Эшафот

Он боялся, действительно боялся и заламывал себе руки. Сампо казалось, что юношеская страсть давно в нем перегорела, но смотреть в глаза отчего то становилось с каждым днем все труднее. Душераздирающее желание залезть под чужие ребра и вырвать орган с аортой, который, кажется, был холоднее самой суровой белобожской ночи, разъедало его рассудок. Наемник сделал несколько шагов вперед, по-хозяйки поддел того за подбородок и одними лишь губами прошептал: — До встречи. Его волнение выдавала лишь мелкая дрожь в пальцах. Гепард тихо выдохнул и бросил быстрый взгляд на своего визави — всего лишь тлеющий образ, который сразу же покинет его мысли, как только решетчатая дверь отворится и морозный воздух поглотит его с головой. Уходить так не хотелось. Если бы в этих четырех стенах хоть иногда произносилось что-то помимо сладкой тягучей лжи, Ландау ответил бы черствое и честное «прощай». — До встречи, []. Сампо криво улыбнулся, услышав свое настоящее имя, смахнул несуществующую пыль с чужой формы и отошел в угол. Ему всегда удавалось избежать уготовленной ему участи. — Куда он опять подевался? — вопрос риторический. Коколия не была особо удивлена исчезновению самого разыскиваемого преступника в городе, который, впрочем, к этому городу никакого отношения не имел. Щелкая пальцами, словно действительно вспоминала его имя, она добавила: — Этот чужак… — Сампо Коски, — Гепард склонил голову. — Сбежал. — При каких обстоятельствах? — Вчера ночью он каким-то образом взорвал несущую стену камеры. Из-за неразберихи поднялся шум. Судя по всему, взрывчатое вещество было заложено заранее или у него имелись сообщники среди стражи, что маловероятно. Сампо Коски вырвался из клетки, но не из головы. Командующий раздраженно сжал кулаки. Он знал, что так и будет, но до последнего не мог поверить, что этому прохвосту удастся избежать смертного приговора. — Свободен, — глухо произнесла Хранительница, — ее голос сквозил разочарованием. — Позвольте задать Вам вопрос… Почему приговор так жесток? Коколия отвлеклась от рассмотрения стола и с еще большим презрением произнесла: — Преступник, чужак и еретик. Командир поклонился, развернулся и, наконец, слабо улыбнулся. Он ждал его в его дома коридоре. С видом знатока он осматривал мебель, картины и другие атрибуты дворянского происхождения. Не то, чтобы его действительно интересовало все это в данный момент: ему просто хотелось скрыть бурю, которая творилась в его душе. Сампо не чувствовал себя так уже давно. Это Гепард Ландау сделал его таким уязвимым. — И снова здравствуй! Ландау одарил его недоверчивым взглядом. Еще прошлой ночью казалось, что этого человека больше не будет в его жизни, что придется его забыть, как слишком хорошее воспоминание, чтобы не ворошить прошлое и не оглядываться на него в моменты какой-то мазохистской ностальгии. — Даже заскучать не успел, — попытался съязвить Гепард. — Согласен, получилось чересчур драматично! Но вот, я снова с вами! Сампо улыбнулся, внимательно следя за чужим лицом: светлые брови едва нахмурились, глубокие, как озера, — до ужаса тривиально! — смотрели куда-то в сторону. — Ты не слишком рад меня видеть, да? Прости, — он почесал затылок. В этом случае он найдет в себе силы выдать еще одну лживую улыбку, махнуть рукой и никогда больше не возвращаться в это место. Сампо смириться с тем, что он никогда не сможет полностью присвоить себе — моральный компас Гепарда был гранитным и до ужаса закостенелым. Иногда Сампо кажется, что все, что между ними происходило — несусветный бред, секунды счастья, что явил головной мозг перед смертью от неслучившейся казнью. — Идиот. Гепард сократил расстояние между ними в два шага прижал наемника к себе, ласково погладил того по голове, а затем смазано поцеловал в щеку. Сампо уже не мог сдерживаться — упал головой на чужое плечо и затрасся, как осиновой лист. — Скажи, — наемник нервно облизнул губы, — ты правда собственноручно отправил бы меня на эшафот? — Правда, — тихо ответил он. — И ничего бы не сделал? — хрипло спросил Коски. Гепард задумчиво пропустил иссиние волосы сквозь пальцы. — Не сделал бы. Но не смог бы с этим жить.