Нежелательный период

Бесконечное количество рук касаются его нагого тела. Мягкие, нежные, грубые, шершавые — ладони смешиваются в единый бессвязный цвет, словно мазки красок, смешанные в палитре под властной кистью художника. Но всех объединяет одно — это мужские ладони. Они гладят то тут, то там; то надавливают на чувствительные места сильнее, то едва касаются, вызывая приятные мурашки по коже. Пожиратель Лун чувствует себя безвольной куклой, которую бросили на растерзание неминуемой страсти. Их действительно много, и в любое другое время Дань Хэн возненавидел это все: эти прикосновения, эти поглаживания и лёгкие сжимания его конечностей. Но не сейчас, когда его тело горит от желания. Не сейчас, когда его мозги плавятся под обжигающим экстазом от почти невинных прикосновений. Прикосновений так много, что Дань Хэна сводит это с ума. Одна из широких ладоней ласково гладит его по голове, вырывая из него тихое мурчание, из-за чего хвост нервно подрагивает и бьется в горячем импульсе о шёлковые простыни, а затем несильно сжимает вихрастую макушку и прижимает щекой к мягкой подушке. Дань Хэну остаётся только почувствовать, как внутри затягивается приятный узел наслаждения от безграничной власти бесчинных рук. Эти прикосновения — то, чего жаждет его тело, когда на улице начинают расцветать неправильных форм деревья с труднопроизносимыми названиями. Этот период наступает каждый год в определённое время, заставляя драконье нутро Дань Хэна брать над собой верх. Заставляет действительно желать, чтобы кто-то проявил к нему большее внимание, чем обычно. Заставляет желать настойчивых прикосновений, которые не будут останавливаться под его беспомощными стонами-отказами. Эти дни Пожиратель Лун ненавидит больше всего — терять контроль над своим разумом и превращаться в бесформенное жаждущее интимных ласк пятно ему никогда не симпатизировало. Среди бесконечных прикосновений Дань Хэн среди всех ощущает одно ярче остальных — грубые ладони, одна, по ощущениям, полностью перебинтована, ложатся поверх его бёдер и с легким нажимом вдавливают кончики пальцев в покрасневшую кожу. Прикосновения этих ладоней среди остальных ощущается самым нежным, будто их обладатель касается не разгоряченного в интимной страсти тела, а нежнейших лепестков белоснежного пиона, покорно раскрывшихся и представив свои волнистые внутренности этим ладоням. Пожиратель Лун резко распахивает глаза, ощущая, как бешено колотится сердце в грудной клетке, будто оно жаждет выпрыгнуть из разволновавшегося мужчины. Он изумлённо моргает и приподнимается на локтях. Тянется к прикроватной тумбочке, на которой одиноким силуэтом в ночи без очевидных признаков жизни лежит телефон, питающийся зарядом через путающийся проводок. Дань Хэн легко встряхивает предмет и слегка жмурится, когда неяркий свет экрана резко бьет его по глазам и замечает неприятные фигуры на циферблате: Без пятнадцати три. Дань Хэн ненавидит просыпаться посреди ночи. Оглушающая тишина давит на него будто изнутри, из-за чего появляется ощущение легкого звона в ушах. Его лицо стремительно приобретает пунцовый оттенок, когда в голове прорисовывается картинка только что просмотренного им сна. Дань Хэн ложится на спину и закрывает лицо руками, страдальчески выдыхая в пустоту комнаты. Только по тягучим ощущениям внизу Дань Хэн понимает, что это не простой эротический сон, который ему по всем параметрам очень даже понравился. Из-за того, что он драконорожденный, его тело немногим отличается от человеческого, но даже если он примет людской облик, все его повадки и принципы никуда не денутся. Так уж сложилось, что когда на календаре появляются первые числа нежного и расцветающего времени года, его либидо повышается и требует… более интенсивного внимания к своему телу. Из года в год Дань Хэн с легкостью справлялся с этим непростым свалившимся на его долю фактом, но прежде он никогда не просыпался весь в поту из-за эротического сна. Это можно было бы спихнуть на неудачно сложившиеся обстоятельства, и, по идее, никаких проблем из-за этого возникнуть не должно. Дело в том, что Дань Хэна прямо сейчас, в первый день начавшегося неприятного для него периода, распирает от невыносимого желания. И он жаждет не простой мастурбации, которой все это время спасался, а гораздо большего. Пожиратель Лун смыкает челюсти, когда ощущает, как слегка заострённые клыки сводит от жгучего зуда. В нем появляется неконтролируемое желание впиться в мягкую плоть зубами, но при этом самое главное для него все ещё является сохранность партнера, и, будучи с помутнённым рассудком, Дань Хэн уверен, что не причинил бы никому вреда. Он стаскивает с себя прилипшее одеяло, когда резкая волна жара из-за представившейся картины накатывает на него. Прохладный воздух в комнате в эту же секунду прикасается к потному телу мужчины и заставляет кожу покрыться неприятными мурашками. Дань Хэн смотрит на свои согнутые в коленях ноги и опускает взгляд на пах, рассматривая очевидную выпуклость под тканью нижнего белья. В любом случае сейчас он уснуть не сможет. Пожиратель Лун снова тянется к тумбочке, только на этот раз выдвигает самый нижний ящик и вытаскивает из него новый тюбик со смазкой. С некоторым усилием в тишине комнаты раздаётся лёгкий щелчок и Дань Хэн с едва дрожащими руками выдавливает на пальцы прохладную жидкость. Он откладывает тюбик в сторону и чистой рукой снимает с себя нижнее белье, немедля прикасаясь к возбужденному члену. Лёгкий стон срывается с пухлых губ, кажущийся одновременно сладостным в наслаждении и уничижительным, заставляя щеки в очередной раз покрыться легким румянцем. Дань Хэн медленно ведёт рукой по плоти, размазывая вязкую жидкость и слегка выгибается от нежной ласки, сжимая пальцы на ногах. Он откидывает голову на смятые подушки и жмурится, когда пальцы массируют открытую головку, смешивая смазку с поступившей на головке белёсой естественной жидкостью. Дань Хэн закусывает губу и выгибается на кровати, свободной рукой зажимая себе рот, не давая смущающим звукам без его ведома вырваться, когда он ускоряет движения рукой, двигая ей вверх-вниз, даря себе долгожданную фрикцию. Его хвост раздраженно бьется о матрас, когда Дань Хэн понимает, что этого ему совсем мало. В памяти всплывает последнее прикосновение во сне, и Дань Хэн ладонью, которой только что зажимал себе рот, невесомо касается бедра, стараясь повторить местоположение чужой ладони и вдавливает в кожу пальцы. Он едва заметно дёргается, ощущая будто фантомные чужие прикосновения, но все ещё остаётся недовольным — его рука, по сравнению с той, кажется гораздо меньше и нежнее, из-за чего весь эффект пропадает. Он не знает почему именно эти ладони ему запомнились столь ярко — это самое яркое прикосновение, отложившееся в его памяти, и все те бесчисленные и будто бесформенные ладони даже не стоят рядом с ними. Не хватало Дань Хэну ещё и сохнуть по ладоням из сна! Это ещё хуже, чем влюбиться в человека во сне, которого никогда не видел воочию! Едва слышимый рык без его ведома вырывается из груди, напоминая своим звучанием кошачье мурлыканье, но все ещё отличаясь некоторой изящностью и величественностью, несмотря на то, по какой причине оно появилось. Его ладонь сильнее сжимает истекающий в предэякуляте член, выбивая ещё одно мурчание, и Дань Хэн снова сладко выгибается от ласкающей стимуляции. Ему неимоверно хорошо, но все ещё мало. Дань Хэн хочет большего. Хочется ощущать рядом с собой такое же разгоряченное тело, как у него. Желательно на нем. Задыхаться под чужой тяжестью и обхватывать своими ногами чью-то талию, пока его бесстыдно вжимают в простыни. Дань Хэн прикрывает подрагивающие ресницы и приоткрывает рот в лёгком стоне, сжимая ладонь сильнее. Ему невольно представляется перед взором широкая спина; облаченное тело в вышитое пальто с декоративным узором, напоминающий фиолетовые всполохи огня. Под струящимися светлыми и гладкими волосами прячется красная лента в зигзагообразном силуэте, на пояснице мягко превращаясь в большой бант. Это становится последней каплей для Пожирателя Лун и он протяжно стонет, закусывая костяшки пальцев в попытке заглушить себя, чувствуя, как собственное семя толчками выплескивается в заранее подставленную руку. Дань Хэн обмякает на подушках и тяжело дышит. Румянец, появившийся из-за несдержанного экстаза вмиг превращается в смущающий. Чувство вины наковальней падает прямиком на его многострадальное сердце. Стыд. Он чувствует оковы стыда, которые нежелательно обнимают его. Дань Хэн переворачивается на живот и уже страдальчески стонет в подушку. Как ему теперь в глаза смотреть? Стыдоба какая! Дань Хэн никогда еще не кончал так обильно в этот период, стоило ему представить спину своего друга! Да он бы никогда!.. В эту ночь он так и не сомкнул глаз, продолжая ублажать себя, когда желание становилось нестерпимым. Все идёт не так, как обычно, и Дань Хэну это не нравится. Вместе с брезжащей зарей Пожиратель Лун выполз из смятой постели, ощущая себя выжатым лимоном.

***

Поднимающееся солнце шпарит в его темную макушку, и даже несмотря на столь ранее время суток, оно уже неприятно начинает жечь затылок. Зимой, пусть солнце и стоит высоко в небе, оно не могло греть, поэтому риск получения солнечного удара сводился к минимуму. Но сейчас далеко не зима, а в полном разгаре весна, и только редкие, не распустившиеся пучки в разноцветные листья, подтверждают сей факт. Будь деревья опоясаны яркими цветами, трудно было бы сказать, что сейчас весна, а не знойное лето. Дань Хэн пришел на место для встречи за десять минут до назначенного времени. Его чрезмерная пунктуальность не могла допустить опоздания. Поэтому оглядев беглым взглядом небольшую полянку с сочной и ярко пахнущей травой, находящуюся под темным деревом с высоченным стволом, он присаживается прямо на голую землю и принимается ждать, облокачиваясь спиной на холодное тело могучего дерева. Конечно же сейчас ему хочется спать, и легкое недомогание в теле на данный момент будет являться для него большим минусом. Он раздраженно моргает, пытаясь убрать условный песок из глаз, всякий раз возникающий из-за недосыпа, а если представить, что он поспал каких-то жалких три с половиной часа можно понять, насколько плачевна ситуация. Дань Хэн облокачивается затылком о ствол и прикрывает глаза, подставляясь под ласкающие лучи тёплого солнца. Он чувствует себя очень уставшим, но одновременно и удовлетворённым. Время течёт незаметно, когда не обращаешь на него абсолютно никакого внимания, и Дань Хэн проваливается в легкую дрёму, которое длится недолго. Греющие лучи перестают целовать его лицо и вместо них над Пожирателем Лун нависает темная тень. Изначально рассчитав это как спрятавшееся в облаках солнце, Дань Хэн не раскрывает глаз, но через секунду до его носа донесся знакомый запах яркого одеколона, из-за чего он резко распахивает заспанные глаза и изумлённо моргает, наблюдая перед собой мощные ноги, облачённые в серые брюки с темным узором, красиво подчеркивающие их мускулатуру. Пожиратель Лун медленно поднимает взор и встречается с матовым рубином, озорно поблескивающим в глубине облачённых белыми ресницами глаз. Мужчина протягивает ему руку в перчатке и улыбается в своей манере уголком губ: — Земля ещё холодная. Простудиться можешь. Из-за полуголых ветвей, склонившихся над их головами, на светлых волосах улыбающегося мужчины играются неаккуратные тени, придавая его серьезному и грозному виду невинную очаровательность. Дань Хэн обхватывает его ладонь своей и его с легкостью тянут наверх, помогая подняться на ноги. Мужчине не удаётся скрыть изучающий взгляд, и по тому, как красиво нахмурились его светлые и густые брови Дань Хэн понимает, что он заподозрил что-то неладное. Но между ними всегда царила некая гармония и глубокая доверчивость друг к другу, поэтому мужчина ничего не говорит, хотя по нахмуренному лицу ясно читаются волнующие его вопросы. Пока Дань Хэн сам не заговорит об этом, мужчина не проронит ни слова. Обычно собранные из нескольких прядей волосы в небольшой пучок на данный момент никак не закреплены и красиво струятся по мощному размаху плеч мужчины, когда отдельные, более густые и тяжёлые пряди, ниспадают на спину, секущимися кончиками играясь с красной лентой. Едва заметно мочки ушей Дань Хэна краснеют, вспоминая сегодняшнюю ночь. Блэйд снимает своё вышитое пальто, оставаясь обнаженным по пояс, и неаккуратно складывает его на место, где только что сидел Дань Хэн. Он поворачивается к нему спиной и выходит на середину небольшой поляны, поворачивая головой в разные стороны и разминая шею. В лучах солнца его и без того бледное тело кажется ещё молочнее, но из-за того, что тёплый свет падает сверху кажущаяся нежность является обманчивой. Глубокие тени, мазками образовывающиеся из-за резких движений мужчины, красиво ложатся под выгравированными мышцами, превращая тело мужчины в нечто искусное и опасное. Коснёшься кончиками пальцев твёрдых мышц — и с тобой непременно что-то случится. Они часто собирались вместе на утренних тренировках. Блэйду их совместное утреннее времяпрепровождение помогает взбодриться и настроиться серьезней на предстоящий день, а Дань Хэн… У Дань Хэна нет особой причины, чтобы каждое утро вставать на час раньше обычного ради марафета, но желание провести время с дорогим другом перевешивает все остальное. Да и физическая нагрузка никогда не бывает лишней. Поэтому он скидывает накидку с различными струящимися вдоль тела побрякушками, когда солнце начинает сильнее припекать. Дань Хэн привычно становится напротив Блэйда и они, отзеркаливая друг друга, разогревают в едином темпе мышцы. Поворачиваясь корпусом в стороны, Дань Хэн боковым зрением улавливает изучающий взгляд Блэйда. Его брови, которые всегда кажутся ему нахмуренными, на данный момент гораздо сильнее сведены к переносице. Пожирателя Лун слегка потряхивает от пережитого ночью — его тело слишком утомилось и сейчас, по правде говоря, ему больше всего хотелось спрятаться под одеялом в своей комнате и свернуться клубком. Неизвестно, когда приступ желания снова охватит его с ног до головы. Ему бы очень не хотелось, чтобы это произошло перед Блэйдом. Вдруг слышится низкий и одновременно тихий голос Блэйда с привычным рычащим звучанием: — Ты неважно выглядишь. Кротко и ясно. В этих трёх словах содержится гораздо больше вопросов и недопониманий, чем кажется на первый взгляд. За все то время, что они дружат, Дань Хэн знает Блэйда как свои пять пальцев. Как и он его. Поэтому даже невооружённым глазом, даже под тщательной попыткой Дань Хэна скрыть своё состояние, Блэйд замечает его недомогание. — Все нормально. Я в порядке. — Зная, что его слова не возымеют никакого эффекта, Дань Хэн рефлективно успокаивает Блэйда. Это выходит естественно и привычно, и именно по этой причине глубокая складка, залёгшая между красивыми и широкими бровями мужчины, лишь углубляется. Блэйд не выглядит убежденным, но больше ни один вопрос не слетает из его уст. Личное пространство ценится им больше всего. Через некоторое время, когда их лбы покрываются легкой испариной и щеки приобретают здоровый румянец, они прекращают разминаться, и Блэйд, стоящий к дереву ближе, подходит к нему, вытаскивает меч из ножен, которые неаккуратно сложил с пальто, и возвращается к Дань Хэну. Его тело влажно блестит от пота под шпарящими лучами солнца. Пульсирующая боль охватывает его виски на короткий миг, но она оказывается столь неожиданной и неприятной, что легкую гримасу он не смог спрятать от взгляда острых глаз, цвета наливающейся киновари. Впрочем, вопроса никакого не последовало, разве что приняв до этого момента стойку, приготовившись атаковать, Блэйд выпрямляется. Дань Хэн моргает и материализует в руках облачный пронзитель. Он расставляет ноги чуть шире и ощущает, как они легко дрожат. Даже несмотря на разогретое тело Пожиратель Лун продолжает чувствовать слабость, что его начинает слегка подбешивать. Погруженный в свои думы он почти пропускает нападающий удар Блэйда: он в последний момент блокирует выпад и неприятно шикает, когда металлическое древко неожиданно и больно попадает ему по пальцам. Мужчина сразу же смягчает напор, не желая невольно травмировать Дань Хэна, у которого и без того что-то случилось. Но больше всего Пожиратель Лун не любит, когда нападающий, чувствуя его слабость, сразу начинает отступать. Поэтому он резко вскидывает руками, горизонтально удерживая облачный пронзитель и толкает замявшегося на секунду Блэйда. Тот, не ожидавший подобного, неловко подкашивается, но сразу приобретает в руках силу и снова налетает на Дань Хэна. Помимо шуршания листвы и журчащего ручья неподалёку, на небольшой поляне раздаются скрежеты оружий друг о друга, разбавляющиеся тяжелым дыханием мужчин. Каждый в голове держит одну и ту же мысль: «это лишь тренировка», но никто даже и не думает отступать по силе, выкладываясь по полной в каждое движение. Кто едва коснётся остриём оружия хотя бы одной из шестнадцати болевых точек, тот выиграет. Они будут вынуждены закончить первый раунд и сделать небольшой перерыв, если они слишком утомятся. Если же их тела под действием адреналина не почувствуют никакой усталости, то они без замедлений начнут следующий раунд. Дань Хэн и Блэйд — не лыком шиты, и каждый действительно вкладывается почти на полную силу в каждый удар и взмах. В любое другое время Пожиратель Лун и Блэйд дрались бы на равных: одновременно атаковали, кое-где защищались или толкались. Но сейчас Дань Хэн значительно уступает: под тяжелым градом ударов мужчины он только и делает, что блокирует бесконечные выпады, уже не в силах противостоять. Ноги и руки дрожат сильнее, Дань Хэн ощущает предательскую слабость, но даже и не думает прекращать; он знает, что стоит ему пискнуть, как Блэйд незамедлительно остановится. Сейчас у них обычная тренировка, но что случится, если однажды Дань Хэн окажется в такой же ситуации с реальным противником? Поэтому, держа в голове прочным кнутом эту мысль, он продолжает защищаться от Блэйда и сокрушаться под тяжелыми ударами, покорно отходить назад. Дань Хэн хмурит брови и прижимает облачный пронзитель к себе, уворачиваясь от мощного взмаха перебинтованной руки с мечом и ловко юркает под боком Блэйда. Тот не ожидал, что Пожиратель Лун резко пропадёт из его поля зрения, поэтому его рука тяжело рассекает воздух. Дань Хэн почти забежал за чужую спину, как резкая боль охватывает его поясницу. Блэйд, увлёкшись, схватил его за основание хвоста, не давая ему совершить манёвр. Сильно сжимая ладонью слишком чувствительный из-за периода хвост, Блэйд, по незнанию, тянет Дань Хэна назад, вырывая из него вскрик боли. Мужчина резко отпрянул от Пожирателя Лун и испуганными глазами на него уставился, но Дань Хэн этого уже не видел. Резкая волна боли заставила увидеть перед глазами цветные мушки; его глаза будто залились кровью и в груди взметнулось резкое раздражение, всякий раз возникающее, когда он получает удар. Хвост и рога — всегда были его чувствительным и слабым местом, поэтому он чаще всего их прятал, чтобы у любопытствующих зевак не возникало желания их потрогать. В… брачный период хвост и рога становятся такими по той причине, что его тело жаждет получить больше ласки. Дань Хэн начинает доверять, точнее его драконорожденное нутро, поэтому эти места «открываются». Прикосновение к рогам и хвосту в брачный период сродни прикосновению к открытой головке члена, — как бы откровенно это не звучало, так оно и есть, — поэтому ощутив столь сильное сжатие на основании хвоста, которое даже в обычное время оставалось самым чувствительным местом, заставляет его ещё раз вскрикнуть и глухо зарычать. Резкая волна боли затмевает ему разум, поэтому Дань Хэн даже не соображает, когда между древком и наконечником копья загорается миниатюрная луна, искусно вбитая в него, и наполняет облачный пронзитель элементальной энергией, заставляя кончик копья засветиться плеядой падающих звёзд и с полной мощью атаковать ничего не понимающего Блэйда. От смертельного удара прямо в сердце его спасает быстрая реакция Блэйда: тот, увидев, что Дань Хэн собирается с большей мощью атаковать, в последний момент уворачивается, но кончик копья успевает задеть не забинтованное предплечье. Острие мягко разрезает бледную кожу и разрывает плоть, открывая миру жгучую рану, из которой сразу же полилась ручьями алая кровь. Металический запах мигом заполняет его ноздри, и именно он заставляет Дань Хэна вразумить своё сознание. До него резко доходит смысл произошедшего и сердце болезненно падает в пятки. Пожиратель Лун открыл рот, чтобы рассыпаться в извинениях, но вместо вертевшихся на языке слов вырывается уничтоженный рык. В его глазах резко темнеет, а по телу прокатывается новая волна боли, концентрирующаяся на основании хвоста. Дань Хэну не дают упасть на землю подхватившие в последний момент крепкие руки. Видя перед собой сочную траву, запачканную каплями крови, он ощущает в груди разъедающую изнутри вину. Блэйд что-то взволнованно говорит ему, но Дань Хэн не в силах услышать из-за непрекращающегося звона в ушах. Мир теряет краски.

***

Его сознание проснулось, но желание открывать глаза отсутствует напрочь. Пожиратель Лун глубже зарывается носом под тёплый плед, которым он укрылся и легко выдыхает, расслабляя тело на кровати. Дань Хэн резко открывает глаза, когда в голове проигрывает эпизод на поляне. Он видит одинокую и сгорбленную фигуру, сидящую на половине кровати, противоположной от Дань Хэна. Блэйд, чуть сгорбившись в шее занимал себя чем-то: тихий шелест страниц разрубает повисшую тишину. Он читает книгу. Пожиратель Лун смотрит на ровную спину мужчины. Не высовываясь из-под одеяла он тихо спрашивает: — Как твоя рука? Блэйд едва заметно дёргается, видимо не ожидая, что с ним заговорят, и пересаживается, поворачиваясь к Дань Хэну лицом. На нем полурасстегнутое пальто, которое открывает вид на острые ключицы. Блэйд, видимо, очень спешил и наобум накинул на себя верхнюю одежду, но и позже не позаботился о своём внешнем виде. Нет нужды. — Болит. — Хмуря густые брови честно отвечает мужчина. Дань Хэн виновато сжимает губы. Причинять боль Блэйду в ходе тренировки, по сути, должно быть обыкновенным делом — как они будут совершенствоваться, если будут друг с другом слишком нежными? Когда они впервые начали собираться на утренних тренировках, они обговорили бесконечное количество, и одно из них повествовало следующее: никакой крови и излишней боли; лёгкий удар можно наносить друг другу, но перед тем, как коснуться чужого тела нужно постараться смягчить удар. И Дань Хэн его нарушил. Наказание за проступки они не придумали, и в этом нет никакой нужды, потому что эти правила были созданы исключительно в целях их безопасности, а не перевоспитания. Пожиратель Лун сделал это не из злого умысла. Это не послужит оправданием: Дань Хэн был под аффектом, возникший из-за резкой боли, которую, между прочим, причинил Блэйд. Он лишь защищал себя. Кто знал, что необдуманный поступок Блэйда будет стоить целой руки, а то и жизни! — Я перебинтовал себя сам, — поясняет светловласый мужчина, закрывая книгу. — А твой хвост я помазал охлаждающим гелем от ушибов. Дань Хэн закрывает глаза, надеясь, что будучи в бессознательном состоянии его тело никак не реагировало на прикосновения Блэйда. Он не говорит, что эта мазь ему не подходит: как минимум по той причине, что это не ушиб. Второй причиной будет являться его хвост, который нельзя вылечить обычными мазями. Чешуя на хвосте — не человеческая кожа, оттого ее лечить нужно другими способами, только специальными лечебными травами, ведь обычные средства могут его запросто обжечь. Но Дань Хэн не чувствует другой боли, помимо пульсирующей из-за неаккуратной хватки Блэйда. Он ерзает на постели и ощущает бархатную ткань на основании. Мужчина закрыл измазанное гелем место, чтобы не запачкать постель. Его сердце делает взволнованный кульбит от осознания: Дань Хэн ранил Блэйда гораздо сильнее, но тот все равно позаботился о нем. Он, в отличие от Пожирателя Лун, не кинулся давать сдачи, когда Дань Хэн порезал его предплечье. Он смотрит на пальцы Блэйда, которые невесомо держат корешок закрытой книги и виновато смотрит на бледное лицо: — Прости, я… В воздух поднимается перебинтованная ладонь, безмолвно приказывая остановиться. Блэйд качает головой, прикрывая глаза. — Нет, ты не виноват. Это мне следует попросить прощения, — мужчина открывает глаза и опускает их на книгу в своих руках. — Мне не стоило хватать тебя за хвост. Я забыл, что он у тебя очень чувствительный. Дань Хэн знает, что Блэйд никогда не скажет напрямую «прости меня», но вместо этих ненужных слов он постарается загладить свою вину поступками. Да и ему не нужны ни эти слова, ни поступки. Он, конечно, в корне не согласен с мужчиной: как бы больно ему не было, Дань Хэну не следовало с головой бросаться в омут. Он не имел права его ранить. Но каждый останется при своём мнении, уважая друг друга. И пока внутри они будут винить себя, друг другу будут говорить, что никто не виноват. В комнате повисает тишина, нарушаемая тиканьем часов и шуршащими прикосновениями ладоней к книге. Дань Хэн с особым умиротворением рассматривает занявшего себя бессмысленным занятием Блэйда, ощущая в груди нарастающее умиление. Почему-то мысль, что Блэйд позаботился о нем, будучи раненный сам, заставляет ощутить подозрительно ускорившееся биение сердца. Дань Хэн кусает нижнюю губу и в его голове появляется картина, которую он видел некоторое время назад: мокрое и бледное тело Блэйда с яркими бликами между выгравированных мышц, отображающиеся от нередких капель пота. И, конечно же, его тело от яркого воображения никак не могло проигнорировать столь услаждающую взор картину! Дань Хэн чувствует как внизу появляется приятная тяжесть. Он медленно поднимается на кровати, опирается руками и поправляет плед, который медленно соскользнул с его плеча. Блэйд сразу же обращает на него внимание и открывает рот, чтобы что-то спросить, как Дань Хэн его перебивает: — Эм… — Он звучит неуверенно. — Тебе нужно уйти… Блэйд — самый привлекательный мужчина, которого он когда-либо видел, но в самую первую очередь он — его самый близкий и надежный друг. Его недуг, который навещает его каждую весну, сильно мешает и мылит глаза, и как раз привлекательность Блэйда для него словно красная тряпка для быка. Пожиратель Лун отличается от многих драконорожденных своей изысканной и надежной выдержкой, но когда дело касается реальных желаний, то все становится гораздо сложнее. Нет, он все ещё может держать себя в руках и иметь голову на плечах, но излишняя безопасность никому ещё не вредила. Сколько он живет, сколько он себя помнит, у Пожирателя Лун никогда не происходило таких ситуаций, где он бы напал на кого-то из-за похотливого желания, даже если перед ним и крутились услаждающие взор красивые тела. Но Блэйд — совсем другое тело. Он никогда не оказывался рядом с ним в брачный период Дань Хэна, поэтому он не может гарантировать, что ему не сорвёт голову с плеч, если ситуация обострится. Ведь только мимолётная картинка в голове заставила почувствовать целый ворох тяжёлых чувств внутри Дань Хэна. Он никогда не простит себя, если сейчас не сдержит себя в руках. И пока его не трясёт от желания, пока он может здраво мыслить, Дань Хэн сделает все возможное, чтобы убрать Блэйда сейчас. Он не хочет рушить те отношения, которые они выстраивали годами. Дань Хэн не хочет терять своего близкого друга только из-за одной чертовой недели, которая приходит раз в год. В глазах цвета киновари заметно плещется недоумение и обеспокоенность. Блэйд внимательно осматривает его и хмурит брови, когда замечает что-то неприятное для себя. Но затем он медленно встаёт и тихо уходит из комнаты, аккуратно прикрывает за собой дверь. Через каких-то пару минут Дань Хэн улавливает щелчок входной двери. Блэйд действительно ушел, не сказав ни единого слова. Дань Хэн рассматривает вмятину на покрывале, оставшуюся после веса ушедшего мужчины. Что-то острое впивается в его сердце и разрывает его на части. Ну почему все так?.. Пожиратель Лун же видит, как Блэйд волнуется, а он только и делает, что заставляет его нервничать, причём незаслуженно. Это ничего не значащая ерунда мешает ему жить! Почему он должен пользоваться его доверием, чтобы скрыть частичку настоящего себя? У Блэйда наверняка крутится слишком много волнующих его вопросов, которые он не может задать Дань Хэну из-за уважения к личному пространству. А если он думает, что с Дань Хэном что-то серьёзное? А если он понапрасну переживает? Пожиратель Лун прячет лицо в подушку и тяжело вздыхает. Он не знает сколько лежит в таком положении, но через некоторое время Дань Хэна заставляет пошевелиться телефон, весело пиликнувший где-то на прикроватной тумбочке. Он немного успокоился, поэтому без задней мысли хватает телефон и включает его, желая посмотреть на пришедшее сообщение. Его сердце падает в пятки. Сообщение Блэйда — будто гром среди ясного неба. Блэйд Почему? Дань Хэн открывает их общий диалог и смотрит на этот одинокий вопрос. Блэйд всегда кроткий в плане ведения диалогов и переписок, он будто невольно считает, что излишние разговоры — пустая трата времени, а оно очень ценно, поэтому из любого диалога нужно выуживать как можно больше информации, при этом потратив не слишком много времени. Как бы прочны не были устои в его светлой во всех смыслах голове, это правило нередко не распространялось на него. Если Блэйд пишет что-то короткое, то значит, что он действительно волнуется. И Дань Хэн, зная его, вместо простого «Почему?» видит гораздо больше вопросов: «почему мне пришлось уйти?», «почему ты от меня что-то скрываешь?», «я недостоин знать истинной причины твоего плохого самочувствия?»… Телефон в руках слабо вибрирует, когда приходит ещё одно сообщение. Блэйд Я переживаю. И за этим сообщением появляется ещё одно. Блэйд Ничего не скрывай от меня, Дань Хэн. Пожалуйста. Блэйд никогда не просил его о чем-то, всегда ценил личное пространство и тактично молчал, когда видел, что какая-то тема вызывает у Дань Хэна дискомфорт. Он молчал, хотя по нему было видно, что ему интересно и важно знать что-то, что тесно связано с Дань Хэном. Поэтому сейчас, и без того чувствуя вину перед ним, Дань Хэн не может позволить себе промолчать. Он не должен был делать это раньше: сейчас все те моменты видятся ему в таком свете, будто он — бесчувственный эгоист, которого заботит только собственное эго. Пожиратель Лун ведь действительно за все это время, что они общаются, выстраивал их взаимодействия так, чтобы ему в первую очередь было комфортно. Это ужасно… Дань Хэн долго думает прежде чем написать. Он думает о том, чтобы не соврать, но и не договорить, потому что тема для него все ещё является слишком смущающей. И он ругает себя, когда в голове проносится эта мысль.

Дань Хэн У меня брачный период.

Пожиратель Лун чувствует, как начинает гореть лицо и потеть ладони. Хвост нервно вздрагивает под пледом и тёплая ткань на основании чуть сползает. Добрую минуту Дань Хэн ждёт ответа. И за столь короткий промежуток времени он успевает бесконечное количество раз пожалеть о сказанном. А что если Блэйд сейчас терпит стадию отвращения к нему? Пожиратель Лун занимает себя тем, что отрывает заусенцы в попытке себя успокоить. С каждой секундой в голове мелькает все больше нехороших мыслей, словно поднимающийся вихрь песка, всасывающий всякий мусор с земли. Но тут телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении. Автоматическая блокировка экрана сработала ещё тридцать секунд назад, из-за чего телефон потух, поэтому Дань Хэну приходится его быстро разблокировать, чтобы прочитать сообщение. Сердце бьется настолько сильно и быстро, что начинает приносить дискомфорт. Блэйд Тебе нужна помощь? Пожиратель Лун беспомощно моргает, не зная, плакать ему или смеяться. Как он помогать собирается?

Дань Хэн А как ты поможешь?

Ответ приходит незамедлительно. Блэйд Ну может принести что-нибудь. Вкусняшки? Он закрывает лицо руками и нервно смеется. Сердце продолжает бешено биться о грудную клетку, и Дань Хэн ругает себя за ложную надежду, поселившуюся в его сердце. Он уже было подумал…

Дань Хэн Не думаю, что мне это надо.

И он говорит чистую правду. Он действительно не голоден, и не нуждается в любых вкусностях, а зная Блэйда, тот притащит что-нибудь сладкое. Дань Хэн не очень хорошо с ним дружит. За неделю до начала периода Пожиратель Лун питался в два, а то и в три раза больше обычного. Его тело готовилось к предстоящим не радужным событиям, чтобы когда период наступил, Дань Хэн не отвлекался на потребность в пище. Его тело накапливало полезные вещества все то время, что он усердно питался, поэтому на данный момент последнее, о чем он хочет думать — это еда. Блэйд Можно пойти погулять.

Дань Хэн Блэйд.

Блэйд Что?

Дань Хэн Ты знаешь, что я имел в виду под «брачный период»?

Телефон некоторое время молчит, но недолго. Блэйд И это тоже можно устроить. Дань Хэн смотрит на последнее сообщение от мужчины и откровенно не понимает. Он глупо моргает, обдумывая его слова. Блэйд даже не понимает, на что соглашается. Или он так шутит, а Пожиратель Лун просто действительно не понимает его. Он принимает решение написать все как есть. Остальное дело за мужчиной.

Дань Хэн И «это тоже» — это что? Блэйд, это не шутки. Если ты говоришь именно про помощь с моей потребностью в физической близости, то спешу тебя разочаровать — одним заходом тут не ограничишься. Мой «брачный» период обычно длится неделю, и если ты окажешься рядом со мной, боюсь, что я слабо смогу себя контролировать.

Дань Хэн Тем более у меня слишком давно никого не было. Поэтому чужая близость может меня просто свести с ума. И я не преувеличиваю, когда говорю, что это может затянуться на неделю.

Его сообщения остаются прочитанными, но никто не спешит на них отвечать. Через некоторое время Дань Хэн замечает как в статусе у Блэйда появляется некрасивая надпись «был(а) в сети только что». Но тут телефон негромко пиликает. Блэйд Звучит как самая лучшая пытка. Они больше ничего не пишут друг другу. Дань Хэн ощущает себя слишком странно: перенервничал он из-за того, что слова Блэйда для него много значат, или из-за того, что сейчас его эмоциональная стабильность скачет бешеным графиком? Он не знает. Но как же он сильно пугается, когда слышит громкий стук входной двери; через секунду ураганом в комнате появляется темная фигура, которая сразу же мчится к нему на кровать и без стыда и совести залезает прямо на него, придавливая своим весом. Дань Хэн улавливает носом знакомый парфюм Блэйда, и только это помогает ему успокоиться. Мужчина сгребает его в объятия и водит кончиком носа по плечам, задирая рукава футболки. Дань Хэна потряхивает: во время периода он и без того сверхчувствительный, а сейчас, когда к нему столь нежно прикасается Блэйд он и вовсе тает в чужих руках, превращаясь в бесформенное нечто. Пожиратель Лун чувствует первый опасный звоночек, когда одна его желанная и похотливая прихоть исполняется: когда он оказывается под тяжестью чужого веса. Поэтому он слегка зажимается, пока у него ещё есть силы противостоять и растерянно хлопает глазами. — Блэйд… Его перебивает укус в плечо: он несильный и лёгкий, но ощутимый. Дань Хэн от неожиданности дёргается. — Если брачный период — единственная причина, по которой ты меня избегал… Пожиратель Лун отодвигает от руки прилипшее лицо: — Нет! Я не избегал тебя, с чего ты взял? Мужчина поднимается на руках и нависает над Дань Хэном, который не упускает возможности остановиться, пока есть возможность, и натягивает плед повыше, словно щит. По тяжёлому кровавому взгляду Дань Хэн понимает, что на данный момент лучше ничего не говорить. Блэйд темной тенью нависает над ним: его взгляд настолько тяжёл, что кажется будто сейчас хлынет ливень с грозой. И в какой-то степени это и происходит. Рука в перчатке с силой вырывает из некрепко держащих ладоней плед и подхватывает низ свободной футболки, задирая ее к шее. Щеки Дань Хэна сразу же приобретают багровый оттенок. — Что ты… Но договорить ему не даёт жаркий плен рта, накрывший правый сосок. Блэйд прижимается бархатными губами к его коже и грубо лижет языком чувствительную горошину, из-за чего Дань Хэн раскрывает рот в немом стоне и слегка выгибается от услаждающих ласк. Другая рука Блэйда, перебинтованная, невесомо гладит рельефный живот Пожирателя Лун и останавливается на другой груди, мягко ее сжимая и между пальцами располагает другую возбужденную горошину, мягко ее потирая. На него возбуждение наливается с такой силой, будто кто-то скидывает на Дань Хэна ведро холодной воды. Через несколько секунд, тянущиеся будто вечность, Пожиратель Лун тихо изнывает и хнычет, когда Блэйд слегка прикусывает нежную кожу, от бескрайнего наслаждения. Дань Хэн чувствует приятную тяжесть внизу живота только от легкой ласки! Он отрывает явно увлекшегося Блэйда и смотрит ему прямо в глаза. Его губы влажно блестят и очаровательно покраснели; между ними мелькает кончик яркого языка и тут же прячется. Мужчина подползает к нему и приближает своё лицо к Дань Хэну. Замечая, что расстояние продолжает сокращаться с каждой секундой больше, он слегка отворачивает голову. Пожиратель Лун упирается ладонями в чужую грудь и тут же их отдергивает, будто он только что прикоснулся к раскалённым камням. Его слишком взволновала крепкая грудь мужчины. Он не касается ее, но все ещё держит руки в защищающем жесте. Не то чтобы это могло ему помочь. — Я даю тебе последний шанс уйти, — Дань Хэна откровенно трясёт, но пока его голова может здраво мыслить, он сделает все что угодно, чтобы не испортить надежные отношения между ними, которые выстраивались годами. Мужчина выглядит слегка обиженным. Светлые волосы ниспадают на Пожирателя Лун из-за нависающей позиции над дрожащим телом, спутываясь с тёмными линиями, распластавшимися на постели. Словно смерч среди бескрайнего моря. Тяжелая рука мужчины нежно прикасается к бархатной щеке, из-за чего мягкая кожа приобретает лёгкий и едва заметный румянец. Ладонь скользит дальше и убирает ниспадающую прядь темной челки Дань Хэна и заправляет ее за ухо. Блэйд медленно прижимается к Пожирателю Лун и обдаёт обжигающим дыханием заострённое ухо. Дань Хэн едва заметно дёргается, когда низкий голос шепчет будто в самую душу, заставляя сокровенные мурашки стыдливо пробежаться по молочной коже: — Я не воспользуюсь этим шансом, — мужчина прижимается сильнее и горячими губами невесомо целует ухо. Искусанные в порыве страсти бархатные губы Пожирателя Лун приоткрываются в немом стоне, когда горячий язык влажно облизывает ушную раковину. Дань Хэн никогда не замечал особой страсти к различным облизываниям, испытывая даже в некоторой степени отвращение только от одной мысли, что чужая слюна может омерзительно скапливаться на его коже, но сейчас, когда мокрая дорожка остаётся на разгоряченной коже, когда Блэйд довольно хмыкает, заметив удивленную реакцию Дань Хэна, тем самым сильнее обжигая ухо он понимает насколько сильно ошибался. Любое убожество в правильных руках может стать божеством. — Нгх… — Тихий вздох вырывается из него, когда Блэйд прикусывает мочку уха. Резкая волна наслаждения раскалёнными кнутами бьет по оголенным нервам, заставляя Дань Хэна мелко дрожать. Он обхватывает ногами мощную талию нависшего над ним мужчины и мягко переворачивает их, оказываясь верхом на Блэйде. На слегка опухших губах играет самодовольная улыбка. Несмотря на превосходство Дань Хэна, несмотря на доминантную позицию, в которой он оказался, Блэйд не выглядит так, будто огорчён этим. Кажется, что все наоборот. Горячие ладони касаются обнаженных бёдер Дань Хэна, из-за чего он несильно дёргается, когда ощущает это. Футболка, до этого нагло задранная кое-кем наверх безвольно скатилась вниз, закрывая от любопытствующих глаз стройное тело. Дань Хэн приближает своё лицо к чужой шее и горячо выдыхает на нежную кожу. Она настолько тонкая, что с легкостью можно увидеть яркие вены. Эта картина пьянит, а Пожиратель Лун уже не в том состоянии, когда может не поддаваться соблазну. Едва заострённые клыки начинает сводить от желания. Дань Хэн внимательно наблюдает как опускается и поднимается грудь мужчины под ним и замечает, как утяжеляется его дыхание. Пожиратель Лун слегка прижимается к Блэйду и прикасается кончиком носа к шее, к месту, где можно ощутить бешено бьющийся пульс. Он вдыхает естественный запах мужчины и прикрывает глаза, когда его тело будто наливается свинцом, а конечности без его воли немеют от волнения. Тихий рык прокатывается между ними в интимной близости. Он отдаётся легким басом в краснеющие уши Дань Хэна. Покорность Блэйда почему-то переворачивает вверх дном все внутренности Пожирателя Лун. Руки мужчины сжимаются на бёдрах чуть сильнее, когда сидящий неловко ерзает на его теле. Дань Хэн слегка открывает рот и вжимается зубами в мягкую и нежную кожу. Он чувствует металический вкус из-за подступившей крови, но одновременно с этим ощущает невероятный экстаз. Дань Хэн словно блуждающий путник в пустыне, наконец добравшийся до хоть какой-нибудь жидкости. Блэйд выгибается к нему и тихо стонет, когда зубы Дань Хэна перестают сжимать его шею. Он в извиняющем жесте целует пораненную им самим кожу, из-за чего мужчина под ним довольно мычит. Если бы Блэйд был драконорожденным, то на месте, где только что были зубы Дань Хэна, полными красками расцветала принадлежащая метка, которую довольно сложно убрать, если не брать в расчёт хирургические методы. Но Блэйд — всего лишь человек, поэтому на его коже пестреет не метка, а обычная рана, которая через некоторое время самостоятельно спадёт на нет. Дань Хэн выпрямляется и довольно облизывается, из-под ресниц поглядывая на мужчину. Его глаза закрыты, а из приоткрытого рта вырываются едва слышимые вздохи, и непонятно от чего: от боли или же от наслаждения. Сердце от страха падает в пятки. Что если он перестарался и пережал сонную артерию? Он обеспокоено наклоняется к Блэйду и опирается руками на живот. Некоторые секунды ничего не происходит, и с каждой Дань Хэн ощущает сковывающий изнутри страх. Блэйд, так и не подавая никаких признаков жизни, с закрытыми глазами внезапно хватает его запястья и крепко обматывает красной лентой. Пожиратель Лун пискнуть не успевает, когда они снова переворачиваются, теперь оказываясь на животе, и тихо хрипит, когда Блэйд всем своим весом укладывается на него. Он вытянул связанные запястья над головой Дань Хэна и одной рукой прижимает к постели, когда другой мягко подталкивает его таз наверх, заставляя неприлично выгибаться. Дань Хэн видит лишь перед собой вытянутые и перевязанные руки, видит, с какой легкостью одна ладонь в перчатке властно прижимает их к постели. Его ухо обдаёт горячим дыханием, когда зажавший во всех местах Блэйд тихо шепчет: — Испугался? Его указательный палец намекающе трется между зажатых ладоней. Дань Хэн кивает, когда по щекам расползается румянец от столь откровенного намёка. Его ухо улавливает глухую вибрацию от смешка Блэйда и мужчина отстраняется, сильнее вжимая запястья в постель. Свободная рука помогает Дань Хэну поднять бедра и встать на колени, из-за чего его брови хмурятся, когда тело фиксируется не в совсем приятном положении. Пожиратель Лун все ещё лежит на груди и чувствует себя откровенно открытым, не имея даже и шанса взглянуть на Блэйда. Но и он не лыком шит. Пользуясь моментом, Дань Хэн соблазнительно выгибается и кончиком хвоста вслепую находит заострённые скулы и ласково гладит их. Многочисленные и миниатюрные чешуйки на кончике хвоста перебрасывают перламутровые блики на себе. Пожиратель Лун как может поворачивает голову назад, но из-за неудобной позиции в шею будто делают резкий укол и он обратно укладывает подбородок на постель. Так или иначе ничего, кроме возвышающимся над ним мужчины он не увидел. Сверху доносится удивленное «оуу», когда кончик хвоста, словно проворная змея, сползает на шею и кружит над краснеющей раной от зубов. — Играешь с огнём. Его голос заметно понизился, из-за чего Дань Хэн чувствует ликование. Но внутренняя радость долго не длится: внезапно по комнате раздаётся лёгкий шлепок, и обнаженная кожа Пожирателя Лун очаровательно краснеет под местом, где только что резко приземлилась ладонь. Едва слышимое мурчание вырывается из груди Дань Хэна и он маскирует его под неожиданный кашель. — За что? — Пытаясь придать своему голосу легкую обиду и непонимание, интересуется Дань Хэн, когда в голове красными и большими буквами, будто насмехаясь, крутится предложение «попроси Блэйда сделать это еще раз!» — За укус, — будничным тоном поясняет мужчина. — А этот, — ладонь еще раз резко приземляется на нежную кожу рядом с местом, где остался едва заметный отпечаток ладони, и в этот удар Блэйд прикладывает чуть больше страсти, — за соблазн. Дань Хэн сжимает губы в тонкую полоску и ему удаётся скрыть почти вырвавшееся мурчание. Кто бы знал, что это так приятно! Да он бы никогда в жизни не позволил кому-то прикоснуться к нему в такой манере! Блэйд прижимается к нему сверху, почти повторяя его позу, и Дань Хэн может ощутить ягодицами чужое желание, которое весьма внушительное… Мужчина прижимается ухом к лопаткам Дань Хэна, скрытыми под легкой тканью футболки, и внезапно бьет его еще раз, гораздо сильнее, чем в предыдущие разы. Может Пожиратель Лун и смог себя сдержать, из-за чего Блэйд ничего бы не услышал, но из-за того, что он прижался ухом к его телу мужчина явно смог уловить глухую вибрацию. Дань Хэн спиной чувствует смазливую ухмылку Блэйда, борясь с желанием ее без угрызения совести размазать. Над ним в наглую издеваются. — Ах, вот оно что, — свободная рука мягко гладит бедро, — а я думал мне показалось. Из-за нежных прикосновений Дань Хэн ощущает разливающееся по телу тепло, и смущающие звуки с каждой секундой становится сдерживать труднее. Поэтому он недовольно возмущается: — Замолчи. И прекрати меня дразнить. Мужчина отлипает от него, и Дань Хэн ощущает как холодный воздух обнимает его, но и довольно вздыхает, когда может полноценно это сделать, не имея никаких преград в лице беловласого мужчины. Блэйд отпускает связанные ладони, которые так и остаются лежать, обхватывает двумя руками его бедра и впивается пальцами в мягкую кожу, из-за чего она послушно проминается. Хвост нервно дёргается на чужом теле. Мужчина прижимается возбужденным пахом к его ягодицам и толкается через слои одежды так, будто бы нет никаких преград. Сверху доносится глубокое мычание, а Дань Хэн сжимает зубами опухшую нижнюю губу, так и не желая, чтобы из него вырывались страстные звуки. Он неловко прокатывается вперёд, когда Блэйд сильнее толкается и вырывает из обоих тяжёлые вздохи. Если бы не держащие его ладони, Дань Хэн превратился бы в бесформенное нечто. Голос мужчины звучит слишком низко, он почти задыхается, когда все ещё насмешливо говорит: — Почему я должен прекратить это делать? У Дань Хэна в голове нет ничего, кроме как безумного желания, чтобы им овладели, подмяли или сделали что-нибудь очень смущающее, как бы сильно он не сопротивлялся. А откровенные толчки Блэйда раззадоривают нуждающееся в ласках тело с каждой секундой больше, и не имея даже шанса препятствовать этому, Дань Хэн может ощущать лишь нарастающее волнение. Из него все-таки вырывается несдержанный стон, когда Блэйд прижимается гораздо сильнее. — Потому что… — Тихий голос Дань Хэна звучит с легким недовольством, но стоило Блэйду сделать ещё один провокационный глубокий толчок и вся смелость испаряется из него, и он разочарованно шепчет, — пожалуйста, не надо… Брачный период Дань Хэна проходил всегда тяжело, как бы он себя не развлекал и что бы не делал, это время было почти самым тяжелым из всех, которые ему приходилось когда-либо испытывать на себе. Не имея постоянного партнера он отказывал своему телу в самом нуждающемся — в сокровенных ласках и интимной близости, которые могли бы держать его в контроле. Он слышал, что кто-то даже сходил с ума, когда за несколько сотен лет так и не провел хоть один брачный период в соитии тел, но Дань Хэн не может утверждать, что это правда. Возможно то была обыкновенная байка, чтобы иметь аргумент для создания интимной связи. Как никак и люди, и драконорожденые испытывают влечение. У Дань Хэна никогда не было рядом человека в этот период, поэтому он слишком волнуется и любое прикосновение ощущается им гораздо интенсивнее, чем обычно. И неприличные дразнилки Блэйда лишь усугубляют ситуацию. Дань Хэн не испытывает от них никакого наслаждения, и не ровен час когда он сойдёт с ума. И если такое произойдёт то ни Блэйду, ни Пожирателю Лун не поздоровится. Мужчина уловил в разочарованном шепоте отчаяние и прекратил дразнить Дань Хэна, отлип от его тела и в успокаивающем жесте погладил по соблазнительно изогнутой пояснице. Лицо Дань Хэна краснеет пуще прежнего, когда Блэйд настойчиво стягивает с него нижнее белье и мягко гладит бледные ягодицы. Он настолько сильно смущается, что даже подрывается неловко вскочить, чтобы не стоять в такой смущающей позе, но этому препятствует рука Блэйда. Пожирателю Лун остаётся лишь спрятать лицо в простыне и сквозь подрагивающие ресницы смотреть на свои связанные руки. Внезапно горячие ладони опускаются на бёдра и Дань Хэн крупно вздрагивает. Его прикосновение точь-в-точь напоминает прикосновение из сна… Он несдержанно роняет, когда неизвестное и горящее чувство наполняет грудь Дань Хэна: — Ох! Это же… — Он с силой заставляет себя заткнуться и сильнее спрятать горящее лицо. Это же… это же — что? Дань Хэн не может сказать о своей догадке Блэйду. Иначе ему придётся рассказать, что ему сегодня приснилось, а это самое последнее, что Дань Хэн хочет сделать. Пальцы сжимают упругую кожу сильнее, из-за чего Пожиратель Лун вздрагивает, когда по телу прокатывается истома. Блэйд замирает, будто сомневаясь в чем-то, но ничего не говорит. Дань Хэн не может сказать наверняка, поскольку угол его обзора сосредоточен только на собственных связанных запястьях. Хвост нервно подрагивает и дрожит гораздо ощутимее, если сравнивать с другими частями тела Дань Хэна. Он, переливаясь перламутровыми бликами и сияя нефритовой изящностью медленно, но навязчиво обвивает чужое мощное бедро. Дань Хэн не контролирует своё тело… Это движение будто привлекает внимание мужчины и он несмело касается основания. Прикосновение выходит очень нежным и аккуратным, будто боясь ненароком спугнуть Дань Хэна, а затем горячая ладонь обхватывает основание и приподнимает хвост, раскрывая для своего взора Пожирателя Лун полностью. Сверху доносится довольное мычание, когда Дань Хэн испускает облачко своей души от смущения. Хвост будто живет своей жизнью: вопреки желанию хозяина замкнуться, он послушно, под чужим прикосновением, раскрывает Дань Хэна сильнее. Пожиратель Лун закрывает глаза и с силой кусает губу так, что во рту начинает ощущаться противный металлический привкус. И это резко его отрезвляет: он поднимается на дрожащих руках и тут же падает, когда в него входит один палец. Блэйд тяжелой тушей повторяет его изгибы, придавливая под своим весом и медленно двигает пальцем внутри, горячим дыханием обжигает вмиг заалевшее ухо: — Когда… — Мужчина тяжело сглатывает и проталкивает влажный палец глубже, из-за чего Дань Хэн дёргается, — ты смущаешься, я сильнее завожусь. Это… это звучит слишком искренне! Пожиратель Лун резко отстраняется на жалкие миллиметры, потому что обнявший его Блэйд не даёт ему сдвинутся, и кое-как смотрит боковым зрением на лицо мужчины. Он видит лишь аккуратный нос и светлое пятно растрепавшейся челки. Палец внутри задевает чувствительную точку: у Пожирателя Лун округляются глаза и вырывается несдержанный стон, кажущийся слишком интимным и страстным, таким чувственным и смущающим одновременно… Сквозь стоящий гул в ушах Дань Хэн слышит такой же тихий, но не менее приятный стон наслаждения из уст придавившего мужчины. Глухая вибрация груди ощущается спиной и Дань Хэн тяжело сглатывает. У него, кажется, кружится голова. Блэйд растягивает его медленно и сладко, от такой неистовой пытки Пожиратель Лун в чужих руках ощущается безвольной, но красивой марионеткой. Он извивается, изгибается, тихо постанывает и мычит, кусает простыни и губы, когда пальцы медленно его растягивают и получает то самое, что ему так нужно было долгое время. Другой ладонью Блэйд гладит извивающееся от ласк тело: он задирает свободную футболку как можно выше, гладит низ живота в дразнящей манере, в очередной раз заставляя Пожирателя Лун мелко затрястись, поднимается ладонью выше и кончиками пальцев повторяет мягко выраженные рельефы мышц живота, из-за чего нежная кожа покрывается мурашками. Мужчина утыкается лицом в спину Дань Хэна, проталкивая четвёртый палец. Руки Пожирателя Лун будто наполняются новой и чистой духовной энергией: от наслаждения он с легкостью опирается на локти, из-за чего сильнее выгибается под весом тела мужчины и тихо стонет: — Блэйд.. ах… пожалуйста… Из-за резкого движения Дань Хэна мужчина слегка отстранился, поэтому между ними осталось немного лишнего пространства, что Пожирателя Лун в корне не устроило. Он решает убить двух зайцев сразу. Дань Хэн снова падает на грудь, только на этот раз прижимается вплотную своими ягодицами к паху Блэйда. Из-за неудобного положения пальцы неловко выскальзывают из нежного нутра и Блэйд может чувствовать Пожирателя Лун полностью. Отодвинув хвост, Дань Хэн прижимается сильнее и мягко трется. Он не видит выражение лица Блэйда, но может слышать. И он руку готов отдать на отсечение, но с уверенностью сказать: вырвавшийся внезапный вздох из губ мужчины показался ему самым тяжелым из всех, которые он успел услышать за это время. Будто только что произошедшее выбило мужчину из колеи. Будто только что ему очень понравилось, что сделал Дань Хэн. Пожиратель Лун не может видеть мужчину, но может слышать. Он слышит расстёгивающуюся ширинку и через мгновение чувствует горячую головку члена возле интимных мышц. Блэйд кладёт ладони на таз и сжимает их до такой степени, что Дань Хэну это начинает приносить дискомфорт, но он ничего не говорит. Да и разве может он что-то сказать, когда буквально задыхается и захлебывается от страсти? Мужчина мягко входит в него и в унисон по комнате разносятся мягкие и несдержанные стоны. Дань Хэн дрожит и с силой сжимает пальцами простыни, когда перед глазами все плывёт. Блэйд продолжает медленно и нежно входить, не желая причинять ему боль. Благодаря хорошей растянутости Пожиратель Лун не нуждается в излишней нежности. Даже с первого проникновения он не испытал никакой боли, потому дрожащим телом выгибается под натиском ладоней и сам толкается навстречу, с захлебнувшимся дыханием умоляет. Он откровенно дразнится: — Учитель… побыстрее… Блэйд замирает на какое-то мгновение. Его хватка на коже Дань Хэна усиливается, что он успевает пожалеть о сказанном, но вместе с этим ощущает, как чужой член внутри становится тверже. На его затылок ложится горячая и вспотевшая ладонь, прижимает к смятым и влажным простыням, из-за чего Пожиратель Лун ощущает яркую подступившуюся волну возбуждения. Его волосы на загривке сжимают дрожащие пальцы. Дань Хэн тихо мурчит. Блэйд делает глубокие толчки, но они отнюдь не нежные и аккуратные: нет, Блэйд все ещё соблюдает осторожность, но вкладывает гораздо больше страсти и своего желания. Мужчина сверху тихо мычит, но эти прекрасные звуки заглушаются под влажными шлепками кожи о кожу и несдержанными стонами Дань Хэна. Его ноги нелепо разъезжаются, поэтому Блэйду приходится другой рукой придерживать его под животом, не давая упасть. Каждый толчок Блэйда внутри задевает разнеженную простату; у Дань Хэна в истоме и экстазе закатываются глаза, а с губ едва слышно вырывается чужое имя. Он ощущает себя бесформенным нечто. Простой лужей. Его тело горит от любых прикосновений мужчины, он буквально плавится под этим всем. Дань Хэн ощущает такое сильное наслаждение впервые, и трудно сказать почему: из-за брачного периода, в котором каждое интимное прикосновение к телу воспринимается не так обычно, как бывает в другие дни, или из-за того, что это творение рук Блэйда. Мужчина выбивает из Пожирателя Лун тихие хрипы и вдруг наваливается всем телом, подминая Дань Хэна под себя. Рука, грубо сжимающая волосы на затылке отпускает их и мягко обхватывает подбородок, приподнимая его голову. Из-за сменившейся позы у Пожирателя Лун в голове становится совсем пусто. Блэйд ускоряет движения внутри него, из-за чего из Дань Хэна вырываются частые и короткие стоны, которые раззадоривают мужчину сильнее. Блэйд кусает первое попавшееся на глаза: мочку уха. Она под натиском зубов очаровательно краснеет и на нежной коже остаются мягкие следы. Тяжелое и прерывистое дыхание Блэйда опаляет ухо Дань Хэна. Он слышит и чувствует, как мужчине хорошо и это осознание подбивает его к краю. — Учитель… учитель! — Пожиратель Лун выгибается, его тело неловко елозит по смятым простыням из-за глубоких и быстрых толчков, и, задохнувшись, тихо изливается прямо под собой. Семя выливается из него тяжело: толчками, и ее так много, что это невольно его пугает. Но оргазм оказывается настолько ярким и неожиданным, что перед глазами начинают плясать опасные предобморочные пятна. У Дань Хэна закрываются глаза. Блэйд тихо рычит и обхватывает шею Дань Хэна рукой, только что державшей подбородок, и начинает коротко и глубоко толкаться, почти не выходя: через пару толчков Пожиратель Лун чувствует как его изнутри обжигает чужое наслаждение. Он продолжает мягко толкаться, продлевая себе удовольствие и заодно вытягивая из Дань Хэна тихие и интимные вздохи. Блэйд роняет лицо на бледное плечо и прекращает толчки, выходя из Пожирателя Лун, но даже и не думая слезать с разомлевшего тела. Они дышат загнано и тяжело, и под чужим весом Дань Хэн начинает чувствовать неприятное головокружение из-за нехватки воздуха. Пожиратель Лун ерзает под придавившим телом и тот без каких-либо слов, словно мешок с картошкой, скатывается с него. Дань Хэн так и лежит вытянутой струной: руки, объятые красной лентой до сих пор так и лежат, будто и не сдвинулись вовсе. Он поворачивает голову направо и смотрит на Блэйда. Без признаков жизни он лежит на спине, только тяжело вздымающаяся грудь делает его живым. Длинная чёлка растрепалась и сейчас открывает вид на вспотевший лоб и не скрывает заалевшее в экстазе острое лицо. Дань Хэн не выдерживает и проводит большим пальцем по аккуратной переносице. Вторая рука, привязанная к первой, неаккуратно бьет мужчину по щеке. Светлые ресницы, мягко подрагивая, слегка приоткрываются. Расслабленный взгляд рубиновых глаз с большой неохотой обнимает его лицо. Блэйд вяло поднимает руки и развязывает Дань Хэна. Лента в порыве страсти двух мужчин перекручивалась, из-за чего она сильнее сдавливала кожу, но Дань Хэн не обращал на это внимания. Но сейчас, когда лента покинула его бледные запястья он замечает глубокие гематомы, которые она беззастенчиво оставила. Большим пальцем Пожиратель Лун проводит по темным меткам, и брови его хмурятся, когда легкое прикосновение неприятно жжет кожу. Блэйд берет правое запястье, которое было ближе к нему, и подносит руку к губам, самым нежным поцелуем прикасаясь к некрасивым отметинам. Сердце Дань Хэна пропускает удар. Блэйд целует запястье ещё раз, только уже чуть ниже. Его губы горячие и очень нежные, будто они не целуют руки мужчины, бесконечное количество раз побывавшего в боях, а будто целуют нежные лепестки хрупкого цветка, который от малейшего дуновения ветра развалится на части, потеряв всю свою красоту и утончённость. Этот внезапный порыв нежности заставляет Дань Хэна почувствовать скованность. Нет, это не из-за того, что ему неприятно. Просто ему думается, что это не заслужено. Он тихо говорит. Его голос хрипит и даже ломается: — Кажется, нам есть что обсудить. Блэйд, который прикрыл веки пару мгновений назад снова их открывает, не переставая прикасаться губами к запястьям. — Не сейчас, — всегда грубый и будто рычащий голос мужчины сейчас кажется совсем не таким, несмотря на свою сдержанность. Дань Хэн кивает и прикрывает глаза. Не сейчас — так не сейчас. В его груди нежным комом теплится сокровенная надежда. Надежда, чтобы этот человек, нежно целующий его запястья, до этого бесстыдно вытворяя с ним… всегда был рядом. Даже если им придётся остаться друзьями, Дань Хэн это переживет. Все что угодно, но лишь бы до конца жизни сохранить эти моменты и эту дружбу.