Fools.

      Солнце, обласканное тёплым ветром, медленно ползет к горизонту, наливаясь сочным оранжевым и красным. Машина медленно подъезжает к месту назначения, ловя чёрными боками рваную тень от листвы.       Хенджин, развалившись на заднем сидении, слабо прикусывает губы, вдыхает плотный от запахов воздух, ощущая странный трепет сердца в груди. Ему отчаянно хочется куда-то деть руки, от нервов не находящие себе места. Он уже успел бегло осмотреть Канны, насладиться видами города, как губка впитать в себя его необъяснимо праздничную атмосферу.       Теперь Хенджин подъезжает к месту проведения показа, где будет множество богатых влиятельных людей. Он поджимает губы. От чего-то, ему до сих пор кажется, что он все еще трейни, незримый, незначимый, вынужденный каждый день биться за место под солнцем. Это сильно подкашивает и сбивает с толку.       Машина плавно тормозит, Хенджин глубоко вдыхает последний раз, считает до пяти и щёлкает дверью машины. Лицо моментально обласкивает тёплый солёный ветер, в нос ударяет сильный запах цветов и духов, а глаза ослепляют вспышки камер. Приходится чуть сожмуриться, ловя веками поцелуи заходящего солнца. На автомате Хенджин позирует, стараясь сохранять спокойствие. Он знает, что красив, знает, что талантлив, но почему-то все равно колотится сердце и потеют ладони. Хенджин пальцами ощупывает материал сумки, стараясь немного заземлиться, вежливо кланяется и улыбается каждому. Мышцы лица уже начали неприятно ныть.       Солнце медленно продолжает ползти к горизонту. Сквозь плотный звук музыки, Хенджин может различить крики чаек. В особняке все аккуратно, чётко, выверенно. Деревья ровно подстрижены, цветы растут там, где должны, и отлично сочетаются с общим видом. Хенджин борется с желанием присесть на корточки и запустить пальцы в коротко стриженную зелёную траву. Его вежливо хватает за локоть учтивый мужчина в чёрном костюме, Хенджин заторможенно кланяется, поддаётся, позволяя себя вести. Они оказываются у маленького круглого столика, за которым уже сидит другой молодой человек. Провожающий приторно улыбается, указывает ладонью на столик. — Ваше место.       Хенджин кивает, аккуратно садится за стол. Подняв глаза, он встречается взглядом с соседом, и что-то щелкает у него глубоко внутри при виде светлых глаз напротив. Чужие губы растягиваются в улыбке. — Трой, — парень протягивает руку, Хенджин неловко опускает глаза, зависая на пару секунд, стараясь переварить все в своей голове.       Хван спешно хватает руку певца, поднимая глаза, упираясь ими в светлый взгляд. — Хенджин, — голос будто сам не свой. Парень отчаянно пытается унять бешенное сердцебиение, разрывающее грудь и отдающееся в висках.       Один из его кумиров сидит перед ним, мягко и открыто улыбается, продолжает держать руку, не смотря на заминку. Хван, внутренне паникуя, разрывает связь рук, укладывая их у себя на коленях.       Трой умиленно улыбается, чуть наклонив голову. — Я так много слышал о тебе, — парень поднимает глаза к небу. — И видел. Твои танцы нечто.       Хван снова ловит взгляд, и сухо сглатывает, не удерживая улыбку. Жар мягко пульсирует на ушах. — Спасибо. Я люблю твои песни, — парень пожимает плечами, стараясь не спускаться взглядом ниже на светлую грудь певца.       Трой ухмыляется, внимательно изучая Хвана взглядом, ставит локоть на стол, кулаком подпирая щеку. — Я видел твои каверы на youth. У тебя красивый голос, — певец прикусывает губу, смотря из-под густых светлых ресниц.       У Хенджина перехватывает дыхание и приятно скручивает живот. Взгляд все же опускается ниже, но тут же возвращается к лицу. — Спасибо. У тебя тоже, — Хван готов надавать себе пощёчин прямо сейчас, посреди важного мероприятия на глазах у этого небесного парня за свое волнение и не уверенный английский. — Она мне действительно нравится… Очень… Трогательно и красиво.       Трой выпрямлается на стуле, по-лисьи улыбается, пожирает взглядом, а Хенджин не может справиться с мыслями о том, как красиво переливаются светлые волосы в лучах закатного солнца. — Для меня честь сидеть рядом с таким талантливым и красивым парнем, — Сиван мягко похлопывает парня по плечу и каждое прикосновение ожогом сохраняется на коже Хвана. — Рад, что мы можем пообщаться.       Хенджин пару секунд зависает, усиленно думает, что делать в сложившейся ситуации. Спираль волнения в его животе закручивается все сильнее и сильнее, пока в голову не ударяет одна простая мысль. Парень расслабляется, выбирая просто отдаваться моменту. — Что ж, — он улыбается уже ярче и спокойнее. — Это взаимно.       Глаза Троя темнеют, а улыбка становится шире. — Что ж, отлично, — парень резко переводит взгляд за Хвана и чуть заметно поджимает губы. — Ману! Какие люди!       Рядом садится темноволосый парень. Вечер медленно течёт своим чередом. ***       Солнце почти село за горизонт, когда Хван, уставший от людей и камер отошёл в тихое место. Трой, бесшумно возник за плечом Хенджина. — Ты уже успел побывать на море? — по спине Хвана от неожиданности пробегают муражки.       Парень мотает головой. — Нет. У меня… Не есть… не было времени, — Хван пожимает плечами, чуть поворачивая голову в сторону Троя, смотря из-под полуприкрытых век.       Сиван улыбается, мягко кладёт ладонь Хенджину на плечо. — Не хочешь прогуляться? Я знаю отличный тихий пляж. — Звучит хорошо, — голос понижается на пару тонов. — Хочешь… сбежать?       Боковым зрением видно, как Трой часто кивает и ясно улыбается. — Звучит отлично.       Они незаметно покидают виллу, усаживаются в тонированную машину Троя, развалившись на задних сидениях. Сиван в темноте салона находит ощупывающую кожу кресел руку Хвана, мягко сжимает, оглаживая. Хенджин, не в силах сдержать улыбку, хватает своими пальцами чужие. Они едут в полном молчании, слышно только, как шуршит под колёсами галька. Хван только жалеет, что через тонированные стекла никак не удаётся поймать последние лучи, уходящего под воду солнца.       Они вываливаются из машины, остановившейся рядом с пустынным пляжем. Лёгкие тут же наполняет солёный тёплый воздух, а в волосы забирается майский прохладный ветер. Светлое море тихо шумит волнами, лижет жёлтый песок. Красота пляжа пленяет, Хенджин совсем не слышит шелест уезжающей машины и просыпается, лишь когда рука Троя ложится на плечо. — Ты действительно невероятно красивый.       Все английские слова мигом вылетают из головы, когда Хван позволяет себе ближе посмотреть на парня рядом. Курчавая копна русых волос ловит лучики и отливает золотом, длинные ресницы обрамляют светлые глаза, а молочная кожа прячется за полами небесно голубого пиджака. Хенджин что-то тихо бормочет на корейском, не в силах, скрыть восхищения красивым телом. Трой прячет томную улыбку в губах, мягко ведёт самыми кончиками пальцев вверх по руке, цепляя и задирая лёгкую ткань рубашки. Губы Хвана невольно приоткрываются, глаза внимательно следят за каждым движением. — Такой красивый и талантливый, — Трой шепчет, внимательно следя за реакцией. — Не хочешь пройтись по морю?       Хенджин рассеяно кивает, стараясь игнорировать животное разочарование, утихающее, когда Сиван переплетает их пальцы и тянет ближе к морю. Ноги тонут в теплом песке, нещадно засыпающемся в ботинки, и Хенджин с упоением впитывает в себя шелест моря. Они снимают ботинки у самого берега. Вода, ещё не прогретая солнцем, приятно холодит ступни. Хван прикрывает глаза от наслаждения, ощущая мокрый песок под ногами. Трой, неотрывано изучающий лицо Хенджина, понимающе улыбается, шевеля пальцами ног, зарываясь ими в песок. — Ощущается как рай, ха?       Хенджин только растерянно кивает, не в силах подобрать слова даже на корейском.       Они идут вдоль берега, держась за руки, Трой что-то тихо рассказывает, стараясь подбирать самые простые слова, а Хенджин слушает вполуха, изнывая от недостатка тепла в переплетенных ладонях. Сиван тянет Хвана от моря, усаживает на песок, мягко улыбаясь. Хенджин в который раз давится желанием плотнее соприкоснуться с молочной кожей. — Как тебе Канны? — Трой спрашивает, а сам еле заметно приближается.       Хенджин внутренне ликует, заметив движение. — Красиво, — парень кивает, тоже придвигаясь ближе.       Зрачки съедают светлые глаза, мечущиеся по лицу, невольно цепляющиеся за пухлые губы. Их лица медленно, но верно сближаются. — Ты красивее, — Трой шепчет в самые губы, они в мгновение сокращают расстояние, впиваются друг в друга поцелуем, и Хенджин чувствует внутреннее ликование. Руки расползаются, переплетаются, беспорядочно касаются, скользят и сжимают. Хван глубоко глотает воздух через поцелуй, снова терзает губы, закатывает глаза от ощущения длинного языка во рту. Трой мягко оглаживает чужие скулы, теряется в стихийной силе Хенджина, шумно дышит через нос, впитывает в себя тепло тела рядом. Тело дрожит, когда чужие руки касаются открытой молочной груди, проходятся вниз, пересчитывая ребра. Трой задыхается, надрывно стонет, утопая другом парне.       Хенджину мало, Хенджину нужно больше и ярче, быстрее и горячее. Он покусывает чужие опухшие губы, налившиеся ярким красным, надваливает пальцами на чувствительный загривок, сжимает дрожащее бедро стонущего парня. Хван отрывается от губ, спускается мокрыми поцелуями-укусами вниз по шее, пытается выпить молочную кожу.       Трой ловит звезды и фейерверки, выпускает в прохладный солёный воздух тихие дрожащие полустоны. Его грудь переполняется эмоциями, он чувствует, что вот-вот взорвётся тут же, на пустом пляже, в руках Хенджина. Он чувствует надобность сказать все то, что чувствовал, чувствует. Сиван охватывает ладонями точеные скулы, отрывает от своей шеи, заставляет поднять на себя мутный от возбуждения взгляд, оглаживает большими пальцами небесно красивые черты лица. — Я… — Трой глубоко вдыхает, стараясь собрать себя по кусочкам. — Как только я тебя увидел, как только я тебя услышал… Я понял, понял, что ты самый прекрасный и невероятный человек на свете, — Трой отводит глаза, не в силах находиться под тяжёлым взглядом. — Ты умеешь делать все, ты невероятный. Мне кажется, что я на самом деле влюбился в тебя, как только услышал, как ты исполняешь мою песню…       Хенджина как будто окатывает ледяной водой, он мгновенно ощущает холодный вечерний ветер, пронизыаающий до костей. Он смотрит на скромную улыбку напротив и понимает, что так нельзя. Нельзя было поддаваться глупому порыву, нельзя было давать ложную надежду этому парню, выглядящему сейчас так открыто и беззащитно. Хенджин поджимает губы и хмурит брови, наблюдая за тем, как угасает счастье в светлых глазах, как опускаются углоки губ. — Зря я это сказал, да?       Хенджин только кивает, отстраняясь. Как бы не обстояли дела, реальность отрезвляет быстро и безжалостно. То, что происходило только что, в сущности своей, не имеет ни малейшего смысла. Завтра они разъедутся. Трой вернётся в свою свободную Америку, а Хенджин назад в Корею, в агентство, на цепь, которую сам же на себя нацепил, добровольно сдав единственный экземпляр ключей. И никакого светлого будущего не видно. На горизонте одни розовые тучи. — Прости, — Хенджин медленно поднимается, стараясь не смотреть на сидящего на песке парня, в миг потерявшего всю свою элегантность и величие.       Ноги топнут в остывшем песке, Хван морщится, проводит плечами, стараясь спастись от пронизывающего ветра. Трой серьёзно смотрит уходящем парню вслед, поджимает губы, хмурит брови. Хван подхватывает оставленные на берегу ботинки, вытаскивает из кармана телефон, вызывает водителя, стараясь при этом согнать давящую на сердце тяжесть и вину. Колеса машины тихо шуршат по гальке в темноте каннской ночи. ***       Трой кусает губы, съедаемый волнением, сжимает телефон в руках, внимательно следя за разворачивающиейся в интернете историей. Прошёл почти месяц с показа в Каннах, а голова его до сих пор забита одним единственным человеком, прекрасным, как ангел, и жестоким, как дьявол. Но несмотря ни на что Трой продолжает искать способ связаться с Хенджином. Отыскать ответ, получить жизненно важную надежду.       Всё это время лишь одна мысль помогала певцу держаться на плаву. Безразличных людей так не целуют, безразличных людей не пожирают, не плавят в объятиях так, как это делал Хван. Такого просто не бывает. Трой все ещё надеется получить хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь весточку, реакцию. Он беспрерывно листает ТикТок, жадно поглащает любое видео с Хенджином, почти каждую минуту проверяет твиттер.       Но сердце с каждым разом сжимается все больше. То, что получалось получить от Хвана — скупая информация об официальных способах с ним связаться. Не больше, не меньше.       Трой сжимается на кровати, впиваясь подушечками пальцев в кожу нещадно пульсирующей головы. Ему кажется, что тьма медленно поглощает его, окутывает своими липкими руками, забирается через рот глубоко внутрь, к животу, перекрывая доступ к кислороду, нещадно перемалывая органы. Его глаза сухие, он не позволяет себе плакать. Он собирает последние силы, чтобы открыть недавно пришедшее сообщение. «Мы живём в разных мирах. Я восхищался тобой за твою смелость, потому что сам боюсь. Я на своём месте, ты на своём. Отпусти это. Забудь».       Сиван швыряет телефон в стенку, сворачиваясь в позу эмбриона. Слезы все же брызгают из глаз, обжигают горящие щеки. Трой издаёт надрывный вопль, бьёт плотно сжатыми руками по матрасу, с силой кусает губы, не стараясь убрать вкус железа с языка. Он хватается за сжимающуюся грудь, чувствуя, как медленно пустеет внутри.       Он не знает сколько плакал. Трой лежит, раскинувшись на кровати, часто ловя горящими губами холодный воздух.       А в голове его вертится, гремит набатом одна единственная мысль. Может быть, еще не все кончено?