Through the haze

Гермиону разбудили сигнальные чары. В прошлый раз они останавливались недалеко от города, закупились продуктами и решили снова уйти глубже в леса. Отправившись чуть севернее, они очутились в зимней сказке. На ветках деревьев плотными шапками лежал январский снежок, переливаясь на солнце. Под ногами хрустели сугробы. В своих обсуждениях, где искать настоящий меч Гриффиндора, они раз за разом заходили в тупик и, кажется, Гарри сам уже начал подумывать о том, что пора возвращаться в цивилизацию. Они остро нуждались в помощи, информации и новых ориентирах. С теми крупицами информации, что оставил им Дамблдор, рано или поздно это должно было случиться. Так что они решили переночевать в лесу и следующим утром вернуться в Лондон, сперва в какой-нибудь маггловский дешевый мотель, а там по обстоятельствам. Гермиона моментально разлепила глаза и подскочила к кровати. Ну разумеется, подумала она, именно сегодня в пределах досягаемости шастает некто и обламывает им спокойное возвращение. - Гарри, - шепотом позвала она, спешно натягивая ботинки, - Гарри? Парень не обнаружился ни в палатке, ни за ее пределами, что не на шутку обеспокоило Гермиону. Она накинула пальто прямо поверх пижамы и по привычке потянулась к карману с палочкой. Чертыхнувшись, она вспомнила, что у них теперь одна палочка на двоих и в свете луны принялась разглядывать снег под ногами на наличие следов. Девушке повезло, ночь была ясная и следы Гарри четко проваливались на снежном покрове. Гермиона двинулась по ним, минут десять спустя услышала странный вой и крики в чаще леса, и припустилась бегом. Прорвавшись сквозь плотные заросли, на ходу стряхивая снег, который нападал ей с веток за шиворот, она выскочила на небольшую опушку с озером посередине и замерла. Лед на озере был расколот, на берегу валялся одетый, но мокрый и дрожащий Гарри, изо всех сил удерживая в руках нечто, из чего клубился завитками черный дым и магия. Гарри сносило в сторону с неистовой силой, но он еще держался. Напротив него, и тут сердце Гермионы упало, сидел на коленях такой же мокрый Рон. В руке он сжимал меч Гриффиндора, но не спешил его поднимать, завороженно глядя на образы, возникающие в спиралях дыма. Надо сказать, что дым еще и что-то громогласно вещал. Будто вкрадчивым шепотом, но так оглушительно, что болели уши и застывала душа. Гермиона прислушалась к его речи. - Я видел твои страхи, Рон Уизли, - вещал туман, - я видел твои мечты, сны. Нелюбимый сын у матери, которая всегда мечтала о дочери. Бедный, отвергнутый магическим сообществом, предмет насмешек не только друзей, но и собственной семьи... - Рон! - Гарри тщетно пытался перекричать крестраж, - это неправда, Рон! Бей! - Ни одна девушка не выберет тебя. Та, в которую был влюблен выбрала твоего брата, на тебя даже не посмотрела ни разу. Как же ты никчемен, - продолжал голос Волдеморта, - всегда в тени, всегда на вторых ролях, кто ты рядом со своими успешными яркими братьями? Кто ты с твоим так называемым другом? Кто ты по сравнению с Избранным? - Рон, не слушай его, это все вранье! Бей, Рон! - надрывался Гарри, сносимый магией, плещущей из крестража. - Ты бездарность Рон Уизли, выучил в совершенстве одно единственное заклинание, но и его силы не хватило, чтобы подчинить себе девушку. Ты пытался забрать у друга хоть что-то, но сам лишился всего. Гарри вдруг замер и оторвал руки от крестража, уставившись на Рона. Тот продолжал завороженно слушать крестраж, дым из которого сложился в фигуры Гарри и Гермионы, выглядящих куда красивее, чем в реальности. - Ты годами применял ко мне Империус и что же? В переломный момент я все равно выбрала его. И всегда выбирала. Ни одна женщина не выберет такое ничтожество как ты, когда рядом Гарри Поттер, даже под подчинением, - жутко засмеялась призрачная Гермиона, а настоящая, застывшая на краю озера, наконец поняла, откуда в ее голове взялся туман. Гарри в ужасе отошел на пару шагов, не смея поверить своим ушам. - Ты вечно таскался хвостом за мной, лишь бы перенять хоть частицу моей славы и все равно оказывался шутом, посмешищем. Как же ты жалок в своей зависти, в попытках устроить свою жизнь за счет моей, - глумился призрачный Гарри. Рон стоял в оцепенении, не в состоянии сдвинуться с места. В его глазах застыло выражение болезненного удовлетворения. Словно все, что он копил в своей душе, тайны, которые он хранил, наконец вылились наружу, облегчая его боль. Крестраж тем временем набирал силу. Внезапно меч вырвался из руки Рона. Рыжий с трудом отлепил глаза от крестража, который в следующую секунду погиб от удара Гермионы, дрожащими руками сжимающей тяжелый меч. Она судорожно ловила ртом воздух, пытаясь прийти в себя от услышанного. Повисла напряженная тишина. Девушка смотрела на Рона и в его ответном взгляде находила подтверждение всему, что только-что прозвучало. Он обреченно вздохнул и встал. Гермиона почувствовала как сзади к ней подошел Гарри, давая ощущение опоры. - Это правда? - неестественно спокойно спросил Гарри. Рон молча смотрел на них. Гермиона уже знала ответ, но ей было почему-то так страшно услышать его от Рона. - Рон! - воскликнул Гарри, - это правда?? Ты годами держал Гермиону под Империусом?? Ты совсем что ли...- начал было кипеть парень. - Не постоянно! - отрезал Рон, - не держи меня за психа последнего! Несколько раз... начиная с четвертого курса. Иногда... чтобы расположить к себе, заставить думать обо мне... - с каждым словом из Рона, казалось, выходила частичка жизни. - Иногда?? Да ты чертов маньяк! - разъярился Гарри, делая шаг вперед и чуть загораживая Гермиону собой, - с четвертого курса?? Ты три года практиковал непростительное на своей подруге! А я то, дурень, даже не подумал, чего у тебя Империус так хорошо вышел в Лондоне. Боже, как я был слеп, - взвыл Гарри. - Рон...- прошептала Гермиона, - но зачем? - в глазах ее стояли слезы. - Представь себе, Гермиона, что ты с рождения живешь в тени людей, которые в чем-то лучше тебя. Мерлин, да во всем! Чарли - лучший на курсе, выдающийся игрок в квиддич и успешный драконолог, Билл - гениальный ум и престижная работа в банке, Фред и Джордж - балагуры и любимцы компании, богатые, свой бизнес и магазин. Перси - староста школы и должность в Министерстве. И вот он я. Ни особых успехов в учебе, в квиддиче, во внешности, в достижениях, во всем серость и посредственность. А лучший друг - спаситель мира, мать его. Когда я понял, что своими силами мне ничего не добиться, я приклеился к нему - Рон кивнул на Гарри, - а на четвертом курсе, когда я увидел как между вами начали завязываться чувства, а мои собственные к Флер были проигнорированы, мне пришла в голову мысль отбить у Избранного хотя бы девушку... - Но... на четвертом и пятом курсах Гарри нравилась Чжоу, между нами не было ничего! - воскликнула Гермиона. - Это ты так думаешь, глупая, - возразил Рон, - со стороны все видно. Вы начали становиться ближе, чем просто друзья. Вы просто сами еще этого не видели. А я видел. - Мы до сих пор лишь друзья, - неуверенно ответил Гарри. - Не выдумывай! Ты сам знаешь, что это не так! - взорвался Рон. - Мерлин, да это развивалось годами на моих глазах и так очевидно, что аж больно. Избранный, мальчик, который выжил, ловец, чемпион, любимчик Дамблдора, герой и просто отличный парень и умнейшая маглорожденная ведьма. Вы не могли не сойтись. Мои умные, красивые, героические друзья! Я не мог отнять у тебя славу, богатство и всеобщее обожание, - глянул он на Гарри, - но мог отнять ее, - он перевел взгляд на Гермиону, - мог отнять девушку. Чтобы хоть что-то в этой жизни досталось не тебе. - Нет, - прошептала Гермиона, нервно стирая со щек катившиеся слезы, - не может быть. Это звучит как какой-то кошмар. - В первый раз я сделал это на четвертом курсе, - задумчиво повторил Рон, погружаясь в воспоминания. - Велел тебе передать Гарри, что ему надо в Запретный лес, чтобы узнать о драконах. Ты сопротивлялась. Твоя психика и воля, были слишком сильными для меня. Слишком устойчивыми. Тогда я начал совершенствоваться. И заодно расшатывал тебе нервы, - он невесело рассмеялся, - заставлял тебя думать обо мне, видеть меня, а потом игнорировал, раздражал, задевал и отворачивался. Целовался на твоих глазах с Лавандой, - зло хмыкнул он, - и оскорблял тебя. А потом мирился, дотрагивался, был хорошим парнем. И практиковал на тебе Империус, заставляя тебя чувствовать то, чего бы ты никогда не стала ко мне испытывать добровольно. Путал тебя, давил, а ты сопротивлялась, даже не подозревая ни о чем. Если бы не этот чертов крестраж, ты бы никогда об этом не узнала. Я бы женился на тебе, зачал десяток детей, запер дома твой гениальный ум и смотрел бы на то, как ты угасаешь, как чахнешь, лишившись блистательной карьеры и головокружительных отношений с мальчиком, который выжил. Смотрел бы и наслаждался. А еще смотрел бы, как сохнет наш избранный от ненастоящей любви к моей чокнутой сестре. Да, - кивнул он Гарри, недоуменно установившемуся на него, - Помнишь в Рождество год назад мы ходили к близнецам в магазин? Она еще летом заинтересовалась приворотным, которое они изобрели... А в Рождество она все таки решилась и напоила тебя. Забавно, не находишь? Сам-знаешь-кого зачали в искусственной любви. И наверняка один из ваших детей был бы таким же покореженным, так что я бы имел удовольствие еще и увидеть как надежда магического мира воспитывает нового мирового диктатора, вот смеху то было, - выплюнул он. Гарри медленно подошел к нему. В его глазах Гермиона не могла уловить четкую эмоцию, столько там было намешано. - Я всю жизнь считал тебя самым своим лучшим и близким другом. И был тебе благодарен за то, что ты и твоя семья, отнеслись ко мне как к родному, - едва сдерживая гнев и боль, буквально выдавливая из себя слова, произнес он, - я доверял тебе, как самому себе... - Нет, - прервал его Рон, - Как себе, ты доверял ей, - он махнул рукой в сторону Гермионы, - а я тебе вообще не знаю, зачем нужен. Чтобы так одиноко не было? Вместе веселей хехей? Ты сам не знаешь, Гарри, почему ты со мной дружил все это время. Признай хоть сейчас, ты давно уже видел и подозревал все это, просто боялся признать. Да хотя бы внезапно взявшуюся пылкую любовь к Джинни, хотя ты всегда относился к ней как к сестре. И ты боялся признать, что ты, бедный и несчастный, лишившийся семьи, крестного, наставника, дома, давным-давно лишился и того, кто, как ты думал, был твоим другом. Рон затравленно рассмеялся Гарри в лицо. - Ведь это рушит всю твою картину мира не так ли, Гарри? Тебя на плаву держала железная вера, что не смотря на все твои потери, всякая там любовь и прочее нытье про свет, добро и дружбу сильнее и важнее вообще всего на свете? И если бы ты признал, только признал, - перешедший на вкрадчивый шепот Рон, подался ближе, - если бы ты принял эту правду, твой мир рухнул бы в ту же секунду. И не смог бы ты дальше искать крестражи, бороться и верить. И тебя даже твоя любимая заучка не вытащила бы из этого дерьма. Гермиона смотрела боевики на летних каникулах. И не раз видела как герои в кино бьют друг другу морды, а потом с красиво разрисованными подтеками крови на лице толкают пафосную речь. В реальности все было куда как прозаичней. Кулак Гарри врезался Рону в нос с неприятным глухим звуком и хрустом. Рон отлетел и в отличие от кино, не сразу бросился давать сдачи, видимо в глазах помутилось от боли. Но как только он проморгался, мордобой начался довольно страшный. Еще страшнее была ненависть в глазах двух людей, которые долго считались лучшими друзьями. Гермиона стояла по щиколотку в снегу, в оцепенении, мерзла и никак не могла собраться. К ней применяли Империо на протяжении трех лет, Рон пытался навязать ей влюбленность, а любовь Гарри к Джинни искусственная. Их общий друг оказался вдруг. На этой мысли Гермиона встряхнулась. Хорошо, что открылось сейчас, а не в том кошмарном будущем, которое рисовал им Рон. Волшебница резко подняла голову. Она будет долго горевать обо всем этом чуть позже. Волшебница подняла палочку и прошептав заклинание развела дерущихся в разные стороны, совсем как несколько недель назад в палатке... Парни тяжело дышали, по лицам совсем не художественно текла кровь. У Гарри еще кажется слезы. Ей и самой хотелось плакать. Оплакивать и горевать, умершую, не понятно, существовавшую ли вообще дружбу. Рон выглядел не лучше, но в его глазах плескался триумф вкупе с безумием и отчаянием человека, который понял, что совершенного не воротишь. Сегодня рухнул их мир. Она знала, что они с Гарри его восстановят. Особенно теперь, когда много стало ясно, они смогут склеить осколки. Но здесь и сейчас Рон ликовал, видя на лицах друзей боль и отчаяние, с которыми он жил всю жизнь. - Рон, - прошептала она. Он глянул на нее, - Рон, все ведь могло быть иначе. Ведь могло же. Ну почему.., - всхлипнула она. - Не могло, - мотнул головой он, - В детстве я еще терпел и верил, что возможно я это преодолею. Что мои свершения впереди, что я не тень своих братьев, избранного и так далее, - в его глазах появилась осознанность, - Я верил, Гермиона, что это от человека зависит. Что я смогу быть лучше и выбраться к вам на уровень. Смогу быть сильнее всего этого, своей зависти и слабости. И не смог, понимаешь? Раз за разом меня била и била эта жизнь. Не давала мне ни единого шанса почувствовать себя лучше. Действительно почувствовать, что я хорош и сам по себе и в сравнении с вами. Меня добил четвертый курс. Когда Гарри прославился чемпионством, хоть это и были происки пожирателей, а на тебя обратил внимание Виктор Крам. Не знаю, что должно было случиться, чтобы все повернулось иначе, Герм. Какое-то время все трое молча стояли на заснеженной опушке, на которой навсегда останется похороненной их дружба. Затем Рон как то странно всхлипнул, утер нос и поднял свой рюкзак. - Зачем ты только пришла сюда сегодня, Гермиона?, - сказал он ей напоследок и отвернувшись аппарировал.