Коктейль «Истина в вине»

В год 2769 от Рождества Христова, я, преподобный Исмаэль Рейносский, прибыл в составе первой религиозной космической миссии на межпланетную станцию «Иберия R13». Обязанность нести Святое слово была возложена на меня и моих братьев самим Папой Земным Иоанном XIV. Его Святейшество оказался крайне заинтересован в распространении нашего учения в дружественных галактиках. Я не мог его подвести. Едва наш корабль состыковался со станцией, как мы тут же столкнулись с антииезуитским протестом. Множество гуманоидов разных рас вышли с транспарантами к стыковочному узлу и на несколько часов блокировали данную часть станции. Нам удалось покинуть свой корабль лишь хитростью. Мы переоделись в мирское и взяли ремонтный планер, на котором и добрались до ожидающей нас гостиницы. Провожатый дон Керри помог нам заселиться в номера и проинструктировал относительно правил поведения. — Это гостиница для земных людей, — сказал он. — Но по принятому этикету жить и работать в ней могут представители всех рас. Так что будьте готовы. — Полагаю, это даже хорошо для нас, — ответил я с улыбкой. — Мы собираемся проповедовать среди разных народов. Потому должны привыкать, что наша паства может выглядеть разнообразно. Братья выразили согласие со мной. Дон Керри же как-то странно ухмыльнулся. Вечером мы направились трапезничать в ресторан, находящийся в лобби отеля. Привыкшие к аскезе мои братья оказались смущены изысканным убранством коридоров и залов. Мне же в жизни доводилось бывать в миру. Потому я лишь снисходительно улыбался, когда кто-то из них подобно ребёнку дивился необыкновенным цифровым картинам, живым мозаикам и проекциям скульптур. Порой кто-то задавал мне вопросы, и я, если знал, рассказывал историю того или иного полотна или произведения искусства. Внезапно мой взгляд остановился на существе за барной стойкой, залитой неоновым светом. Трудно было поверить своим глазам. Бледный юноша был так похож на человека! Ростом и фигурой, чёрными будто уголь волосами, пятипалыми изящными ладонями, которыми он лихо смешивал и подавал причудливые напитки. Даже одет он был в человеческой манере: в рубашку с галстуком-бабочкой и бархатный жилет. Этот бармен был прекрасен и ужасен одновременно, ведь за спиной его торчали уродливые кожистые крылья, словно у демона, а из волос выглядывали короткие бычьи рожки. Я встретился с его пронзительным взглядом, и дрожь охватила моё тело. — Нечистый, — прошептал я и сжал в руках деревянные чётки с крестом, подаренные мне самим Папой. — О, боюсь разочаровать вас, падре, но это всего лишь проксимианец, — произнёс дон Керри, подойдя ко мне ближе. — Прокси... — краснея попытался повторить я. Вот оно наказание за мою гордыню, я смеялся над моими не знающими братьями, а в итоге сам принял другое гуманоидное существо с планеты Проксима Центавра за антихриста. Бармен взглянул на меня снова и подмигнул третьим веком, подобно рептилиям. Я зарделся ещё больше. Хотелось подойти и принести извинения за это недоразумение. Однако мои братья уже заняли свои места за столом. Я поспешил к ним. — К слову о проксимианцах, — уже в завершении трапезы произнёс дон Керри. — Вот вам первые претенденты для наставления на путь истинный. Они все сплошь язычники и гедонисты. Возможно мне показалось, но я как будто услышал вызов в его голосе. Обернулся в сторону бара и вновь поймал взгляд того бармена. Сердцебиение ускорилось. Я встряхнул тяжёлой головой, надеясь прогнать наваждение. Последний раз я чувствовал подобное очень давно, ещё в юности, к своему наставнику. Когда я признался ему, тот сказал, что это дьявол искушает меня. Вероятно, и в этот раз мне выпало такое испытание. Я вернулся к себе в номер, и до самой ночи читал молитвы. Наконец успокоившись душой я вышел в коридор. Ноги сами принесли меня в ресторан, хотя я и не был уверен, что он всё ещё работает. Сам ресторан оказался пуст, но бар был всё открыт. Я неуверенно подошёл к стойке и занял самый крайний стул слева. Мне казалось, тут в тени я буду незаметен. Однако бармен внезапно появился передо мной будто из воздуха. — Чего преподобный желает? — спросил бархатным слегка вибрирующим голосом. — Или вы воздерживаетесь и от вина тоже? — In vino veritas, — прошептал я растерянно. Тот кивнул и начал наполнять шейкер разными субстанциями. Поначалу я пытался вникнуть, какими именно. Но в процессе бросил это бесполезное занятие и стал просто наблюдать за грациозными движениями рук и чёрных крыльев. — Удивительно, — улыбнулся бармен. — На моей родине Алкея почитают больше других поэтов земной античности. — Удивительно, что на вашей родине вообще так много знают о Земле. — Наш вид живёт долго, потому стремится к изучению иных цивилизаций и планет. Ваш напиток, падре. Он поставил передо мной круглый бокал на ножке. Я взглянул в абсолютно прозрачную жидкость внутри. — Что это? — Коктейль «In vino veritas», — ответил бармен улыбнувшись. — Раскрывает ваши истинные желания. Я поднял бокал дрожащей рукой и одним махом осушил его. Мне показалось, что я совсем не почувствовал вкуса. Но, наверное, так и должно быть, ведь у истины нет ни цвета, ни формы, ни вкуса. Я взглянул на бармена смелее и спросил: — Как твоё имя? — Эор, — ответил тот, загадочно улыбаясь. — Это правда, что для твоего народа гедонизм и грехопадение — это общественная норма? — Можно и так сказать, — кивнул Эор с усмешкой. — И вам совсем безразлично, что станет с вашими душами после смерти? Вы долгожители, но отнюдь не бессмертны. — Именно потому, что смертны, мы и стараемся взять максимум от жизни. Считаете, это неправильно, падре? Он навалился на стойку и склонился очень близко ко мне. Его змеиные глаза искушающе сверкнули в полумраке. Бледные губы застыли на опасном расстоянии от моих. Я замер. Сердце вновь неистово забилось в груди. Дыхание сделалось тяжёлым и томным. «Истинна в вине, да?» — подумал я и подался вперёд. Этот поцелуй был прохладен и сладок, точно фруктовый лёд в знойный день. Истинное блаженство. Меня охватило безумное желание знать, а что же может последовать за поцелуем, и я протянул свои руки к тонкой шее Эора. Зарылся пальцами в волосы и притянул его ближе. Я не помню, как мы оказались в моём номере. Помню только как срывал с себя сутану и бельё, желая поскорее вкусить запретный плод. Эор же обнажался степенно и гордо. Сложил крылья и медленно пуговица за пуговицей расстегнул сначала жилет, потом рубашку и сбросил и на пол. Наблюдать за этим оказалось мучительно приятно. Мне хотелось коснуться его, но я лишь стыдливо касался себя. Когда же он наконец полностью предстал передо мной, я подумал, что мне явился сам ангел, настолько Эор был совершенен. Всё, что я мог — дарить ему свои жалкие ласки и упиваться тем наслаждением, что он давал мне. Снова и снова, ещё и ещё. Пока мы оба не лишились сил. Последнее, что я помню: объятия Эора и его крылья, окутывающие нас, будто кокон. Когда я проснулся, мои наручные часы показывали одиннадцать утра по местному времени. Я не сразу понял, что не один в постели. Когда же до меня дошло, что произошло, я ужаснулся. Вскочил, будто ужаленный с кровати и вжался в стену, прикрываясь. Рогато-крылатый бармен лениво приоткрыл глаза и взглянул на меня вопросительно. — Ты... опоил меня и соблазнил! — закричал я. Тот потянулся, а после сел и озадаченно почесал затылок. На лице его отразились досада и изумление. — Увы, падре, у вас не получится обвинить во всём меня. Ведь в том бокале была просто вода.