслужила, а милый Вальтер снова накормлен и приголублен. В его состоянии это будет благом прежде всего для него самого, разве нет? Внезапная прозорливость супруги восхитила Рейнхарда, но он не стал подавать виду, потому как идея дать Шелленбергу новые воспоминания, такие какие нужно, была отличной, только вот бывшая жена сюда не вписывалась. Он равнодушно покачал головой: - Не выйдет, дорогая, и потом, он может вспомнить все так же внезапно как забыл, представь, он просыпается и понимает, что мы все ему соврали. Вышвыривает Кэтти и устраивает скандал. Нет, этого нам точно не нужно. Лина вздохнула: - Ты прав, что ж идем ужинать, дети ждут. Отужинав, ожидая в постели свою благоверную, пока она укладывала детей, Рейнхард задумался о Шелленберге, как жадная экономка, припрятавшая варенье в погребе, он сейчас отыскивал в своей памяти забытые некогда чувства и желания. День, когда впервые он увидел тщедушного, бледного мальчишку вернулся из его сознания, словно наяву он уловил взгляд больших серых глаз, «Малышка» - тогда подумалось ему, он вспомнил картину Бугро. И шейка, да сейчас он достаточно разворошил воспоминания, и эта длинная шейка с трепещущей артерией была, казалось, так близко. Он закрыл глаза и потянул носом воздух, и на мгновение ему показалось, что уловил запах той юной кожи. Им снова начало овладевать постыдное чувство – Вальтер ему понравился тогда, и до сих пор нравился, жажда обладать этой ходячей добродетелью лишь поутихла, но не прошла, и вот снова ему представился шанс заполучить этого кроткого олененка. Маленький желанный трофей. «Теперь ты снова мой» - Гейдрих зловеще ухмылялся – «Теперь ты не вырвешься». Лина, сама того не понимая, подбросила дельную вещь, он даст Вальтеру новую память, новую реальность, в которой тот будет принадлежать ему.…
Утро разбудило Вальтера слепя его обласканное Морфеем лицо весенними лучами, он сморщил носик и перевернулся на другой бок, еще немного повозившись в одеяле он открыл глаза, увидел лежащую на освещенном столике пыль и нахмурился. «Не настолько мне отбило память, что бы я забывал об уборке» - с этой мыслью он шустро выбрался из кровати. Умывшись и вооружившись тряпкой, Вальтер вступил в бой с беспорядком, которого, к счастью, было немного. С полки, сбитые его торопливой ручкой, упали ключи: «Так, ключи нашлись, я что же двери не закрывал или это запасные?» он поднял связку, украшенную брелком Мерседес: «Это от машины ключи! У меня и машина есть?!» - он восхищенно смотрел на благородно поблёскивающую трехгранную звезду: «Мерседес!» - он подозрительно покосился на тряпку – «У меня квартира, машина, должность, какого черта я сам этим занимаюсь? Почему у меня нет жены? Странно» - в зеркале висящем неподалеку отразился миловидный молодой человек с очаровательной улыбкой – «Ну, и что со мной не так?». Мысли о своей странной невостребованности у женского пола немного расстраивали, продолжая копаться в себе он позавтракал и собрался на работу, опаздывать он ни в коем случае не мог себе позволить. В своем рабочем кабинете он неожиданно обнаружил Мюллера, который распоряжался выносить коробки с документами, Вальтер почувствовал обиду, но шеф гестапо поспешил его успокоить: - Это не от недоверия к вам, Шелленберг, вы пока что не в состоянии отвечать за секретные бумаги. Сами подумайте, вы никого не узнаете, вас легко обманут иностранные агенты. Мы не можем так рисковать. Это было резонное замечание, но самолюбие Вальтера все же было уязвлено, не желая видеть бесцеремонное потрошение своего кабинета он пошел бродить по коридорам. «Конечно они правы, я ничего не знаю сейчас о разведке, разве можно мне доверить документы?» - он пытался усмирить свое возмущение происходящим, но внутри его обжигала ярость. Шатаясь по огромному дворцу, который занимало РСХА, Вальтер дошел до приемной Гиммлера и отметил про себя: «Хотя бы зрительная память не подводит». Вчера ему понравился рейхсфюрер, он нашел его чувствительным и добрым, но зайти в приемную он счел неприемлемым: «Совершенно неуместно отрывать от дел господина своими глупостями» и повернулся, чтобы уйти, но увидел в коридоре Гейдриха, тот шел к нему с торжественным видом, и улыбался: - Вальтер! Милый, милый Вальтер! – едва приблизившись Гейдрих властно взял Шелленберга за плечи, слегка массируя большими пальцами: Как вы? Удалось что ни будь вспомнить? - Увы, господин – Вальтер потупил взгляд. - Жаль! Очень жаль! - Я быстро все запоминаю, я думаю, что смогу вернуться к работе, я уверяю, что приложу все усилия. - Вальтер – Рейнхард произнес его имя полушепотом: Плевать на работу – Он вдруг стал слишком близко, Вальтер почувствовал его дыхание на своих висках: Мне жаль, что ты не помнишь меня, клянусь, это разбило мне сердце вчера. Это ошеломило Шелленберга, он не знал, как относиться к словам начальника. Гейдрих с удовольствием наблюдал смятение на красивом лице, он ждал такой реакции, двумя руками обхватив нижнюю челюсть мальчика, что указательные пальцы зашли за ушки, он удерживал голову Вальтера так, чтобы тот смотрел ему в глаза, в ответ он впился в него своим металлическим взглядом, как смотрит удав, обездвиживая взглядом свою жертву. Он ждал. И вот беспокойно бегающие зрачки его помощника замерли и стали шире, а старательно поджатые губки разомкнулись «Я мог бы сейчас его поцеловать, но тут опасно, он стал послушным, он покориться мне» - Гейдрих самодовольно приподнял уголок рта и тихо произнес: - Ты не помнишь меня, но я готов еще раз заслужить твою любовь, и еще тысячу раз. – затем он выпрямился и убрал руки: Сейчас меня ждет рейхсфюрер, подожди меня, хорошо? Он слегка приклонил голову и ушел в приемную, оставив Вальтера в оцепенении. «Что он такое сказал? Какую еще любовь он собрался заслужить? Еще раз?! Мы что же с ним … » - пошатнувшись, он, к счастью, уперся спиной в стену и только это его удержало от падения – «Мы любовники?!» - ноги подкосились, и он осел на пол: «Я сплю с мужчиной?!» - кое-что стало теперь понятно: «Вот почему у меня жены». Подтянув к груди колени, он уткнулся в них лбом. Все это было слишком для него. Слишком! Это чересчур уже! «Что со мной? Как это? Я нацист, еще и гомосексуал. Я не чувствую, что мог бы согласится на подобное. Мне не нравиться ни нацисты, ни мужчины!». Не выдержав такого давления, он заплакал. Слезы осушила еще одна страшная догадка: «Все, что у меня есть я получил продав себя. Должность мне дал начальник, которому я отдаюсь, среди людей которых ненавижу» в голове было более емкое слово, которым бы он характеризовал такое поведение, но открыто применить его к себе Вальтер не хотел. «Чего уж теперь плакать? Ничего не изменить. Гейдрих нежен ко мне, а может я его любил, просто проклятая голова ничего не помнит. Пожалуй, нужно дать ему шанс, в конце концов, раз все это уже случилось, то смысла ломаться нет» - в голове это звучало так, но в глубине души он боялся снова оказаться в нищете и неопределенности, и был согласен принять Гейдриха ради того, чтобы его жизнь осталась той же, с красивой гостиной и Мерседесом. - Эй! Вы что это тут? – чужая ладонь легла на плечо, Вальтер вздрогнул и поднял глаза, перед ним стоял Вольф, озабоченно осматривающий его: Вы плачете? Что с вами? - Я в порядке – он попытался встать, и генерал подхватил его под руку. - Не можете ничего вспомнить? - Не могу – шмыгнул носом Шелленберг Вольф его обнял и прижался щекой к голове: - Ничего, не стоит из-за этого плакать. Нужно быть сильным. Мягкие, поглаживания по спине отдавались приятным теплом, Вальтер уткнулся носом в высокий расшитый воротничок генерала. Гейдрих вернулся, увидев его Вольф добродушно улыбнулся: - Бедный Вальтер так расстроен. Зачем вы бросили несчастного ягненочка в коридоре? - Я не ждал, что моем учреждении он может попасть в лапы к волку – Гейдрих неодобрительно смотрел на него. Оценив намек, Вольф ухмыльнулся: - Не злитесь, я только пытался утешить его. - Спасибо вам, генерал, дальше я сам этим займусь – Гейдрих уверенно взял Вальтера под локоть и перетянул к себе: Рейхсфюрер вас ждет, всего хорошего! Легко подтолкнув помощника вперед, Гейдрих увел его от Вольфа, который смотрел вслед этой парочке с интересом «Так так» - зажав зубами ноготь на большом пальце, генерал подозрительно прищурился: «Или я преувеличиваю, или сейчас я видел ревность в глазах группенфюрера, хорошо бы в этом убедиться. Ты собираешь чужие грехи, Гейдрих? На каждого имеешь папку в сейфе? Посмотрим, чего твоя коллекция будет стоить если ты оступишься». Ревность, которую успел заметить Вольф и правда слегка жгла Гейдриху грудь, он сам не ожидал от себя такой реакции, но, когда увидел Вальтера в чужих руках, в его голове что-то вспыхнуло и рухнуло вниз. Гейдрих был таким, он как сторожевой пес мгновенно приходил в ярость при виде чужаков на своей территории, если бы не его холодный и расчетливый ум, то людей, которые поплатились жизнью за неосторожность посягнуть на то, что Гейдрих считал своим, было бы в разы больше. А, впрочем, трупов за ним тянулось немало, он был тем самым стержнем, вокруг которого крутилась вся машина террора, каждый в нем нуждался, от Гитлера до Мюллера. Самому ему была нужна власть, безграничная и всепоглощающая, в том числе и над Шелленбергом. Даже не так – особенно над Шелленбергом, который, похоже, в шоке от того, что говорил ему Гейдрих ранее, и теперь боится даже в глаза смотреть. - Зачем ты позволяешь ему себя трогать? – Гейдрих недовольно сказал это едва они вошли в его кабинет: Ты знаешь какой он плут. Ах да! – он хлопнул пальцами себя по лбу: Ты же не знаешь. Давай ка мы с тобой снова обозначим важные моменты – Гейдрих взял ладони Вальтера и поднес к своему лицу, поцеловав по очереди каждую, он заглянул ему в глаза мягким, лукавым взглядом: Общение с мужчинами ты должен иметь сугубо рабочее. Хорошо? – Вальтер, быстро моргая, закивал, а он продолжил: Дело не в ревности, мой милый, это опасно. Гомосексуалисты заканчивают свою жизнь в концентрационном лагере, солнышко, а высокопоставленные, такие как Рем, получают пулю в голову – он сложил руку в виде пистолета и ткнул пальцами-дулом Шелленбергу в лоб, насмешливо прищурившись. Вальтер онемел от страха и задрожал, но Гейдрих поспешил его успокоить: - О, не стоит! – он обнял его: Не надо боятся. Я с тобой. Никто не посмеет тебя тронуть пока я с тобой. Последняя фраза была достаточно двусмысленной. Жертва, загнанная в угол, бросилась в объятия ловца «Все правильно» - радовался Гейдрих прижимая к себе гибкое тело: «Безопасно только со мной», и это было чистой правдой так как он и был главной опасностью в рейхе, его противники жили мало и плохо. Парадокс заключался в том, что когда-то он безжалостно застрелил Рема за то, что тот стал слишком могущественным в глазах высших бонз, а теперь ступал на те же грабли. Вальтер был настолько напуган и беспомощен, что сейчас был бы рад любому человеческому вниманию и утешению, он доверчиво жался к нежно улыбающейся машине смерти, не способный ни о чем думать. Гейдрих тем временем вел разведку в деле новых ощущений, для него самого любовные обжимания с парнем так же были в новинку, до сегодняшнего дня он был в объятиях другого мужчины разве что в процессе драки. Длинные пальцы, поглаживая, ощупывали крепкую спину: «Это сильно отличается от женщины» - он отметил это потому, что размышляя о своей тяге к Вальтеру ему казалось, что она возникла оттого, что парнишка такой же мягкий и кругленький как женщина, но нет, спина была плотной, жилистой, в плечах прощупывались крупные кости, да и ручки не обвивались вокруг его талии а цепко держались и он чувствовал боками определенно не женскую силу в этих ручках. Нет, это не стало разочарованием, наоборот, Гейдриху становилось все интереснее. Что ему стоило расположить к себе женщину? Он – высокий статный офицер, женщин у него было много, в конце концов, его и с флота выкинули за распутство. Новые ощущения с Вальтером ему нравились, они были чем-то новым, абсолютно другим. Гейдрих решил наглеть, рука скользнула на поясницу, недолго там задержалась удовлетворившись изяществом талии и съехала ниже. Вальтер замер. Гейдрих тоже, он только сжал пальцы на твердых мышцах: «Попочка» - он зажмурился от приятного ощущения в руке: «Ого! Как у лошади!» - Гейдрих имел в виду плотность, а не размер, ему всегда нравилось похлопывать по стальным лошадиным мышцам, как они подрагивают: «Чудесно!» - он был в полном восхищении: - Чудесно! – выдохнул он вслух. Вальтер прерывисто дышал ему в ухо. Осмелевшая ладонь, описав уверенное полукружье по ягодице задела впадину над бедром, на лбу Гейдриха от удивления проявились пара заломов – ладонь жгло – между бедер было невероятно горячо, чувствуя неловкость, Вальтер двинул тазом попытавшись стряхнуть нахальную руку с себя, но Гейдрих прижался губами к его виску, продолжая тискать подрагивающую задницу, только когда Шелленберг жалобно всхлипнул он его отпустил. - Прошу простить – он галантно улыбнулся, потирая ладони: Я забыл, что для тебя это в новинку. Врал он виртуозно. Вальтер стыдливо смотрел в пол не зная, что ответить, Гейдрих снова пришел ему на помощь и отвлек от странных и пугающих ощущений: - Вот что, дитя, не зацикливайтесь на плотском, сейчас я вам подкину немного умственного труда – он сразу перешел на официальный тон, игриво подмигнул ему и пошел к столу. Вальтер наконец то испытал облегчение, все эти объятия и ощупывания угнетали его, он не понимал, как себя вести. Гейдрих деловито перевернул пару бумаг на своем столе и наконец нашел нужную: - Так! Вот вам документ. Держите! - «Структура и члены НСДАП. Австрия» - прочитал Вальтер. Гейдрих кивнул: - Отправляйтесь в архив, возьмите там данные за прошлый год. Их, кстати, вы и составляли, и сравните с действительными результатами спустя полгода, для вас это будет практика, а для меня отслеживание графика роста партии в Австрии. Хорошо? - Да. – Шелленберг отозвался тихо, после долгого напряженного молчания голос сразу не проснулся. - Работать можете где хотите, эту бумагу можно выносить из здания. Вы понимаете задание? – Гейдрих прижал ладонь к его щеке и заглянул в глаза. - Мне все понятно, господин. Я могу идти? - Идите. Я буду ждать вас завтра после обеда. Но вообще – его голос снова стал нежным: Я всегда рад тебя видеть. Получив на прощание поцелуй в щеку, Вальтер побежал к своему кабинету намереваясь как следует поработать, а главное – отвлечься от всей этой истории с все еще непонятными ему отношениями. Архив выдал ему его же документы, а адъютант Риббентропа по распоряжению Гейдриха привез свежие отчеты по Австрии. Обложившись бумагами Шелленберг, взялся за анализ, работа пошла бойко, через час – другой на пальцах включилась мышечная память, так что голова не успевала за потоком текста, который выводили руки. Пострадавший мозг запросил пощады, желудок тоже решил себе напомнить. Часы показывали три часа дня. «Надо где-то поесть» - решил Шелленберг. Самым очевидным решением ему виделось пойти домой, благо недалеко, спокойно поесть и вернуться, через парк он решил, конечно, не ходить, в обход по бульвару. «Я быстро никто не заметит, вернусь и закончу». Прогулка и обед прошли без всяких приключений, Вальтер шел к кабинету в приподнятом настроении, его одернул Мюллер: - Шелленберг! Где вы были? - По делам – он решил зачем-то соврать, наверное, тут сработала разведовательская память. - А кабинет закрывать не надо? В котором у вас документы, а? - Вы же их все вынесли. - Так вы новых откуда-то натаскали! Кто вам их вообще выдал без инструкций? – злобные глаза Мюллера с дергающимися веками начали наливаться кровью. «Какой неприятный» - подумал про него Вальтер: - Извините, больше этого не повториться. - Конечно не повториться! В следующий раз я вас под суд сдам, и плевать что у вас с башкой случилось – грозно ревел гестаповец. «А я сейчас пойду и Гейдриху нажалуюсь, и посмотрим, как ты запоешь» - мстительно прищурив глаза размышлял Шелленберг, Мюллер как будто услышал его мысли и продолжил спокойным тоном: - У нас тут не библиотека, каждый документ должен быть учтен и сохранен, совершенно невозможно допускать любой утечки. Любой! – он нажал голосом: Отдайте себе отчет, что на вас большая ответственность. Когда наши враги заполучат наши секреты, они нас не пожалеют оттого, что вас по голове треснули. Кстати вот – он запустил руку в карман и вытащил оттуда жетон СД: Вот, возвращаю, отпечатки с него мы уже сняли. - Спасибо – Вальтер повертел железку в руке - Ладно – Мюллер вдруг махнул вверх рукой: Хайль! Вальтер от неожиданности вытаращил глаза: - Что?! - Шелленберг, вы меня до инфаркта доведете – мрачно пробормотал Мюллер, махнул рукой теперь без всяких выкриков и ушел. «Я?!» - недоуменно думал Вальтер: «Сам на меня машет, орет, а виноват я?»…
Его доклад по Австрии перенесли прямо к Гиммлеру, Шелленберг перечитал свои бумаги раз десять, но все равно волновался: «Все нормально» - успокаивал он себя: «Я все сделал так как и предыдущую работу, если тот доклад не провалился, то и этот их устроит. К тому же, это будет мой первый доклад после травмы» - он нащупал в волосах все еще крупную шишку: «И Гейдрих будет на моей стороне». Он закусил нижнюю губу и стал бесцельно поглаживать пальцем корешок книги на полке. Вчера он думал о Гейдрихе и поймал себя на том, что и правда влюбляется. «Он заботливый и милый, он нежен со мной, а еще он влиятельный и сильный» - достоинства начальника не заканчивались в его голове: «Боже! Я веду себя как влюбленная школьница!» - упрекнул он сам себя и улыбнулся. «Надо идти» - вспомнил он и испугался, на секунду ему показалось, что из-за мыслей про Гейдриха он забыл доклад. - Блестяще! – резюмировал его выступление рейхсфюрер, как только он кончил читать: Есть пара моментов, на которые нужно обратить внимание. Гиммлер и внешне был похож на сельского учителя, а с его мягкой манерой оценивать и поучать, вовсе казалось, что вот-вот в кабинете прозвенит школьный звонок, Вальтер слушал его очень внимательно и пытливо переспрашивал, это растрогало Гиммлера, объясняя очередную свою мысль, он стал поглаживать своего примерного ученика по голове. В конце концов времени на простенький доклад ушло столько, что Вольфу пришлось указать на это вслух. Шелленберг был доволен собой он даже слегка подпрыгивал, следуя за Гейдрихом в его кабинет, чтобы получить новое задание. На этот раз его ждала Польша, а именно – ее стратегические объекты связи. - Радиовышки интересуют нас особенно, за этой информацией пошлите людей в абвер, данные по границе с Германией отметьте отдельно, они мне нужны в большей степени. Гейдрих прохаживался по кабинету, Вальтер старательно за ним записывал. - Телеграф, ключевые города, которые им связаны. Вы успеваете? - Да, продолжайте пожалуйста. - Телефонные узлы – проходя мимо он провел рукой Вальтеру по спине от чего тот сразу замер, Гейдрих усмехнулся: - Пишите, пишите, дорогой. Кстати, про абвер. – он назидательно постучал пальцем по столешнице: Старайтесь не приближаться к адмиралу Канарису, мало того, что он хитрый как лис, так еще и имеет некоторые порочные наклонности. Вальтер обернулся и посмотрел ему в глаза: - Какие? Это смутило Гейдриха, он отвел взгляд и сухо ответил: - Окажетесь у него на диванчике и узнаете – он немного подумал и сказал уже со злостью: А потом я ему башку сверну. - Я все записал – это была попытка отвлечь шефа. - Хорошо – попытка не сработала в его голосе остался металлический холод. - Господин, разрешите мне спросить – голос Вальтера прозвучал с нотками смущения. Гейдрих сразу отбросил мысли о Канарисе и наклонился к нему: - Я слушаю. - Сколько продолжаются наши … наша – он не мог подобрать слова и начал краснеть: Мы с вами … - Сколько мы с тобой вместе? – Гейдриха умиляло стеснение Вальтера в таких вопросах - Да, сколько мы … - Три года. – эту дату он продумал заранее, именно три года назад Шелленберг окончательно перешел под его руководство. - Что было со мной до этого, вы, наверное, не знаете? - Что ты хочешь вспомнить? - У меня были женщины? Гейдрих дернул губами, такого вопроса он не ожидал. «Что тебе сказать? Что ты жил с какой-то бабой, которую не любил, женился из-под палки, а через полгода развелся?», он покосился на своего милого друга, который терпеливо ждал ответа: - Были, конечно, ты же очаровательный, женщины таких любят. Вальтер подозрительно нахмурился: - Как это? У меня были женщины, и мы с вами вместе. - Это называется бисексуал, мальчик, я ведь сам женат. - Вы женаты? А я вам зачем? - Я тебя люблю. Соврал? Гейдрих смотрел в распахнутые серые с синими искрами глаза и тихонько в них погружался. Не соврал. Вальтер к его удовольствию не отводил взгляд: - Правда? - Поцелуй меня. Шелленберг поднялся и неловко чмокнул его в щеку, это насмешило Рейнхарда: - Я что твоя бабушка? – он взял юношу за локти и подвел ближе: Еще одна попытка. Пухлые губки коснулись его рта, сначала боязливо и осторожно, он не двигался, давая возможность милому мальчику действовать самому, губки стали прижиматься, оставляя влажные следы, он подгадал момент и ухватил их своими губами, увлекая в поцелуй, удержав дрогнувшего Вальтера за поясницу. Отпрянув и дав любовнику отдышаться, он нажал ему на подбородок большим пальцем, что бы тот приоткрыл ротик. Гейдрих не мог припомнить что бы он видел что-то более прелестное, зацелованные губки стали ярче, они немного припухли и блестели от слюны. У Вальтера даже носик покраснел от стыда, глаза немного косили в стороны – он только сейчас заметил – это делало невинное личико еще более смазливым. Прохладный язык проник в ротик Шелленберга не встретив никакого сопротивления и стал поглаживать его робкий язычок, от мокрого и глубокого поцелуя закружилась голова, Гейдрих придерживал его слабеющее тело и только глубже проталкивал язык, в какой-то момент Вальтер обхватил его губами и застонал. Внизу живота стало собираться тепло «Еще не время» - Гейдрих здраво оценил ситуацию и одернул собственный организм. Что бы не нагнетать возбуждение, он разорвал поцелуй, прижался лицом к мягким каштановым волосам и хитро заметил: - Ты, похоже, вспомнил что нужно делать с мокрыми продолговатыми предметами в своем восхитительном ротике, малыш. Вальтер сразу открыл глаза: - Что? Гейдрих лизнул его в висок: - Мы позже еще раз повторим. Вечером, подвозя Вальтера домой, Гейдрих тайком толкнул руку между его бедер предупредительно показывая глазами на водителя и охранника сидящих впереди и прошептал ему в ухо: - Чувствуешь? Вся эта осторожность и постоянный риск особенно возбуждают, не правда ли? От этого ноги Вальтера дрожали пока он не рухнул в кресло в своей любимой гостиной. «Что-то я совсем поплыл» - он не мог перестать улыбаться и сейчас выглядел как мартовская кошка: «Что он там сказал? Что я делаю с мокрыми предметами во рту? О чем это он?» - дошло не сразу: «Он про свой» - улыбка поползла вниз: «Я, значит, и такое творил. Ну» - он пожал плечами: «Что ж».…
Польша решила не сдаваться Шелленбергу без боя, он отправлял адъютантов в абвер одного за другим и обрывал телефоны, то путались карты, то сигналы связи мешались между собой. Сегодня он забыл пообедать из-за постоянной беготни и теперь страдал от усталости и измождения. «Я во что бы то не стало закончу!» - дал он обет сам себе: «Нечего раскисать». Гейдрих рано утром уехал в Мюнхен и вечером должен был вернуться, Вальтер решил к его возвращению закончить отчет, и теперь ужасно сожалел, понимая, что не справляется. «Ну что такое? Где это чертово озеро?» - негодовал он, сверяя карты – «Оох! Scheisse!». Поразительная работоспособность была его проклятием, часы уже показывали девять вечера. Обаятельная секретарша заглянула в его кабинет еще в половине восьмого, чтобы попрощаться и сделать робкую попытку напомнить, что кофе с сигаретами – это не обед, и ему стоило бы уже отправиться домой. Он ей улыбнулся и пообещал сейчас же пойти в столовую и хотя бы поесть. И, конечно, никуда не пошел. Мозг сдался и приказал спать, хорошо, что соврать собственной голове он не мог, но мог сопротивляться, недолго, чуть-чуть поклевав носом над раскрытой папкой, он все же уронил голову на главный логистический центр Варшавы. Работа в поздние часы была нормой для многих сотрудников безразмерного аппарата РСХА, помимо которого были еще СС, и личный аппарат рейхсфюрера, в котором властвовал холеный генерал – аристократ с красивым лицом и «кусающей за бочок» любителей спать на краю, фамилией. С трудом выпроводив трудоголика начальника с работы домой, Вольф намеревался заскочить в хорошенький кабак, чтобы немного выпить, он в отличии, от Шелленберга любил и умел расслабляться и не пахать на износ. Кстати, эта черта характера его младшего товарища Вольфа беспокоила, он, как и Гиммлер, относился к Вальтеру с отеческой заботой, и с недавнего времени стал уделять ему больше внимания, почему-то ощущая опасность для мальчика исходящую от Гейдриха. «Что это может быть?» - задавал он себе это вопрос уже много раз, волчье чутье осязало тревогу, но дать себе четкий ответ, погрузиться в собственную интуицию и понять неприятную правду он либо не умел, либо не хотел, либо не мог с ней примирится. Проходя мимо кабинета Вальтера, он заметил за темнотой приемной нитку света под дверью. «Этого не хватало!» - возмутился Вольф и отправился в кабинет, лелея тихую надежду, что свет просто забыли погасить. Нет, через секунду он смотрел на уткнувшегося в разложенные по столу бумаги Шелленберга, «Ну что за ребенок?!» - генерал устало закатил глаза и намеренно погромче закрыл дверь. От хлопка Вальтер сразу встрепенулся и расфокусированным взглядом посмотрел на вошедшего, прилипший в щеке лист бумаги оставил на нем следы машинописного текста – зрелище было презабавное, Вольф усмехнулся и пошел к нему: - Дитя мое, что вы тут делаете в такой час? В ответ раздалось нечленораздельное мяуканье, он приблизился и двумя пальцами приподнял подбородок помятого Вальтера: - «В том числе цистерны» - прочел он вслух обрывок текста, отпечатавшегося на еще горячей щечке: Тааак! Ну все, идемте, я отвезу вас домой. Шелленберг едва мог держать голову, но тем не менее едва слышно запротестовал: - Извините, господин, я должен закончить. - Что закончить? Вы собрались жить закончить? Домой немедленно! - Я прошу … - Это приказ! – оборвал его Вольф. Не желая более ничего слушать, генерал выволок обмякшее тельце из-за стола, на ногах Вальтер стоял только с опорой, ругаясь про себя Вольф покрепче взял его за поясницу, прижал к себе и второй рукой подхватил под колени. «Ох! Это уже не ягненочек, скорее теленок трехнедельный» - осознавая, что спина уже завтра припомнит ему внезапный героизм, Вольф поднял Шелленберга и понес из кабинета. Собачий нюх подсказал сторожевому алабаю, что на его территории непорядок, Гейдрих, только что вернувшийся из аэропорта, водил пристальным взглядом по огромному дворцовому холлу Управления, прислушиваясь к шорохам. Было тихо. Дежурные вытягивались по струнке, как только его уверенная поступь нарушала безмолвие очередного коридора. Вдруг волосы на затылке поднялись, а вены на шее вздулись – прямо навстречу ему Вольф тащил Шелленберга, что-то ласково нашептывая тому на ушко. Взгляды столкнулись. Поджарый матерый волк и мощный белый алабай стояли друг напротив друга, а между ними была тихо спящая ничего не подозревающая добыча, которую серый почти уже унес. Субординация тут не работала, показав друг другу клыки и оценив силу соперника, оба поняли, что Гейдрих вышел победителем и нет смысла получать проплешины в блестящих шкурах. Признав превосходство противника, Вольф натянул свою фирменную снисходительную улыбку: - Группенфюрер, так поздно, а вы еще здесь! - Ничего не поделаешь, приходиться всегда быть настороже – Гейдрих сверлил его недобрым взглядом. Генерал понимающе ухмыльнулся и умиленно посмотрел на Вальтера: - Шелленбергу категорически запрещено перетруждаться, я еле его заставил оторваться от бумаг. - Спасибо вам, генерал! Вы безмерно добры – саркастично заметил Гейдрих и протянул руки: Давайте его сюда. Вольф отпрянул, его подозрение о дурных намерениях главы РСХА никуда не делись: - Не стоит. Я сейчас отвезу его домой. - Не будем вас утруждать, господин – тон Гейдриха стал угрожающим: Я в состоянии позаботится о своих сотрудниках. Идея о том, чтобы сейчас отдать Вальтера не нравилась Вольфу, идея о том, чтобы не забрать Вальтера злила Гейдриха. У каждого была своя звериная чуйка и обоим она не подсказывала ничего хорошего. Вольф презирал распущенность Гейдриха, он никогда бы не забыл, что тот прошел суд чести, мысль о том, чтобы отдать в его грязные лапы милого мальчика была ему омерзительна. Его подозрения сейчас подогревал злобный огонь слепой ревности в маленьких полупрозрачных глазках группенфюрера. Он решил атаковать: - Что-то очень вы разозлены, Рейнхард, в чем дело? – он стал смотреть исподлобья: Что вам надо от мальчишки? Гейдрих стушевался: - О чем это вы? Волчьи клыки опять сверкнули: - Я вижу, как вы на него смотрите. Что такое? – он наступал: Решил приберечь для себя свежего мясца? Развлекаться с потаскухами в салоне надоело? Потянул руки к добродетели? Ответный бросок оскаленной морды заставил Вольфа вздрогнуть: - А сам то! Вольф остался на месте: - Чегооо? – подлое подозрение вызвало в нем ярость: Объяснитесь сейчас же! Гейдрих, скривив рот в обличающей ухмылке, кивал: - Ну конечно, а ты его схватил, чтобы спать уложить. Так я и поверил. Вечно со своим «дитя мое», «ягнёночек»! – он изобразил Вольфа плаксивым голосом, и снова стал зловещим: Перестаньте, генерал, не надо изображать из себя святого, да к тому же, мы оба знаем, что с девками из салона вы знакомы не хуже меня! И, кстати – Гейдрих расслабился и хищно улыбнулся: У меня даже есть наглядные материалы о том, с какими именно девками вы знакомы. Взгляды снова заискрили, а шерсть на холках поднялась. - Уфф! – Вальтер мягко простонал и, оторвав голову с генеральского плеча, оглянулся: Господин? – он увидел Гейдриха и потянулся к нему, тот сразу же шагнул ближе и подставил руки. Под теплым, неловким спросонья, телом они с Вольфом коснулись пальцев друг друга, пока Гейдрих перетягивал своего плохо соображающего помощника к себе они не отрывали взглядов, Вольф вдруг со злостью дернулся вперед и прошептал: - Если ты его растлишь, я тебя уничтожу! Гейдрих сумел спрятать испуг под недоверчивостью и нервно улыбнулся: - Спокойной ночи, генерал. Консьерж в подъезде Шелленберга подскочил при виде генеральского мундира Гейдриха и бросился к лифту, к которому тот следовал не останавливаясь, держа на руках спящего Вальтера. Открыв клетку суетливый мужичек, запустил неожиданного гостя в кабину, а сам вжался в стенку и нажал нужный этаж. Пару дней назад Вальтер прибыл домой на автопилоте, сегодня его нес на руках сам Рейнхард Гейдрих, что завтра? «На Гиммлере верхом приедет?» - подумал консьерж, умоляя небеса, что бы об этой мысли никто никогда не узнал. В Германии каждый консьерж был информатором гестапо, и этот бедняга, только что высадивший из лифта на пятом этаже главу РСХА, сейчас не мог понять, что ему делать – докладывать об этом невероятном обстоятельстве, или это будет для него чревато последствиями уже от самого группенфюрера? О том, что консьерж мог сообщить о нем в гестапо Гейдрих знал лучше других, но ему было наплевать, он раздевал своего прелестного, полусонного мальчика, который так ласково смотрел на него, положив голову ему на грудь. Пиджак, жилет и рубашка были по очереди брошены в сторону кресла, возможно, что-то попало куда следовало – он не обратил внимание. Уложив прекрасное создание на спину и стянув с него брюки, Гейдрих прилег рядом. Вальтер смотрел на него мутным взглядом из-под ресниц: - Вы останетесь со мной, господин? Рейнхард на секунду опять вспомнил о том, что завтра о нем донесут Мюллеру и ласково поправил блестящие мягкие пряди возлюбленного: - Я буду с тобой. Шелленберг довольно изогнулся и прижался к нему. «Какой же ты нежный. Маленькое сокровище» - Гейдрих перебирал его волосы, разглядывая спящего, в голове прозвучал злобный угрожающий голос Вольфа, и он нахмурился: «Какого черта надо этому ненормальному? И слово то какое выискал – растлить, я что насильник или какая-то сволочь? Как он смеет вообще?!» Ему не нравилось, что его отношение к Вальтеру выглядит, как порочное влечение, в принципе – да, взрослый мужчина врет юноше, хочет его, ласкает – это безусловно гадко. Гейдрих вдруг осторожно снял со своего плеча слабую руку Шелленберга и встал с кровати: «Я не совершаю ошибку?» - он беспокойно обтер лицо ладонью и зажав себе рот стал внимательно смотреть на безмятежного кроху: «Он совсем невинен в этом смысле, если я доведу все до конца, если заполучу его, имею ли я вообще на это право? Что если потом его взгляд изменится?» - в голове кольнуло, потому что так уже было. Вальтер пришел в СС совсем ребенком, нет, конечно, в плане возраста он был взрослым выпускником института, но черт возьми, он выглядел подростком. Едва его взяли в штат, как общее поголовье сотрудников резко состарилось на его фоне, а еще, узнав поближе милого кроху, Гейдрих стал сразу ощущать себя пропащим. Почти не пьющий, равнодушный к курению, ждущий какой-то невероятной любви и удивительно работоспособный Шелленберг был как настоящий ангел, но он изменился с легкой руки своего начальника. То ли из зависти, то ли наоборот, желая быть поближе к чему то хорошему, Гейдрих стал таскать мальчика за собой по кабакам, борделям, любовницам, ничего Шелленберга не брало, распутные женщины ему не нравились, пить напропалую он не мог, а если и напивался, то становился еще более милым. Но взгляд его стал меняться, больше он не сверлил пытливо собеседника, наоборот он стал избегать смотреть в глаза, а если и смотрел, то уже не открыто и искренне, а устало и с издевкой. Меняло Вальтера не образ жизни его шефа, а все вокруг – годы скотской работы в гестапо, тирания в стране, невозможность говорить, что думаешь, рабство нацизма, лицемерие и убийства. Никакие проститутки, к которым Гейдрих подсаживал Шелленберга во время веселых рейдов по пивным, не могли влиять на него так, как осознание того, что его работа убивала тысячи людей просто за то, что те были неправильной национальности. Сейчас он все это забыл. Забыл, как его трясло после визитов с Гиммлером в Дахау и Равенсбрюк. Забыл споры Олендорфа и Эйхмана о том, как правильно расстреливать строем. Забыл «ночь длинных ножей» и «хрустальную ночь». И поэтому любопытный детский взгляд его вернулся, пока. Гейдрих об этом не знал, его раздутое эго концентрировалось на нем самом, он отошел к окну и стал безразлично смотреть на улицу: «Можно не трогать его и упустить возможность, потому что память к нему вернётся, рано или поздно. Черт! Это ведь не что-то серьезное, я сказал, что женат, он отлично понимает, что наши отношения – это просто приятные моменты. Я не собираюсь его насиловать или что-то такое. В конце концов он взрослый человек и отдает себе отчет о последствиях» - уколы совести стали ощутимее: «Ну да, я немного его обманул. Но он же мог сказать – «мне не нравятся мужчины, что ты несешь?» Вообще ему и вся наша партия не нравиться. Эй!» - он недоуменно повернул голову набок и задумался: «А он не стал мне отвечать согласием, чтобы остаться на работе?» - голова не хотела в это верить, но логика тут прослеживалась четко: «Ах, глупышка, да он же сразу согласился!». Гейдрих засмеялся, сжав губы, через нос, больше его совесть не терзала. Не важно правдой ли были его выводы или он выдумал себе оправдание, его душа была спокойна. Раздевшись, он улегся рядом с Шелленбергом, прижав его к себе, и зарылся длинным носом поближе к тонкой, волнующей шейке.…
Адъютант с утра предупредил Мюллера о том, что Вольф будет ждать его с информацией о том во сколько Шелленберг был вчера дома, вроде бы простая справка, но внезапно в журнале не оказалось никаких данных об этом, поэтому он приказал доставить консьержа в гестапо. Перепуганный мужичек в комнате допросов сразу выпучил на него глаза, его пару дней назад уже допрашивали тут по поводу Шелленберга, только не в наручниках. Мюллер презрительно разглядывал задержанного пока тот ерзал на месте, не зная, чего ожидать от безэмоционального гестаповца, прожигающего его глазами. - Где запись о вчерашнем возвращении господина Шелленберга домой? – Мюллер механически чеканил слова: Он ведь был вчера дома. Почему вы не записали, как это предписано инструкцией? - Я-а! Я посчитал что это неуместно … - Кому интересно что вы там считали?! Ваша работа – записывать! Где запись? Во сколько он был дома? - Приблизительно в десять. - Что это за слово «приблизительно»?! – злился Мюллер: У вас что часов нет? Во сколько он был дома? - Это было без пятнадцати десять, господин. - Так-то лучше! Один? Консьерж нервно потряс головой: - Не знаю, как и сказать. - Что? Что?! Говорите, как есть! - С ним был один господин, но я не уверен, что его фамилию я могу назвать вслух. - А когда этот господин ушел? - На момент, когда меня задержали, еще не ушел. Мюллер сразу задумался, потом оглянулся в сторону микрофона прослушки, взял со стола лист бумаги и приказал стоящему рядом конвоиру: - Снимите наручники! Затем ни слова не говоря консьержу протянул ему карандаш и показал на бумагу глазами, тот сразу кивнул и быстро что-то написал. Мюллер прочел, скомкал бумагу и убрал в карман, потом заглянул в соседнюю комнату и жестом приказал выключить магнитофон. - Значит так – говорил он приглушенно, косо поглядывая на конвойного и наклоняясь к внимательно его слушающему мужичку все ближе: Произнесенная где бы то ни было вами эта фамилия, станет паролем к вашему уничтожению. Ясно? - Эм-м, да! Да! Я-а все понимаю. Да. Мюллер выпрямился: - Все свободны! Консьерж может идти. Вернувшись в кабинет, он развернул бумажку и еще раз прочел: «Группенфюрер Гейдрих», снова смял ее, достал спички и поджег. Бросив догорающую записку в камин, он сложил руки на груди и стал соображать: «И что докладывать? Шеф ночевал у Шелленберга, у которого и дивана нормального нет, резная скамейка с подушками. Он что на полу спал?» - он отогнал от себя очевидный ответ, но тот снова ворвался в голову: «Зачем шефу спать с этим маленьким прощелыгой?» - зная неразборчивость начальника в постели вариантов развития событий было немного: «Да плевать мне что там у них с Шелленбергом! Сейчас я между Вольфом и Гейдрихом. Видимо, Вольф что-то знает и специально дал мне это задание. И что толку? Кроме одного свидетеля того, что они вместе в квартиру зашли, у нас нет ни черта. Гейдрих отбрешется от таких обвинений в один момент, а потом меня зароет» - он глубоко вздохнул: «Извините, генерал, у вас нет полномочий отправлять людей в газовые камеры». «Оп!» - приговаривал Гейдрих выкладывая очередную оладушку в симпатичную, ароматную горку. Он давно проснулся, принял ванну, сварил кофе и теперь взялся за завтрак. Закончив с готовкой, он прислушался к льющейся воде в душе, его милый помощник выполз из спальни всего минут десять назад, прелестно улыбнулся и уполз в ванную. Вода стихла, Гейдрих налил кофе и сел за стол, Вальтер в одном халатике впорхнул на кухню: - Ой! Я бы никогда не поверил, что вы умеете готовить, если бы сам не увидел. - Почему? – удивленно поднял брови Рейнхард - Вы не похожи на тех мужчин, что стоят у плиты, вот рейхсфюрера легко было бы представить в этой роли. Гейдрих улыбнулся: - Ешь быстрее, нам давно надо быть на работе. Вальтер выглянул в гостиную, чтобы взглянуть на часы и испугался: - Мы опоздали! Едем скорее! Он вскочил, но Гейдрих жестом остановил его и вернул на место: - Ешь, начальник тебя не отругает. Они улыбнулись друг другу. Перед выходом Гейдрих взял Шелленберга за талию, тот сразу потянулся к нему, поцелуй увлек их. Следующий был в лифте, они не отрывались пока не показался первый этаж, консьерж – женщина лет шестидесяти посмотрела на них двоих с опаской и подозрением, но они ее даже не увидели. В машине Вальтер сделал вид, что уронил бумаги и Гейдрих нагнулся помочь их поднять, долго целоваться в этот раз не получилось, но даже мимолетное касание отдавалось разливающимся теплом по всему телу. Пребывая в эйфории Шелленберг, вошел в Управление и поднялся на первый пролет от цоколя, Гейдрих задержался, чтобы получить послания, передающиеся лично в руки и снять с них сургучи. - Шелленберг! Знакомый голос с сильным баварским акцентом заставил Вальтера остановиться, он повернулся на каблуках, с неугасающей улыбкой на лице: - Доброе утро, господин Мюллер! - Чего в нем доброго?! – закипел тот: Я что в прошлый раз не ясно сказал закрывать кабинет? «Кабинет не закрыл Вольф, иди ему предъяви» - продолжая улыбаться, подумал Вальтер: - Я вчера засыпал на ходу, извините еще раз. - Вы издеваетесь что ли?! - В чем дело? – на пролет поднялся Гейдрих. Мюллер поджал губы и пробормотал: - Шелленберг оставляет документы и не закрывает дверь в кабинет. - И что? - Я беспокоюсь за сохранность документов, группенфюрер. Глаза Гейдриха хищно заблестели: - Мюллер, вам что заняться нечем? Вы архивариус или секретарь? Гестаповец смиренно молчал. Гейдрих аккуратно улыбнулся Шелленбергу уголком рта: - Идите оба работать, не отвлекайте меня глупостями. Вальтер сделал легкий реверанс и ушел, проводив его взглядом Мюллер резко повернулся: - Есть еще кое-что, группенфюрер. - Что? - Безразлично спросил Гейдрих разглядывая только что полученные конверты. - Генерал Вольф у меня запросил рапорт о том, кто сегодня ночевал у Шелленберга – едва сдерживая мстительную ухмылку процедил Мюллер. И без того бледное лицо главы РСХА стало гипсового цвета, он угрожающе навис над подчиненным: - Когда вы передали рапорт? - Я его не делал. Гейдрих лихорадочно облизнул губы и взглядом показал в сторону своего кабинета. - Консьержа там уже заменили, в журнал внесли запись, что Шелленберг был один – спокойно говорил Мюллер пока Гейдрих запирал кабинет на ключ: Мне, признаться, все равно кто с кем ночует – он поймал внимательный взгляд начальника и потер нижнюю губу пальцем: Мне не нравится оказываться в ситуациях, где я выйду крайним. - Почему вы решили не доносить Вольфу? - Потому что вы сильнее. – открыто признался баварец. Гейдриху это понравилось, он присел на край стола: - Хорошо. И что вы теперь ему скажете? - Что вы прикажете, то и скажу, группенфюрер. - Вы молодец, Мюллер, вы очень правильно анализируете и делаете выводы. - Такая работа – вздохнул он в ответ. Получив от гестапо рапорт, Вольф с удивлением прочел, что Шелленберг домой прибыл один. «Конечно, Мюллер на стороне своего шефа» - сразу понял он и отбросил бумагу, наивно было думать, что это сработает. Сейчас его беспокоил вопрос – сделал ли Гейдрих с Вальтером что хотел? Ответить на этот вопрос мог только сам Шелленберг, генерал уже заметил, что, потеряв память бедняжка стал очень раним, чем и воспользовался Гейдрих, но этот момент был сейчас на пользу Вольфу – будет несложно аккуратно все у него выспросить. Наверняка шеф РСХА сейчас залезли в какую ни будь нору с Мюллером и решают там что им делать дальше, стараются извернуться: «Они меня не побеспокоят» - подумал Вольф и посмотрел на часы: «Рейхсфюрер прибудет только через два часа. Время идеальное». Он пошел к Шелленбергу. Вальтер вернулся к работе с Польшей, сегодня дела у него пошли лучше, он даже тихонько стал напевать, обводя нужные ему точки на карте. Его тело сохраняло в себе нежность и легкость, чудесное ощущение заставляло его улыбаться. Через полгода по его картам будут составлять план нападения на Польшу и начнётся война, страшное бедствие уничтожит пол Европы, но он этого не знал, на его губах еще был вкус Гейдриха, и он их стыдливо поджимал, облизывая кончиком языка. Легко стукнув пару раз в дверь, вошел довольный Вольф: - Доброе утро, милый Вальтер! Он поднялся ему навстречу: - Доброе утро, генерал! - Как вы? Как вы вчера спали? – Вольф обнял его едва приблизившись - О! Я очень вам благодарен, вы были так заботливы! – Шелленберг позволял себя обнимать, поджимая ручки к груди. - Как вы добрались до дома? – во взгляде генерала появилось лукавство. - Господин группенфюрер меня отвез. – он ответил честно. - Таак, он вас привез и уехал? Напряжение, проявившееся в этом вопросе, заставило Вальтера задуматься, что ему ответить, он не знал: - Эмм … - Что? – генерал наигранно сочувственно поднял брови: Он остался с вами на ночь? Вальтер поежился и захотел освободиться от объятий, но Вольф его удержал, тогда он сделал наивное лицо: - Это плохо? - Плохо! – Вольф встряхнул его: Вы отдаете себе отчет о последствиях таких отношений? Что у вас было?! - Н-ничего. Я даже не просыпался. – ситуация стала его пугать. - Если сейчас вас врач осмотрит? Вальтер посмотрел на генерала совершенно спокойно: - Ну пусть осмотрит. Вольф понял, что волноваться не о чем: - Хорошо. Это очень хорошо. Что вчера вам повезло. - Что вы имеете в виду? – нервные нотки в голосе выдавали раздражение. - А вы подумайте, дитя мое, вы верите в то, что ваш начальник вдруг стал приличным человеком и ему достаточно ваших объятий? Завтра этот беспутный на вас навалиться в кровати и что вы будете делать? – Вольф говорил, глядя ему в глаза: Вы же его меньше в два раза, как вы сможете отбиться? Шелленберг молчал, но этот зловещий тон действительно возвращал его на землю: «Что бы я стал делать? Согласился бы? Нет» - он был точно не готов к подобным отношениям: «А если бы он, и правда, прижал меня и все? А это больно?» - дыхание вдруг сбилось, и он опустил глаза. Все это пугало его и этот разговор, и то, что его держат сейчас, он поморщился и уперся Вольфу в грудь ладонями, требуя, что бы тот его отпустил. Он отпустил и с горечью произнес: - Вам невыносимо даже то, что я насильно вас держу, а вы так легкомысленно оказываетесь в одной кровати с тем, кто перепробовал всех баб в борделях. Вы верите, что он вас пожалеет? Отнесётся с честью к вашей невинности? Вальтер отвернулся: «Зачем? Зачем вы все это говорите сейчас?! Я не хочу! Он бы не стал!» - он судорожно вдохнул, чтобы немного успокоится: - Я не думаю, что господин так поступил бы со мной, он добр и заботится обо мне. - Ну да, заботиться – издевательски усмехнулся Вольф, снова приблизился и полуобнял его, прижав ладонь к животику: Вы запутались, Вальтер, вы принимаете похоть Гейдриха за любовь, но он не долго продержится, очень скоро, если вы не прервете эти противоестественные отношения, он на вас залезет – генерал поглаживал мягкий животик и говорил, прижимаясь щекой к его затылку: вы представляете как вам будет больно, когда эта скотина начнёт в вас пропихивать свое хозяйство? Вы осознаете, что с вами будет потом? У Вальтера от этих страшных слов уже подгибались ноги: - Пожалуйста, перестаньте! - Я ведь вам ничего не делаю, мой дорогой. – Вольф заглянул в его испуганное лицо: Я говорю о том, что будет. Это горькая, но правда, и, если вы пренебрежете ей, мне придётся не уговаривать, а утешать вас. Шелленберг обернулся: - Генерал, я умоляю, оставьте меня! Я не могу всего этого выносить. Вольф обнял его, соглашаясь закончить ментальное истязание: - Я беспокоюсь за вас и только. Немного успокоившись, вдыхая запах дорого одеколона с генеральского мундира, в голову вдруг пришло одно странное обстоятельство, о котором Шелленберг, заглянув в лицо Вольфу спросил: - А почему вы за стали беспокоиться за меня именно сейчас? - А когда мне следовало начинать? Ваша память нас покинула на днях. Вальтер прищурил глаз: - Мы с Гейдрихом три года уже вместе. Вольф закрыл глаза ладонью и рассмеялся: - Ох, милый, вы так страшно наивны! По-вашему, мы три года все были в неведении, имея в своем распоряжении все спецслужбы, а тут резко вычислили вас? И все это случайно совпало с вашим состоянием? Он убрал руку от лица и посмотрел на недоумевающего Вальтера: - Это вам он сказал, да? – кивая ему в унисон, продолжил: А то, что у вас мужчины все еще не было в физическом смысле – это как? Гейдрих ставит рекорд терпения с вами? - Вы ведь не знаете – немного покраснев, Вальтер задумался. - И вы не знаете! Не помните. Хотите узнать? – видя его заинтересованность самодовольно скривил губы: Врач при беглом осмотре вам точно ответит. - Нет нет, это исключено, я не дам себя разглядывать. Вольф наклонился и слегка толкнул его плечом: - Когда наш казанова вам притащит какую-то срамную заразу, придётся разрешить себя разглядывать. - Все! Довольно! – Вальтер замахал руками: Я больше ничего слышать не хочу! Прошу вас, перестаньте! Вольф сделал что хотел, он с добрым сочувствием смотрел на Шелленберга, потом глубоко вздохнул, притянул его за локоть к себе, поцеловал в лоб, развернулся и ушел. Вальтер проводил его взглядом, затем сел за стол, как будто и не было этого омерзительного разговора, и взялся за карандаши. Очерчивая вышку связи, он отметил небольшой подлесок мокрым пятном, следующая слеза упала в озеро, руки задрожали, слезы потекли по подбородку, чтобы не испортить всю карту, он откинулся назад и закрыл лицо руками. «Какой подлец! И как только его язык поворачивался говорить подобные гнусности? Мой страх и боль ему явно доставляли удовольствие» - он вытирал слезы с щек: «Вот какой вы человек, генерал. От ненависти к Гейдриху готовы на все. Не погнушался и клеветой». Гнев в нем мешался с брезгливостью, Вальтер теперь не желал верить ни единому слову Вольфа, выпив воды и успокоившись, он сел за работу, собираясь вовсе забыть об их встрече. На совещании у Гиммлера Гейдрих и Вольф, как могли, старались не встречаться глазами, а если их взгляды пересекались, то в них тут же проявлялось взаимное презрение. Напряжение между этими двумя достигло такого уровня, что не выдержал сам рейхсфюрер, он вдруг раздраженно стянул с носа пенсне и строго выговорил: - Что у вас? Вы готовы тут друг другу горло перегрызть. Существуют какие-то проблемы о которых я не знаю? - Ничего особенного, рейхсфюрер! – как всегда мягко улыбаясь начал Вольф: Группенфюрер Гейдрих стал таким заботливым – в его голосе явно стала угадываться издевка: Он не отходит от Шелленберга, отвозит его домой. Гиммлер пожал плечами: - Ну, это похвально, Вальтеру как раз нужно внимание и помощь. - Конечно, господин, главное тут не переборщить с вниманием, не так ли? - Ну что вы! – яростно ухмыляясь вмешался Гейдрих: Мне даже совестно от того, насколько я черств к мальчику по сравнению с господином генералом! Я даже и не подумал вчера пойти к Вальтеру, чтобы на руках унести его из кабинета. В повисшей тишине послышался скрип зубов Вольфа. Гиммлер недоуменно поворачивал голову, глядя то на одного, то на другого, не улавливая никакой логики в конфликте. В мире силы и власти, в среде постоянного напряжения незначительные вещи могли спровоцировать войну, вскользь брошенное слово могло оказаться приговором, Гиммлер сам построил этот мир следуя видению Гитлера о том, что покой – это зло и статика, что все нужно приводить в движение, поэтому сейчас взаимная ненависть подчиненных ему не претила, ему была не понятна причина, но, раз уж она не касалась дела, то он потерял к ней интерес: - Вернемся к работе! Забота о Вальтере – это ваша обязанность как старших товарищей, не нужно делать из этого подвигов или соревнования. Перед Гиммлером Гейдрих робел, он действовал по средствам силы, ума, расчёта, а вот рейхсфюрер был человеком импульса, с ним уживались такие же оппортунисты как Вольф или Шелленберг, Гейдрих же никогда не мог предугадать как Гиммлер станет действовать, эта невозможность делала его уязвимым перед ним. Вольф, в свою очередь, просчитывать все умел, он имел огромное влияние на рейхсфюрера, глядя на то, как глаза Гейдриха забегали, стоило Гиммлеру вмешаться в тему с Шелленбергом, он сразу нашел его Ахиллесову пяту. Теперь прижать начальника РСХА было уже делом принципа, вызов брошен, кто-то должен проиграть. «В этой драке я не уступлю, дорогой друг» - самоуверенно думал Вольф. Логика генерала была в том, что есть «нельзя», это был фундамент его личности, он терпел похождения Гейдриха с женщинами, так как и сам мог время от времени проявить слабость и отправиться в объятия падших дам, а вот гомосексуализм был для него «красной чертой». За нее нельзя переступать. Если переступил – уходи, ты не будешь с нами. Вольф не собирался заставлять себя и мириться с подобным, на его стороне был закон, религия и сама идея национал-социализма, у него тут была крепкая позиция и все сила, вся правда была на его стороне. Репутацию их движения когда-то здорово обмарал Рём, Вольф читал насмешки над нацистами и видел в газетах карикатуры о том, что один из лидеров движения позволяет себе недозволительные отношения с мужчинами. Не хватало им нового скандала с Гейдрихом. Но все это были причины второстепенные, они существовали как официальная позиция, прежде всего ему было жаль Вальтера. Этот очаровательный молодой человек нравился Вольфу, потому что был трудолюбив, не обличен пороками, не злобив и крайне вежлив, такого юношу можно было бы гордо называть своим сыном и принимать похвалы о его исключительном воспитании. Отдать его на растерзание Гейдриху?! Когда совещание закончилось, за окном уже царила темнота, после нескончаемых лекций Гиммлера о гигантском манускрипте, вратах в ад и целую плеяду прочих жутких мифов и сказаний Богемии, мрачные коридоры дворца на Принц Альберт штрассе казались пугающими даже для Гейдриха. В каждом плохо освещённом углу чудилось копошение нежити. В приемной Шелленберга, как назло, была кромешная темнота, секретаря не было и той привычной светлой полоски под дверью тоже. Желание увидеть Вальтера пересилило страх, рисуемый собственной фантазией, Рейнхард шагнул во мрак. Дверь оказалась запрета. «Значит уехал домой, уже поздно, нужно было прервать эту чертовщину от рейхсфюрера еще пару часов назад» - думал он, отправившись к своему кабинету. Едва его лимузин двинулся с места, Гейдрих приказал водителю сделать круг и проехать мимо дома Вальтера. Глядя на путающийся в красивых занавесках робкий свет настольной лампы в окне своего нежного мальчика, он немного загрустил от того, что сегодня не мог подняться туда, взглянуть в манящие глаза, прикоснуться, поцеловать. Он чуть коснулся пальцами своих губ с удовольствием вспоминая волнующее утро и с упоением прикрыл глаза. В это время Вальтер сидел в кресле, забросив голые ноги на письменный стол, он пытался читать о национал-социализме, и каждый новый изученный пункт требований и правил пробуждал в нем неприязнь к этому движению. Но, основательно разобравшись в структуре государства и влиянии СС он уже отдавал себе отчет почему им самим было принято решение о вступлении в партию. «Выбор, я вижу, не богат» - раздумывал он, выпуская струйки дыма изо рта: «Теперь без СС карьеры не сколотить. Что ж! Юный я удачно устроился. Интересно, эту удачу мне гарантировала голова или другие части тела?». Снова всплыл этот странный разговор с Вольфом, Вальтер не хотел о нем думать, но вопросы упорно лезли в голову: «Что, если Гейдрих обманул меня? Может, между нами, ничего не было? Зачем?» - сигарета обожгла пальцы, и он отбросил окурок в пепельницу, встал и подошел к окну: «Он же не мог просто так взять и полюбить меня. А может … » - он закусил губу и отвел взгляд от улицы: «Может он просто хочет меня использовать?». Пальцы робко легли на животик и стали поглаживать гладкую кожу, Вальтер смотрел на свои руки: «Кому я должен верить? Гейдриху? Тогда мы уже случилось и мне нечего терять. Вольфу? Если он прав, то я просто игрушка для гадких утех». Он вспомнил о предложении генерала про осмотр врача: «Что это за осмотр? Нужно будет голым лежать перед кем-то. Что там будут делать?» - от мысли о том, как все это будет выглядеть его плечи непроизвольно дернулись: «О, нет! Я не хочу этого». Уже лежа в кровати, он принял решение завтра же расспросить обо всем Гейдриха, разрываться в этих мыслях и противоречиях было уже невозможно: «Если он ничего определенного не скажет, как бы не было противно, нужно обратится к врачу. Попрошу генерала отвезти меня, думаю, тогда это все не будет так страшно как мне это представляется».…
Моросящий дождик этим утром придавал общему пейзажу унылый, простуженный вид, Гиммлер сосредоточенно смотрел в окно, изучая просыпающийся от зимы парк, с набухших почек капали прозрачные слезы, пешеходы под зонтами суетились, стремясь скорее уйти с улицы. На центральном бульваре вдруг показалась знакомая щуплая фигурка Шелленберга, который бежал к Управлению стирая воду с лица и встряхивая мокрыми волосами. Гиммлер неодобрительно покачал головой: - Вальтер, похоже, желает заработать воспаление легких. Сидевший до этого на диване Вольф медленно встал и подошел к окну: - Меня поражает легкомысленность Шелленберга, он совершенно о себе не заботится. - Ему нужна жена, Вольфхен! – Гиммлер уверенно кивнул сам себе: Какая ни будь милая фройляйн, которая стала бы присматривать за ним. - Мне кажется, он не может уживаться с женщинами, рейхсфюрер. Гиммлер недоуменно на него посмотрел: - Что вы имеете в виду? Вольф мгновение колебался и все же решил об этом сказать: - Вальтер немного необычный, мой господин. Он многозначительно посмотрел на Гиммлера, стараясь мимикой натолкнуть на нужные мысли, тот недолго вглядывался на него с недоверием и когда понял к чему он клонит резко расправил плечи: - Перестаньте! Откуда у вас такие инсинуации? - Он три года состоит в романтической и интимной связи с Гейдрихом. Гиммлер резко повернулся к нему и раскрыл рот, но не сразу нашел, что сказать, лицо его перекосило от нахлынувшего возмущения: - Вы с ума сошли? Что за чушь?! - Чушь, конечно, чушь, рейхсфюрер – согласился Вольф. - Ну! Тогда зачем вы это мне говорите?! Гиммлер злился, он не выносил таких тем, в его убеждениях СС были рыцарским орденом, воплощением доблести, любые пороки он уничтожал как в самом себе, так и требовал этого от подчиненных, распутство Гейдриха и без того действовало ему на нервы, а вот эти новые условия сексуальных похождений главы РСХА он принять был вовсе не готов. Да еще и Вальтер! Милое дитя, драгоценный мальчик. Нет, Гиммлер даже думать о таком не желал. Он шумно тянул ноздрями воздух от возмущения и ждал пояснений от своего «волчонка». - Конечно между ними ничего не было, но, видите ли, Вальтер уверен, что было, а если он так думает, то кто-то внушил ему такие мысли. Вопрос – зачем? - Зачем? – нетерпеливо переспросил Гиммлер. - Я думаю, что – он сложил руки так, чтобы они соприкасались только кончиками пальцев и поднес их к лицу: Гейдрих давно раздумывал о этом, но склонить Вальтера к содому, пока тот был в доброй памяти это не представлялось возможным, а тут внезапно подвернулся такой случай, и он не стал его упускать. - Вы! – Гиммлеру большого труда стоило сейчас сдерживаться и не кричать: Осознаете насколько это серьезные обвинения?! - Безусловно, рейхсфюрер, разве я стал бы говорить вам попусту, да еще и о таких вещах? - Вы готовы доказать?! - Если вы будете на моей стороне и спасаете меня от Гейдриха и его людей, я готов это доказать. - Черт знает что! – Гиммлер прошелся по кабинету до стола, пару раз задумчиво стукнул по нему костяшками и нервно заложив руки за спину, вернулся: Мне нужны надежные доказательства, от которых Гейдрих не сможет отказаться, понимаете? - Такие доказательства мне сможет помочь достать Мюллер, господин, но вы сами должны ему приказать, меня он обойдет, Гейдриха он боится, а выше Гейдриха только вы. - Делайте что нужно! – стараясь снять напряжение в черепе он помассировал ладонью заднюю часть шеи: Больше всего я не хочу, что бы Шелленберг был вовлечен в такие дела! - Мы думаем одинаково, рейхсфюрер! – в душе Вольф торжествовал. Вальтер очнулся от того, что его хлопали по щекам. - Боже! Боже! Вы живы?! – перепуганная секретарша склонилась над ним, увидев, что он открыл глаза, принялась помогать ему сесть: Ох, господин, как я испугалась! Вальтер посмотрел на свою зудящую руку, а затем на открытый электрический щиток. Войдя в кабинет, он обнаружил, что выбило пробки, не раздумывая открыл щиток и сунул в него руку, забыв, однако, что мокрый с ног до головы. Теперь свет не горел во всем крыле. Мюллер даже секунды не раздумывал о том, кто может быть виноват во внезапном замыкании, он уже широким шагом подходил к приемной Шелленберга, открыв дверь и увидев, как секретарша поднимает с пола своего оцепеневшего начальника он показал на него рукой обращаясь к воображаемой публике: - Вот, посмотрите на этого человека, это же ходячая катастрофа! – глядя на поднимающуюся от щитка вдоль проводов черную полосу покачал головой: Ну и начерта вы туда сунулись? Решили, что если нарисована мертвая голова, то это маленькое управление СС?! Вальтер чуть приподнял уголки губ оценив шутку: - Да, именно так я и подумал. Оберфюрер, у вас изумительное чувство юмора. Мюллер самодовольно склонил голову и решил поинтересоваться: - Вы как? Не сильно дернуло? - Немного зарядился для рабочего дня, дружище. - Ну, коли вы уже шутите, то я не буду волноваться, пошлю к вам людей из крипто, пусть займутся щитком. Вальтер благодарно ему кивнул, и Мюллер ушел. Дернуло его прилично, уже в своем кабинете, оставшись один, он скривился от ноющей боли в суставах. Секретарь принесла кофе, она обеспокоенно смотрела на него, внезапно уставшего, понимая, что шефу пришлось несладко: - Разрешите вызвать вам врача, господин? Вам ведь плохо. - Ничего, ничего! – он резко спохватился и сделал довольный вид: Все в порядке, ступайте! Едва она вышла, он снова откинулся в кресле со страдальческим видом держась за локоть. Узнав о случившемся Гейдрих, немедленно поспешил к своему милому мальчику, вбежав в его кабинет и заметив смятение на хорошеньком лице, он сразу запер дверь на ключ и пошел навстречу к медленно поднявшемуся из-за стола Вальтеру: - Что, больно? – он заметил страдание в его глазах, хотя Шелленберг старательно улыбался. - Нет, все в порядке, господин, не волнуйтесь. Гейдрих хотел обнять его, Вальтер будто недолго колебался, но потом все же прильнул к нему. Эти моменты близости стали нужны им обоим. Ласковый Шелленберг нежился в сильных руках немного водя носом по ткани мундира. Гейдрих довольно щурился, поглаживая его по волосам, спине, немного стискивая за талию, потом выпрямился, потянув Вальтера вверх и чуть приподнял, предлагая обхватить себя ногами, и тот послушно повис на нем. Проворные крупные ладони шарили по крепким бедрам и соблазнительной попке. Вальтер поднял на него масляный взгляд и облизнул губы, других намеков было не нужно, Гейдрих жадно со стоном стал его целовать, прижимая к себе все сильнее. Моментально стало жарко, Вальтер обхватил голову своего шефа руками и запрокинул голову требуя ласкать шею, это чертовски возбуждало, Гейдрих кусал тонкую кожу и нещадно присасывался к дрожащему горлу, понимая, что завтра тут будут синяки. Контроль на секунду был потерян, и Вальтер громко простонал, Гейдрих тут же замер и прислушался, там за дверью, когда он входил, возились с щитком какие-то ребята из технической службы: «Услышали или нет?», он с лихорадочным взглядом смотрел на своего любовника, который явно смутился, допустив такую оплошность. - Ничего - он не желал прерываться: Наплевать! И опрокинул Вальтера на диван. Спешно стянул с себя мундир, бросил его на стул, но кобура перевесила и все с грохотом рухнуло на пол. Он присел на диван, подхватил суетливо подрагивающие колени и развел их в стороны подбираясь ближе, судорожно обнимая изгибающееся тело, чувствуя жар в паху. «Главное - сдержаться» - думал Гейдрих: «Тут не место для этого», а сам уже терся ширинкой об упругое бедро. Шелленберг как будто вообще ни о чем не думал, с упоением раскрывая ротик и посасывая проникающий в него язык, он довольно урчал. «Ох, мальчик, не надо!» - у Гейдриха кружилась голова: «Нет!» - он резко отпрянул и сел рядом жестом умоляя Вальтера не приближаться: - Тише, тише, дорогой, а то я не смогу терпеть. Он даже отвернулся и смотрел в пол, чтобы не сорваться. Шелленберг насмешливо скривил одну сторону рта и закинул ногу на плечо своему шефу: - Разве вы этого не хотите, мой милый? - Хочу. Безумно! Но – он все же сумел взять себя в руки: Не здесь. Вальтер поднялся и обнял его сзади: - Я должен вам признаться, то, что мы делаем с вами ужасно приятно. - Мы ведь просто целуемся – Гейдрих чуть наклонил голову, ловя его взгляд: Я не хочу торопить тебя, но возможно, мы можем стать еще ближе. Понимаешь? Он понимал, отводя взгляд, чувствуя, как по спине пробегает холодок, Шелленберг не знал, что ответить, ему было страшно. Целоваться, безусловно, весело, нежность так и струиться по телу, это мило, волнительно, а вот большее … Он, поджав губы прижимался щекой к красивым светлым волосам: «Он станет меня трогать и мне нужно будет трогать его» - от одной мысли его щеки загорелись: «Если мне станет противно, то что тогда? Просто перебороть себя или прогнать его? А если он не уйдет? Захочет закончить это». Гейдрих по рваному дыханию затылком ощущал, как непросто ему решиться, он улыбнулся и погладил тонкую ручку пальцами: - Послушай, я не хочу на тебя давить, то, что тебе не понравится, мы не будем делать. Любопытные серые глаза снова выглянули у него из-за спины: - Вы меня не станете заставлять? - Нет - его мягкий взгляд был убедительным и честным. Встав с дивана Гейдрих, подобрал с пола мундир, застегивая пуговицы он продолжал с любовью смотреть на Шелленберга: - Вечером я отвезу тебя, мы снова будем вместе – он игриво тронул пальцем кончик его носика: У тебя сегодня доклад по Польше, ты готов? Вальтера рассмешила такая резкая смена темы разговора: - Я готов! - Еще увидимся во время доклада. Гейдрих ушел, а Вальтер повалился на диван мечтательно задумавшись. - Я не вполне понимаю, мой господин, что от меня требуется. Мюллер рассеянно смотрел на Гиммлера пытаясь прочитать его мысли. Его вызвали за час до большого совещания внешней разведки и вдруг оказалось, что он должен взять под наблюдение самого Гейдриха, такое задание было ему совсем не по нраву, во первых, Гейдрих своим звериным чутьем распознает слежку за собой, во вторых, в управлении РСХА каждый был доносчиком, а значит Мюллеру придется не просто в вопросе подбора людей для такого задания, что бы оно осталось тайным, вообще это было невозможно. Хитро поглядывающий на него Вольф улыбнулся в своей манере: - Что вас смущает оберфюрер? Вам ведь не нужно следить за ним все время, только когда они будут вместе с Шелленбергом. А вот это было еще хуже, Мюллер прекрасно понимал, что, если Гейдрих будет с Шелленбергом он будет еще более осторожен. Он нервно поежился: - Ну что ж, пусть так. А что потом? Предположим, я с вашей санкцией выволоку Шелленберга из-под группенфюрера, и как дальше? Мы их в концлагерь отправим или кого-то одного? В общем, я хочу понимать свои полномочия. Гиммлер сложил перед собой руки сцепив их между собой: - Ваша задача состоит в том, чтобы не допустить этого. Как только вы получите информацию о том, что они оказались где-то наедине, вы тут же доложите Вольфу. Мы должны принять превентивные меры, чтобы не требовались потом карательные. Мюллер не унимался, ему было важно понимать с чем он подойдет к Гейдриху, одно дело, если он сможет арестовать группенфюрера и совсем другое дело, если он просто раскроет себя, открыто выступив против главного палача рейха: - Ну, а если мы опоздаем? Все уже случиться, что тогда? - Тогда концлагерь, дорогой Мюллер – Гиммлер улыбался, но становился еще более зловещим. - Их вдвоем отправить в концлагерь? - Вдвоем – Гиммлер страшно оскалился: Вы и Гейдрих вдвоем поедите в концлагерь, если вы опоздаете. Ясно? «Вот дерьмо!» - Мюллер даже вспотел от такой новости, еле проглотив слюну, он кивнул: - Ясно, рейхсфюрер. Все начиналось с привычного шума, поскрипывание отодвигаемых стульев, стук подкованных каблуков, приветствия, рукопожатия. Какое-то время кабинет рейхсфюрера гудел, раздавался шелест страниц. Гиммлер, который обычно встречал своих подчиненных с предупредительной, вежливой улыбкой сегодня сидел за своим дубовым столом, изредка кивая заходящим людям, вид у него был усталый, и даже как будто раздосадованный. Вальтер внимательно просмотрел свой доклад и разложил страницы в нужном порядке. Гейдрих стоял в стороне с главой австрийского СС Эрнстом Кальтенбруннером и генералом Вагнером, втроём они что-то эмоционально обсуждали вполголоса. Напротив Шелленберга сидел генерал Вольф, он смотрел в его сторону с привычной нежностью и теплом, рядом с генералом сидел адмирал Канарис, глава абвера тоже суетливо поглядывал на Вальтера, но от его взгляда было неуютно. Остальные руководители силового корпуса рейха изучали свои бумаги, изредка задавая друг другу вопросы. Один Мюллер ни на кого не смотрел и ни с кем не разговаривал, он был плотно погружен в свои мысли и сосредоточенно о чем-то раздумывал, вперив пронзительный взгляд в пол. Гиммлер поднялся и скоро все затихли, он прошелся вдоль стола, казалось, что он что-то хочет сказать, но он лишь положил руку на плечо Канариса и спокойным голосом сказал: - Прошу вас, адмирал, начинайте. Доклады пошли один за другим, было необычно, что рейхсфюрер почти никак не комментировал их, он как будто вовсе не слушал. Когда настала очередь Вальтера он поднялся со своего места и вдруг поймал на себе подозрительный взгляд Гиммлера, который заставил его ощутить себя нашкодившим ребенком. Читая свои записи, он вносил пояснения указывая на карту, и каждый раз, когда он поднимал взгляд на рейхсфюрера, он сбивался. С трудом завершив выступление Вальтер растерянно посмотрел на присутствующих. - Хорошо. Садитесь. Скупое резюме от Гиммлера прозвучало сухо и раздраженно. «Наверно, вышло плохо, я часто сбивался» - Шелленберг мысленно постарался себя успокоить и поймал взгляд Гейдриха, тот ободряюще улыбнулся и подмигнул, как бы говоря: «Все хорошо». Сразу стало намного легче. «Возможно рейхсфюрер просто не в настроении» - подумал Вальтер и отвлекся на выступление Нёбе. После работы Вальтер для удовольствия Мюллера все же запер кабинет и побежал на улицу, где его уже ожидал Майбах начальника. Гейдрих с улыбкой ждал его внутри, стоило ему усесться, как лимузин тронулся. - Хотите выпить сегодня? Я прихватил с собой бутылочку текилы. Вальтер усмехнулся: - Нечего праздновать, кажется, мой доклад провалился. - Не стоит даже секунды об этом думать, дорогой. Рейхсфюрер сегодня был в дурном настроении. Проходя через парадную к лифту, они увлеченно болтали о методах празднования удачных выступлений и не обратили внимания на пристально изучающую их консьержку, которая, едва лифт унес их вверх, тут же схватилась за телефон. Язык Гейдриха слизывающий соль с плеча Вальтера, щекотал его вызывая поеживания и хихиканье. Алкоголь как-то быстро начал действовать, и уже после второй стопки пол под ногами подлым образом стал качаться. Шелленберг посетовал на ненадежность современного строительства шатаясь по коридору от стены к стене. Гейдрих почти не ощущал опьянения, только легкое тепло разгоняющее кровь по телу, он придерживал спотыкающегося парня за талию сопровождая в спальню. - Оу! – Вальтер рухнул на кровать и почувствовал, что комната немного кружиться: Что-то я перебрал. Гейдрих, снял с себя мундир и взялся за рубашку. С предвкушением разглядывая распластавшегося перед ним Вальтера, он мысленно похвалил себя за идею налить ему. Обнаженный по пояс, он присел на кровать и ласково провел ладонью по трепетной щечке: - Красивый – ладонь скользила по красивому лицу, сдвигая волосы со лба, дотрагиваясь пухлых губ, Гейдрих любовался им: Изысканный! Нежный, невинный – он нагнулся, едва касаясь провел губами по скуле от носа к ушку и прошептал: Ты сводишь меня с ума! Вальтер уже дрожал от исступления и тихонько скуля приоткрывал ротик умоляя его целовать. Губы Гейдриха были жадными, горячими, они едва позволяли вздохнуть и снова затягивали в долгий, влажный поцелуй. Комната уже не кружилась, она плыла, а воздух сделался плотным как желе. Шелленберг на секунду решил, что возлежит с шести рукой индийской богиней, потому что он не успевал следить за ловкими ладонями своего шефа, они как будто были сразу везде, но ту, скользнувшую украдкой ему между ножек, он сразу поймал бедрами: - Простите – тяжело дыша Вальтер отстранился от любовника и неуютно двинул коленками: Мы ведь не торопимся? На лице Гейдрих мелькнуло разочарование, но руку он убрал и перенес ее ему на талию: - Нет, милый, не торопимся – он хищно улыбнулся: Я бы часами от тебя не отрывался. Вальтер благодарно прижался к нему и с нежностью заглянул в глаза: - Вы так добры, господин, мне с вами очень хорошо. Это заявление немного смутило группенфюрера: «Чувствительный глупыш, мы же не дети что бы в романтику играть», он пристально посмотрел ему в глаза: - Ты большой мальчик, а я взрослый мужчина, мы ведь не можем только за ручки держаться, так? Тем более, когда нам доступны вещи, доставляющие настоящее удовольствие! - Это так, но – Вальтер боязливо поджал губки: Меня несколько пугает это. Я не думаю, что готов. Вы ведь не обидитесь на меня? - Ну что ты! – Гейдрих обнял его больше для того, чтобы не показывать замешательства на своем лице: Я не обижаюсь, однако – он снова посмотрел ему в глаза: Ты боишься того, о чем представления не имеешь. Не было ли бы логичным вначале попробовать, а потом бояться? - Я не готов – упрямо повторил Шелленберг. - Хорошо – с натянутой улыбкой произнес Гейдрих и снова накрыл губами его чудесный ротик. «Не готов. Ничего, сокровище, я тебя подготовлю» - с этими мыслями он стал расстегивать на нем рубашку не прерывая поцелуя, но Вальтер замычал и хотел отстранится, он не дал ему этого сделать, а прижал обе его руки к кровати и начал спускаться к шее и груди, проведя языком мокрую дорожку от кадыка к солнечному сплетению, ухватил губами сосок срывая стоны с пухлых губок. Но чем смелее он становился, тем сильнее начинал изгибаться Шелленберг: - Господин, подождите! – он сбивчиво дышал и растерянно поворачивал голову из стороны в сторону: Не надо! - Что не надо? – у Гейдриха лихорадочно блестели глаза: Этого? И снова присосался к алому плотному бутончику на груди. Он отпустил слабеющие ручки и стал расстегивать на нем брюки, Шелленберг попытался из-под него выползти, но он вернул его назад и навалился сильнее. Ладонь нагло проникла между ножек, сжимала и гладила вначале по ткани трусов, а потом и под ними. - Нет! Вы сказали, что не станете заставлять меня! – Вальтер запрокинул голову и уперся ему в грудь ладонями: Отпустите! - Я тебя не заставляю, я хочу, что бы ты хотя бы понимал от чего отказываешься. – Гейдрих надавил коленом ему между бедер заставляя раздвинуть ноги: Послушай, посмотри на меня! Я ведь не хочу делать тебе больно или плохо, то, что происходит нормально, тебе просто нужно успокоится. Ты поддаешься панике, но, если ты расслабишься, ты начнешь получать удовольствие. Это правда, просто доверься мне. - Я вам верю, но я не могу! – по щекам уже текли слезы: Пожалуйста, отпустите меня. Гейдрих недовольно поморщился: - Слушай, давай так. Чувствуешь? – он взял его руку и прижал к своему вздыбленному паху: Ты же не оставишь меня в таком состоянии? Это будет не долго, хорошо? Потерпи пять минут, детка и я тебя отпущу. Пожалей меня. Эти уговоры вызывали у Вальтера странное ощущение, как будто именно он виноват в таком состоянии шефа теперь, это он довел, он должен отвечать. В нем боролись страх за то, что его ждет и не желание огорчать Гейдриха. «Нужно было сразу отказаться, и не доводить до этого! Я сам во всем виноват!» - оставшись совсем без одежды Вальтер закрывал лицо ладонями, краснея от горячих поцелуев, обжигающих животик, бедра, сладкие ложбинки в паху. «Он так нежен со мной, а я глупо себя веду» - тело стало отзываться на ласки, но дрожь никак не отпускала: «Нужно расслабится и не дрожать» - говорил себе Шелленберг, но подсознание кричало: «Тебя трогает чужой мужик! Это неправильно! Это гадко! Он же огромный, он покалечит тебя, идиот!». Ресницы трепетали как крылья мотылька, страх никуда не девался и воздуха будто не стало хватать. Напряжение уже было таким, что могло скоро начать ломать кости. Вальтер снова не выдержал, только на него перестал давить вес мужского тела он рванулся, собрав все силы. На секунду он подумал, что у него получилось сбежать, он даже схватился за край тумбы, но нет, твердая рука сжала щиколотку и его бесцеремонно, как тушу барана по полу, проволокли по кровати на прежнее место. Гейдриху его душевные метания были неизвестны, он принимал все это за капризы. «Ну что же ты все рвешься от меня?» - крутя беглецу руки он прижимал его к покрывалу: «Ведь договорились, что потерпишь, что за истерика?». «Пусть это прекратиться! Как угодно! Пусть прекратиться!» - Шелленберг задыхался, в тщетной попытке наполнить легкие вытягивал шею и открывал рот пошире, грудная клетка словно была парализована, только диафрагма дергалась рывками выгоняя остатки кислорода. Из горла уже доносился свистящий хрип, а слезы затекали в уши. Все как будто замерло. Так и есть. Гейдрих по-прежнему держал его, но отчего то не шевелился. - Отпустите его! В звенящей тишине щелкнул взведенный курок. Едва его запястья перестали держать, Вальтер стер слезы склеившие ресницы, и открыл глаза. Рядом с кроватью, морщась от брезгливости и злости стоял Гиммлер, в вытянутой руке у него был сияющий Маузер, дуло которого упиралось в висок Гейдриха, все лицо рейхсфюрера было в красных пятнах, очевидно он боролся с собой, чтобы сдержаться сейчас, по голосу было слышно, как трудно ему даётся эта борьба, сквозь привычный ледяной тон из носа вырывалось горячее придыхание: - Вы уже пресытились банальным удовлетворением своей больной похоти и решили перейти к насилию, группенфюрер? – конец последнего слова он прорычал: Я устал терпеть ваш образ жизни, Гейдрих, вы мараете честь офицера. Офицера СС! Дуло царапало бледную кожу на виске, немного сдвигая ее к уху. В дверях появился Вольф, опершись плечом на косяк он сложил руки на груди неотрывно глядя Гейдриху в затылок с явным презрением. Нервно сжимая кисть на рукоятке и чуть трогая спусковой крючок, Гиммлер недолго смотрел на подчиненного, и лишь когда он нашел в затравленном прозрачном взгляде смирение и страх, убрал пистолет: - Сегодня я дарую вам жизнь, Гейдрих исключительно потому, что вы не успели зайти дальше с Шелленбергом, в противном случае, я бы не стал разговаривать, а сразу пристрелил бы вас – Маузер послушно вернулся в кобуру: Чтобы через секунду я вас тут не видел! Дважды повторять бы не пришлось, Гейдрих метнулся с кровати на пол, схватил вещи, какие успел, и прикрываясь им двинулся к выходу, там он столкнулся с довольным, скалящим клыки «волчонком», тот секунду не давал ему пройти, демонстрируя полное превосходство, заставляя давнего соперника жалобно пригибаться и умоляюще смотреть. «Беги жалкая псина. Прижали хвост кобелю» - генерал не отказал себе в удовольствии проводить взглядом побег униженного главы РСХА. Все это время Вальтер не издал ни единого звука, он, опершись на локти медленно отползал к изголовью, пока не уперся в него спиной, там он свернулся клубочком, зарываясь в подушки. - Вы, верно, очень напуганы, милое дитя? – голос рейхсфюрера снова зазвучал с теплотой: Все кончилось, больше вы можете не бояться. Вольф поднял с края кровати сбитое в панике Гейдрихом покрывало и расправив его как сеть птицелова, приблизился к Вальтеру и укрыл его: - Вот так. Идите ко мне – он осторожно притянул чуть упирающегося мальчика к себе. Ну вот и все, казалось бы, его спасли и он невредим, но стыд перед генералом заставлял Шелленберга прятать глаза: - Вы говорили мне, а я … - он запинался и еле мог шептать: Я думал, что вы это от ревности, специально. Я не верил, что можно так лгать. Не верил вам. Вольф рассеяно улыбался, переглядываясь с Гиммлером: - Ну что вы. Я вас вовсе не виню. Если бы я не знал Гейдриха, стал бы я сейчас вламываться к вам? Все знают, как он умеет вешать на уши лапшу. Сколько невинных девушек он опозорил! Подлец. - Мне отрадно, что вы ему отказали, Вальтер, я боялся, что вы поддадитесь ему – признался Гиммлер и присев на край кровати немного сгорбился, почти не оборачиваясь, нашел руками голую ножку Шелленберга и тихонько ее погладил: Вы не разочаровали меня. Вы умница, мой дорогой. - Мне, наверное, нужно теперь уйти, мы с группенфюрером едва ли сможем вместе работать – из Вальтера каждое слово как клещами тянули. - Безусловно, Шелленберг, вы перейдете под мое личное руководство. Как только рейхсфюрер произнес это, у Шелленберга словно камень с души упал, он наконец то смог легко вздохнуть. Вольф нежно гладил его по голове, слушая сильное военное сердце, Вальтер прижимался к его груди и облегченно всхлипывал. Ночь иссиня-черными крыльями обняла Берлин, позволяя желтым пятнам фонарей растекаться по улице и отражаться в полированных боках дорогих машин. Оставшись в одиночестве, Вальтер получше заперся, и прохаживаясь голышом по квартире курил, изящно водя сигаретой в воздухе смотрел на ленточки дыма на мгновение остающиеся в воздухе и тающие без остатка. И думал о том, как бы стереть из памяти этот день.