***
«Охота на грязнокровок» продолжалась, и Гермиона почти поселилась в библиотеке, ища информацию. К сожалению, ничего нового не встречалось, а легенда о Тайной комнате и вовсе набила оскомину. Гриффиндорцы верили, что во всём виноваты лично Салазар Слизерин и его факультет в частности. Гермиона предпочла бы поговорить с кем-то из Слизерина, чтобы узнать и другую точку зрения. Будто это возможно. И, разыскивая очередную книгу о чудовищах, она увидела пособие по высшим зельям. Любопытство пересилило, и Гермиона весь день читала раздел, посвящённый снадобьям, что морочат разум. С тех пор доверять своей голове как раньше не получалось, и Гермиона завела дневник, куда скрупулезно записывала все свои мысли и идеи. Точнее, даже два: один на неделю и второй для понедельника. «Понедельник» она тщательно спрятала, а в основном дневнике описывала ненастоящий день. Спустя месяц накопилось достаточно данных, и Гермиона смогла сличить записи. Её мысли, идеи и цели так отличались! На первый взгляд всё то же, но если чуть сместить акценты… В среду Гермиона смущалась и хихикала, описывая Амортенцию. В понедельник размышляла о моральных последствиях ограничения чужой воли и проблемах изменения чувств. На выходных она жаловалась на квиддич, в понедельник собирала статистику травм на стадионе. Для простоты Гермиона разделила себя на двух человек. Она и та, другая, вторая Гермиона, которая живет её жизнью шесть дней в неделю.***
Дома была лишь одна Гермиона, а значит, нечто, влияющее на неё, находилось в Хогвартсе. Артефакты она вычеркнула почти сразу: они постоянного действия, и не было бы никаких понедельников. Чары? Но кто и когда смог бы незаметно еженедельно заколдовывать её? Зелья? Вероятнее всего. И подливали их утром во вторник. Почему вторник? Да потому же, почему в галлеоне семнадцать сиклей и четыреста девяносто три кната. У магов странная логика. Как и у той, второй Гермионы. Она читала столько книг! И ничего по-настоящему стоящего. Гермиона педант, она каждый месяц составляла расписание и следовала ему. Поэтому легко посмотреть, чем она занималась весь год. И купив совиной почтой пару книг, Гермиона дописала их на понедельник, назвав «бытовые чары». А сами пособия убрала вниз, корешками к стене. Ни к чему их видеть второй Гермионе. К сожалению, достоверные сведения о жизни магов, современной и настоящей, в книгах отсутствовали. Рон, конечно, неплох как источник информации, но очень уж ограничен. Впрочем, был его старший брат. Если Гермиона будет советоваться со старостой об уроках, то никто не заподозрит ничего странного в вопросах о жизни магов по понедельникам. Главное, смешать их с учёбой. Гермиона попросила родителей прислать липучие стикеры и каждый понедельник стала оставлять их для второй Гермионы с заданиями, фактами и напоминаниями. Та ничего не заподозрила. Гермионе осталось лишь постоянно корректировать расписание, вставлять туда нужные ей книги, действия. И кукловодом, дёргающим за нити той Гермионы, станет она сама.***
Каждый понедельник Гермиона просыпалась с ощущением, что её куда-то тащат. И какие бы благие цели некто ни преследовал, Гермиона не желала идти наобум! Бросить Гарри с Роном и спастись самой Гермиона даже как вариант не рассматривала. Она успела искренне привязаться к ним обоим. К Гарри, эпицентру всевозможных неприятностей и источнику большинства её бед. К Рону, у которого мозги работали отлично, но не в том направлении. Ради них Гермиона была обязана что-нибудь придумать. И раз есть организатор, должны быть и «кураторы». Гермиона, ещё раз хорошенько всё проанализировав, вывела в дневнике два имени: Северус Снейп и Хагрид. Тот, кто рассказал, где искать рецепт Оборотного зелья, и тот, кто втянул их в контрабанду дракона. Анализ показал, что профессор Снейп точно защищает их. Но помогать не будет. Это не входит в круг его обязанностей. Гермиона потратила много понедельников, пытаясь разгадать чужой замысел, понять, что нужно неведомому магу от них и особенно от самой Гермионы. Про василиска первой догадалась та Гермиона, и это стоило им обеим двух месяцев в Больничном крыле. И после рассказа Гарри о битве в Тайной комнате Гермиона наконец поняла. Тот-Кого-Нельзя-Назвать жив, Хагрид ведь столько раз упоминал об этом. И обмолвки Снейпа, и встречи с ним каждый год! Гарри должен убить одного из самых страшных тёмных магов, хочет того или нет. Вернее… должен захотеть, иначе к чему всё это? И разумеется, Гарри нужна помощь. В Гермионе нет ничего особенного, ей лишь не повезло. Её ум сыграл в этот раз против самой Гермионы, а вот характер пришлось чуть-чуть подправить. Чтобы она и сама участвовала в приключениях, а не предотвращала их.***
А Рон, пожалуй, искренне ничего не замечал. Как и Гарри. Ни всех странностей, что с ними происходили, ни метаний Гермионы, ни того, как она немного менялась по понедельникам. Иногда Гермионе казалось, что, пока эти двое вместе, их мозги взаимоисключали друг друга. Или же дело в присутствии Гермионы: при ней мальчишки принципиально отказывались думать. А ведь могли, видела она их оценки за то время, пока лежала статуей! Так что пусть будет так. Гермиона справится, а её друзья пусть лучше злятся на судьбу, рок, пророчество — что угодно абстрактное. Гермиона знала, как мерзко ощущать себя шестерёнкой чужого плана, сколь велика ни была бы конечная цель. Неназываемый всё равно придёт за Гарри, и нужно подготовиться. Но, помимо этого, нельзя забывать про себя. Планы на будущее напоминали месиво из предположений, что очень злило Гермиону. Никакого порядка! Освободиться от чужого контроля — это само собой разумеющееся, но это не цель жизни. Родители настаивали, что выбор цели определяет весь дальнейший путь. И пусть она не достигнет вершины, остановка на полпути от большего будет всегда выше достигнутого малого. Гермиона ещё подумала и вывела «министр магии». Она уж точно ничем не хуже Нобби Лича! Теперь план на жизнь стал понятен. Минимум семь СОВ, из них не больше трёх ниже превосходно. Обязательно — стать старостой факультета, а после, желательно, и школы. Что ж, как ни печально признавать, в этом ей Гарри очень пригодится. Нет смысла пытаться завоевать любовь и расположение факультета, если во вторник вернётся другая она и снова всё испортит. После — идеально сдать ЖАБА и устроиться в Министерство. И там сразу обозначить политическую позицию. Значит, уже сейчас стоило начать изучение законов. Как магловских, так и магических. И статьи можно написать на юридические темы, чтобы позиционировать себя не будущим учёным, а политиком. И Гермиона написала: «Амортенция. Проблема легализованного изнасилования». И на будущее — «Сравнение ювенальной юстиции Палаты Лордов и Конгресса магов». Раз уж её карьера в мире маглов загублена, пусть маги пеняют на себя!***
По понедельникам Гермиона ощущала себя абсолютно чужой, нездешней. И очень-очень умной. Нет, если судить по эссе и контрольным, Гермиона не глупела в остальные дни. Просто её внимание смещалось на что-то другое. Вместо книг по теории магии она брала более профильные издания, необходимые исключительно для уроков, а разговору с Перси предпочитала слушать нытьё Рона об очередном поражении Пушек Педдл. Вторники в памяти Гермионы — чёрное пятно, и просветления появлялись лишь к пятнице. Воскресенья Гермиона помнила лучше всего и склонялась к мысли о зелье, что выдыхается за неделю. Гермиона выучила наизусть все зелья, что туманят рассудок, но это оказалось бессмысленно. Противоядия для всех уникальны, и принимать их необходимо через определённые промежутки после отравления. Гермиона испробовала все доступные варианты — без толку. И даже безоар во рту не помог.***
Гермиона растерянно оглядела Живоглота. Большой рыжий пушистый кот с таким же недоумением смотрел на неё. И явно злился. Возможно, стоило получше расспросить продавщицу в Магическом зверинце. Но она правда не думала, что бывают настолько разумные домашние животные! — Давай проясним, — Гермиона потёрла лоб, — тебя покупала я, но здесь, в Хогвартсе, большую часть недели ты будешь проводить с… другой мной. Прости, забыла предупредить. — Кот не отводил жёлтых глаз и, кажется, понимал речь. — Раз уж мы в одной лодке, предлагаю союз. Идёт? Живоглот ткнулся пушистой мордой в руку и мяукнул. В этот же день Гермиона полезла в учебник магозоологии, чтобы понять, кого вторая она купила. Потом перешла на энциклопедию авторства Ньюта Скамандера и узнала, что жмыры умеют чувствовать ложь. Глотик — полукровка, и потому его можно держать в школе как обычного кота. Что, если он тоже умеет различать враньё? Эксперимент пришлось отложить. Понедельник не снимал с неё обязанностей помогать Гарри и Рону в учёбе. Ох уж эти мальчишки! Хоть в чем-то две Гермионы соглашались.***
Первым делом, проснувшись в понедельник, Гермиона внимательно изучала дневник второй Гермионы. В этот раз она прочитала про заколдованные зубы, фыркнула с приписки «Я соврала, и теперь они чуть меньше. Больше не назовут Бобрихой!». А вот само заклинание стоило обдумать. Обычное, даже шутливое колдовство полностью вывело её из строя. Возможно, Гермиона неправильно поняла концепцию магических боёв? Стоило проверить и немедленно! В учебниках делался акцент на Взрывающие, Замораживающие и прочие исконно боевые чары. Гермиона положила книгу в центр библиотечного стола, раскладывая рядом газетные вырезки про самые известные дуэли на Чемпионатах Мира и Европы. Нотт, проходя мимо, глянул на стол, но ничего не сказал. Про Теодора Нотта Гермиона знала удручающе мало. Тот всегда был где-то на заднем плане, среди слизеринцев. Вроде бы неподалёку от Малфоя, но Гермиона так и не смогла вспомнить, чтобы Нотт хоть раз в чём-то поддержал Драко. Вот же оно! Она знала! Гермиона жадно перечитала строчку: «Непобедимый чемпион из Австралии снова одержал сокрушительную победу, применив заклинание левитации». А здесь о профессоре Флитвике. Использовал обычное Ватноножное, ну надо же! Перед Гермионой легла специализированная брошюра с подробным разбором дуэлей и перечнем всех примененных заклинаний. — Спасибо, это то, что мне нужно! — Гермиона подняла голову и на секунду потеряла дар речи. — Нотт?!***
На её любимом столе в библиотеке лежала старая газета с громким заголовком «Ближайший сторонник Того-Кого-Нельзя-Называть ушёл от правосудия!» и колдографией отца Теодора под ним. — Очень мило с твоей стороны, Нотт, — сказала Гермиона. — Но я уже читала этот выпуск. Теодор выступил из-за шкафа. — Тогда ты либо очень смелая, либо очень глупая. — Очень гриффиндорка, это обобщающий термин, — сказала Гермиона. — И я придерживаюсь мнения маглов о персональной ответственности. — Интересуешься дуэлями? Тогда тебе надо к Флитвику. — Профессору Флитвику, — по привычке поправила Гермиона. — Он проводит дополнительные занятия? — Трижды в неделю, — отозвался Нотт и для порядка предложил заниматься у Флитвика вместе. Но тренировки раз в неделю не дадут результата, и Гермиона не видела необходимости тратить драгоценные минуты понедельника на то, что не принесёт пользы. А вторая Гермиона не пойдёт на эти занятия, даже если её будет подпихивать вперёд Живоглот. Встречи с Ноттом она назвала в ежедневнике «поплакать в одиночестве». И хорошо бы Нотт никогда об этом не узнал.***
Маховик времени стал настоящим спасением для Гермионы. И пусть профессор Макгонагалл вручила его той, другой, по-настоящему бесценным артефакт становился в понедельник. Время для Гермионы — самое дорогое и редкое, что только существовало в мире. И пусть это лишь два, три, четыре часа — но они её. Это же столько возможностей! К сожалению, были ограничения на количество «отмотанных» часов в неделю. И вторая Гермиона не хотела оставить ни одного лишнего на понедельник. У неё уроки, видите ли! И Гермиона ещё никогда так сильно не ненавидела вторую себя. К счастью, её самый умный и красивый кот снова спас Гермиону. Глотик и до этого помогал управлять той Гермионой, всячески показывая, что является правильным и неправильным поведением. Прятал книги и свитки или, наоборот, выкатывал нужные, бросался под ноги и отвлекал внимание. Теперь же Живоглот стал шипеть на маховик, кусать его цепочку и орать, если та Гермиона хотела добавить себе «лишний часик». По понедельникам Гермиона в основном с ним разговаривала, но, читая в дневнике все шалости Глотика, немного завидовала. И это довольно странное ощущение — ревновать кота к самой себе. Общение с Невиллом по понедельникам наконец-то дало результат, и он начал сам подходить к Гермионе. Изредка и с небольшими просьбами, но это была победа. Ведь вторая Гермиона не откажет Лонгботтому, но сама никогда не вспомнит о его существовании. Для второй Гермионы появились стикеры «Помочь Невиллу с Финитой», «Убедиться, что Невилл запомнил пароль». Какая разница, взять шефство над двумя или тремя мальчишками? Через две недели обе Гермионы присматривали за Лонгботтомом по привычке.***
— Ты от меня шарахнулась на зельях, — сообщил Нотт, пристально разглядывая Гермиону. И заговорил с ней не как с другом, а с кем-то чужим и потенциально опасным. Не то чтобы Гермиона правда смогла бы навредить ему, даже если бы захотела. — Я не специально. Вторники ощущались самыми чуждыми, и помнила она их хуже всего. — И всю неделю игнорировала моё существование. Гермиона не боялась, что Нотт раскроет их общение всей школе. У них не такие отношения. Даже не отношения в привычном понимании, а скорее взаимный интерес. Не как к человеку, а как к представителю максимально непохожей культуры. Да и не хотел бы Нотт прослыть любителем маглокровок. Но в понедельник Гермиона иногда кидала на Нотта взгляды — в Большом зале или когда у них совпадали пары. Ничего такого, что выходило бы за рамки приличия. Другая Гермиона даже не вспоминала о существовании Нотта, и раньше Теодор этого не замечал. А сейчас, получив отказ, стал смотреть. И наконец увидел странности, но из-за малого срока наблюдения сделал неверные выводы. — Наши отношения остались прежними, — сказала Гермиона. — Ты выбрал не то время. Если точнее, временной промежуток. — Для общения с тобой мне ещё и правильный день выбрать нужно? Много чести, Грейнджер, — недовольно проворчал Нотт, а потом в глазах появилось осознание. — Мне пора, — засобиралась Гермиона. — Нужно вернуться до отбоя, — и оставить той себе ещё четыре стикера. — Значит, до понедельника? — усмехнулся Нотт, глядя на неё с неподдельным интересом. Гермионе тоже было бы любопытно узнать, почему на кого-то, вроде неё, некто могущественный тратит время и силы. — До понедельника, — кивнула Гермиона. Разделить свой секрет с кем-то оказалось неожиданно приятно.***
Недели продолжали исчезать, и Гермиона ничего не могла с этим поделать. Раз уж не получилось подобрать противоядие, Гермиона решила вычислить исполнителя. И в этом здорово помог Нотт. Снейпа они вычеркнули на третьем курсе, когда, по словам Нотта, профессор неделю почти жил с Малфоем в Больничном крыле. А в оставшееся время варил ему зелья. Макгонагалл была слишком загружена работой и, по словам Перси, пару раз забывала о встрече со старостами. Она не смогла бы методично из года в год добавлять что-то. — Не складывается, — грустно сказала Гермиона. — Зря боишься, — успокоил Нотт. — Вы и есть один человек, просто с разным набором воспоминаний. Но знания, привычки — общие. И это по-настоящему полезная информация. Гермиона ещё раз сверилась с ежедневником, проверяя, всё ли обговорила. Следующий шанс представится через неделю. — На что похожи фестралы? — Нечто достаточно противное, Грейнджер. Не жалей, что не видишь их. Бестактный вопрос «кто?» вертелся на языке, но Гермиона усилием заставила себя промолчать. Это не её любопытство, а желание разделить чужое горе. Нотт понял без слов. — Моя мать.***
Гермиона допоздна засиделась в гостиной, читая одолженную у Нотта книгу. Внезапно Живоглот спрыгнул с колен и зашипел. Непонятное существо заголосило и с хлопком исчезло. Испуганная Гермиона вскочила, держа перед собой палочку, медленно приблизилась и с недоумением осмотрела наполовину убранный стол. Уборка, ну конечно! Студенты не занимались этим сами, а списать подобное на магию больше нельзя, Гермиона достаточно узнала о колдовстве. Слежка бесполезна, раз уж она за три года не заметила странностей, то и сейчас не обнаружит. На это способен только Живоглот. Её кот — самый умный. Поэтому Гермиона даже не удивилась, узнав, что Глотик помогал Сириусу Блэку. Домовики, это же так очевидно! И они не ограничивались уборкой коридоров или гостиной. Она была слишком беспечна, пряча дневник! «Дуракам везёт», — повторила мамину присказку Гермиона и потратила два понедельника, чтобы создать идеальный тайник. А потом попыталась узнать всё про домовых эльфов.***
«За тобой следят», — в коридоре обронил Нотт, и Гермиона осознала, что почти выдала себя. Увлеклась, забылась, копнула слишком глубоко. Но её так увлекла мысль, что именно домовики подливают ей зелье. Осталось лишь подтвердить догадку — и тогда она освободится, вернёт себе свою жизнь, своё время, свои мысли! Слова Нотта отрезвили. Она четыре года ждала, а сейчас почти разрушила всё. Интересно, Сириус в Визжащей хижине испытывал то же самое? Одна ошибка, и больше не будет понедельников. Не будет статей в «Молодом законотворце», не будет долгих бесед с Теодором, не будет самой Гермионы. Пришлось надоумить другую себя создать Г.А.В.Н.Э. — нелепое и странное общество, оправдавшее интерес к домовикам. Всего-то стоило положить на тумбочку выписку о ведении хозяйства в Хогвартсе и прилепить сверху стикер «Рабство?», после этого от них обеих отстали. Как же ржал Нотт, когда Гермиона озвучила ему это. Значок Г.А.В.Н.Э., кстати, взял «на память о вершинах идиотизма». — И ещё, Грейнджер, — Теодор потянулся. — Я же тебе много помогал? — Гермиона медленно кивнула. — В благодарность на этот год ты — моя почтовая сова. Будешь носить мне книги из библиотеки. Стоит мне взять с полки хоть что-то, кроме школьного учебника, как за спиной вырастает Грюм и начинает вращать своим глазом. — Тебе прямо сейчас нужно? — спросила Гермиона. — А что, ты библиотечные книги с собой носишь? — весело фыркнул Нотт и замолк, когда Гермиона поочередно достала все двенадцать томов «Боевой магии». — Ведьма! Есть хоть что-то, что ты не умеешь? — Разумеется. А ещё я многого не понимаю. Например, почему на Чемпионате по квиддичу люди в масках Пожирателей испугались Темной метки и сбежали. — Не все в восторге от возможного возвращения Лорда, — пожал плечами Нотт и демонстративно уставился в окно. — Даже ты? — Я смотрю на это с другой стороны, Грейнджер. Меня воспитывает пожилой отец-одиночка. Мать умерла, когда он пытался откупиться от Азкабана. Проклятие, медленно убивающее отца, с той же войны. Нотты ничего не приобрели, лишь потеряли. У Гермионы были Гарри и Рон. Её друзья, самые бестолковые, честные и верные. О большем и мечтать нельзя. У Нотта есть лишь приятели, и это действительно печально.***
— Грюм уверен, что твой отец всё тот же Пожиратель, мечтающий убить всех нечистокровных, — сказала Гермиона. Она не планировала подслушивать, но спор профессоров ЗОТИ и зелий слышала минимум половина школы. — Тогда он идиот, — резко сказал Теодор. — Мало ли кто о чём мечтает? Моему отцу за шестьдесят, и он проклят. Даже у магов это не тот возраст, в котором получится бегать за грязнокровками с палочкой наперевес. Сейчас единственное полезное, что он может сделать для Лорда, — это натренировать меня. Гермиона задумчиво кивнула. — Профессор Грюм, конечно, человек своеобразный, — аккуратно начала она. — Я надеялась, что он сможет мне помочь. Подскажет или увидит своим волшебным глазом… — закончить предложение не получилось, но Гермиона осталась довольна и тем, что не всхлипнула. — Что бы это ни было, Грейнджер, они тебя недооценили. Ты сильная ведьма и слишком умная. Воля мага помогает не только самому колдовать, но и сопротивляться чужим чарам. В твоём случае — зельям. — С Империусом не сработало, — уже веселее возразила Гермиона. — Ещё бы у тебя получилось под зельями, — фыркнул Теодор.***
К четвёртому курсу отличий между двумя Гермионами становилось всё больше. Вторая она искала чары, что защитят Гарри на Турнире, а в понедельник настоящая — те, что смогут навредить дракону. И так познакомилась с Виктором Крамом. — Ты подруга Гарри Поттера, — в первую встречу сказал Крам и посмотрел на книги в руках Гермионы. Все о драконах. — Он тоже знает, это хорошо. Честно. И ни слова о том, что помогать чемпионам запрещено. Ведь Гарри — её друг, как же иначе? И если у Рона эмоциональный диапазон как у табуретки, то у Гарри на этом же уровне инстинкт самосохранения. С Крамом Гермиона продолжила встречаться по понедельникам, немного потеснив Нотта. — Ты сильная и умная ведьма, — всегда повторял Виктор. — У нас таких ценят. И каждый раз звал в Болгарию. Гермиона знала, что её не отпустят.***
— Просто для справки, Грейнджер, — как бы между делом сказал Нотт, — я бы позвал тебя на бал, но нам ещё учиться тут три с половиной года. — Я всё понимаю, Нотт, — отозвалась Гермиона, не отрываясь от свитка. — Меня уже пригласили, было бы невежливо отказать. Теодор с раздражением уставился в звездную карту и более не сказал ни слова.***
— Мисс Грейнджер, наша новая знаменитость! — поприветствовал её Нотт. Гермиона сухо кивнула и поморщилась. Руки, обожжённые гноем бубонтюбера, всё ещё болели. Настучать бы второй себе по голове за глупость! Нотт мгновенно стал серьёзным, будто бы только что не зубоскалил, и аккуратно размотал бинты. — Это после Больничного крыла? — уточнил он и после кивка добавил парочку нелицеприятных выражений. Обычно Гермиона бы его одёрнула, неправильно так отзываться о мадам Помфри. Но пока пальцы жгло, спорить с характеристикой школьной медведьмы не хотелось. — Полезный опыт, — сказала Гермиона, наблюдая, как Нотт творит лечащие чары. — Пригодится в будущем. И Риту Скитер Гермиона обязательно проучит. — Желаешь стать известной? Да ты амбициозна, Грейнджер! Амбициозна? Ещё бы! Нотт ещё не знал, что говорил с будущим министром магии.***
— Ты создала подпольную группировку? Ты? — выделил последнее слово Нотт. Гермиона кивнула. Идея вполне могла бы принадлежать другой Гермионе, но чего уж. Хотя как та она всё организует — большой вопрос. Впрочем, для понедельника Гермиона сделала более чем достаточно: зачаровала фальшивые галлеоны для связи с ребятами и пару сиклей — для Нотта. И Гермиона не удержалась от соблазна. «Отряд Дамблдора» хорошо звучит, ни к чему менять. За столько лет она уверилась в личности главного кукловода. Да он и не скрывался, ещё на первом курсе после победы над Квирреллом честно сказал Гарри, что всё знал, но хотел дать ему встретиться с убийцей родителей. Без практики им не обойтись, Неназываемый, нет, Волдеморт придёт за Гарри, что бы там ни говорила Амбридж. Гермиона не позволит рисковать жизнями её друзей из-за глупой паранойи Фаджа или мерзкого характера его помощницы. Эти занятия будут несомненно полезны, но главная их ценность не в этом. Не придумай Гермиона тайный кружок по ЗОТИ, Гарри с Роном непременно бы учудили что-нибудь куда более опасное. Дураки, конечно. Гермиона их любила и по-своему переживала, а ещё считала себя в ответе за их жизни и будущее. И если Гарри с Роном станут первыми, кто завалил СОВы, это будет целиком и полностью вина Гермионы.***
— Ты правда помолвлен с Паркинсон? — эмоций в вопросе получилось куда больше, чем хотелось, и Гермиона раздосадованно попеняла саму себя. Не должно её волновать подобное, не должно! — Я видела, как она крутится около Малфоя. — Паркинсон хочет замуж за Малфоя, а не за меня, — спокойно сказал Нотт. — Хоть одно умное решение. А помолвка — лишь мечта моего отца. Он всё ещё мнит себя лордом, равным по влиянию Малфоям. — Я слышала разговоры, — осторожно начала Гермиона, — про вероятность рождения магически сильных детей. — В реальности получается хуже, чем можно предположить, — деланно безразлично пожал плечами Нотт. — Не все соглашаются жениться на тех, кого им выбрали. Не все выбирают из-за магии. Много браков ради богатства, власти, связей. И далеко не всегда рождается то, на что рассчитывали. — Я поняла, — кивнула Гермиона. — У двух магов может родиться маг и сквиб. У магла и мага — магл, сквиб и волшебник. Обычное наследование признаков, мы в магловской школе такое про растения проходили. У двух волшебников будет максимальная вероятность рождения мага, в этом и цель. А всё, что выше этого, — лотерея. — И довольно проигрышная. И Теодор говорил не только теоретически. — Если решишь поступить по-своему, твой отец будет против, — заметила Гермиона. — Скорее всего, — отстраненно сказал Нотт, глядя на Запретный лес, — он не доживет до того дня.***
— Чары конфиденциальности? — поинтересовался Нотт, прислонившись к стеллажу. — Слишком умно даже для тебя, Грейнджер. — Результат меня не удовлетворил. Прыщи на лице Мариэтты Эджком грели душу, но практической пользы не принесли. — Дамблдор ушел из школы. Мне кажется, тебе это тоже на пользу. — Не в данных обстоятельствах. Амбридж станет директором, — возразила Гермиона. — Временно, — пожал плечами Нотт. — И свой человек в стане врага у тебя есть. Зря я терплю Драко? А ведь Нотт и Малфой равны по статусу и могли бы быть друзьями. И от этого чуточку грустно. — Не думай, что Малфой нравится всем на Слизерине. Но он станет одним из самых влиятельных людей магической Британии и совершенно точно — самым богатым. С этим приходится считаться. Гермиона кивнула. Ещё одну проблему Теодору знать не нужно — вторая она начала испытывать чувства к Рону, и Гермиона не знала, как этому помешать. И надо ли? Школьная любовь, очень банально и так ожидаемо. Она украдкой посмотрела на Нотта. Нет, всё же стоит. Рон отличный друг и хороший парень. Но пусть так и останется, правда. У Гермионы свои вкусы.***
Видение Гарри о пытках Сириуса в Отделе Тайн выпало на понедельник, и Гермиона считала глупостью прорываться в Министерство. Но другая она не спасовала бы. И раз за ними наблюдали, выбора у Гермионы не было. После битвы — избиения группы школьников Пожирателями — отец Нотта попал в Азкабан. — Мне жаль, — тихо произнесла Гермиона. — Они могли убить тебя, Грейджер, — сухо отозвался Нотт. — Тебе уж точно нечего жалеть моего отца. Просто ещё один Пожиратель. — А я и не ему сочувствую, — чуть повысила голос Гермиона. — Ты говорил о проклятии. И я помню слова Люциуса Малфоя про ранение. На него повлияет Азкабан? Теодор кивнул.***
— Чем же для вас пахнет Амортенция? — спросил новый преподаватель зелий профессор Слизнорт. — Новый пергамент и мятная зубная паста, — соврала Гермиона и отчаянно покраснела. Шёл понедельник, и зелье пахло старыми книгами и грозой. В течение недели отлитая в небольшой пузырёк Амортенция пахла невнятно, но всегда — книгами. И это не могло не радовать. Гермиона очень внимательно читала дневники и почти решила опоить ту себя зельем Отвращения. А потом в жизни Рона очень удачно появилась Лав-Лав.***
— Не нужно меня жалеть, — грубо сказал Теодор и спалил очередное письмо колдомедика о состоянии его отца. — Это не жалость, а сострадание, — возразила Гермиона и уткнулась носом в чужую мантию. В течение года им обоим приходили только плохие новости. Отец Нотта стал очень плох и мог умереть в Азкабане. Все посещения до сих пор запрещены. Другой родни у Теодора не было, а прочие лишь хотели отобрать наследство. За лучшим другом Гермионы объявил охоту опаснейший тёмный маг, она своими действиями поставила родителей под удар, а в школе творилось и вовсе безумие: попытки убить Дамблдора пугали посильнее ползавшего по школе василиска. Весь шестой курс пропитался отчаянием. Будто это — последний год, и никакого «завтра» уже не будет. Гермиона поставила все свои дежурства на понедельник и возвращалась в гостиную за полночь с зацелованными губами. И не боялась за собственную безопасность, потому что знала: Теодор присматривал за ней и в другие дни. А ещё Гермиона понимала, что никакого Ордена феникса для них двоих быть не может. Теодор не оставит умирающего отца одного с Волдемортом. И всё же Нотт украл из дома книгу о крестражах и отдал ей. У них у всех разная борьба и не всегда с палочкой в руке. — Дальше будет хуже, — Теодор мягко погладил Гермиону по спине. — Ты рано расклеилась. Гермиона только сильнее зарылась в чужую мантию. Так хотелось назвать его по имени хотя бы сейчас. Но «Тео» — что-то слишком личное и дорогое. То, что не стоило будить до тех пор, пока Гермиона не сможет отвечать за свой разум.***
Дамблдор погиб. Директор ей не друг, не наставник, как для Гарри, и, может быть, даже враг. Но осознание чужой смертности ударило слишком сильно. Как и понимание — для неё ничего не кончено. Гермиона на автомате поднялась к себе. Сейчас бы рухнуть на кровать прямо так. Лечь, замереть и забыться… Вместо этого Гермиона бросилась к чемодану. У неё должен был остаться раствор-проявитель зелий! Вторник. Ну конечно же! Всё так просто! Гермионе даже стыдно, что она догадалась так поздно. Не сам день, а ночь на вторник. Домовики меняли постельное еженедельно, в понедельник, пока все студенты на уроках. В течение дня Гермиона не подходила к кровати и даже читать предпочитала в гостиной, чтобы совсем уж не выпадать из факультета. Потом принимала душ, ложилась, и утром просыпалась другая она. Несколько капель проявителя на подушку подтвердили догадку. Теперь, зная секрет, Гермиона могла придумать тысячу и один способ нивелировать действие зелья, которым пропитано постельное. Ведь даже со смертью Дамблдора от неё не отстанут. План всё ещё работал, а она стала важной деталью.***
Впереди ждали долгая и утомительная гонка за крестражами и побег от Пожирателей, пытки в особняке Малфоев, труп Фреда и разрушенный Хогвартс. А пока это был первый вторник, когда Гермиона могла сказать: — Привет, Тео.