Иммунитет к холоду

      Следы на снегу полностью выдают чужое присутствие. Гепард мчится по следам обуви, надеясь поскорее покончить с этой разведкой и провалиться в объятия подушек и кровати. Он буквально слышит чужой голос, прежде чем на горизонте появляется знакомая фигура, окружённая монстрами Фрагментума. Вопрос: а стоит ли спасать этого проныру отпадает сам собой, когда любимые клинки Сампо отбрасывают в сторону, лишая оружия. У того ещё должны быть дымовые шашки, но, судя по запаху, их запас тоже исчерпан. — Капитан, вы просто обязаны мне помочь! — машет ему рукой аферист, навлекая полчище монстров на подоспевшую подмогу в виде одного человека. — Это ваша обязанность! — Почему ты всегда так делаешь… — бормочет себе под нос Гепард, приближаясь ближе и хватая за запястье бестолкового парня, прежде чем отразить атаку тьмы испепеления. — И почему мы постоянно вляпываемся в неприятности из-за тебя? — скептически осматривает на наличие повреждений чужое тело парень, улавливая краем зрения хитрую улыбку горе-героя. — Потому что вы всегда спасаете меня. — елейным голосом произносит ванильную фразу аферист, заставляя скривить лицо в брезгливости.       Гепард едва успевает поставить щит от стрел ледяного лучника, прикрывая чужую задницу. Скорее всего, он прав. В какие бы неприятности не вляпался этот пройдоха, на беду главнокомандующего стражниками, он всегда поспевает вовремя, дабы спасти «принцессу» от облавы головорезов, армии ополчившихся автоматонов, а теперь, вот — чудовища Фрагментума. Единственный нюанс всех этих спасательных акций — для дальнейшего объяснения преступник всегда исчезает, ускользает прямо из-под рук, оставляя после себя ворох проблем. Можно даже придумать девиз: где Сампо Коски — там и твоя головная боль.       Но, что странно, сам Ландау не против. Просто есть что-то притягательное в этом хитреце, в его манере речи, ведении переговоров и боев. В его харизме. Что-то такое, что заставляет раз за разом подходить ближе не с целью принести свою месть, а просто коснуться мимолетно плеча, ощутить на себе пристальный, будто заинтересованный взгляд, под которым суровый и строгий к другим (но не к нему) Гепард тает каждый раз. Сестра говорит, что это безответная влюбленность. В шутку начинает рассказывать что-то о детстве Сампо, доводит до белого каления, а после сжимает щеки и ерошит волосы, называя его самым очаровательным идиотом. Гепард терпит, но пытается выкарабкаться из этой западни.       Вот и сейчас он смотрит на покрасневшие от мороза щеки, на растрепанные ветром волосы и ни о чем не думает. Любуется. Сжимает крепче, притягивая к себе поближе, и вновь укрывает от атаки монстра. — А если серьезно, то впереди есть пещера, думаю, можно укрыться от происков Фрагментума там? — предлагает хитрец, указывая на виднеющейся холм.       Ландау только подавляет улыбку, мотая головой. Вновь доверяется, следуя за парнем. Пещера действительно есть. Она не так огромна, как здание заседаний, но и дворец для временного убежища не нужен. Вдвоём они огибают холм, забегая внутрь и скрываясь от наступающих по пятам чудовищ. Гепард ставит щит, не позволяя никому проникнуть внутрь, только сейчас понимая, насколько быстро бьется собственное сердце. — Смотрите, как здесь просторно, капитан! — улыбается парень, явно довольный своей находкой, будто нашел королевские хоромы или клад, сулящий несметные богатства.       Руки разводятся в стороны, демонстрируя превосходный размер для людей, пытающихся выжить в условиях Вечной Мерзлоты и бесконечной толпы монстров, рыскающих вокруг убежища. Ландау не замечает ничего опасного. Выдыхает, кивая своим мыслям, прежде чем громкий топот оглушает, заставляя замереть на месте. Он сможет справиться с одним или двумя хранителями разломов, но если их будет слишком много — никакой выдержки и щитов не хватит, чтобы избежать столкновения и летального исхода. Их явно больше трёх. — Вау, старое местечко. — продолжает восхищаться мелочам Коски, исследуя каждый камешек и лишнюю трещину в полу. Монстров рядом он вообще не воспринимает всерьез. — Наверное, этой пещере больше сотни лет. — Ничего не трогай, пожалуйста. — выдыхает Гепард, наблюдая за ним, как мать за нерадивым ребёнком, продолжая мысленно высчитывать приблизительное время подмоги. Телефон ещё, как назло, отключился от сети. — Конечно, я ничего не буду трогать, капитан! — заверяет парень, прежде чем находит какой-то рычаг, по случайности касаясь его и переключая какой-то механизм в рабочее действие. — Упс…       Что-то щелкает в потолке, двигаются шестеренки, прежде чем парень хватает Гепарда за локоть и отводит подальше. Секунды три, и вход, как назло, закрывает лавина камнеообразований, посыпавшихся буквально из ниоткуда. Истошный крик и ярость удается сдержать волшебными силами. Ландау медленно разворачивается лицом к виновнику торжества, смерив его сердитым взглядом. — Знаете, так даже лучше, не думаете? Посидим совсем немного, а когда монстры уйдут — по-тихому выберемся. — продолжает не унывать торговец, изучая препятствие к свободе. — Или нет. — читает его мысли рассудительный капитан, качая головой. — Запасного выхода нет. Надеюсь, поисковый отряд найдёт нас раньше, чем мы замёрзнем насмерть. — Оптимизм явно ваша не самая сильная сторона, капитан. — Скорее, мозг и рассудительность. Хотя оба под сомнением. На том их словесная дуэль временно прекратилась.       Часы тянутся бесконечно. За прошедшее время, счёт которому они теряют не в первый раз, вся та куча монстров постепенно рассасывается, оставляя парней в гробовой тишине ловушки. Успело похолодать. Гепард отключает свой телефон, поднимая взгляд прямо на вора, продолжавшего читать свой личный дневник, с задумчивым лицом ставя пометки на полях. «Наверное, ему холодно» — думает парень, замечая, что свою накидку с мехом Коски решил положить на колени, скрывая дрожь по всему телу. Ландау думает не долго, прежде чем подняться с места и подойти ближе. — Ох, капитан Ландау, неужели вы вспомнили, что находитесь здесь не одни? — наигранно приподнимает брови собеседник, пряча книжонку за пазуху. Гепард касается вздернутого носа, который полностью замерз, а после отцепляет накидку, с ярким вздохом покрывая плечи озябшего путника. — Не стоит… — продолжает ломать комедию аферист, но его молча затыкают ладонью, не позволяя произнести ни звука. — Посиди спокойно, пожалуйста. — и усаживается рядом. — Выглядите, честно сказать, отвратительно. — добивает парень своей усмешкой, заглядывая в самые глаза так, будто пытался отыскать там золото, не меньше. — Почту за комплимент. — не удерживается от саркастического тона парень, держась руками за голову, растирая виски, чтобы хоть как-то прийти в себя. — Целые сутки на ногах. — для чего-то делится он под понимающим взором.       Сампо укладывает чугунную голову на его плечо. Гепард вздрагивает от неожиданности, но в миг стихает, расслабляясь от чужого тепла и запаха лаванды, доносящейся до носа с чужого воротника. Пальцы ласково ерошат пшеничные волосы, посылая мурашки по всему телу. И не сказать, что Гепарду это не нравится. Веки наливаются свинцом, и он невольно их прикрывает, прислушиваясь к дыханию собеседника. — Вам бы, капитан, дневной сон включить в рацион. — советует мошенник, позволяя себе подобную вольность. — Все в порядке, спите.       Проходит ещё несколько часов, наполненных смутной тревогой, холодом и тишиной, изредка прерываемой звуком пишущей ручки по желтоватой бумаге. Сон как рукой снимает, когда слышится шорох одежды, едва не соскальзывающей с плеча — накидка покрывала два тела, не позволяя совершать лишние движения. Сампо вновь отрывается от ведения заметок. Бережно укрывает плечо тканью, взъерошивая светлые волосы. Гепард зевает, прикрывает рот рукой, а после потирает глаза от остатков дрёмы, пытаясь оценить общую обстановку. Стало в разы холоднее и голоднее. Благо, он нередко проводил для всех новобранцев и для себя, в частности, изнурительные тренировки и выматывающие голодовки, дабы оставаться в полном здравии при пустом желудке. Вот только голодание дольше пятнадцати часов даёт о себе знать урчанием и легким ознобом.       Коски роется в своей сумке, достает бутылку энергетика вместе с шашлыком (откуда он у него вообще взялся?), передавая командиру. Неловко улыбается, а после пододвигает к себе поближе, делясь теплом. Ландау пытается скрыть смущение, но нежелание отодвигаться с лёгкостью можно списать на низкую температуру в пещере, а удовольствие от чужих объятий — реакция организма на источник тепла. Так проще. Он уминает половину еды, морщась от острой приправы, чем вызывает тёплую улыбку на лице собеседника, любезно протягивающего сухие салфетки и указывающего на уголок рта. — В общей сложности, капитан, мы сидим так уже шесть часов. — оповещает парень, собирая мусор в отдельный пакет и откладывая в сторону. — Через несколько часов солнце окончательно опустится и станет в разы холоднее, есть варианты? — Никаких… — выдыхает юноша, привалившись к чужому плечу уже самостоятельно, не сдерживая разочаровывающего вздоха. — Нет никаких обломков, чтобы соорудить банальнейший костёр. А ещё поисковый отряд в ночную смену возглавляю я, так что… — Ты вообще спишь, приятель? — удивляется торговец, прикладывая свою ладонь ко лбу собеседника. — Как ты ещё на ногах стоишь при такой регулярной нагрузке? — Это мой долг… — тяжкий вздох, прежде чем что-то ударяет в голову. — А что, волнуешься обо мне? — Я? Я… конечно, волнуюсь, иначе кто будет преследовать меня до конца жизни и угрожать силой закона или карой небесной? С другими не так весело, — усмехается Коски, шутливо толкая в плечо и тут же возвращая обратно. — Так, что ты делал на Снежной поляне?       Этот вопрос ставит в тупик, заставляет задуматься, наверняка, о том, как плавно срулить от докучающего расспроса, и выйти из воды сухим, не дав никакого конкретного ответа. Он чешет затылок, переводит взгляд с выхода, загроможденного камнями, на профиль собеседника. Кусает губы, хмурит брови. Но, видимо, не приходит ни к какому консенсусу со своими мыслями и желаниями, ибо просто пожимает плечами, мол, разговаривать тут не о чем. Гепарда это не устраивает, но смысла спорить никакого нет — он просто устраивается на плече, сдерживая в себе животное желание уткнуться носом в затылок и дышать чужим одеколоном. Становится все холоднее — тело реагирует на проступающий мороз. Мурашки не покидают, а кожа становится «гусиной», вынуждая замереть на месте. Озноб бьет по всему организму. Коски, на удивление, выглядит гораздо лучше — продолжает улыбаться чему-то своему, перебирает непослушные прядки. Его взгляд блуждал по тёмной пещере, исследуя на наличие каждой трещинки. — Капитан, у меня есть одно зелье… — начинает он с колеблющейся уверенностью, начиная вновь рыскать в своей сумке. Ландау приподнимает заинтересованный взгляд, натыкаясь на некрупную бутылочку с прозрачной жидкостью. — Называется «иммунитет к холоду», надеюсь, эффект понятен? — Вполне. Сколько длится? — Нам хватит до следующего вечера. — поясняет парень. — Но на вкус оно премерзкое, конечно. — Сампо… дело ведь не во вкусе, а чтобы польза была. — усмехается Гепард, наблюдая, как дергается чужой кадык во время глотания зелья. Завораживает взгляд беспредельно. — Тогда пейте, капитан. Должно подействовать через пару минут.       И кто такой Гепард, чтобы отказывать ему?       Проходит больше пяти минут. Сампо не чувствует нужного эффекта, придирчиво изучая колбочки с этикетками, только сейчас замечая, что те наклеены в спешке — уголки бумаги отдираются от стеклянной поверхности, оголяя инородную наклейку. Мурашки пробегают по коже. В стекляшке с эликсиром мог запросто оказаться смертельный яд. Парень ругается грязно в мыслях, отдирая блеф, дабы поскорее разобраться, на что он только что их обрёк по своей глупости и неосторожности. Тело, прижимающееся к нему, становится заметно горячее. Дыхание опаляет кожу, вызывая электрические разряды. Коски облегченно выдыхает, не замечая в подлинной рецептуре каких-либо опасных ингредиентов. «Дьявольский искуситель» — виднеется чуть повыше выгравированным шрифтом. Парень пытается вспомнить, где слышал это название, прежде чем чужой голос, подозрительно похожий на ломкий шёпот, раздаётся возле уха. — Сампо… — нос утыкается куда-то в загривок, шумно втягивая запах знакомой лавандовой настойки и пота. — Сампо, что ты нам всунул… — бессвязно лепечет он, теряя контроль над своим сознанием. Тело лихорадит, бьет странной дрожью, вынуждая испытывать странные ощущения в низу живота.       На Коски этот горячий шёпот действует незамедлительно, как и внешний вид капитана. Растрепанные пшеничные волосы, дьявольский огонёк в ледяных глазах и яркий румянец на щеках складываются в общую весьма соблазнительную картинку, запечатлеть которую хочется на подкорке памяти. Собственный рассудок путается в обрывках мыслей, начинающихся «дьявол, как он прекрасен» и заканчивая всевозможными ругательствами, какие только приходят на ум. Отказаться от подлых желаний, ранее казавшихся несбыточными мечтами, уже невозможно. — Сампо… — командир едва ли не хнычет бессознательно от искушения. — Есть… противоядие? — Геппи… — подлое слово вырывается прежде, чем успевает сообразить торговец, махнувший на это рукой. Тело отказывается повиноваться, а уж тем более — отодвигаться от пленительного тепла чужого тела, но он пересиливает бесов в своей голове, прилагая сверхтитанические усилия. — Тут остается только потерпеть. Действие препарата длится от четырёх до семи часов, если судить по этикетке.       Ландау неопределённо мычит что-то от горя, пододвигаясь ближе, даже не понимая, насколько плачевной станет ситуация в таком случае. Накидка остается лежать на холодном полу, пока руки плавно двигаются по торсу вверх, оглаживая шею и зарываясь в темные волосы. Броня, наполовину сломанная, снимается с тела легко и просто, открывая вид на Гепарда в чёрной, мать его, водолазке. Сексуально опасная вещь номер один в списке. Жарко… Проходит секунда, прежде чем их губы сливаются в одно целое, не позволяя оторваться ни на минуту.       Кофейный привкус оседает на языке, когда Гепард удобнее устраивается на коленях, беспрестанно ерзая и не позволяя сконцентрироваться на чём-то одном. Ладони сминают ягодицы, пригвождая к месту. В поцелуй бессвязно мычат, нижнюю губу терзают зубы, прикусывая, пока Сампо утопает в голубых омутах, будучи подавленным чужой волей. — Погоди, погоди… — дыхание сбивается, пока рука пытается остановить прыткого и чересчур любвеобильного капитана от возможной ошибки. Тот едва ли не рычит на нерасторопность подчинённого, явно намереваясь забрать своё силой. — Ты уверен в этом? — В чем? — останавливается парень, специально надавливая на пах своей задницей. — В том, что хочу потрахаться или в чём-то ещё? И в том, и в том, если тебя так интер…       Дальше его не слушают. Затыкают немедленным требовательным поцелуем, заставляя покорно прильнуть к вздымающейся груди. Кожа к коже — так правильно, необходимо, желаемо, что он не сдерживает стон, отстраняясь с довольной улыбкой. Язык мажет по подбородку, оставляя влажный след и стирая излишки слюны. Слов не найдётся описать, насколько прекрасен Капитан Среброгривых Стражников в подобном амплуа, с припухшими губами, манящими и чарующими, с этой железной хваткой в волосах, заставляющей закатывать глаза от одного только ощущения власти над собой. Сампо ещё ни разу не ощущал все свои фетиши настолько ярко. Хочется целовать, целовать, целовать до недостатка воздуха и дрожи по телу.       Хорошо. Губы покалывает от бесчисленных укусов и терзаний, прежде чем парень перехватывает свою ношу, поднимаясь с ней на ноги. Гепард легкий — что очень странно — охватывает талию ногами, жмётся ближе. Холодный нос утыкается в загривок, не переставая вдыхать полюбившийся запах. Щекочет, но Коски только аккуратно укладывает тушу на накидку, проверив перед этим, нет ли каких камней под ней. Гепарда исход явно не устраивает — он хмурит брови, мстительно кусает за подбородок, пытаясь выбраться из плена, но, стоит торговцу скользнуть вдоль торса, поддевая кончиками пальцев низ водолазки, как сопротивление улетучивается, оставляя после себя послушного капитана. «Хочу видеть его таким не единожды» — глупая мысль пролетает в тёмной макушке, на время оглушая. — Только в этот раз… — хрипло произносит смущённый и поверженный Ландау, не отрывая свой взгляд от чужого лица. — Солнце, ты буквально даёшь мне надежду на второй раз. — усмехается парень, целуя в уголок губ, вслушиваясь в чужой ритм дыхания. — Кто знает. — выдавливает из себя парень, вскрикивая от неожиданного укуса в шею.       Сампо водит носом позади уха. Оттягивает воротник водолазки, надеясь покрыть белоснежную кожу бесконечными отметинами, дабы оставить после себя хоть какое-то напоминание о произошедшем. Аромат кофейных зёрен здесь чувствуется ярче. Язык проводит по загривку, оставляя влажные следы и заставляя учащенно биться сердце командира. Прекрасный. Даже в самых аморальных снах сложно представить покладистого, хмурого, но в то же время яро льнущего Командира, продолжающего еле слышно скулить от удовольствия. Ноги незаметно давят на поясницу, не позволяя отстраниться. «Как будто я собирался» — наслаждается Сампо, оставляя засосы пониже ключиц, очерчивая косточки.       Пальцы ловко цепляют собачку, расстёгивая молнию на штанах и расстёгивая пуговицы. Парень слабо хлопает по чужим бёдрам, заставляя приподняться и невольно слезть, прежде чем брюки откладывают в сторону, спускаясь чуть ниже. Ноги сочные, полные, на них можно заметить очертания сильных мышц. Коски вновь обнаруживает в себе внезапную слабость к чужим бёдрам, немедленно принимаясь кусать каждую клеточку тела, покрывая собой. Гепард вздрагивает, пытается отодвинуться и вернуть свои конечности, но рука, лежащая на торсе и пригвождающая к месту, не даёт осуществить задуманное.       Зубы мстительно кусают голень, вырывая задушенный вскрик. Взгляд васильковых глаз затуманен. Сквозь плотную дымку похоти невозможно разглядеть ничего иного. Сампо улыбается своим мыслям, оглаживает другое бедро, сжимает кожу, наблюдая, как исчезают бледные отпечатки пальцев. Мышцы невольно напрягаются, соблазняя на тяжкие преступления, прежде чем парень отдергивает себя, с толикой нежности прикусывая лодыжку. — Сампо… Сампо, перестань, на мне живого места не будет. — Ну и что? — как-то разочарованно тянет парень, отрываясь от любимого занятия и невольно ложась на чужую грудь, целуя целомудренно кончик носа. — Скажешь, что сражался с монстрами или комары покусали. — Большие же комары здесь водятся. — смеётся Гепард, притягивая к себе, и утягивает в легкий поцелуй, не углубляя его и просто накрывая своими губами. — Ближе к делу, давай… — Как скажете, Капитан. — подмигивает похититель, спускаясь ниже и приспуская боксеры. — Если будет дискомфортно, скажите мне, хорошо?       Глупый официоз заставляет закатить глаза и согласно кивнуть, прикрывая веки рукой, чтобы не выдать собственное смущение. Бутылёк с палёным «иммунитетом к холоду» меняет содержимое на полупрозрачное. Рука невольно тянется к нему, а взгляд плывет под напором страстей, но он успевает прочитать «смазка» на этикетке и жутко покраснеть. Сампо подле смеётся, целует разгоряченные щеки, приговаривая нежности, и перехватывает необходимый бутылёк.       Склизкая субстанция на ощущение прохладная. Ландау невольно сжимается, пытаясь отодвинуться подальше, но его мягко перехватывают, пригвождая к месту и не позволяя соскользнуть с накидки. — Итак, солнце, скажи мне — трахал ли ты себя пальцами когда-нибудь или нет? — беззаботным голосом спрашивает аферист, вгоняя в ещё бо́льшую краску. — Нет… — цедит сквозь зубы и смущение собеседник, затылком чувствуя, как блестят огоньки изумрудных глаз. — Тогда расслабься, возможно, будет неприятно. — целует ладони, прежде чем приступить к основному.       Ощущения не из приятных. Ландау хмурит брови, пытаясь расслабиться (и расслабляясь) под чужими целебными касаниями, постепенно привыкая. Поцелуи то здесь, то там, хорошо отвлекают, не позволяя сосредоточиться на чём-то едином. Ощущение времени теряется на фоне, прежде чем что-то внутри давит сильнее, заставляя протяжно простонать и невольно вцепиться в чужие волосы. Движение повторяется, заставляя метаться по импровизированному покрывалу, пока сердце лихорадочно бьется в такт движениям фалангам пальцев. Бёдра на пробу поддаются назад, насаживаясь сильнее. Гепард закатывает глаза, не замечая ничего, кроме импульсов тока по своему телу и довольного лица партнера. — Все в порядке? — задаёт риторический вопрос он, наблюдая за каждой эмоцией на чужом лице, готовый остановиться, если только что-то пойдёт не так.       Гепард притягивает его за шею к себе, кусает мочку уха, вскидывая призывно бёдрами, вызывая легкую усмешку. Оставляет укусы на желанном теле, отодвигая мешающуюся ткань. Сампо любезно откидывает голову, открывая больше пространства, которое мигом заполняют поцелуи. «Шея…» — задумчиво проносится в мыслях, прежде чем он кладёт руку на горло командира, резко отпрянувшего от холки. Коски оглаживает границу между горловиной водолазки, собираясь убрать ладонь, как чужая останавливает его, накрывая своей и надавливая посильнее. — Вот как, капитан. — хищная улыбка расцветает на губах, прежде чем пальцы обвивают кольцом хрупкую шею, слегка сдавливая. — Так вы у нас любитель асфиксии? — Заткнись.. — едва не скулит парень, ощущая желаемое давление, горящие от недостатка воздуха легкие, готовые разорваться на кусочки. Этот контраст заставляет терять голову и рассудок. Не то чтобы Ландау был против.       В круговороте острых ощущений он не замечает, как мышцы невольно растягиваются вновь под давлением чего-то иного. Сампо ласково целует куда-то в щеку, накрывает губы, оглаживает бедро, закидывая ногу себе на плечо. А после делает легкий толчок, погружаясь глубже. — Черт… как в тебе узко… — бормочет парень, оглаживая торс в тёмной водолазке. — Расслабься, солнце, иначе ты меня раздавишь. — усмехается он, отнимая руки от лица и не позволяя прикрыть нарастающее смущение, приковывая запястья к полу.       Чувство наполненности выбивает воздух. Гепард невольно вздыхает, когда партнёр входит полностью, делая передышку перед чем-то большим. Саднящее ощущение постепенно проходит, тело привыкает. Кусать губы в нетерпении становится скучно, и он на пробу толкается бёдрами навстречу, получая одурманенный взгляд в благодарность. — Давай…       Сампо входит плавно, трахает, как нужно, как хочется больше всего, удерживая на месте и не позволяя зажиматься в себе, открывая ящик Пандоры, явно наслаждаясь этим. Толчки грубые, глубокие, насаживая тело так, как вздумается. Раздаются едва различимые стоны, смешивающиеся с тяжелым дыханием двоих, смакующие собственное имя на чужих устах. Он готов сделать что угодно, лишь бы владеть кем-то таким же отзывчивым, как Гепард. Он готов сто раз получать обморожение, лишь бы иметь возможность ощущать чужие губы на своих и яркий привкус кофе.       Ландау узок. Это сносит крышу, добавляет адреналина и заставляет двигаться размашисто, хаотично, чтобы окончательно растянуть нутро. Здесь нет высоких прозаических описаний, только животное желание обладать, пометить, сделать своим, постепенно заменяющееся на безудержную похоть. Коски не может противиться дьяволам, а потому спокойно признаёт свою слабость, вбиваясь в излюбленное (как в прямом, так и в переносном смысле) тело, ощущая узел, закручивающийся в низу живота. Взять. Целовать. Безудержно любить. Глупые три фразы вертятся в голове, пока он слушает сбитое дыхание сексуального капитана, находя это настоящей картиной искусства. Парень безудержно елозит по бедной накидке, прежде чем Сампо фиксирует тело, сдавливая легонько шею. — Давай, мой хороший… — Эоны… — вздрагивает любовник, ощущая необходимую дозу наркотика в виде исполнения своих потаённых желаний, прежде чем вплетается в непослушные темные волосы, оттягивая на корню.       Крупно вздрагивает. Все тело бьет дрожью, как в сумасшедшей лихорадке, и он кончается как человек в этот момент, сжимаясь на органе и невольно закатывая глаза. Семя пачкает торс, благо перед этим Сампо догадался снять свою жилетку и лишнее тряпьё, оголив грудную клетку. Гепард — настоящее божество, убеждается похититель, делая последний толчок, прежде чем кончить на чужую грудь, размазывая сперму по кубикам пресса. Вязкая субстанция хорошо ложится на потную разгоряченную кожу, вынуждая сглотнуть слюну. Глупая идея вылизать без остатка произведение искусства на время откладывается в сторону, когда любовник притягивает к себе, целуя мокро и развязно. Так, как хотелось все это время. Так, как нужно прямо сейчас, особо не церемонясь, едва ли не пропихивая свой язык в чужую глотку, с довольным мычанием царапая плечи. — Жарко… — мычит недовольно парень, слегка отстраняясь от горячего парня, улыбаясь. Торговец перехватывает эмоцию, кусает нижнюю губу, с удовлетворением замечая румянец на некогда бледных щеках вновь. — Сампо, ты горячий, отойди от меня. — морщится в шутку командир, постепенно выбираясь из плена объятий. — Подожди, дай вытру, пока не высохло. — спокойно проговаривает он, доставая из кармана брюк платок, оттирая белёсые капли с чёрной ткани. — Надеюсь, ты наденешь сверху доспехи, да? — А что? — отходя от оргазма спрашивает Гепард, быстро восстановив привычный ритм дыхания, приподнимаясь на локтях. — Клипот Всемогущий… — краска заливает кончики ушей, пока взгляд блуждает по общей картине.       Смятая накидка, полностью впитавшая пот и собравшая всю пыль с поверхности, чужая жилетка, валяющаяся поодаль. Растрепанные темные волосы, в которые было так приятно зарываться пальцами… Ландау повторно краснеет, осознавая произошедшее. — Так, эффект зелья, видимо, проходит. — нервно улыбается парень, раздумывая о том, какой смертью умрет сегодня — будет долго и мучительно больно, либо экзекуция пройдёт быстрее? — Капитан, я пытался вас остановить, помните это! — Что? Так это я по-твоему виноват? — недоумевающе смотрит на него Гепард, оглядывая использованный бутылёк со смазкой. Все липкое, заставляющее брезгливо поморщиться. Коски любезно протягивает ему пачку салфеток. Боже, у этого придурка бездонные карманы — всякая дрянь найдётся, похуже даже того «зелья». — Дай мне мою одежду… Спасибо. — Чисто теоретически виноват торговец, который мне продал зелье. — размышляет аферист, замечая на любимом лице смесь гнева и недоумения. — Но я не проверил, так что да, признаю свою вину… Мы будем это как-то обсуждать? — Что «это»? — Ну, знаешь, то, что произошло пару минут назад, называется секс, так что… — Сампо… — выдыхает расслабленно парень, наконец-то облачаясь в брюки и поправляя воротник водолазки. — Вот это. — палец тыкает на оставшийся засос, ярко выделяющийся на молочной коже. — Обсуждать явно нет смысла. — Ну, знаешь, во многих романах люди загоняются и едва ли не кончают жизнь самоубийством. — продолжает настаивать юноша, присаживаясь рядом. — Это где такие романы продаются? Дашь адрес — проверим. — спокойно отпивает из бутылки воду капитан, не удерживаясь и всё-таки касаясь чужих волос. Непослушные завитки приглаживаются под ласковыми касаниями. — То есть, ты не отрицаешь, что мы потрахались не только потому, что были под действием эликсира?       Гепард замолкает. Задумчиво перебирает пряди примостившегося на коленях Сампо, вглядываясь в лукавые изумрудные камни. Анализируя произошедшее, он постепенно расслабляется, утопая в бездонных (таких же, как и карманы) омутах, ощущая странное чувство, разливающееся по всему телу. Умиротворение, наверное, так оно называется? «Несмотря на то, что мы попали в западню, мне спокойно. А если мне спокойно, то, значит, все хорошо» — заключается логическая цепочка в голове, оставляя после себя приятную пустоту. — Не отрицаю. — кивает головой, замечая ехидную улыбку, не предвещающую ничего хорошего для него. — Ух, я уж думал, что мне придётся постоянно претерпевать холод, чтобы ещё раз увидеть твоё милое личико, капитан. — хватка на волосах становится сильнее. — Полегче, ты же не хочешь их оторвать. — хмурится в шутку «преступник», поднимая голову с чужих колен и попутно целуя в подбородок. — Пора выбираться, Геппи. — Так у тебя все это время был детонатор? Кто бы мог подумать!