______________
— Как ты себя чувствуешь?— спросил Укё Гена, пока они шли к Кохаку, которая ждала их со своей метлой, лежащей на траве. — Кажется, меня сейчас стошнит. Укё звонко рассмеялся и похлопал его по спине. — Все будет хорошо. — Я не уверен в этом. — Ген вздохнул и подошел к Кохаку. Укё подмигнул гриффиндорке и пошел обратно в замок, оставив этих двоих наедине. — Мы немного полетаем. Ты не против? — спросила она, и Ген мгновенно отступил назад. — Ни за что. — Давай, я не буду подниматься слишком высоко. — слизеринец покачал головой, и Кохаку вздохнула. — Я не могу научить тебя летать, если ты не захочешь сесть на метлу. — Я могу сесть на метлу, я просто не умею на ней летать. — поправил Ген, и она снова вздохнула. — Как ты вообще умудрялся все эти годы пропускать уроки полета? — Это стыдная история. — он отвернулся, покраснев. — Я умолял Касеки убедить госпожу Гич позволить мне не летать. Он сказал, что сделает это, если я помогу ему с подделками. Я так и сделал. Кохаку нахмурилась: — ...ремесло? — Да, типа... Ему же нравится что-то мастерить? Например, однажды он заставил меня помочь ему построить катапульту в натуральную величину. Он также любит бегать наперегонки, поэтому я иногда составляю ему компанию. Кохаку смотрела на него несколько секунд, прежде чем разразиться смехом. Она положила руки на колени, не в силах дышать. — Бег наперегонки?! — воскликнула она, все еще смеясь. Ген захихикал, покраснев еще больше. — Прекрати, это не смешно. Несчастный старик. — О боже. Бегать с Касеки наперегонки - это то, что я хочу увидеть хотя бы раз перед смертью. — она смахнула слезу, продолжая смеяться. — Как много людей не знают этого? — Что я не летаю? Полагаю, все знают. А вот почему меня не заставляют посещать занятия - это секрет. — Тогда ты не полетишь со мной сегодня? — Ни в коем случае. — А как насчет того, чтобы просто посидеть на метле? — Нет. — Пожалуйста? — Нет.______________
Сенку не знал, был ли он сейчас самым любимым или самым ненавистным Рейвенкло. Почти все были на стороне Гена, что было очевидно, потому что он был самым популярным, но его товарищи по дому гордились тем, что кто-то может соревноваться с Геном в знаниях. Потому что это действительно превратилось в соревнование. Большинство профессоров не следили за их игрой, но все сводилось к тому, сколько ответов каждый из них мог дать за урок, или сколько похвал он мог получить. Каждый урок всегда был увлекательным, как фильм, для обеих сторон. Рюсуй и Кохаку заключили пари с Тайджу и Юдзурихой, каждый на стороне своего друга. — Если Сенку узнает об этом, он убьет вас обоих. — прошептал Хром Юдзурихе, увидев, как она жестом показала Рюсую, что она выиграет. Сенку, конечно, знал, что его друзья делают ставки на то, кто победит на каждом уроке, но ему было все равно. Единственное, что его волновало, это то, что он больше не был невидимым. Все смотрели на него и говорили о нем. Они даже спрашивали Хрома, свободен ли он. — Ты теперь популярен, Сенку. Ты счастлив? — спросил Тайджу, похлопывая друга по спине. — Нет. — ответил он, хоть и соврал. Возможно, это был один из первых дней, когда он действительно чувствовал себя счастливым в Хогвартсе. И это было не потому, что он теперь был популярен, а потому, что видеть, как Ген бесится, доставляло ему огромное удовольствие. За последние несколько недель он даже запомнил, как Ген реагировал каждый раз, когда Сенку поднимал руку на уроке. Он замирал на секунду, смотрел вперед, сжимал челюсти, тяжело выдыхал через нос, а затем наблюдал за учителем, ожидая, что выберут его, а не рейвенкловца. — Тогда почему ты улыбаешься? — спросила Юдзуриха, возвращая Сенку к реальности. — Я не улыбаюсь. — сказал он, опустив голову. — Да, ты улыбаешься. — Нет, я не улыбаюсь.