Лучший мой подарочек - это ты!

Это утро не было для него ничем особо примечательным. Люди шныряли взад и вперёд, суетясь, и не замечая ничего вокруг, всех занимал только предстоящий Рождественский праздник. Двери магазинов не успевали закрываться, как в них то входил, то выходил очередной покупатель. Шелест пакетов не умолкал в общественных помещениях и в транспорте. Настороженные, задумчивые, суетливые выражения лиц мелькали повсюду. Но Майкла бесила эта суета, его сейчас раздражало абсолютно все. За последнюю неделю он успел трижды захлопнуть дверь своего дома, прокричав, что никогда больше не вернется, из них дважды схлопотать по шее от отца. За последний месяц его сотню раз умудрились обозвать уродом девчонки , хотя он ничего такого им не сделал. Всего-то подрался с лохом из параллельного класса, так тот сам виноват — нечего было прикидываться идиотом, когда ему внятно объяснили, что место в столовой принадлежит не ему. Идиот оказался парнем лучшей подруги самой популярной девчонки в школе. А в раздевалке спортзала Майкл тоже не просто так объяснял однокласснику, что строить из себя самого крутого никогда не проходит бесследно — это же правда жизни, её все знают. И если уж он так крут, так какого он так долго сидел на больничном?! Учителя ещё — придурки, мало того, что понаставили кучу неудов, и теперь за ним числятся нескончаемые хвосты, так ещё и родителей вызывают к директору. Если отец — капитан второго ранга, это не значит, что появляясь два раза в год, он сможет дать сыну соответствующее воспитание. После того, как его в очередной раз оставили после уроков, Майкл возвращался домой хмурый, внутри все кипело, он видел перед собой сдвинутые брови отца, и то, как его сын неохотно объясняет, что нужно придти в школу, да ещё к директору. Как же хочется треснуть в эти брови, размахнуться и дать кулаком. Почему-то все называют его примером, тыкают Майкла носом в заслуги перед страной, говорят о величии и мужественности, какой-то там ответственности. И никто не видит, что все, что он помнит об отце, это постоянные наказания за поведение, которое он называет неприемлемым. Да что он вообще знает? Приезжает так редко, что его отцом-то нормальным не назовешь. Чем больше он об этом думал, тем сильнее в нем просыпался зверь, тот самый, из-за которого Майкл и прослыл «Слепым зверем». Ему мало хотелось задумываться, кто перед ним, зачем, и почему в нем возникает это дикое желание накинуться. Его походка ускорилась, хотелось разогнаться ещё быстрее, побежать, при этом кричать, громко драть горло, зажмурить глаза и не думать о том, что впереди, просто мчаться. Но разум все-таки не хотел оставлять его, как бы зверь не вытеснял из серой коробочки. До Майкла дошло, что впереди стоят две фигуры, и не позволит узкая улочка разойтись, не задев друг друга на такой скорости. Фигуры становились все ближе и отчётливее, два молодых человека, с виду напоминавших дебилов из кружка любителей скрипки. У одного, который пониже и скорее всего помладше, как раз в руке футлярчик с чем-то аналогичным. Оба в одинаково идиотских длинных куртках, с до тошноты правильно завязанными шарфами, а самая главная причина для его придирок — очки, которые маняще поблёскивали, призывая к размаху. Майкл замедлил шаг и с хмурым видом подошёл к ребятам. Тот, что помладше, мгновенно скукожился, зарывшись в шарф так, что очки приподнялись. Во втором он узнал парня из параллельного класса, но общаться им раньше не приходилось. И Майкл не помнил, чтобы этот носил очки. Парень выпрямился, явно приготовившись вразумить подошедшего. - Ну чё, придурки, стоять будем или сразу подрапаете от греха подальше? - Майкл не специально, так просто получалось, что голос его в таких случаях становился на два тона ниже. Он только сейчас заметил, что второй «скрипач» на полголовы выше, но Майкл никогда не заморачивался по таким поводам, как рост или весовая категория. Тем более, не в этом случае. За круглыми стёклами мелькнуло замешательство, старший очкарик с беспокойством посмотрел на друга, затем на обидчика: - Уважаемый... - Я...я сейчас позову полицию, - пробубнил себе в шарф мелкий, видимо, осмелев. И мгновенно развернувшись, припустил в сторону главной площади, что находилась неподалёку от их улицы. Там всегда без труда можно отыскать сотрудника правопорядка. Вдруг высокий парень, воспользовавшись моментом, резко схватил Майкла за воротник полурасстёгнутой куртки, притянул к себе, и в удивлённое лицо сквозь зубы прошипел: - Если тебе, недоумок, захотелось начистить кому-нибудь рожу, отложи это удовольствие назавтра, после уроков в заброшенном спортзале можешь попробовать доказать мне свою охеренную крутизну, - он указал рукой на поворот, за которым скрылся малой и продолжил. - Видал, как этот малыш испугался? А ведь он приведет полицейского, он сможет. Советую тебе убраться. Отпустив оторопевшего Майкла, он похлопал его по плечу и, широко улыбнувшись, развернулся и направился вслед за другом. - Завтра ты — труп! И не вздумай никого приводить, - крикнул вслед Майкл. - О, нет! Разумеется, один на один, - с этими словами они разошлись, морально готовясь к завтрашней встрече. На следующий день с самого утра у Майкла настроение было ниже плинтуса, вчерашний разговор с отцом, как и предполагалось, вышел очень напряжённым. Мама сетовала на друзей, которых у Майкла собственно и не было, все закончилось как всегда руганью, истериками и захлопнувшейся дверью. Но сегодня он покажет, где раки зимуют тому уроду, даже если тот придёт не один, он всех уложит. В нем сейчас столько гнева, что хватило бы на армию зомби и ещё на кучку злых инопланетян. Майкл задумался, почему же этот парень предложил встречу именно в старом зале? Причём особенно не раздумывая, видимо, ему хорошо знакомо это место. Этот спортзал был действующим ещё два года назад, пока не отстроили новое огромное здание, разместившееся в другом конце территории целым корпусом. Затем на улице организовали стадион и установили столько инвентаря, что их школа стала одной из самых знаменитых в городе. А старый зал забросили, отложив его снос на неопределённый срок. Многие пытались там зависнуть, но директор хорошенько всё продумал, распорядившись, чтобы охрана в первую очередь бдила за порядком, начиная именно со старого спортзала. После нескольких громких разгонов разных тусовок народ как-то охладел к этому месту, и больше никого туда не тянуло. Но Майклу было как-то все равно, бегает он быстро, и если застукают, то он-то уж точно не попадется. Закаты в это время года окрашивают небо рано, выглядывая с востока, солнце проплывает над югом, едва касаясь горизонта, и, блеснув красными лучами, ныряет на западе. А густые тучи, растянувшись на много миль, скрывают все эти краски, взамен укутывая землю мягким снегом. Уроки обычно заканчиваются в четыре, и уличные фонари уже повсюду включены, поэтому кажется, что на улице темнее, чем на самом деле. Майкл без труда добрался до старого спортзала, все двери были заперты, окна наглухо заколочены, но те, кому надо, знали, что доска на окне одной из раздевалок отодвигается в сторону, после чего оно легко открывается – задвижка там давно и аккуратно сломана. Он обогнул здание, и, найдя лазейку, проник внутрь. Внутри оказалось на удивление тепло, он слышал что-то про старую планировку школы, и про центральную бойлерную, расположенную как раз где-то в подвале под спортивным комплексом. Видимо, по этой причине школьный совет и не торопится рушить старый спортзал. Майкл подошёл к ближайшей батарее, она оказалась горячее, чем в классах. Расположенные по всему периметру помещения, батареи протапливали даже такую громадину. Того парня не было, наверное, экзамены, а может, и струсил. Майкл снял куртку, уселся на скамейку и принялся ждать. Не прошло и десяти минут, как в другом конце зала послышался тихий скрип, и негромкими шагами из темноты показался тот наглый тип. И на сей раз он не выглядел, как бесформенное ботанское чучело. Расстёгнутая короткая кожаная куртка с меховым воротником подчёркивала широкие плечи, джинсы с низкой посадкой красиво облегали узкие бедра. Парень манерно поправил стойку своего джемпера. Очков на нем в этот раз не было, и Майкл без труда смог разглядеть большие тёмные глаза. - Ну, я, в принципе, и не думал тебя встретить снаружи, - брякнув ключами, тот убрал их во внутренний карман куртки. - На ботана ты сегодня не тянешь. К встрече прихорашивался? - Майкл ехидно ухмыльнулся, оглядывая парня сверху вниз. - Не в моем вкусе идиоты, у которых кулаки вместо мозгов, - тот скинул куртку на соседнюю скамейку и неторопливо вышел в центр зала. - А тот стукачок, значит, в твоём вкусе? – засмеявшись и вставая, произнёс Майкл, и направился к парню который бесил его уже совсем не по-детски. - А это не твоё дело. Ты должен знать одно — от того парнишки ты должен держаться подальше. Они смотрели глаза в глаза, словно знали один другого много лет и затаили давние обиды. Словно два пса, настороженно и злобно рычащих друг на друга, перед тем, как броситься в схватку. - Педрила! - Майкл замахнулся, целясь кулаком в лицо наглому типу, но соперник оказался проворней - вовремя уклонившись, он левой рукой нанёс сильный удар в бок. Майкл, немного скривившись, сделал два шага назад - перевести дух. Но гнев застилал ему глаза, и потеряв контроль над собой, он напал во второй раз, не успев даже заметить, как тот, развернувшись, присел. Майкл почувствовал, как пол уходит из-под ног, и не успел он опомниться, как оказался лежать лицом вниз под противником с заведённой за спину рукой. - Пусти, придурок! - со скрипом процедил поверженный. Руку потянули наверх, и боль, пронизывающая все плечо, стала невыносимой. Он сжал зубы: — С..сскотина... К уху приблизилось горячее дыхание и низким спокойным голосом «ботан» произнёс: - Теперь ты всё понял? И тут этот чокнутый начал творить такое, отчего Майкл задёргался, невзирая на боль в заломленной руке. Он слегка развернул бедра Майкла, просунул руку ему в штаны, нащупал пенис, и настойчиво поглаживая, прошептал: - Иначе вся школа узнает о том, как ты возбуждался от моих прикосновений. Я даже и не думал, что он у тебя так быстро станет большим. - Какого хрена ты делаешь?! – Майкл хотел проорать это угрожающе, в крайнем случае возмущенно, но в голосе, неожиданно высоком, звучали панические нотки, отражающие его ужас далеко не в полной мере. Стыду его не было предела. Он не понимал, какого черта он вообще возбудился. От горячей руки по всему телу пробежал жар. Он снова задергался и прошипел: - Отпусти, урод! Снаружи послышался голос, охранник делал очередной обход, разговаривая с кем-то по телефону. - Не кричи, - прошептал этот ненормальный, - ты ведь не хочешь, чтобы тебя таким застукали? Голос становился все дальше, пока не затих. Парень немного повозился с пряжкой Майкла, и через несколько секунд ремень уже с визгом выскочил из петель. - Ты че творишь, мудила?! Я убью тебя! Сегодня! Уже сейчас сдохнешь! - Майкл снова попытался вырваться, но этот гад напомнил, кто тут хозяин положения, опять потянув руку с силой вверх. Боль рванула через плечо, и Майкл в этой агонии даже не заметил, как его вторая рука внезапно оказалась в том же положении - за спиной. Немного повозившись, парень крепко стянул обе руки ремнем, и навалившись локтем на спину вновь принявшегося извиваться Майкла, продолжил ласкать. - Отвали, извращенец! - негодование и страх плескались через край, и он даже думать боялся, чего этот тип добивается. Если хотелось лишь поиздеваться, то это ему это вполне удалось. Сжимая и водя рукой вдоль члена, он довёл Майкла до крайнего возбуждения. - Прекрати, – задыхаясь, бедняга уже готов был умолять избавить его от такого унижения, и в то же время он хотел, чтобы это продолжалось. В голове царил такой сумбур, что впору было свихнуться. Сердце выпрыгивало из груди, он почти задыхался. - Боюсь, что я уже не в силах это остановить. Ты такой горячий, - голос опустился до хрипа. Его затрясло, когда этот урод стянул с него штаны, и, не давая опомниться, резко вздернул его на колени, одновременно саданув кулаком по пояснице, задергавшегося с новыми силами Майкла, так сильно, что у него дыхание перехватило. Пока он пытался отдышаться, сзади что-то металлически звякнуло, вжикнула молния, потом что-то зашуршало, щелкнуло, и Майкл с ужасом ощутил, как к его заднице в самом сокровенном месте приникло что-то очень мокрое и горячее и навалившись стало проталкиваться внутрь. «Какой запасливый мудак, - всплыла вдруг мысль, - не удивлюсь, если это специальные резинки для анального секса». Он представил себе, как этот урод покупает их в аптеке, глядя наглыми тёмными глазами на провизора, и почему-то это показалось дико смешным. Но истерический смешок так и увял в горле, потому что насильник резко толкнулся вперед, погрузившись в тело Майкла на всю длину, отчего тот задохнулся, и из его глаз брызнули невольные слёзы – реакция тела, неподвластная разуму. Ощущение влаги на щеках было той трещинкой, от которой рухнула плотина. Он осознал - непоправимое уже случилось, и это его первый раз, который оказался таким неправильным и ужасным. И ничего нельзя повернуть назад, остается только принимать в себя эти обжигающие болью толчки. Майкл, издав истошный крик, прижался головой к полу и разрыдался. Это заставило замереть насилующего его парня, он прижался к спине Майкла и прошептал: - Шшшш… Ну что ты, малыш. Сейчас боль уйдёт, а потом будет хорошо… Он начал двигаться медленно и плавно, почти вынимая каждый раз и вновь глубоко засаживая, стараясь направлять движения не просто вперёд-назад, а ещё и сверху вниз, вызывая странные ощущения в животе Майкла. И, то ли повинуясь хриплому шепоту, то ли этим движениям, а может, рукам парня, ласкающим и поглаживающим, упавший от боли член Майкла вновь начал наливаться, наполняя тело, особенно низ живота, истомой. Боль быстро притупилась, а потом и вовсе прошла, сменившись на дикие, грязные, нарастающие ощущения невыносимо сладкого возбуждения. Словно почувствовав эти перемены в жертве, насильник глухо застонал и ускорился, отчего боль вернулась, пусть и вполне терпимая теперь. Задвинув особенно глубоко, он дернулся, замер, а потом Майкл почувствовал, как истерзавший его член наконец вынули. Между ног было ужасно – мокро, саднило, а ещё казалось, что задница теперь просто зияет, все внутренности наружу. В душе при этом царил такой коктейль из ненависти, страха, чувства никчемности, злости, и всё это так причудливо переплеталось с никуда не исчезнувшим унизительным возбуждением, что Майклу на мгновение показалось, что он малодушно не сможет пережить случившееся. Но долго задумываться обо всем этом не пришлось – его грубо, но заботливо перевернули на спину, и уставившись на Майкла наглыми тёмными глазами, насильник с усмешкой произнёс: - Ой! От такого взгляда, наверное, птицы на лету дохнут, не проверял? Затем он окинул каким-то собственническим, с наглой нежностью, взглядом распростёртое под ним тело, отчего Майкл невольно сжался, и, по-прежнему улыбаясь, добавил: - О! Ты, похоже, недоволен, но твоё тело считает иначе. Горячая волна стыда и гнева бросилась в лицо несчастному парню: - Да пошёл ты, мудила!! Это грёбаная физиология! - с истерикой в неожиданно хриплом голосе проорал он. Было до ужаса обидно и стыдно, что насильно отымев, на него к тому же можно смотреть так нагло и говорить всякие гадости. Пусть эти гадости и правдивы отчасти. - Физиология, говоришь? А ты не думаешь, что ты всегда хотел именно этого? - с этими словами насильник сделал то, отчего Майкл просто одеревенел, хотя секунду назад ему казалось, что его уже ничем не пронять - поглаживая рукой член Майкла, склонился и лизнул головку, потом пощекотал языком дырочку на верхушке. Это зрелище, и то, что насильник делал с членом, возбудили Майкла ещё больше, и он невольно выгнулся и застонал, запрокинув голову. А потом, не в силах отвести взгляд, смотрел, как темноволосая голова двигается вверх-вниз, как темные губы скользят вдоль члена …Лежать на связаных руках было больно и неудобно, но он уже не замечал этого. Слёзы высохли, от горького чувства унижения и потери не осталось и следа, и всё, что сейчас волновало Майкла, это чтобы парень продолжал делать это, чтобы он не останавливался ни в коем случае. Тело словно само начало толкаться в теплый нежный рот, и парень, словно уловив невысказанную просьбу, сорвавшуюся с губ очередным стоном, ускорил движения, отчего Майкла почти накрыло. Но темноволосый вдруг перехватил его член рукой, продолжая с силой ласкать, и накрыл его губы своими, врываясь языком в рот Майкла, целуя властно и грубо. Этого Майкл уже не выдержал — наслаждение накрыло его слепящей и оглушающей волной, ресницы задрожали, он глухо застонал в рот парня, отвечая на поцелуй со страстью, незнакомой раньше, и, судорожно толкнувшись в ласкающую руку, кончил, тут же обмякнув. Парень, легонько и нежно лизнул губы Майкла и отстранился. Сам Майкл лежал, тяжело дыша, с закрытыми глазами, и даже не пытался заговорить или что-то сделать. Ему было всё равно, из него словно все кости вынули, и окружающий мир его не волновал, он чувствовал себя плывущим в невесомости. Это был лучший оргазм в его короткой жизни. Никакая дрочка не могла сравниться с этим. Он словно прозрел. Если так можно выразиться, прозрел куда-то внутрь себя. Развязав так и не открывающему глаз Майклу руки, парень тихо сказал: - Я думаю, ты в состоянии будешь выйти там, где залез, - звякнув ключами, он вышел, закрыв за собой дверь. Потом начали возвращаться чувства. Майкл лежал опустошённый, униженный и при этом удовлетворённый сверх меры. Как назовут девчонку, кончившую под насильником, он догадывался. Как называть себя теперь, не хотелось даже думать. И что теперь делать, и что теперь будет — он не знал. И не хотел знать. От всех этих мыслей отвлекли ощущения в теле и особенно пониже спины. Казалось, что болит все. Что теперь там, где саднило и пекло, не хотелось задумываться. Он только надеялся, что серьёзной травмы ему не причинили. В любом случае, он никому не скажет и не пойдёт ни к какому врачу. Если так суждено, то просто тихо сдохнет. Он лежал посреди спортивного зала без слёз, без мыслей, заливаемый белым светом фонаря, проникающего в окно, затянутое сеткой, до середины забитое ставней. Медленно собираясь, он желал только скорее попасть домой. *** По коридору шныряли ученики с набитыми тетрадями рюкзаками, всех волновали контрольные и предстоящие каникулы. Ребята постарше вальяжно бродили, уверенные, что все схвачено. Ученики же младших классов напротив, нервничали, запуганные учителями и объёмом работ. Джейсон ждал, когда закончится урок в кабинете музыки. Там, за дверью, погружённый в игру на скрипке, отдавался целиком и полностью нотам мальчишка с большими карими глазами. Они встретились на улице перед школой месяц назад, мальчик, тихо всхлипывая, отряхивался, стоя у огромной лужи. Джейсон подошёл помочь бедолаге, подняв футляр, который, судя по всему, был скрипичным, и протянул: - Сильно ушибся? Малыш поднял глаза, и с того самого момента Джейсон больше не мог о них не думать. С тех пор хрупкая фигура не выходила из головы, он представлял нежное тело мальчика каждый раз, когда мастурбировал, лёжа в своей постели. Стоя в душе, он мысленно целовал тонкие плечи, проводил языком по шее, обхватывая его бедра, он двигался в нем и наслаждался его нежными стонами. Он хотел его так сильно, что готов был на все ради того, чтобы быть к нему хоть немного ближе. Прикупив себе очки с обычными стёклами и забрав у кузена его старую куртку, он принял решение - во что бы то ни стало найти способ расположить к себе пацана. За этот месяц он многого добился: парень сейчас считает его своим другом, доверяет ему. Рассказывает свои секреты и с радостью бежит на встречи, стоит Джейсону только позвонить. Кажется, пацан не о чем не догадывается, но это даже к лучшему, всему своё время. Он найдет момент, когда можно будет брать «быка за рога». Но вчерашний вечер как будто оставил сильный отпечаток на сердце. Он давно заметил этого Майкла. Тот полный раздолбай, всегда ведет себя вызывающе, его поведение предсказуемо: кто встал на пути - получил, кто что-то сказал — получил. И куда учителя смотрят? Этих отморозков в школах специального назначения обучать нужно. За забором из колючей проволоки с ипритом. Но то, что случилось вчера...Новые горизонты, блин. Он сам от себя не ожидал, что так поступит. Он не хотел ничего ему делать, было достаточно показать тому типу, что тот не один тут прав и разойтись в разных направлениях. Но Майкл был таким страстным, таким желанным, словно дикий зверёк, попавшийся в лапы хищника покрупнее. Джейсон не смог устоять перед реакцией тела на его ласки. Ему хотелось ещё больше его испытывать, в тот момент им обуревало желание обладать не столько чувствительным телом, сколько упрямой душой взрывного парня. Он словно почувствовал всю боль бедняги... А его глаза!.. Страдающие, ошеломлённые, не сломленные. Джейсон теперь испытывал чувство, слишком похожее на чувство вины и непоправимой ошибки. - Давно ждешь? - из раздумий Джейсона вывел знакомый мальчишечий голос возлюбленного. Уроки уже закончились, и они вместе направились домой, увлёкшись разговорами, которые Джейсон тщательно продумывал, преследуя свою цель. *** Никогда ещё Майкл не был так подавлен, как в последние несколько дней. Его жизнь перевернулась с ног на голову. В нем словно проснулась мания преследования, вся школа оборачивалась при его появлении. В столовой стихали звуки звякающих о тарелки вилок, по коридорам оглушительно расходился шёпот. Стрелами вонзались в уши тихие смешки, в глазах он видел только отвращение и презрение. Или ему это казалось? Он думал, что свихнется, не представляя, куда пойти, где спрятаться ото всех. Они как будто знали все, что происходит в его свихнувшейся голове. Они наблюдают за ним в школе и дома, днем и ночью. Упоение страстью, пронзившее его тогда, сошло на нет. Вместо этого остался стыд и страх, и униженность. И ещё кое-что навалилось на него, чему просто не было названия. Он лежал в своей комнате под одеялом, вспоминая сильные руки, удерживающие его, властные губы, настойчивый язык, он повторял те движения вдоль своего члена, движения руки человека, сумевшего вызвать в нем весь этот сияющий кошмар. Вставая в темноте на кровати на колени, он упирался щекой в простыню и ласкал себя двумя руками. Он вспоминал и представлял те движения внутри, как сплав удовольствия и боли. Преимущественно удовольствия, острого, и остроту придавала именно боль, как некая дьявольская приправа, в воображении боль была сладкой. Помогая себе руками, улетал, вспоминая горячее дыхание возле уха. Властный шёпот, и неважно его содержание, голос заставлял повиноваться. Он бы сдох на месте, если бы кто-то узнал, что он мастурбирует, вспоминая в красках случившееся в старом спортзале, и как именно он это делает. Все в школе словно читали его мысли, даже дома отец почему-то не горел желанием что-то сказать сыну. Мать как бы специально находила себе дела, чтоб лишний раз не смотреть на него. Кассирша кидала в корзину продукты, надменно поглядывая, будто зная о нем что-то, за что нормальному человеку должно быть стыдно. Весь мир отвернулся, он сейчас совершенно один. Как и всегда, впрочем. Никакая телесная боль не сравнится с той, что так сильно давит в груди. Уже несколько дней в горле поселился ком и не хочет проглатываться, разъедая горло и подступая кислотой к глазам. Сжав кулаки, он наблюдал из окна школьного коридора, как крутится тот Джейсон Эванз из параллельного класса «Б» вокруг мелкого ублюдка, раскидывая свои флюиды, нежно улыбаясь и смеясь. Словно тигрица защищая своё дитя, он охраняет его ото всех, бережет, лелеет. Он дарит тому ублюдку свой голос, а может он даже подарил ему шёпот. Подарил свою власть. Майкл знал, что спокойно может отомстить этому лоху со скрипкой, избив его где-нибудь возле дома. Но ему было безумно страшно осознавать, что Джейсон его возненавидит ещё больше, чем сейчас. Или что будет презирать — «замахнулся на того, кто слабее». Что это - ревность? Откуда эти страхи? О чем он вообще думает? Самое ужасное, что ему совершенно некому это рассказать. А держать в себе настолько тяжело, что он готов упасть на землю, прижавшись всем телом к холодной поверхности, и просто умереть. *** Как обычно, в порыве чувств Майкл нёсся, как ураган. Летел вдоль площади, заворачивая к парковой аллее. Уже давно стемнело, город залит фонарным светом, воздух наполнен лёгким морозом. Детей разогнали по домам ужинать, взрослые расселись у телевизоров смотреть новости и любовные сериалы. Выгул собак окончен, и хозяева протирают в коридорах мокрые от снега лапы своих питомцев. Городская тишина — это когда кроме звуков проезжающих машин больше ничего не слышно. В конце аллеи Майкл услышал громкий женский крик. Все мысли мгновенно исчезли, он напрягся и ещё быстрей побежал на крик. Вблизи перед ним открылась самая неприятная картина, которую он только мог увидеть. Четыре взрослых парня, по виду напоминавших студентов, издевались над девчонкой примерно его возраста. Один прижимал её к дереву и с похотливой издевкой лапал. Другой держал руки девушки заведёнными за дерево, третий закрыл ей рот. Четвёртому больше делать ничего не приходилось, он смотрел, и все они ржали, приговаривая, как сейчас они научат девушку получать удовольствие. Майкла словно горячей водой ошпарили, кровь хлынула в голову. Насилие. Он, как никто другой сейчас понимает её чувства: паника, недоумение, страх, ярость, беспомощность. Пару минут спустя двое уже лежали в снегу: один с разбитым носом корчился от боли в промежности, другой и вовсе был без сознания, похоже. Третий, тот который сдерживал девушке руки, был куда сильнее и уже сумел нанести Майклу два болезненных удара. Четвёртый вовремя подоспел, ловко двинув Майкла по печени, и теперь они уже без труда заламывали ему руки. Девушка предпочла не задерживаться и убежала, как только появилась возможность. Майкл надеялся, что за помощью. - Ну что, урод, молись теперь, - низкий бас источал ярость. Твёрдые пальцы сдавливали шею, под дых ударили. Стало тяжело дышать, в глазах появился туман, в ушах шумело. - Эй вы, уроды! - знакомый голос, который он так хотел услышать и вместе с этим мечтал позабыть, возник где-то на периферии сознания вместе с приближающимися быстрыми шагами. Майкла вдруг отпустили, и он упёрся в дерево, чтобы отдышаться. Посмотрев в сторону дерущихся, увидел, как Джейсон уже опускает чьё-то лицо себе на колено, другой подонок уже в крови корчился рядом с бессознательным телом. Схватив Майкла за руку, Джейсон побежал-потащил его от места происшествия. Майкла шатало. Они выбежали к проезжей части, он отдёрнул руку и закричал: - Что ты тут делаешь? Откуда взялся?..Мне не нужна твоя чёртова помощь! - его трясло, он выдержал небольшую паузу. - Отвали от меня, понял?! Тут же развернулся и убежал, скрывшись между домами. *** На следующий день Джейсон, провожая своего маленького друга домой, шёл, глубоко задумавшись. Перед глазами стоял Майкл, взлохмаченные тёмные волосы, сдвинутые брови, он смотрел исподлобья, был сам не свой. Его глаза не выходили из головы со вчерашнего вечера, в них читалось отчаяние и обида. «Мне не нужна твоя чёртова помощь!» - он метал искры, при этом взгляд выражал горечь. Ему плохо, такое чувство, будто он сильно подавлен. «Что же я натворил?», - Джейсона словно кольнули в грудь. - «Я должен что-то сделать.» Он взглянул на своего попутчика, тот увлечённо рассказывал о своих впечатлениях, вынесенных из сегодняшнего урока. О каких-то классиках, об их замысловатых эпизодах жизни. «Какой нафиг Паганини? Какой Жан-Люк Понти? О чем ты?» - подумал раздражённо Джейсон, у него сейчас нет никакого желания подыгрывать этой малявке. - Что-то произошло? - спросил дрожащим голосом пацан, заметив, что Джей какой-то отстраненный и задумчивый. - Я вспомнил об одном важном деле, увидимся завтра, - с этими словами Джейсон развернулся и ушёл, бросив юношу возле дома. Но не у порога квартиры, как обычно. Что он мог сделать? Уже целую неделю с тех пор он всячески пытается хотя бы пересечься с Майклом глазами. Стоит только увидеть его мельком, как сердце начинает бешено колотиться. Неужели он настолько сожалеет о своём поступке? Стройная невысокая фигура, большие руки, неширокие плечи, часто опущенная голова; тот словно старался быть незаметным, не то, что раньше. В столовку заходил перед самым уроком, ни с кем не общался, всегда задумчивый и угрюмый. Джейсон уже три раза продинамил своего друга после учёбы, чтобы дождаться, когда Майкл выйдет из школы. Что он тогда сделает, Джейсон не знал, ему просто нужен был момент, и он рассчитывал на вдохновение. Даже если он попросит прощения, изменит ли это хоть что-нибудь? Простит ли его тот? Зачем ему его прощение? Разве ему станет от этого легче? Кого он обманывает? Ему недостаточно просто выразиться словами, он хочет обнять его, прижать к себе. Упрямый дикий волчонок, которого жестоко обидели и бросили выживать. Конечно, он никому теперь не сможет довериться, тем более своему обидчику. Он срывает свою злость на всех и вместе с тем всех боится. Как же хочется его поддержать! Один раз Джейсон смог дождаться, когда Майкл выйдет из школы, их взгляды встретились, лицо Майкла словно окаменело, если бы Джейсон находился ближе, то заметил бы как губы того дрогнули, как сжав скулы, стиснул зубы. Он резко развернулся и быстро пошагал прочь. Нет, бесполезно что-то делать. Майкл ненавидит его. Он боится и презирает его. Самое худшее — это то, что он, видимо, признал, что оказался слабее, иначе бы уже давно попытался избить, взять реванш. Вызывающий вид Майкла, когда он шагал по коридорам школы, надменно взирая на всех. Его хохот из классного кабинета, когда он сидел на парте, окружённый ребятами из разных классов. Ещё ранней осенью на физ-ре все классы бегали на стадионе, и он выкладывался по полной, обгоняя всех, прибегая к финишу первым. Эта гордая и ехидная улыбка, он был доволен собой, но никто его не похвалил, Джейсон видел только, как другие разочарованно разошлись, открыто завидуя. Его влажное от слез лицо, когда Джейсон накрыл его поцелуем в старом спортзале, лицо наслаждения и негодования. Этот глубокий отчаянный взгляд, там, у дороги, в тот вечер. Все эти мгновения вылезали у Джейсона из воспоминаний, они преследовали его повсюду. «Что я здесь делаю?» - подумал он, стоя у школьного забора. - «А, вспомнил, сейчас же придёт мой малыш», - и тут он постарался представить глаза своего друга, уже давно запавшие ему в душу, но почему-то ничего не почувствовал. Как будто ему все равно, нет дела до его трогательного вида, хрупкой фигуры. Тихими шагами паренёк приближался к Джейсону. Милое лицо, аккуратно подстриженные волосы; закутанный в огромный шарф, он наивно моргал большими глазами через круглые очочки. Этот пацан ещё недавно был для Джейсона олицетворением самой невинности. Он словно ослеплял своим появлением, своей улыбкой приводил в трепет. Джейсон мечтал почувствовать его объятия, он хотел, чтобы эта чистая душа приняла его всем сердцем, раскрылась перед ним, согревая теплом любви. Но сейчас он смотрит на этого парня сверху вниз и ничего не чувствует. Перед ним стоит обычный ученик средних классов, в глазах не наивность, а глупость. Какое-то слабое бледное существо. Джейсон понял, что испытывает скуку рядом с ним, ему уже давно не интересно следовать своему плану. Зачем его защищать? От кого? Рядом с ним он не испытывает бурю эмоций, этот помешанный на скрипке парень никогда не сделает его счастливым. Ему вдруг стало немного противно: «И что я в нем нашёл? Он же полный ботан в самом тривиальном смысле». Разве может этот чудик сравниться с волевым характером Майкла? Разве могут эти глупые глаза тронуть так, как в тот вечер Майкл пронизывал отчаянным взглядом? Джейсон усмехнулся, похлопав по тощему плечу, произнёс: - Извини, но у меня больше не получится провожать тебя. И вообще не получится часто видеться. Честно говоря, изредка видеться не получится тоже. Глянул на ошарашенные карие глаза за стёклами очков и не почувствовал ничего. - Бывай, - он быстрым шагом направился к школе. *** В этот вечер снег валил крупными хлопьями, заметая следы и скрывая доказательства городской суеты. Джейсон пробрался к старому зданию спортзала, на крыльце вздымался приличный сугроб. Он достал ключ, который ещё год назад выклянчил у брата, работающего учителем математики младших классов. В этом зале ему нравилось находиться одному, огромное помещение, в котором он чувствовал себя спокойно. Весь зал и все находящиеся в нем предметы были в его распоряжении, в этом теплом уютном месте он мог устроится так, как ему удобно. Думать о своих проблемах, размышлять о планах, иногда даже делать уроки . Это место стало его укрытием от всех. И здесь же произошло событие, которое теперь не дает ему покоя. Он тихо зашёл внутрь, и пройдя в конец зала, обнаружил тело, сопящее на сложенных в углу матах. Подойдя ближе, он разглядел в этом мирно дрыхнувшем парне, подложившем под голову куртку, Майкла Луина из параллельного «Д» класса. Джейсон, затаив дыхание, осторожно встал возле него на колени. Вглядываясь в спящее лицо, любуясь его умиротворённым спокойствием. Спящий Майкл выглядел совсем ребёнком. Что он тут делает? У него сейчас появился шанс поговорить, всё выяснить. Но что он ему скажет? Захочет ли тот его слушать? Не начнёт ли всё рвать и метать, когда проснётся? Сейчас он так спокоен...и так красив. Джейсон взял его ладонь в свои и прислонился лбом к тыльной стороне его руки: - Прости меня, - произнёс он негромко. - Я виноват перед тобой. Я не хотел тебя ранить, я не удержался. А сейчас я страдаю не меньше, - его голос опустился до шёпота. - Прости... - А что мне теперь делать? - проснувшийся Майкл не выглядел смущенным или испуганным. Он смотрел на Джейсона припухшими от сна глазами. Он передёрнул плечами и сел. - Ты окучиваешь этого урода, после того, что сделал здесь со мной совсем недавно, - он отвел глаза в сторону и с обиженным видом угрюмо произнёс: - Я ненавижу тебя. Я ненавижу того ублюдка. Что это - ревность? У Джейсона внутри заиграли мимолётные вспышки радости, сердце забилось ещё сильней. Он приподнялся, потянувшись к Майклу, и коснулся губами его губ. Руки машинально легли на талию, он впился жадным поцелуем, ликуя внутри от того, что тот отвечает. Майклу, наверное, нужно оттолкнуть его, но он не хочет этого делать. Слишком сильные эмоции его сейчас захлёстывают. Он уже не раз представлял это с тех пор. Сейчас уже неважно, что он плюнул на свою гордость. Он утопает в его объятиях, обнимает его за шею, страстно целует. Он закидывает голову наверх, подставляя его губам шею, тот покрывает её множеством поцелуев. Майкл готов отдать себя всего, лишь бы услышать его шёпот. За его власть он готов сейчас быть покорным. Он поддаётся натиску и ложится на спину, позволяя его рукам проникнуть под свитер. Джейсон шепчет: - Нет никакого другого, есть только ты. Я думаю о тебе постоянно, - он снимает с себя куртку, следом джемпер, помогает Майклу избавиться от одежды. Тая в объятиях, Джейсон не верит своему счастью. Этот дикий зверёк готов ему доверять, он хочет его. Податливо отвечая на ласки, дрожит и стонет. Джейсон не хочет снова сделать ему больно, ему страшно продолжать, вдруг он опять причинит боль. Словно услышав его мысли, Майкл прошептал: - Дальше... Не останавливайся. Майкл знал, сейчас все по-другому, он чувствовал Джейсона всем телом, упивался его нежными ласками. Всё, как в его фантазиях, и даже лучше. Такого он и представить не мог. Горячие руки повсюду, обжигают тело, возбуждение нарастает лавиной. В заброшенном спортзале, в углу, на матах их тела слились наконец в страстном акте любви. - Посмотри на меня, - Джейсон властно, с любовью и нежностью глядит на лежащего под ним опьянённого ласками Майкла. Они смотрят друг другу в глаза, чувствуя каждое движение, их томные лица выражают удовольствие и страсть. *** Канун Рождества, на улицах тихо, изредка проедет запоздалая машина. Майкл торопился, на нём небрежно натянутая шапка, криво намотанный шарф. Он спешит к нему, их родители по обычаю разъехались по гостям. Майклу недолго нужно было отпрашиваться у своих, чтобы они согласились отпустить его на Рождество к друзьям. Вот уже Его дом, в комнате горит слабый свет. На пороге Майкл замялся, не зная с каким лицом ему сейчас поздороваться. Он ещё не привык к тому, что они теперь пара. Сделал два звонка, подождал. Открылась дверь, Джейсон в домашних спортивных штанах, в футболке с потёртым изображением Элвиса Пресли и со смешными белыми оленьими рожками. Пропустив Майкла в дом, он тут же, на пороге вовлёк его в нежный многообещающий поцелуй... Потом они сидели в гостиной, ели приготовленные мамой Джейсона деликатесы и запивали шампанским из холодильника. - Я тут думал... В общем, я не знал, что тебе подарить, - с этими словами Майкл протянул Джейсону завёрнутый в весёлую упаковку с Санта Клаусами, перевязанный огромным синим бантом, подарок. Всё, что ему пришло на ум - это недавно вышедшая новинка фильма, которую он купил в гипермаркете, где ему всё и завернули. Джейсон с умилением расплылся в улыбке, подсел к Майклу так близко, что у того перехватило дыхание. Обняв за талию, прижал к себе и ласково прошептал, целуя в макушку: - Ты - мой лучший подарок.