Рядом с тобой

Этот вечер не должен был так закончится. Клан Учиха, как ни странно, очень любил маленькие праздники. Особенно когда они проводились в трудные времена. Небольшое торжество, посвящённое, к примеру... Дню, когда клан Учиха смог сбежать из Конохи? Да. Звучит неплохо. Много маленьких пирожков, дети, запускающие бумажных журавликов и бабушки зажигающие свечи за светлое будущее. Такие вещи на удивление легко расслабляют клан "алоглазых демонов". Но всё хорошее, разумеется, заканчивается. И в конце праздников всегда появляется необъяснимая тоска, съедающая изнутри. Мало что может заполнить такую тоску. Разве что... – Саке? – Шисуи попытался дружелюбно улыбнуться, наполняя небольшую пиалу алкоголем. Разумеется, в клане Учиха такое запрещено. Правило о трёх грехах шиноби было для них священным. Изуми апатично покачала головой. Девушка вернула свой взгляд к маленькому зеркальцу, которое ей подарил Обито нии-сан. В отражении Изуми себя... Не видела. Учиха видела очень уставшую, бледную куноичи в парадном кимоно, которой очевидно осталось недолго. Она умрет или от горя, или... Или от своих же глаз. Мангеке шаринган не щадит никого. Все Учихи это понимают, и все готовы отдать разумную плату за свою силу. В случае Шисуи и Изуми это было зрение. Итачи повезло меньше. Он явно не доживёт до своих тридцати. Но он был готов к этому. Гордость клана Учиха, старший сын покойного Фугаку, чёртов гений, в конце-то концов, был готов пасть жалкой смертью от своей болезни. И, более того, был абсолютно счастлив. – Нии-сан... – наконец, Изуми всё таки смогла отвести глаза от своего худого и разбитого отражения. В глазах девушки читалась странная скорбь, которая вполне могла обратиться в слезы. – Да? – Шисуи старался держать лицо и сохранить спокойствие. Если ещё и он будет подавлен, то бедная Изуми точно расплачется. Этого Шисуи допустить не мог. Она ведь девушка, в конце-то концов. Его, хоть и далёкая, но младшая сестра. Он должен защищать её. – А ты... Боишься ослепнуть? – Изуми посмотрела на кузена практически невидящами глазами. Это даже было заметно. Когда-то ярко-черные глаза приобрели серый, тусклый оттенок. Слепота медленными но верными шагами подбиралась к куноичи. От того что это было настолько очевидно и неизбежно, становилось больно. И немного страшно. Шисуи долго думал над ответом. Боится ли он? Вряд ли. Один глаз уже был потерян. Крыса из совета Конохи вырвала его своими мерзкими пальцами. Шисуи, разумеется, поддался Данзо и его отряду в тот день. Потому что парень думал, что умрёт. Совершит суицид, подарив лучшему другу мангеке шаринган. Но Итачи... Не позволил ему умереть. Схватил за руку, и впервые за свою недолгую жизнь начал плакать. Громко и отчаянно. От вида плачущего кузена у Шисуи настолько сжалось сердце, что он не смог бросить Итачи одного. И пообещал себе, что больше никто из его братьев и сестёр не будет плакать. Никогда. – Нии-сан? – тоненький голосок Изуми вырвал из неприятных воспоминаний. Девушка выглядела такой слабой и маленькой, что Шисуи невольно сравнил ее с Итачи в тот день. – Боишься, да? – Нет. – Мозолистая ладонь опустилась на тонкое плечо. Слабая попытка утешить и поддержать. Но Изуми не позволила. Она вырвалась из его рук, быстро мотая головой. – Почему? Неужели тебя не пугает перспектива умереть, не видя ничего? – её голос начал подрагивать, да и сама куноичи явно не могла стоять ровно. Плохой знак. Шисуи снова потянулся к сестре, пытаясь обнять, утешить, но она вновь отказала. – Так ведь нельзя... Она закрыла лицо тонкими трясущимися ладонями. И без того слабое Учиховское терпение лопнуло. Девушка начала рыдать, всё ещё отказываясь принимать поддержку Шисуи. – Нельзя так! Ни ты, ни я этого не заслуживаем! У Итачи нии-сана есть Саске, а у Саске есть Итачи нии-сан... Да даже у Обито нии-сана есть чёртовы клетки Хаширамы, благодаря которым он не ослепнет! – сквозь бледные руки были видны слезы, которые Изуми больше не могла сдерживать. – только у тебя и у меня ничего нет. Мы даже своих детей увидеть не сможем! – Изуми... – Шисуи перестал принимать хоть какие-то попытки успокоить кузину. Ей надо поплакать. Вся съедающая изнутри тоска должна выйти наружу. – Ты не умрёшь слепой. Я этого не допущу. Девушка всхлипнула, наконец убирая руки с лица. Бледные щеки приобрели красный оттенок из-за слез, а тонкие губы слегка подрагивали. Ей очевидно очень больно. Изуми, как ни крути, была самой слабой среди братьев. Не потому что она была плохой шиноби. А потому что она не поддалась проклятию ненависти. Из-за этого сердце Изуми было чуть-чуть чувствительнее, чем у других Учих. – А если... Если я всё таки ослепну? – Сейчас Изуми стала ещё более уязвимой, чем до этого. Но теперь она хотя бы могла спокойно слушать Шисуи. – Тогда... – времени не было. Отвечать нужно было здесь и сейчас, пока Изуми снова не начала рыдать. Пока ей снова не стало больно. Шисуи воспользовался её временной слабостью, крепко прижимая кузину к себе. Он начал слегка поглаживать её по волосам, стараясь прогнать всю тоску, нависшую над головой. – Тогда я буду всегда держать тебя за руку и помогать идти. И не отпущу. Я буду говорить тебе обо всем, что я увидел. Даже когда мы будем дряхлыми стариками, я буду с тобой. Если ты и встретишь смерть слепой, то рядом буду я. Чтобы держать тебя за руку. Изуми уткнулась ему в плечо, наконец позволяя утешить себя. Тонкие пальцы куноичи вцепились в спину, сжимая ткань домашней юкаты. Девушка в последний раз громко всхлипнула, перед тем как поднять глаза на Шисуи. – Нии-сан... – Да? – Я тоже буду держать тебя за руку, если ты ослепнешь. Шисуи крепче сжал Изуми в объятиях, наконец расслабившись. Он смог её утешить. Теперь и ему спокойнее. – Обязательно, Изуми. Обязательно.