Catnapping

— Шота, вставай… Шота, пора просыпаться! — Шота, там тебя ищут! — Шота, да правда ищут, честно. — Да открой глаза уже, Котья Морда, мы знаем, что ты не спишь! — Солнышко моё, вставай… Шота хотел одного — закрыть глаза и открыть их только после окончания обеденного перерыва. Типа, ну, выспаться. Настолько, насколько это для него, студента четвёртого курса педагогического факультета, вообще возможно. Однако у друзей на него имелись, очевидно, другие планы. Двое товарищей вот уже минут пять пытались вытащить его из ставшего почти родным спального мешка. И отступать они, несмотря на полное отсутствие реакции, не собирались. Привыкли. Что ж, он тоже ко многому привыкший. Чтобы спать на занятиях в одном из лучших университетов Японии, требовался недюжинный похуизм, совмещенный с умением пропускать мимо ушей ругань раздосадованных преподавателей. Шота справлялся с этим великолепно, так что ему сделает дуэт Оборо и Хизаши? Окончательно уверившись в своей способности выдержать наступательные действия, Айзава чуть повернул голову и вознамерился вернуться ко сну. Впрочем, в тот же момент кто-то из атакующих вконец потерял страх и, решив, что ему всё сойдёт с рук, зажал пальцами нос Шоты. Парень распахнул глаза, но тут же, скривившись, прикрыл веки — прямо перед его лицом светило солнце. — Надо же, проснулся! И как тебе, хорошо спится на коридорном диванчике? А нет, это не солнце, это Хизаши с его светлыми волосами и сверкающими очками. Ещё и будто светится от счастья весь, словно и не понедельник сегодня вовсе, а первый день каникул, и они не учатся четыре пары, а прямо сейчас уходят в общежитие — спать вплоть до завтрашнего утра. Шота со вздохом расстегнул молнию спального мешка и сел на диване (точно как вампир, вылезающий из гроба). — Чего вам надобно? — спросил он сиплым ото сна голосом. — Я первым вопрос задал, — сверкнул Хизаши улыбкой. Шота уже успел напрочь забыть, о чём спрашивал его друг, а потому только озадаченно моргнул в ответ. — Как тебе спалось? — пришёл на помощь Оборо. — Чудесно. Зачем вы пришли? Перерыв ещё не закончился. — Уверен, что не закончился? Может, ты уже весь проспал? — озорно усмехнулся Ширакумо. — Точно, Китти Кэт, — поддакнул Хизаши, — ты так храпишь, что и начало занятий продрыхнуть проще простого… Шота коснулся наручных часов и ткнул ожившим экраном Ямаде в лицо. — Даже с твоим ужасным зрением должно быть видно. Пятнадцать минут до конца перерыва. Пятнадцать. Что, черт возьми, случилось, Заши? — Тебя ищут, мы ведь сказали уже, — улыбался тот, пытаясь ускользнуть от руки Шоты. Айзава, послав ему убийственный взгляд, убрал от лица друга запястье с часами. Закончив отвлекающий манёвр, другой рукой он с силой дёрнул Ямаду за волосы. Хизаши возмущённо возопил и отскочил прочь на несколько шагов, за спину Оборо. Тот посмеиваясь, предложил: — Пойдёмте? — Пойдёмте, — проворчал Айзава в ответ, поднимаясь на ноги. Захватив мешок, троица зашагала по коридору, — так кто там меня ищет? Оборо, бодро идущий справа, поправил сумку на плече, бросил на Шоту осторожный взгляд и мрачно уронил: — Яги. Произнесённое имя всколыхнуло в Айзаве множество различных эмоций. Их буквенные расшифровки варьировались от «блять» (пронеслось капсом в голове много-много раз) до «похуй» (появилось, словно печать, на всех «блять», ему предшествующих). Внешне, однако, он отреагировал сдержаннее: лишь сжал двумя пальцами переносицу да тяжело вздохнул. Тошинори Яги учился на том же курсе и факультете, что и Айзава с товарищами. Громкий, всегда энергичный, с вечной улыбкой от уха до уха, он был полной противоположностью Шоты. А ещё он дружил с половиной университета, играл в местной футбольной команде, за четыре года успел отличится везде где только можно, и прочее, и прочее. Их отношения сложно было назвать близкими. Хотя Айзава мало имел близкие отношения на самом деле, такой уж был у него характер. Друзей — раз два и обчëлся, да и те со старшей школы, с однокурсниками близкого знакомства завести так случая и не представилось, а родственники всю его учёбу недоумевали, как Шоту — мрачного, нелюдимого, одетого во всё чёрное мужика — вообще допустили к детям. Но в данном случае дело было не в Айзаве. Будь его воля, он вообще не трогал бы Яги, но тот почему-то не горел желанием оставлять Шоту в покое. Частые, до-смешного открытые и нежные улыбки, аккуратные тычки в плечо, постоянные вопросы о самочувствии и помощь во время совместных практик были уже в порядке вещей. Вся их группа, включая друзей Шоты, давно запомнила простую истину: где Айзава, там вскоре можно и Яги ждать. А Айзаве не то чтобы неприятно всё то внимание, которым Яги его одаривает, просто он… Не привык? Не привык к общению, которого хочется Тошинори, и социальная батарейка у него садится буквально в тот же момент, когда он видит напарника. Хотя тот, нельзя не отметить, привлекателен: чего только мускулы стоят… Айзава аж спотыкнулся от этой мысли. Хизаши испуганно завопил, но друг всегда драматично пугался, поэтому Шота решил не реагировать. В частности потому, что был слишком занят — матерился на свою отсутствующую ловкость и мозг, который от недосыпа генерировал что-то странное. Криповое. И совершенно, совершенно неуместное. — Ты так из-за Яги? — догадался Ширакумо, когда матерная тирада Шоты подошла к концу, — Да ладно тебе, вроде же милый мальчик, влюбился, бедный, а ты его уже несколько курсов динамишь. — И что я, блять, сделаю с этим?! — нетипично эмоционально для себя огрызнулся Айзава, — Мне его влюблённость нахер не сдалась! — Сходил бы на свидание, — спокойно предложил Оборо, — посидите в кафе. Вы же с ним общаетесь только на лекциях да на практиках – и кстати неплохо. А в той обстановке он, может, поймëт, что вы друг другу не подходите. — Я не хочу идти с ним на свидание. Я вообще не хочу никуда идти. — Расставь приоритеты. — ворвался в их разговор Хизаши, — Терпеть флирт и подкаты до конца курса — или один раз сходить на свидание и решить всё окончательно. Может быть, ты даже мнение о нём поменяешь… — Какое мнение? Он блондинистый дурак, очень похожий на тебя. Такие люди ничего, кроме раздражения, у меня не вызывают. О чём я с ним говорить буду? О футболе? О спортзале? — Ну, ты ведь занимаешься борьбой… — Я не хочу с ним о борьбе говорить! На свидании тем более. Всё, хватит, вы достали меня, идите к чёрту, я просто хочу… — Айзава-кун! — Идите к чëрту… — взбешëнно прошептал Шота, оборачиваясь. Тошинори Яги, стремительно идущий к ним по коридору, выглядел великолепно: кофта с нашивкой университета, слегка потëртые джинсы, не собранные в причёску волосы с оригинальной стрижкой и широкая искренняя улыбка. — Привет, — проговорил, остановившись перед троицей, Яги, — как раз искал вас. Точнее, тебя. Он неуверенно посмотрел на Шоту, неловко почесал в затылке и улыбнулся ещё шире (хотя казалось, что это невозможно). Шота вымученно улыбнулся в ответ. — Как жизнь, приятель? — Хизаши, чувствуя неловкую атмосферу, решил, что пришло его время. — Неплохо, спасибо, — Тошинори охотно переключился на Ямаду, — я просто пришёл сказать, что нас с Айзавой вдвоём отправляют на практику в детский сад. — Опять? — в один голос выпалили Оборо, Хизаши и Шота. — Опять, — с коротким смешком подтвердил Тошинори, вновь повернувшись к Айзаве, — в пятницу. И тебе нужно расписаться в журнале по технике безопасности… Я уже расписался, давай сейчас быстро сбегаем, ты тоже отметишься… — Я занят, — холодно перебил его Шота. — Ничего, — на первый взгляд казалось, что Яги даже не расстроился. Только Айзава, четыре года отучившийся с ним в одной группе, заметил, как разочарованно заледенели голубые глаза, — тогда распишешься сам, а в пятницу можем вместе туда поехать, нас довольно-таки далеко заслали… Если ты не против, конечно… Яги открыл рот, словно собираясь ещё что-то сказать, потом закрыл, провёл пятернëй по волосам, неуверенно улыбнулся и замолчал. «Очаровательно», — подумалось Шоте. Он бы и сам доехал, но ведь они всё равно с большой вероятностью встретятся в автобусе. К тому же, как бы Яги к нему не относился, а они на практиках напарники, и напарники хорошие. Поэтому, чтоб скоординировать процесс, имеет смысл обговорить все наработки заранее. Тщательно всё взвесив, он кивнул: — Договорились. — Правда? — в неверии посмотрел на него Тошинори, вновь улыбаясь, — Хорошо. Тогда спишемся, у тебя ведь есть мой номер? — Есть, — кивнул Шота, чувствуя странную потребность улыбнуться в ответ. Собственно, на этой ноте они и разошлись. Тошинори после перерыва уходил на занятия в футбольном клубе, а Оборо, Хизаши и Шота брали дополнительные лекции по этнографии. Всё прошло не так уж и плохо. Яги мог иногда раздражать и пугать своей постоянной активностью, но также великолепно «заряжал» людей позитивом. Открытость, искренность и категорическое нежелание кого-либо обидеть подкупали, в особенности подкупали детей. Всё-таки для него правильным решением было пойти в преподавание. Сам Шота понятия не имел, что он здесь делает. *** –… И когда принц увидел принцессу, сидящую на вершине высокой-превысокой башни, — шептал Тошинори, делая большие глаза, — сердце у него упало в пятки… Миниатюрные Мина Ашидо и Очако Урарака, которые вились вокруг и красили ему лицо детской помадой, хором мечтательно вздохнули. — У принца инсульт случился? — проворчал Шота, наблюдая за этой сценой и краем глаза следя за тем, чтобы Бакуго не начал очередную драку и в случае чего готовясь оную драку пресечь. Детский сад и вправду находился чëрт знает где. Чтоб добраться, им пришлось сделать пересадку на метро, проехаться на автобусе и пройти несколько километров через лес. А теперь Тошинори сидел в окружении четырëхлеток и с энтузиазмом рассказывал им сказку про принцессу и дракона. Очаровательно. — Вот дослушай и узнаешь, — улыбнулся ему Яги. — Глупая сказка, — вдруг громко заявил Кацуки. До этой поры он сидел на ковре и рисовал цветными мелками что-то в альбоме, то и дело косясь на рисунки зелëноволосого Изуку. После столь скандального заявления в него полетели подушки и мягкие игрушки. — И почему принцесса не может выбрать дракона вместо принца? — задумчиво и немного даже горестно вздохнула Асуи, глядя на то, как Кацуки вопит на Эйджиро, который бросил в него плюшевого носорога, и на то, как Айзава пытается их разнять. — Разве не понятно?! — возразила Кьëка, вот уже полчаса не выпускавшая из рук игрушечную электрогитару. — Потому что дракон — абьюзер! Тошинори с Айзавой поперхнулись воздухом. — Зато он летать умеет!.. Скучать в детском саду не приходилось. После сказки им полагалось отвести детей на обед, проследить, чтоб все поели, чтоб никто не пролил на себя молоко и не опрокинул тарелку с супом; затем — спать, и тут возникала новая проблема, поскольку необходимо было проследить, чтоб все переоделись в пижамы, легли на свои места, уснули и не подрались при этом; потом они убирали разбросанные в комнате игрушки, складывали на место книжки и паззлы. Так и получалось, что только они присели отдохнуть — и приходило время будить детей. К моменту, когда уставшие после работы родители пришли забирать своих отпрысков, оба они были выжаты и морально изнасилованы, но всё ещё как-то находили силы, чтоб рассказать мамам и папам, как прошёл у их деточек день. К половине седьмого в раздевалке остались только Тошинори, Шота, Изуку Мидория и Хитоши Шинсо. У двух последних на работе задерживались мамы, а Яги с Айзавой задерживались, потому что мамы задерживались. Ещё бы автобус также задерживался, потому что они задерживались, но Шота не верил в чудеса. — Маме долго ехать, — объяснял им Шинсо, хмурый отстранённый мальчик с бледным лицом, — этот садик дальше от её работы, я совсем недавно сюда перешёл, она не успевает, и пораньше её тоже не отпускают. — А почему ты к нам перешёл? — робко спросил Изуку. Одетый в разноцветный комбинезон, он сидел на скамейке и болтал ногами. — Мне там плохо было, — коротко ответил Хитоши, — со мной не дружили. А тут — хорошо. Тошинори рвано выдохнул, а у самого Айзавы что-то задрожало в его, как он сам считал, чёрной и высохшей душе. Было что-то неправильное в том, что в таком юном возрасте детям приходилось сталкиваться с жестокостью и равнодушием. Изуку посмотрел на Шинсо, на стены, на Шоту с Тошинори и сказал: — Ну, ты теперь с нами, так? А те плохие ребята пускай остаются там. Шинсо с какой-то непередаваемой грустью в глазах смотрел на Мидорию, но тут Тошинори опустился рядом с ними на скамейку и, прочистив голос, хрипло проговорил: — Лучше и не скажешь, – затянул их в объятия. Шинсо протянул руку и притянул к ним в кучу ещё и Айзаву – а у того даже мысли не возникло отказаться, когда он увидел жалобный взгляд Хитоши. В оставшееся после обнимашек время Мидория болтал с Шинсо, будто не желая оставлять его одного, а Хитоши, явно не привыкший к такому вниманию, застенчиво молчал, рассматривая свои ботинки. Мамы забежали почти одновременно, долго обнимались с сыновьями, горячо поблагодарили Айзаву с Тошинори и ушли вместе. Студенты, проверив ещё раз комнаты, отдали заведующей ключи и тоже пошли – только на остановку. С неба капал противный дождь. Лесная тропинка противно хлюпала под ногами, чавкала, засасывая сапоги, и на пустую остановку они пришли мокрые и грязные. Усевшись под навес, Шота, не выдержав, выудил из куртки сигареты и закурил. Стажировка черт знает где, день, проведённый в обществе двадцати маленьких детей, люди, в очередной раз оказавшиеся тем ещё дерьмом, не оставили и шанса на хорошее настроение. Вдобавок ко всему бесил, превращая и так плохое настроение в откровенно паршивое, унылый пейзаж: тёмная, мокрая улица, ручьи воды, бегущие по тротуарам и единственный фонарь, то и дело мигающий. Он затянулся и закрыл глаза, успокаивая нервы. – Шота, – вдруг подал голос Тошинори. – Чего? – Айзава выдохнул в воздух дым и повернулся к напарнику. Тот сидел, рассматривая свои колени. – Мне кажется, я должен тебе кое-что сказать. Айзава отвернулся, нервно стряхнул в лужу сигаретный пепел и раздражённо пробормотал: – Действительно, ведь сейчас – самое время и место. Тошинори бросил на него быстрый взгляд и стушевался: – Если ты так думаешь... – Нет уж, – оборвал его Айзава, – говори, раз начал. Тошинори сглотнул. – Мне кажется, что ты мне нравишься... – Вот это новость, – прервав его, фыркнул Шота, – я догадывался. – Догадывался? – прикусил губу Яги. – Да. Блять, я бы даже сказал, что все вокруг догадывались. Шота, ещё раз посмотрев на Тошинори, заметил его взгляд – странный взгляд, заставивший его подумать, что он делает и говорит что-то не то. – Что ж, ты знаешь. Хорошо, – хлопнул в ладоши Яги, напуская на себя весёлый вид, смотревшийся абсолютно не к месту в данной обстановке, – что делать будем? Шота зажал сигарету меж пальцев. «Отстань от меня. Я этого не хочу» «Ты мне не нравишься» «Давай сделаем вид, что этого разговора не происходило» Всё не то. «Я не умею принимать свои эмоции и отталкиваю людей, к которым что-то испытываю, потому что думаю, что чувства – это стыдно, и поэтому мне нужно время. Ты можешь дать мне время?» Айзава прокрутил в голове фразу. Подходит. Вот только никогда он этого не скажет. Чтобы он – и ясное объяснение своих эмоций? Нет уж. Но, может, ему следует попытаться? Шота набрал в грудь воздуха, готовясь сказать то самое, важное, то, чего заслуживал Яги – Яги, который был незаменимым напарником на практиках, Яги, который всегда улыбался ему, Яги, который обожал таскать в сумке вкусную еду и угощать его в перерывах, Яги – солнечный и яркий, вмещающий в себя всё то, чего не доставало Шоте... – Укради мне кота, – внезапно испугавшись чего-то непонятного, выпалил он. – Чего? – после нескольких секунд молчания нахмурился Тошинори. – Я люблю котов, – отвернулся Шота, – укради мне кота, и я пойду с тобой на свидание. Блять, блять, блять, придурок. – Значит... Просто... Украсть кота? – Да, – кивнул Айзава, – просто укради мне кота. Именно. Он разблокировал телефон и принялся оформлять заказ такси, потому что иначе, похоже, они отсюда не уедут. – Значит ли это, что ты не против пойти со мной на свидание? – с едва различимой надеждой в голосе произнёс Тошинори. Айзава, пару раз вздохнув, возразил: – Нет, это значит, что я хочу, чтобы мне украли кота. «Нахуй тебе сдался тот кот...» – Понял, – отвернувшись, зажмурился Тошинори. «Ничего ты не понял» Таксист, подъехав к остановке, призывно просигналил. Айзава, поднявшись со скамейки, спрятал сигареты в куртку и предложил: – Поехали со мной? – Я сам, – фальшиво улыбнувшись, отказался Тошинори. «Но я хочу, чтобы ты поехал со мной» – Хорошо, – он, не оглянувшись на поникшую фигуру, вышел из-под навеса остановки и хлопнул дверью машины. Тошинори махнул ему рукой. Айзава, сглотнув комок в горле, вздохнул и откинулся на сиденье. Какой же он идиот. *** — Да чтоб тебя… Футбольный мяч, мгновением ранее с энтузиазмом запущенный в правый верхний угол ворот — девятку, со свистом пролетел в миллиметрах от кончиков пальцев и, шурша, скатился по сетке. — Что ты там бормочешь? — прикрикнул тренер на разочарованно чертыхнувшегося вратаря. — Страйк! — одновременно с ним заорал мальчишка лет семнадцати, — Тодороки-сан, ты видел? Видел? Молодой мужчина с огненно-рыжими волосами мрачно шнуровал бутсы. Оторвавшись от своего занятия, он бросил раздражённый взгляд на скачущего вокруг него парня. — Успокойся, Воробушек. Не видел. — Сколько можно повторять, я — Ястреб! — закатил глаза тот, — И как это не видел? Ты всё пропустил, что ли? Пропусти-ил? Как так?! — Отстань, — отмахнулся Тодороки. Поднявшись на ноги, он неспешно подошёл к тренеру, сложил руки на груди и недовольно воззрился на вратаря: — Сасаки, у тебя вконец зрение упало? Не стыдно пропускать мячи от Воробушка? — Я — Ястреб!.. — Я гадаю, — выдохнул Сасаки Мирай — голкипер университетской футбольной команды, — гадаю, куда мяч прилетит. — А ты не гадай, — отрезал тренер, — просыпайся, Сасаки, у нас игра на носу. — Да, Торино-сенсей, — кивнул Мирай. — То-то же, — усмехнулся Торино и, взглянув на наручные часы, гневно проворчал: – а где ваш замечательный капитан ходит? Он доиграется, я вышвырну его из команды! И не посмотрю, что он в нашем университете местная знаменитость! — Его вчера отправили на практику, — заступился за друга Сасаки. Тренер не услышал: озираясь вокруг, он поковылял ко входу на поле — ждать там Тошинори, чтобы не упустить времени и по прибытии сразу устроить ему головомойку. — Это не оправдание, — хмыкнул Тодороки, оставшийся стоять напротив ворот в полной презрения позе, — опоздания неприемлемы, ты сам это знаешь. А Яги может передать место капитана мне, если не справляется. — Размечтался, — закатил глаза Сасаки, прислонившись к воротам. Какое-то время оба буравили друг друга ненавидящими взглядами, а затем Тодороки цыкнул, повернулся на сто восемьдесят градусов и направился к мячам, лежащим у кромки поля, на ходу бросив: — Я пробью тебе пару раз, готовься. «Зубы собирать» — повис в воздухе конец фразы. — Жду не дождусь, — протянул Мирай. Тодороки и Яги, по правде говоря, не слишком-то ладили. Вечные соперники, они составляли неплохой дуэт на поле, но вне игры… Старались не контактировать. И Мирай, являвшийся лучшим другом Тошинори, тоже не слишком нравился Энджи. Однако обоих это устраивало: они всё равно общались только на играх и тренировках. Тодороки учился на военной кафедре, а Сасаки — на бизнес-аналитике, так что даже общих лекций у них не случалось. Интересы тоже разнились. В двадцать два года у Тодороки были жена, ребёнок и регулярные практики в государственных структурах, а у Сасаки — подработка в торговой компании, место в футбольной команде и несколько нездоровая одержимость её капитаном. Проще говоря, пиздец. У судьбы было очень странное чувство юмора, и Сасаки считал, что ради сохранения собственных нервных клеток людям нужно уметь смеяться над её шутками. «Может, когда-нибудь я брошу работу», — горько подумал он, глядя, как Тодороки, выбрав мяч, чеканит его на пробу, — «брошу работу и пойду в какой-нибудь ночной клуб стендапером. Шутить перед пьяными людьми про политику и бывших. Было бы очень неплохо». — Эй! — окликнул его Тодороки. Энджи выбрал мяч и, встав в зоне пенальти, начал примериваться. Мирай отлепил себя от опоры и вышел на середину ворот, чуть вперёд. Энджи решит бить левой, его любимый приём, не станет целиться высоко — предсказуемо после успешной атаки Ястреба. Просто покатит? Слишком просто. Тодороки, взяв небольшой разбег, ударил по мячу, Мирай выбрал левую шестёрку — и не прогадал. Покрутив пойманный мяч в руках, Сасаки взглянул на недовольно скривившегося Тодороки, кинул тому снаряд и бесяще — так бесяще, как только мог, — ухмыльнулся. — А вот и мы! — донёсся до них возглас тренера, — А где мы ходим, молодой человек? А сколько времени, не скажете, мистер? — Скажу, тренер, — ответил Тошинори, — каюсь, опоздал. Яги пожал Торино руку. Тренер всё ещё недовольно ворчал, но уже менее мрачно. Предсказуемо. — Когда он уже его выгонит, — скрежетнул зубами Тодороки. Он и Мирай пристально наблюдали за происходящим. — Никогда, — улыбнулся Сасаки, сделав несколько шагов вперёд, прочь от ворот, — Тошинори его любимчик. С первого курса. Ну, настолько, насколько это вообще возможно для Торино — иметь любимчиков. — Мерзость, — скривился Энджи. Мирай пожал плечами. — Тошинори оправдывает доверие. Даже Торино нужны люди, на которых можно положиться. — Мы все оправдываем доверие, — возразил Тодороки, — и он, и я, и ты, и Джинс с Воробушком. И как команда, и по отдельности. Но если кто-то из нас опоздает, нам поблажек не сделают. — Тебя это настолько взволновало? — Иди нахуй, — разозлился Энджи, — я нормально пытаюсь поговорить, а ты ведëшь себя, как чокнутый фанатик. — А ты ведëшь себя, как истеричка. Яги удерживает нашу разношерстную банду в команде, поэтому ему и делают поблажки. А он не так часто пользуется привелегиями, чтобы говнить на него. — То есть ты считаешь, что это нормально? — Вспомни последний раз, когда он опаздывал. — Вспомни, когда хоть кто-то из нас опаздывал. Пришлось напрягать память. — Видишь, — не дав вспомнить, продолжил Тодороки, — настолько всё плохо. Мирай не успел сострить в ответ, чтобы отомстить за прерванную мыслительную деятельность: их перепалку остановил окрик тренера. — Вы двое! Хватит языками чесать, бегом сюда! Торино, окруженный студентами, записывал что-то в журнале. Яги стоял рядом, заглядывая ему через плечо. Увидев подошедших товарищей, он улыбнулся. Энджи буркнул что-то отдалённо похожее на приветствие и втиснулся между Ястребом и Бест Джинсом — если кто и знал имена этих двоих, то всё равно называл их только прозвищами – так уж повелось. Мирай кивнул Тошинори и примостился рядом с ним. — Ну как ты? — Неплохо. Тошинори потер рукой шею, избегая встречаться с Сасаки взглядом. Мирай прищурился, затем понизил голос: — Что такого произошло на практике, что ты опоздал на субботнюю тренировку? Яги глубоко вздохнул, и привычный окружающим вид вечно довольного жизнью человека стëк с него подобно растаявшему на солнце мороженому. — Я ему признался, — прошептал он. — Кому? — не понял Мирай. Тошинори посмотрел на него очень многозначительным взглядом. Сасаки удивлённо вытаращился на него. Да ладно… — Пиздец, — озвучил Мирай мешанину мыслей в собственной голове, — Ну и… И что? — Ну и ничего, — грустно ответил Яги, — он завуалированно сказал, что нам с ним не по пути. Мирай моргнул. Да не может такого быть — чтобы многолетняя сага закончилась подобным образом? Бред какой-то. Но расстроенный Тошинори являл собой доказательство обратного. — Пиздец, — резюмировал Мирай. — Ты уже это говорил, — усмехнулся Яги, — но в общем и целом — да, именно он. Они постояли в тишине. Тошинори — по кусочкам собирая разбитое сердце, Мирай — размышляя о том, что он, должно быть, отвратительный друг, раз единственное, что он может сказать в утешение — это покрыть всю ситуацию ёмким «пиздец». Как будто Тошинори сам не знает, ну правда. — Ладно, — вдруг заявил Яги, — наверное, так будет лучше. — Думаешь? — Понимаешь, меньше всего мне хочется, чтобы он был несчастен. И если отношения со мной сделают его таковым… Пусть лучше их не будет, чем наоборот, так ведь? — Наверное, — нахмурился Мирай. Тошинори откинул назад волосы. — Ну вот и всё. И они, наконец, обратили внимание на тренера и сокомандников. В тот момент Торино как раз допрашивал Ястреба. — Мне нужно твоё имя. Настоящее имя, — предупредил тренер радостно подобравшегося парня. Тот нахмурился и неохотно ответил: — Кейго Таками. — Тебе восемнадцать есть? — Нет ещё. — Мне нужен телефон родителей. — У вас он есть, — заметил Ястреб, — в контактах. Должен быть. — Давай посмотрим, — Торино полез свободной рукой в карман кофты. — Ой какая у вас кошка на обоях красивая! — воскликнул Ястреб, заглядывая тренеру через плечо. — А, да, — мягко улыбнулся Торино, — моя кошка, Наной зовут. Вся команда сгрудилась вокруг него, стремясь узреть фотографию тренерской кошки. Тошинори тоже не упустил возможность взглянуть — и, наверное, зря. Вся чёрная, с хитрым взглядом, заявляющим примитивной расе человеков, что они здесь — никто, кошка удивительно походила на Айзаву-куна. «Укради мне кота» Тошинори ужаснулся возникшей в его голове идее и поспешил отогнать эти мысли. Он ещё не настолько сошёл с ума, чтобы… — Так, всё, разошлись, — прикрикнул на парней Торино. Студенты недовольно отступили на пару шагов. Или же?.. *** –… Ну, вот так, в общем, — закончил свой рассказ Шота. Оборо, Хизаши, Эми и Немури смотрели на него во все глаза. — Пиздец, — заявила Эми. Её тут же наградили предупредительными тычками под рёбра — с обеих сторон. Она ойкнула, отвернулась, фыркнув, и принялась пилить ногти. Компания сидела в комнате женского общежития. Последние десять минут друзья, завернувшись в пледы, слушали рассказ Айзавы о вчерашнем признании. Самому Шоте хотелось уложить историю секунд в тридцать, но друзья заставили вспоминать каждую мелочь. — Слушай, — аккуратно начал Оборо, — я думаю, ты неплохо справился. Яги хороший человек, он поймёт, что ты ничего не имеешь против него лично — просто его чувства не взаимны. И всё, останетесь друзьями. — Ничего страшного не случилось, — авторитетно заявил Хизаши. — Именно что так, — поддержала их Немури. Эми шумно отпила какао, соглашаясь с остальными. — Мы в любом случае на твоей стороне, — подытожил Ширакумо. Айзава вздохнул. — Мне приятно. Вот только, — он нахмурился, — я сам не знаю, может, мне не нужно было ему отказывать. — Чего? — заорали на него хором. Шота шокированно промолчал. Оборо устало потëр переносицу: — То есть, он тебе нравится? — Может быть, — отвернулся Шота. — Девачки, это какой-то ужас, — Хизаши драматично упал на подушки. «Девачки» разулыбались и согласно закивали. — А зачем ты его отшил тогда? — с видом умудрëнного опытом психолога Ширакумо помешал ложкой сахар в своей чашке. — Затрудняюсь ответить, — Айзава раздражённо зыркнул на него, — я вообще повёл себя как идиот. — Вот это признания, — громко прошептала Эми. — Я предложил ему украсть мне кота, — не обратив на неё внимания, продолжил Шота, — типа, я пойду за это с ним на свидание. Немури поперхнулась чаем. — Ты сделал что? — заорал Хизаши. — Успокойся, — хлопнул его по плечу Оборо. — Вот это самое и сделал. На несколько секунд воцарилась тишина. Зачем Эми, захихикав, сказала: — Я думаю, он оценил шутку. Жди плюшевого кота на подоконнике комнаты в общаге. — Ага, — ядовито возразил Шота, — так оценил, что никогда не заговорит со мной больше. — Боже, — закатила глаза Немури, — когда вы двое разберётесь с вашими отношениями, можете выбрать в моем магазине всё, что захотите, — и я не возьму денег. — В секс-шопе? — хмыкнул Оборо, — они оба туда не ходят, зачем им? — Мало ли, — сверкнула глазами Каяма. — Ребят, ребят, — замахал руками Хизаши, — ребят, мы пока не придумали даже, как Шоте с Яги заново отношения наладить, а вы уже в такие дебри лезете… — Точно, — поддержал его Ширакумо. Затем он повернулся к Шоте, — извинись перед Яги. Скажи, что не подумал. — А если у нас ничего не получится? — помолчав, спросил Айзава. — Значит, не получится. Но попробовать-то можно, если вы оба хотите. — Может, он уже не хочет. — А ты не решай за него, — отрезала Немури, — поговорите сначала. Хотя бы скажи, что ему не нужно воровать для тебя кота. А то он ведь чокнутый — мало ли, знаешь. Хизаши с Эми хихикнули. Айзава закатил глаза. — Хорошо. *** — Ты ебанутый, — заявил Тодороки. Яги пожал плечами. — Бывает. — Ты серьёзно думаешь, что это сойдёт тебе с рук? — Не думаю. — Тогда какого?.. — А ну тихо, — зашипел на них Мирай, — вы сейчас весь двор перебудите. И тренера тоже. Они замолчали. — Ладно, чëрт с тобой, — скрежетнул зубами Энджи, — другой вопрос: нахуя нас так много? — Потому что я буду воровать кошку, ты — единственный из команды, кто сможет меня подсадить, а Мирай проследит за тем, чтобы мы не прокололись в каком-нибудь из пунктов плана. — А они тут зачем? — Энджи указал на Ястреба и Бест Джинса. — Я их не звал, — пожал плечами Тошинори. Энджи посмотрел на Ястреба и Джинса страшным взглядом, призванным заставить их немедленно объясниться. — По приколу, — захихикал Ястреб, засовывая руки в карманы круглой куртки, доходившей ему до пояса, и покачиваясь с пяток на носки. Сейчас он действительно поразительно походил на нахохлившегося воробья. — Как команда, мы должны помогать друг другу, — вдохновенно начал Джинс, — мы — ниточки в большом канате; одна нитка рвётся легко, но, когда ниток много… — Ага, я понял, воровство кота — отличный тимбилдинг, — прервал его Тодороки, а потом пробормотал в сторону: — грёбаный хиппи… Была глубокая ночь. Команда стояла около подъезда многоэтажки, в которой жил тренер. Сна ни в одном глазу — зато веселья хоть отбавляй. — Ладно, — вздохнул Тошинори, — пойду одеваться. Мирай кивнул, и оба направились к машине, стоящей напротив подъезда. Открыв багажник, Яги вытащил оттуда пару перчаток. — Слушай, — осторожно начал Мирай, прислонившись к корпусу автомобиля, — это, конечно, не моё дело, но, может, оно тебе не надо? Яги не ответил, и, нашарив, достал из багажника ещё и маску, полностью закрывающую лицо. — Просто ты ведь сам сказал, что не будешь настаивать. — Я не буду настаивать. Просто… Как будто осталась какая-то недосказанность. Хочу оставить последнее слово за собой, — усмехнулся Яги, — если ты понимаешь о чём я. — Понимаю, — неуверенно кивнул Мирай. — Ну вот что-то вроде того. И ещё мне нужно извиниться, что ли. Четыре года портил ему жизнь. Чувствуется гадко. — Я не думаю, что он терпел бы четыре года, если ты был ему так уж неприятен, — возразил Сасаки. Тошинори пожал плечами. — Не знаю. Ну ладно, — он повернулся, — пойдём. Они подошли к товарищам по команде. — Подсади меня к тому окну, — попросил Яги. Энджи неохотно повиновался. Торино жил на втором этаже, и возле одного из окон его квартиры очень удобно висела водосточная труба. Яги, взобравшись на плечи пыхтящего от натуги Тодороки, уцепился за трубу и пополз по ней вверх, к подоконнику. Добравшись до него, он подтянулся, запустил руку в открытую форточку, открыл окно и исчез в квартире. Джинс с глубокомысленным видом качал головой, бормоча что-то себе под нос. Ястреб, задыхаясь от беззвучного смеха, снимал происходящее на телефон. — Н-да, — цыкнул Мирай, — а в интернетах скажут, что постанова. — И чему вы радуетесь, — в непонимании нахмурился Тодороки, — Это буквально преступление. — Он потом вернёт, — заверил его Сасаки. — А, — с сарказмом ответил Энджи, — ну раз так, тогда ладно. Мирай, выразительно глядя ему прямо в глаза, поправил очки средним пальцем. Лицо Энджи побагровело. Внезапно из квартиры Торино раздался испуганный вопль, потом пару ругательств, звон посуды, а затем громкий хлопок двери. Компания застыла. Энджи и Мирай переглянулись. — Блять, — сматерились они хором. Спустя несколько секунд дверь в подъезд открылась, и из него вылетел Яги. Сунув Ястребу в руки ещё не осознавшую произошедшее кошку, он прикрикнул на сокомандников: — В машину! Повторять дважды не потребовалось. Все четверо ломанулись к автомобилю. Энджи затолкал Ястреба и кошку в багажник, захлопнул крышку, затем кинулся к переднему сиденью. — Я за руль! — крикнул Яги. Тодороки не посмел возразить. Яги упал на водительское место мгновением позже, включил зажигание и нажал на педаль газа, успев заметить в зеркало заднего вида, как открылась дверь подъезда, выпуская на улицу взъерошенного из-за неожиданного подъëма Торино. Они выехали со двора, заложив крутой вираж. Энджи громко матерился, нашаривая ремень безопасности. Мирай, занимавшийся тем же, только на заднем сидении, возмущённо орал: — Куда ты гонишь, придурок?! Кто тебя вообще учил водить? — Тренер и учил, — крикнул Яги, выезжая из жилого района на многополосную дорогу, — и у него тоже есть машина. Команда пару секунд молчала, переваривая услышанное. Затем Энджи завопил: — Тогда езжай быстрее! Тошинори не стал отвечать, еле-еле вписавшись в крутой поворот и выжимая из бедной машины скорость по ощущениям уж точно большую, чем положенные шестьдесят километров в час. Тодороки яростно дышал, ясно давая остальным понять, насколько его всё достало. Джинс, зажмурившись, вжимался в спинку сиденья и тихо читал молитву. Мирай нервно вцепился в ремень безопасности. Ястреб в багажнике, судя по весёлым восторженным воплям, чувствовал себя лучше, чем все они вместе взятые. Машина замедлилась. — Что случилось? — поинтересовался Мирай таким тоном, словно и сам не был уверен, стоит ли спрашивать. — Ничего, — обманчиво спокойно ответил Тодороки, — перед нами просто пара дебилов, которые едут со скоростью черепахи, а мы, блять, убегаем от погони, но встали в пробку. — Не встали, — возразил Тошинори, — сейчас разметка поменяется, и я их обгоню. — Не тормози, — решил не продолжать спор Тодороки. Как только выдалась возможность, Яги, как и обещал, нажал на газ, заставив всю команду в один голос ойкнуть, когда их импульсом выбросило вперёд, а ремни больно впились в грудь. — Ты точно ебанутый, — прошептал Тодороки. Остальные молчали в знак солидарности. Проехав ещё около километра, Яги остановил машину и, открыв дверь, вылез наружу. — Ты куда собрался?! — набрав в грудь воздуха, приготовился орать Тодороки. — Маску снять хочу, — Яги стянул с головы балаклаву, открыв покрасневшее лицо. Бросив ткань на ножной коврик, он попытался отдышаться. — Итак, — наконец сказал он, — все живы? — Мне кажется, я умер, — донёсся голос Сасаки сзади. — Я тоже, — вторил ему Джинс. — Не пиздите, мужики, — Ястреб просунул голову над спинками задних сидений, — вы живее всех живых. — Ребята, у нас Воробушек матюкается, — заметил несколько ошалевший Тодороки. — Я — Ястреб!.. — Тихо, — попросил Тошинори, — давайте потом. Что там с кошкой? Ястреб расстегнул куртку и вытащил добычу, держа её на вытянутых руках. Кошка растянулась пушистой колбасой, приковав к себе взгляды всех присутствующих. Нана, похоже, вообще не ощущала угрозы, поскольку никак не выказывала недовольства и не думала вырываться — да что там, она даже смотрела на них только одним глазом (и то прищуренным), словно они не стоили ни капли её внимания. Тодороки пробормотал: — Ëб твою мать, Яги, — и в нервном изнеможении упал на сиденье. — Доволен? — Ястреб поводил кошкой туда-сюда, чуть не заехав её лапой Мираю в глаз. — Нормально, — вздохнул Тошинори, — пересаживайся в салон. Пока Ястреб перелезал через спинки сидений, Тошинори внимательно смотрел на дорогу. Внезапно его лицо приняло по-детски испуганное выражение и он поспешил запрыгнуть в машину. — Что стряслось? — спросил Тодороки, наблюдая, как Яги спешно пристëгивается. — Там эти дебилы сзади едут. — Которые прутся на скорости пятнадцать километров?.. — Они. — Яги, блять! — Всё-таки это – отличный тимбилдинг, – негромко проговорил Джинс, поглаживая сидящую у него на коленях кошку. Нана согласно мурлыкала, подставляя под поглаживания шею. *** Воскресным утром в крохотной кофейне посетителей было мало — а те немногие, кто заходил, не оставались. Такая атмосфера прекрасно подходила для дружеских посиделок. Хизаши растëкся на высоком стуле возле барной стойки, уткнувшись в столешницу лицом. — Ну и зачем ты вчера пил? — безжалостно громко поинтересовался у него Айзава, мрачно цедя свой эспрессо. — Мхм, — ответил Ямада, запуская руку в волосы. — Знатно его вштырило, конечно, — покачал головой Оборо, вытирая стакан. У Ширакумо в воскресенье — смена, поэтому они втроём сидят сейчас здесь. Целый день впереди, им нужно только решить, чем заняться и дождаться сменщицу Оборо. А потом — свобода. — Так когда ты собираешься разговаривать с Яги? — вдруг спросил Оборо, красиво выставляя в витрине десерты. — Не знаю. Не сегодня, — уклончиво протянул в ответ Шота. — Не тяни, — посоветовал Ширакумо, выложив последнее печенье и выпрямившись. Дождавшись кивка, он удовлетворённо отвернулся, проверяя запасы сиропов. Звякнул дверной колокольчик. — Доброе утро! — поприветствовал посетителя Оборо, — Заказывайте. — Доброе, — ответил смутно знакомый голос, — я буду латте, большой, пожалуйста. Молоко обычное, без сиропов, две ложки сахара, оплачу картой. — Куда вы спешите? — усмехнулся Ширакумо, вводя сумму на терминале, — принято, прикладывайте. Пока посетитель доставал карту, Оборо, озорно улыбаясь, приговаривал: «Отдай мне своё бабло, оно у тебя полежало, теперь у меня полежит». Айзава услышал короткий смешок — шутку оценили. Ширакумо, сияя, ушёл в кухонную зону. Забурчала кофеварка. Присесть посетитель решил на стул рядом с Шотой. Айзаве было жутко лень, но он всё равно решил повернуться посмотреть — и увидел того, кого ожидал меньше всего: долговязого друга Тошинори. Тот, как всегда, был в костюме и в галстуке с идиотским рисунком. Шота отвёл взгляд. Вряд ли Сасаки тут по его душу — с чего бы, ну право? Однако в следующую секунду Мирай произнёс, явно обращаясь к нему: — Привет. Я тут, вообще-то, именно тебя ищу. Айзава глотнул кофе – в целях успокоения. — Тоши просит, чтобы ты пришёл на стадион к одиннадцати. — Зачем? — повернувшись, в упор посмотрел на него Шота. — Увидишь, — отвëл взгляд Мирай. Пару секунд он молчал, подбирая слова, а затем бросил это затею и припечатал: — Если ты не придёшь, я не знаю, что я с тобой сделаю. — Что ты… — Ваш латте, — Оборо поставил перед Сасаки стаканчик. — Спасибо, — Мирай, забрав кофе, скользнул взглядом по нарисованному на стаканчике кривому сердечку. Оборо смущённо ухмылялся. Мирай, молча послав ему польщëнную полуулыбку, подхватил свою сумку. Айзава проследил за тем, как он собирался и шёл к дверям, а затем крикнул: — И часто тебя используют как почтового голубя? Ответом ему был оттопыренный средний палец. — Как он хорош, — впечатлённо вздохнул Оборо. — А чаевых тебе не оставил, — поднял голову Хизаши. — В другой раз. — Ты так уверен, что он ещё зайдёт? — Я делаю очень хороший кофе. Айзава насмешливо хмыкнул. Оборо внимательно посмотрел на него. — Теперь ты. Спешу сказать, что у тебя, – он сверился с часами, – тридцать минут на то, чтоб дойти до стадиона. — Никуда я не пойду, — открестился Шота. — Пойдёшь, — не терпящим возражения тоном заявил Оборо. Хизаши молча толкнул его в бок, заставляя слезть со стула. – Вот козлы, – Шота сунул руки в карманы и, сутулясь, направился к выходу. – Удачи! – крикнул Оборо. Хизаши ободряюще показал большой палец. Айзава, не обернувшись, вышел из кофейни и побрёл сторону университета. Да, ему не хотелось идти. Он не ожидал, что Яги сам захочет поговорить, но если уж так случилось... Это удача, по правде говоря. Теперь главное ничего не испортить. А будет сложно: в этом он чудовищно хорош. Яги добрался до стадиона раньше него. Когда Айзава, отыскав дверь и миновав ряды зрительских кресел, вышел к полю, Яги сидел на скамейке запасных, с удобством вытянув длинные ноги. Рядом с ним стояла раскрытая сумка, в которой Тошинори держал руку. Айзава нахмурился: что-то в этой картине настораживало. – Утра, – коротко поздоровался он. Тошинори поднял взгляд. – Утра. Присядешь? Айзава подошёл ближе. – Ты не против, если я первым скажу то, что хотел? – А ты... Хотел что-то сказать? Айзава, помедлив, присел на скамейку – так, чтоб их с Тошинори разделяла сумка, и заговорил: – Да, на самом деле. Я не очень хорошо поступил. – Айзава-кун, не нужно, – улыбнулся Тошинори, – я не хочу, чтобы твоя жалость... – Это не жалость. Я просто... Просто идиот, – Айзава, затолкав глубоко внутрь всю неуверенность, заставил себя говорить, – Я не знаю, могу ли разрешить себе чувствовать, потому что боюсь, что у меня не получится контролировать последствия, к которым это приведёт. Я не знаю, хватит ли у меня энергии, чтобы эмоционально вкладываться в отношения, поэтому не уверен, стоит ли вообще их начинать. А ещё мне противно от того, как всё это выглядит со стороны. Будто я принимаю тебя как должное, не отталкивая, но и не начиная отношений. А на самом деле – на самом деле я просто не знаю, чем тебя заслужил. Шота выдохнул. – Вау, – моргнул Тошинори. А затем улыбнулся. – Ты чего? – спросил Шота. Чëрт, он ведь не мог сделать всё только хуже? – Ничего, – Тошинори попытался согнать улыбку в с лица, но у него не получилось, – всё хорошо. Я просто думал, что после признания ты ненавидишь меня. – Что? Нет, я... «Я сам старался себя в этом убедить. Что ненавижу тебя. Наверное, поэтому так и казалось» – Прости меня, – опустил взгляд Шота. – И ты, – наконец, Яги удалось принять более серьезный вид, – мне нужно было выяснить, как ты вообще к этому относишься, а я просто танцевал вокруг тебя брачные танцы четыре года подряд... – «Брачные танцы»? – Тодороки-кун горазд на такие выражения. – И ты серьёзно не знал, что все прекрасно осведомлены о том, что я тебе нравлюсь? – Тодороки-кун часто меня... Эм... – Подъебывает, – ввернул Айзава. Тошинори коротко рассмеялся. – Типо того. Поэтому я не придавал этому значения. Внезапно из сумки Тошинори раздалось короткое «мяу». Шота медленно повернул голову. – Что там у тебя? – Там? – дёрнулся Тошинори, – Там ничего. Не заморачивайся. – Яги, – посмотрел на него Шота, – я хотел сказать тебе ещё кое-что. Тошинори кивнул. – Тебе не нужно красть мне кота. Яги надул губы, почесал в затылке, отвернулся, повернулся обратно, пару раз моргнул, нервно усмехнулся и наконец: – Что ж... Я скажу одно: ты очень вовремя. Расстегнув молнию сумки до конца, он вытянул оттуда красивую чёрную кошку. Айзава в шоке застыл с открытым ртом, забыв поддерживать свой обычный похуистический вид. – Это?.. Кошка поочерёдно моргнула обоими глазами, как бы здороваясь с ним. – Да. Я украл тебе кота. Чтобы у меня был повод ещё раз встретиться лично и извиниться за мою навязчивость. Тошинори опустил кошку на скамейку. Она обнюхала его и Айзаву и, спрыгнув вниз, побежала на поле. Упав на нагретый солнцем зеленый пластик, заменяющий газон, она начала тереться о него шерстяным боком. Айзава и Тошинори наблюдали за ней. – Мои друзья, – вдруг сказал Шота, – мои друзья пытались заставить меня сказать тебе с самого начала, что воровать кота не нужно. Мол, ты ëбнутый на голову. Тошинори тепло рассмеялся. – Они были правы, – Шота помедлил, потом убрал со скамейки сумку и придвинулся к Тошинори ближе. – Да ну, – Яги посмотрел на Айзаву глазами, в которых прыгали смешинки, и коснулся мизинцем его ладони. – Ну да, – Шота, не дав себе времени на сомнения, переплёл их пальцы. Они так и сидели, взявшись за руки. Кошка, которой надоело кататься, улеглась на поле и пристально наблюдала за ними. – По всем приличиям я должен предложить тебе встречаться, – вздохнул Тошинори. – Я согласен, – тоже вздохнул Шота. Повернувшись, он мягко коснулся губами щеки Тошинори в быстром поцелуе, – я разберусь со своей менталкой и устрою тебе сюрприз даже покруче этого. Клянусь. Он довольно улыбнулся, любуясь покрасневшими лицом и шеей Тошинори. Яги смущённо замялся, затем наклонился и поцеловал Шоту в лоб. – Хорошо. Айзава схватил его за воротник кофты и, не дав отодвинуться, поцеловал уже по-настоящему. Покусанные губы, мягкие, пушистые волосы, длинные, щекочущие щёки ресницы – так чувствуется Тошинори во время поцелуя, и Айзаве это очень нравится. Спустя много-много времени Тошинори отстранился – лицо горело, глаза будто светились (и Шота был уверен: он сам выглядел так же). Яги внимательно посмотрел на партнёра. – Я не ожидал... Этого. Когда шёл сюда – тем более, да и... Сейчас тоже. – Ты бегал за мной четыре года. Думаю, период ухаживаний давно пройден. – Шота, – Тошинори закатил глаза. – Наслаждайся, пока я добрый, – съязвил Айзава, – у меня вообще редко такое бывает. – Такие приливы неожиданной нежности? – Как назвал-то, а... Шота позволил утянуть себя в ещё одни объятия. Тошинори принялся гладить его по волосам, и Шота, подставляясь под прикосновения, зевнул: – И тебе нужно вернуть кота. Из какого там приюта ты его вытащил – не знаю, но вернуть нужно. – Я не из приюта его украл. Но я верну. – То есть ты прям украл. – Украл, – рассмеялся Тошинори, – и мне помогли. Кое-кто. – Так вот почему Сасаки выглядел таким недовольным, – догадался Шота. – Вот ты где, петух! – вдруг пронёсся над стадионом крик, заставивший их обоих подпрыгнуть от неожиданности. У входа на поле стоял злой как чëрт Торино с хоккейной клюшкой в руках. Тошинори с Айзавой отскочили друг от друга. – А, – протянул Айзава, – кажется, я понял. – Да, ты понял, – подтвердил Тошинори, нервно сглотнув. Тренер угрожающей походкой направился к ним. Айзава толкнул Тошинори в бок: – Чего ты стоишь? – Я... – Бежим, тормоз, – Шота схватил Яги за руку и утянул его за собой, переходя на бег. – Куда вы, паршивцы?! А ну стоять! – кричал им вслед Торино. Кошка, довольно мигая глазами, казалось, гордо улыбалась, наблюдая за Айзавой и Тошинори, выбегающими со стадиона. История с её драматичным похищением закончилась, но их история... Их история только начинается.