362 года до начала истории. Война между Сказочным миром и миром людей.
Земля. Всюду выжженная земля да разрушенные строения. Ни расписных теремов, ни вечно бывающих в этом краю ярмарок с приезжими артистами, ни снующих всюду местных жителей, ни зелёной травы и деревьев — ничего; не было даже слышно ни единого звука — от когда-то процветающего места остались лишь дотлевающие развалины былой жизни. Счастливой и льющейся рекой, искрящейся в каждом колоске пшеницы да щебечущей пташке. В воздухе, подобном удушающей хватке, клубилась пыль да медленно оседали частицы гари. Всё было пропитано увяданием и немым отчаянием, даже среди непроглядной дымки стоял только один запах — запах смерти. Лучи утреннего солнца начинали пробиваться сквозь остатки чёрного дыма пожара. Природа вновь становилась полноправным властителем среди руин деревушки. На небосклоне медленно исчезали красные полосы, позволяя голубому цвету вступить в свои владения — рассвет прошёл совсем недавно. Звенящее молчание наполняло каждый клочок земли, каждый разрушенный дом. Слабый кашель, доносившийся из дотлевающих остатков одной избушки, разрезал окружающий омут тишины. Судя по звуку, его обладатель был уже на волоске от смерти и всеми силами пытался сделать глоток спасительного воздуха. Благодаря то ли чуду, то ли сильнейшему усилию воли, из руин избушки вывалилась тоненькая девичья фигурка с огромным, по сравнению с ней, мечом наперевес. Он со звоном выпал из её худеньких рук, ударившись о камень. Девушка не обращала внимания на такой пустяк, ведь она выбралась, смогла выжить, смогла пережить настоящую бойню! Скорчившись на земле, она с жадностью глотала частички свежего воздуха. Из-за быстрых прерывистых вдохов, к глазам начала подступать влага, а девушка всё продолжала лежать, даже не пытаясь подняться. Силы полностью покинули её тело. Отсутствие хоть каких-нибудь звуков больно отдавалось в голове, невольно думалось, что именно так наступает смерть — в полной тишине. Спустя несколько мгновений, показавшихся вечностью, девушка чуть приподнялась на локтях и с ноткой отчаяния стала оглядываться, тщетно пытаясь зацепиться взглядом за малейшее движение: вокруг ничего не было; совсем ничего, что напомнило бы родной дом; дом, в котором прошло её детство, дом, в котором всегда разносились радостные голоса да звучал заливистый смех. Дом, которого больше нет. Предприняв попытку встать, девушка вновь рухнула на землю; предательски подкосившиеся ноги отказывались слушаться свою хозяйку. До боли сжав кулаки, она не отступилась от своей цели, стараясь пересилить себя и дрожь в руках да коленях. Оказавшись на ногах, девушка старалась удержать равновесие — голова неимоверно кружилась, а в глазах темнело. Небольшими шагами, сопровождающимися непроизвольным шарканьем, она направилась до упавшего меча. Даже не надеясь поднять его, ведь сил попросту не было, девушка хотела закричать, позвать кого-нибудь, кто мог бы остаться в живых, но ком в горле не позволил выдавить звук сильнее мышиного писка. Вновь разразившись кашлем, она едва не упала обратно. Тишина опять воцарилась в этом месте, такая же звенящая и гнетущая, как и была до появления своей нежданной гостьи. Но неожиданно вырвавшийся крик, девичий крик, полный злобы, нарушил её. — Выходи! Выходи, ты… — зайдясь кашлем, девушка продолжила. — Ты, жалкий и подлый убийца! Выходи, я здесь, ты пропустил одну — не добил всех! Именно это ведь тебе нужно — прийти и уничтожить всё, что есть у моего народа! — голос девушки начинал срываться, переходя к отчаянному возгласу. Лёгкие сдавливало от нехватки воздуха, а всё тело начинала прошибать дрожь. Не оставалось и тени сомнения, что девушка осталась совершенно одна среди руин. — Я знаю, что ты здесь, ты и твоя жалкая армия разбили прошлой ночью лагерь, перестань же прятаться! Ты трус, что стоит за спинами сильных воинов и лишь отдаёт им приказы! Тишина. Никто не откликнулся на столь отчаянный, но смелый крик, лишь эхо, отражённое от остатков бревенчатых стен, преследовало слух. Обгоревшие волосы, некогда имевшие вид прекрасной золотой косы, упали на веснушчатое лицо. С криком ушли и остатки сил, ноги подкосились, а девушка, подобно тряпичной кукле, упала, ударившись локтем о рукоять меча. Сдавленный вопль ярости, постепенно срывающийся на плач, стал единственным звуком мертвого поселения. Война, назревавшая между миром Сказочным и миром людей, сначала не была воспринята волшебным народом всерьёз. «Как это люди, не обладающие даже частичкой волшебства маленького ребёнка, пойдут на нас войной?» — смеясь, вопрошали старые колдуны. «Даже целой дружины не хватит, чтобы свалить нас с ног!» — лишь похвалялись своей силой богатыри. «Людям ума недостаточно, чтобы такое сделать! Вы же сами видели, им только искорку магии покажи — тут же в ноги бросаются и кличут волшебником всесильным!» — шушукались меж собой колдуньи. «Эко дело, времени у них на это нет, они всё меж собой дерутся!» — вторили им в ответ юнцы. Так и продолжали жить волшебники своей тихой и размеренной жизнью, не желая обращать внимание на глупые слухи. Даже поднимали на смех всякого, кто верил в подобную несуразицу. У Верховных колдунов был нерушимый договор с людскими правителями, никто бы не посмел его расторгнуть! Только в одном сказочные были правы: один человек ничего не сможет сделать им, как бы он не старался и что бы он из себя не строил. Человек ничего им не сделает, а, собравшись вместе, люди осуществят любой задуманный план. Обладая достаточной властью и злостью на весь Сказочный мир, людской правитель пробудил в своём народе невиданную ранее сплочённость. Высокомерие, неприкрытое желание ставить себя выше всякого отличного от человека существа стали ощутимой угрозой для всего волшебного мира. У людей появилось то, чего не было у сказочных — ненависть и общая цель, ради которой они забыли все старые разногласия и конфликты. В то время как волшебники предпочитали быть порознь, стремясь показать всякому сородичу свою силу, люди объединялись, их атаки с каждым разом становились всё точнее и обдуманнее, а армия — всё больше. Сказочные были правы: один человек ничего не сможет сделать им. Но сплочённая и до зубов вооруженная армия может. Верно говорят, что один в поле не воин. Города и поселения сказочных жителей падали друг за другом. Тщетные попытки горожан мирно сдаться не приносили успеха, не щадили никого: сильных, слабых, стариков, детей. Никто, даже самые могущественные волшебники, не могли остановить лавину ненависти. Оставшиеся сказочные, не видя другого выхода, решили бежать в свой мир. Но легко решить — тяжело сделать. Армия людей была прекрасно осведомлена о том, где находится единственный сказочный портал — путь отступления — и с особым остервенением двинулась к нему. Ненависть князя, командующего ими, была слишком сильна: он стремился не просто прогнать сказочный народ с людских земель, а захватить их вместе со всем их царством. Когда это случится, было лишь вопросом времени. Со стороны деревушки, имя которой забудется так же, как и имена её жителей, было глупо до последнего надеяться, что люди, ослеплённые скорой победой, не тронут прекрасный уголок, расположенный совсем рядом с порталом… Слёзы горечи не прекращали литься. Девушке хотелось рвать, метать, восстановить справедливость, но всё, на что она была способна: вырывать ослабшими руками остатки травы, да сильнее плакать. Схватившись за волосы и закрыв синие, как некогда небо над головой, глаза, она с трудом подавила новый всхлип: «Почему именно мы, почему это не может быть одним плохим сном? Сном, который никак не может закончиться! Что мы сделали не так? Почему мы? Зачем всё это?!» — жалкая попытка отгородить себя от правды жизни. Девушка не знала, сколько времени она пролежала, скорчившись на земле. Она давно потеряла всякий счёт времени. Медленные шаги, доносившиеся откуда-то сзади, сначала заставили встрепенуться от радости, что она осталась не одна, но стоило только прозвучать еле уловимому надменному смешку, как холодный пот тотчас прошиб всё тело. Этот смешок девушка узнала бы одним из тысячи. Его обладателя сложно не узнать. Хоть ей никогда не доводилось вживую видеть его, отец не раз ещё до войны рассказывал о людском князе и его неразумных действиях. А когда началась бойня, всякий сказочный, стремившийся бежать к порталу да ненароком забредший в деревушку, говорил о высокомерии и будто бы блеске в глазах князя, совершенно несвойственных человеку. Кто бы мог подумать, что его будет так легко узнать? А ведь ещё вчера по деревушке поползли слухи о близости части армии с князем во главе. Сердце девушки пропустило удар, больно отозвавшись в груди. Сделав тихий, судорожный вдох и проморгав слёзы, что никак не хотели останавливаться, она замерла, надеясь, что сошла с ума и ей всё только чудится. — Ну что же ты, продолжай, — насмешливо произнёс грубый голос. — Али зрителя ты стесняешься, а, красавица? Медленно, стараясь не делать резких движений, девчушка нащупала рукоятку меча. Всё тело била сильная дрожь, но, совладав с собой, она резко встала на ноги, не выпуская меч из рук — будет до конца цепляться за свою жизнь, даже неумеючи драться! Застыв на месте, подобно оленю перед хищником, девушка всё никак не решалась обернуться. Нет не неизвестность пугала её, совсем наоборот — лёгким поворотом головы и взглядом назад она боялась оказаться правой в своих суждениях, в глубине души теплилась глупая надежда, что где-то в мире существует человек с таким же смехом, такой же насмешливой интонацией да голосом, в котором за показным весельем скрывалась угроза. — Ну что же ты дрожишь, аки лист осиновый на ветру? — продолжал с издёвкой мужчина. — А до меня слухи доходили, что сказочные с радушием приветствуют гостей своих, да почитают их. Наступила тишина, в которой отчётливо слышалось тяжёлое девичье дыхание. Не совладав с подступающей от неизвестности паникой, она всё же обернулась и замерла: в нескольких метрах от неё стоял среднего роста воин, полностью одетый в доспехи и вооруженный с ног до головы. Всё лицо его было скрыто шлемом, лишь глаза холодного, как сам лёд, голубого цвета насмешливо смотрели на неё, ясно давая понять, кем является их обладатель. Незадолго до ужасных событий в город забрёл колдун, сумевший сбежать от разъярённой человеческой армии. Старец пытался вразумить самоуверенных собратьев, уговаривал их спасаться бегством, но те лишь смеялись вслед. Он поведал жителям деревушки о человеке, что сеет смерть, где бы он не ступил. — У войны нет лица, но лишь завидев мужчину с бездонными голубыми глазами, знайте, война добралась до вас, да счастлив будет тот, кого не коснётся его взор, — произнёс перед своим уходом колдун. «Почему именно сейчас, почему не вчерашней ночью, когда ещё был шанс спастись, почему, когда уже поздно, такие важные слова проникают в голову?» — всё повторялось в голове. Может быть от страха, а, может, из-за ненависти к стоящему напротив, девушка ощутила резкий прилив сил, да такой, что была готова кинуться в бой. — Твоей армии тут некому радоваться, а тебе и подавно! — с трудом проговорила девушка, совершенно не ожидая от себя подобной смелости. Весело хмыкнув, воин, медленно изучая её, с неким интересом посмотрел прямиком в синие, наполненные животным страхом, глаза. — А я думал, что дело быстрым будет, хотел даровать тебе милость княжескую — быструю смерть. Как жаль, что упёртость вашего народа никогда вас самих же до добра не доводила. После этих слов мужчина весело, несмотря на всю ситуацию, легко и заливисто рассмеялся. Над поведением зазнавшейся девчонки, над её скорой судьбой да над глупостью всего сказочного народа. Совладав с дрожью, девушка с огромным усилием подняла меч и направила на мужчину. — Повторю свои слова ещё раз: тебе и твоим окаёмам тут некому радоваться. Я сделаю всё возможное, чтобы ты пал от этого меча! — Ну что за уверенные слова? — человек с трудом подавил в себе остатки смеха. — Тебе помощи от меча-кладенца, как мне от магии, да и то меньше будет, сейчас переломит тебя под своим весом надвое, и всё! Ещё раз оглядев девушку, воин резко, на долю секунды, изменился в лице: — Ах! Точно, прошу себя простить, — мужчина театрально положил руку на сердце. — Я помню этот взгляд! Василиса, дочь того самого богатыря Василия, ведь я прав? Ух, и серьёзно нам пришлось повозиться с ним, весьма достойный противник. Был. — Замолкни и сражайся со мной! — яростно воскликнула девушка. — Ты не достоин упоминать имя моего отца, Владислав! Ещё раз усмехнувшись, князь снял с себя шлем. Чёрные, как смоль, волосы упали на его плечи. Нет, колдун ошибся, у войны есть лицо — бледное, худое лицо с неестественно голубыми глазами, аккуратной бородой и гривой чёрных волос, и именно это лицо сейчас с издёвкой смотрело на неё. — Знаешь, совсем скоро все ваши Верховные падут ниц. Откуда же такое рвение показать свою силу, а, Василиса? — движением руки мужчина откинул с лица пряди волос. — Никогда не любил сражаться с вами, скрывая себя. Как жаль, что мне придётся заколоть такую красу, — обнажая свой меч, с тенью насмешки произнёс Владислав. Резко бросившись в сторону Василисы, князь занёс над головой меч, но его выпад тут же был отбит кладенцом в руках девушки. В голубых глазах мелькнуло удивление, тут же сменившееся азартом. — Не могу отказать сударыне в столь явном приглашении померяться силами! — звук железных лезвий, рассекающих воздух, разносился среди руин, и с каждым ударом, с каждым взмахом меча со стороны Владислава, Василиса всё яснее понимала, что поможет ей только чудо. Сил и умения обращаться с оружием хватало только на то, чтобы блокировать нападки. Девушка уже сотню раз успела поблагодарить своего ныне покойного отца, ведь именно он в своё время показывал дочке некоторые приёмы. — Вот уж не думал, что ты так позабавишь меня, — вместе со свистящим ударом крикнул мужчина, и глумливый оскал растянулся на его лице. — Не будь ты сказочной, пригласил бы, забавы ради, в дружину! Уж больно на личико пригожа! — Будь я там, то заколола бы тебя первой же ночью! — процедила Василиса. Бой этих двоих был больше похож на танец — смертельный танец, где движения задавал князь, а бедной девушке приходилось подстраиваться под них. Ведь стоило только отступиться от своего витиеватого маршрута — сразу можно было попрощаться с жизнью. В один момент на лице воина отразилась скука, девушке за всё время так и не удалось даже поднять меч против него. С легким вздохом, Владислав одним сильным ударом выбил кладенец из дрожащих рук, сразу после, не церемонясь, воткнул свой меч чуть выше Василисиного сердца. Не до конца осознав, что произошло, девушка опустила взгляд вниз и увидела, как в грудь впивается лезвие, а на одежде растекается алое пятно. Волна резкой боли охватила всю хрупкую девичью фигурку, и Василиса, застонав, упала. — Признаюсь честно, Василиса Васильевна, битва с тобой выдалась весьма скучной, от дочки прославленного богатыря я ожидал большего, — проговорил с некоторым презрением князь. Он ещё раз смерил корчащуюся от боли девушку взглядом и направился к мечу-кладенцу. Прежний задор сменился скукой, будто и не было никакого боя. — Возьму на память. Всё же, Василиса Васильевна, не каждому удаётся хоть немного развлечь меня. Даже жаль, что такая краса досталась сказочной дев… Он не успел договорить, поскольку собственный меч уже торчал из его же груди. Последний рывок, сродни предсмертному вздоху со стороны Василисы поразил мечом столь ненавистного ей человека. — Никогда, никогда не поворачивайся к своему живому противнику спиной, — рухнув на колени, произнесла Василиса. — Иначе рискуешь на неё же и упасть. Урок от моего отца, который я хорошо усвоила: всегда добивай своих врагов. «Ты!» — хотел было крикнуть Владислав, но закашлялся кровью. Теперь уже девушка, несмотря на свою смертельную рану, весело хмыкнула: — Что, теперь уже не так задорно, ваша светлость? Уверена, что это единственный раз, когда ты не прятался за спинами своих дружинных псов! — Ты весьма помогла, — выплюнув кровяной сгусток, прохрипел князь. — Знаешь, в чём единственный недостаток людей? Они весьма нерешительные. Василиса смотрела на странную картину: корчившийся от начинающей охватывать всё тело агонии мужчина благодарил её. Не противился своей скорой смерти, не цеплялся за жизнь, но, несмотря на это, он не смирился с поражением. Его руки хаотично шарили по груди, из которой всё ещё торчало лезвие меча. — Ты бредишь, — вполголоса проговорила Василиса, всё тело её пронзила судорога и девушка рухнула на дорогу. — И я, и ты — мы оба умрём здесь. Правда есть то, что нас отличает, тебя закопают как последнюю тварь, как позорную частицу прошлого, — голос девушки перешёл в еле различимый шёпот. Не слыша или не замечая слов, Владислав всё также обыскивал себя. Резко трясущиеся, бледные руки, перепачканные в собственной крови, остановились. Василиса готова поклясться, что видела, как его глаза сверкнули ярко-голубым огнём. — Видите ли, Василиса Васильевна, признаюсь, я слишком переоценивал себя и свою силу. Это на наших землях моя армия имеет преимущество, — с каждым словом из груди Владислава вытекало всё больше крови, но со стороны казалось, что для мужчины это было сущей мелочью. — Вот я и задумался: что если вы, сказочные, не дерётесь в полную силу только чтобы заманить нас к порталу? Смогу ли я выстоять против твоих сородичей? Сейчас я понял, — князь вытянул дрожащий палец и указал им на девушку. — Мы, люди, совершенно ничто по сравнению с вами! А я, как князь-освободитель земель людских, не должен быть жалок, даже по сравнению с великими кудесниками. Кто я такой, если одну девку и то заколоть не смог? Василиса ошиблась, то, что она увидела в первый раз, не было уверенностью, это было чистым безумием. Смертельно раненый в бою человек не станет так уверенно говорить о своём превосходстве. В погоне за мнимой победой людской правитель окончательно выжил из ума. Бросив на него надменный взгляд, она, находясь в полусознательном состоянии, прошептала: — Смирись, Владислав, ты лишь пал жертвой своих несбыточных желаний. — Несбыточных желаний, говоришь? — с кровью на губах выплюнул князь веселым, даже несколько повседневным тоном, если бы не ранение в его груди, то скорее всего даже зашёлся смехом. — Видимо, будет мне от вашей магии толк! Из-под своей брони мужчина достал весьма странный предмет — маленькое и совершенно чёрное зеркало. — Скажи мне, дочь богатыря, — начал риторический вопрос князь, — известно ли тебе такое явление, как волшебная сделка, данная на крови? Несколько секунд Василиса молчала, но после частички сознания начали складывать всё воедино: вот почему Владислав был один, вот почему он так радовался — девушка лишь убедила его в правильности решения. Только какого решения, в чём заключалась эта сделка? — Мой Повелитель, великий владыка, — сквозь хрип произносил князь. — Вы оказались вновь правы, люди слабы, — Василиса могла лишь слышать обращения, направленные к нечту. — Я прошу Вас, помогите своему верному слуге, дайте мне сил, чтобы одолеть сказочных, осуществить задуманное. Просьба, нет мольба, вот что произносили уста главнокомандующего непобедимой армии. Видимо, столь отчаянные призывы были услышаны загадочным Повелителем: кровь Владислава струйками стекала на зеркало и, впитываясь в его поверхность, исчезала за стеклянной гладью. Василиса с трудом открыла глаза и молча корила себя за столь сильную уверенность. Целое мгновение, показавшееся вечностью, девушка слышала лишь стук своего сердца и редкие, истеричные смешки князя. Звон разбившегося стекла пронзил тишину, зеркало выпало из рук Владислава, расколовшись на тысячи частиц. Стук. Треск. И ничего. Совершенно ничего не хотело происходить. Лишь черная дымка медленно обволакивала поле боя. Чёрная дымка. Глаза Василисы судорожно забегали, вместе с чёрной дымкой пришёл нарастающий гул. Будто сотни, нет, тысячи птиц разом взмыли в небо. Взрыв, подобный раскату грома, вырвался из остатков зеркала. Мощнейший удар отбросил хрупкую фигурку в сторону. А после была тишина, тёмная и зловещая, как само зеркало. Открыв глаза от жутчайшей боли во всём теле, девушка неуверенно привстала, рана, из-за которой некогда Василиса должна была умереть, пропала. На её месте красовалась лишь порванная ткань и без того потрёпанной одежды. Туман с каждой секундой становился все гуще и гуще, он обволакивал Василису со всех сторон, словно живое существо. С трудом приподнявшись, она нащупала рукоять меча-кладенца. Встав на ноги и взяв меч в руки, Василиса оторопела: чернота была настолько густая, что даже не позволяла разглядеть с маленького роста девушки её собственных ног. Но одно было видно точно — глаза, голубые, светящиеся в беспросветной мгле глаза. Со всех сторон послышалось воронье карканье, звучали тысячи птичьих голосов, сливаясь в одну кошмарную какофонию. Говорят, что именно глаза являются зеркалом души, что же, если у этого мужчины и была душа, выглядеть она должна именно так. Человек, нет — то, что когда-то было им, теперь смотрело на Василису с нескрываемой злобой. Ни чёткого контура его фигуры, ни лица, ничего, лишь горящие голубые глаза. Монстр, которого девушка неосознанно создала собственной уверенностью, монстр, что раньше слыл непобедимым князем, теперь стоял подле неё. На размышления у Василисы времени не было совсем, только и оставалось направить меч на нечто. — Владислав, я не знаю что это за трюк, но со мной это не сработает, — ее голос тонул в чёрном омуте. — Покажись же! — Не разбрасывайся словами зря, Василиса, — вторил хор тысячи голосов. — Я бы сказал, что тебе следует опасаться своих желаний! — Владислав, нет, нечто из тумана выросло прямо пред дрожащей девушкой. — Ну что же ты, — оно схватило меч-кладенец и одним лишь движением руки раскололо его лезвие, — али видеть уже не хочешь? — Владислав… — уже более тихо попыталась произнести девушка, но вихрь голосов прервал её. — Владислав — это имя человека, который без своей армии даже девчонку сказочную не победит, имя слабого и ничтожного человека, что должен быть уже мёртв, — вторили несколько злобно голоса, — забудь его, отныне моё имя…Морок.
***
Наше время. Автобус в город Мышкин.
— Морок, — несколько задумчиво произнесла девушка, на носу которой красовались большие очки. — Прости, что? — перебила её длинноволосая брюнетка. — Маша, ты ведь знаешь, что в автобусе ко мне лучше не обращаться, музыка в наушниках кажется намного, — театрально закрыв глаза, продолжила та, — интереснее всех этих занудных книг. — Морок, да, именно этот князь потерпел поражение рядом с местом, куда мы едем! — восторженно, словно не замечая едкое замечание попутчицы, повторила Маша. — Как я рада, что нас троих отправили именно сюда. Тут просто кладезь исторических знаний! Почувствовав на себе тяжёлый взгляд, она всё же удосужилась замолчать и оторвать глаза от книги: — Маша, вот скажи, слово «отдых» знакомо тебе или ты его в первый раз слышишь? — Так и не дождавшись ответа, она продолжила. — Я не для этого согласилась отбывать летнюю практику так далеко. Исторических занудных лекций мне ещё от Вась-Вась и Кривозуба хватило. Даже не думай сделать наш отдых скучнее, чем две пары магической теории подряд. — Машенька, Варенька, не надо, пожалуйста, ругаться, — дала о себе знать третья девушка. Хрупкого вида блондинка с надеждой смотрела на своих спутниц, сжимая в руках игрушечного зайца. — А никто и не ругается, Снежка, просто кое-кто, Варвара, хочет опять в последнюю ночь все наблюдения с практики списывать, — Маша бросила на названную злой взгляд. — И этот кое-кто может не рассчитывать на мою помощь! Выдвинув такой вердикт, Маша продолжила с интересом погружаться в исторические тексты. Варя скорчила ей рожицу и, передразнивая, стала махать руками в стороны. Каждая из споривших осталась при своём мнении и своих планах. Снежка с тихим вздохом отвернулась от этих двоих. Вот надо было ей записаться в одну группу с главной всезнайкой и главной красавицей класса. Покачав головой, она решила, что это всё же куда лучше, чем быть рядом с Любавой. Успокаивало лишь то, что у них втроём будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга лучше и, может быть, стать друзьями. Такими мыслями Снежка немного подняла себе настроение. Вся оставшаяся поездка прошла в тишине, нарушаемой только звуком колёс автобуса да шелестом страниц Машиной книги. Наконец, за окном промелькнул указатель о въезде в город. — Девочки, мы, кажется, уже приехали, — робко произнесла Снежка. Со стороны её попутчиц послышались недовольные звуки, которые сопровождались суетливым собиранием багажа. — И зачем тебе сто и один чемодан? — возмущалась Маша. — Вообще-то, их только шесть, — отрезала Варя. — Снежка, не сиди как вкопанная. Светом клянусь, ни от кого помощи с тяжестью не дождёшься! Снежка, положив свою игрушку на сидение, подорвалась с места и помогла скомпоновать все чемоданы. Благодарно посмотрев на одногруппницу, Варя повернула голову к Маше: — Вот кто действительно золотой человек, а не, как некоторые, будет таскать лишь свои книги. Маша показала ей язык, и три девушки двинулись к выходу из автобуса. Освежающий порыв ветра встретил новых гостей этого места. Сразу после двери транспорта закрылись, и автобус умчался, оставляя за собой лишь клубы пыли. Девушки закашлялись и пытались отогнать дым от своих лиц. Сквозь остатки кашля Маша произнесла в свой диктофон: — Запись номер двенадцать: прибыли в пункт назначения — город Мышкин. — Ой, девочки, — спохватилась Снежка, на которую, к её большому сожалению, не обратили внимание, — кажется, я своего зайку в автобусе забыла. Грустный вздох повис вместе с частицами пыли. Лишь Варя озадаченно смотрела вдаль: — А где здесь город-то?