Такие разные небеса.

Мир… Для кого-то он большой, как вселенная, а для кого-то лишь одна страна. Но для нее миром была ее палата и небольшие окрестности. Да, жилище у нее было большое, пышное, нарядное! Богатый папенька постарался, постарался и больше не приходил… Да ее никто не навещал! Если не считать этих мышек-медсестер всюду сновавших туда-сюда, от одного пациента к другому. Мало того, что мешали , так еще и называли ее Лотти. Ей не нравилось это имя, нет, она никогда не противилась, никогда не возникала, за что и заработала себе репутацию «сахарной» девочки. Хотя она такой и была, как внешностью: два маленьких розовых хвоста, темные глаза, как капельки лакрицы, да и эти вечные черные в горошек резинки, так и в душе: не злилась, не мстила, не ненавидела, могла недолюбливать, но не более. Она в этой больнице, сколько себя помнит. Нет, она не была тут всю жизнь, наверняка не больше года, но из-за череды скучных дней с белым, стерильно выбеленным небом над головой, как-то забываешь о такой же скучной жизни, где только небо другое, школьное. Когда после посещения врача у нее заподозрили опухоль мозга, а вскоре диагноз подтвердился, сердце ушло в пятки, ей стало страшно так, как не бывало ранее. Ужасный диагноз, ничего не скажешь. Но теперь она уже не боится, уже привыкла, уже и забыла об этом. Ей не нравилось имя Лотти, но и свое родное она тоже не любила. Лотти – это то имя, что подходит девочке-конфетке с миллионами друзей и знакомых, а ей бы подошла Шарлотта, все то же имя, но с другим привкусом. Уже более одинокое, более торжественное, она ведь не конфета, скорее тортик. Такая милая, такая необычайно сладкая, но такая одинокая. Ни в той, казалось, другой жизни, ни в этой больничной у нее не было друзей, лишь серые тени одноклассников, и белые халатики снующих мышек. И даже отец, который должен был быть самым родным и верным? не обращал на нее внимания, только милые платьица и хорошая палата, вот и все, что он сделал ради Шарлотты, но даже на него она не злилась. Но вот настал и ее звездный час, однажды ночью она встретила Кьюбея, а точнее он сам пришел к девочке-тортику. И даже не задумываясь, она пожелала подругу, пожелала не быть одинокой. Не исцеление, не выбраться из этого маленького больничного мирка. Подругу. И да на следующий день она пришла, девочка совершенно ей не знакомая, и растерянная, случайно, точнее по воле Кьюбея, забредшая в ее палату. И вот Шарлотта уже не одинока, ее навещают почти каждый день, и к ней вернулась та неподдельная радость. И теперь она волшебница. Настоящая девочка-волшебница, все еще в милом платьице, с глазами цвета лакрицы. Стоит, перебирая складки розовой юбки, а за плечами полощется плащ в красный горох, и в руках коса, такая же конфетная, как и она сама. И вот каждую ночь, в тайне от мышей-медсестер, она пробирается по закоулкам больницы в поисках очередной ведьмы. Удар, потом еще, а через какое-то время Семя Скорби лежит у ее ног. И так раз за разом, ведь ведьмы любили перепрятываться в больнице, а ей приходилось бороться за желание. Но где-то глубоко в душе она осталась одинокой, ведь подругу наколдовал Кьюбей. И отчаяние росло, с каждым днем увеличиваясь, как опухоль. Магия все же удерживала болезнь от прогрессирования, но этого было не достаточно. А медицина уже и не могла ей помочь из-за той стены, которой ее окружил Самоцвет. И вот в одну из ночей, из всего того одиночества и боли, родилась ведьма. А ведь была такой невинной, такой милой, но отчаялась… Ведьма, но Шарлотта все та же: милое платьице, черный в красный горошек чепчик, лакричные глаза, милый характер, да и мыши-медсестры остались, и даже одна напоминала ее подругу, только небо поменялось, стало шоколадным в разноцветную крапинку конфет. И ей пришлось убивать, оставлять отметки на людях, а после они заканчивали жизнь самоубийством. А волшебниц, которые пришли что бы уничтожить ее, убивали медсестры, ведь ее было так тяжело даже пальцем тронуть из-за миловидности. Так и жила Шарлотта, калеча жизни людей. Но в один день к ней пробралась Мами со своими ученицами: Мадокой и Саякой. Такая же одинокая, такая же несчастная. Спокойно прошли, не пострадав от мышей, но судьба решила, что эта девочка-волшебница перестанет существовать. Когда Томоэ прострелила Шарлотту, из нее вырвалось то, что пряталось в ней с тех пор, как она стала ведьмой. Опухоль, ставшая монстром, получившая остатки души, извивалась, как неизменная ленточка в горошек, беспощадная ленточка, оторвавшая голову Мами. А потом через пару минут, взрыв и смерть. Ведьма, оставившая на земле лишь Семя, обрела покой, а голос говорил: -Ты больше не будешь одинока, Шарлотта. Твоей истинной подругой станет Мами. -Я знаю. -Но она для тебя будет весь твой мир. -С волшебным, желтым небом над головой, - мечтательно ответила девочка.