Это не первое и не последнее утро

Небо наконец темнеет, позолоченный кусочек неба тает, и им волей-неволей приходится всё-таки включить свет в комнате. Ненадолго, ночь такая короткая, что через несколько часов уже снова будет светло. Зеле лениво доедает свою пиццу, уставившись в пол. Она замечает на себе пристальный взгляд и поднимает голову, чтобы встретиться с тусклыми серыми глазами Брони. Веки её полузакрыты, но при этом смотрит она так внимательно, что Зеле хочется отвести взгляд. Броня делает это первая, она, не произнося ни слова, отворачивается и подпирает подбородок рукой. Губы плотно сжаты, будто в страхе сказать лишнее, подрагивающие ресницы закрывают глаза, бесцветные волосы, обычно тщательно уложенные, сейчас распущены и свободно развеваются от малейшего дуновения ветра. Зеле хочется полюбоваться чуть дольше, но она боится вновь встретиться с ней взглядом, в глубине души также желая этого. Зеле поднимается с дешёвого пластикового кресла и перебирается к краю балкона, половиной тела свесившись вниз с перил. — Не упади, — предупреждает Броня, на что Зеле лишь хмыкает и наклоняется ещё ниже, делая вид, что намеревается сброситься с восьмого этажа. Броня вздыхает и хватает девушку за плечи, оттаскивая от края, а та с ухмылкой оборачивает это в свою пользу, разворачиваясь и неожиданно сжимая руки на талии подруги и прижимаясь к её груди. Броня слабо похлопывает её по волосам. Лицо не выражает ни радости, ни смущения, однако внутри поднимается волна жара, а внутренности скручивает в тугой узел. Зеле не обязательно придумывать хитрости, чтобы обнять Броню, но они давно привыкли к этой игре «Слышишь-я-ни-капельки-не-влюблена-в-тебя», негласные правила которой состоят в том, чтобы находить оправдания действиям, которые на самом деле объясняются чувствами. Броня с балластом в лице висящей на ней Зеле подходит к низенькому столику и тянется к бокалу. В бутылке какое-то недорогое шампанское, ещё удивительно, что не палëная водка. Она почти опустела, но справедливости ради стоит заметить, что в ней уже изначально оставалось меньше половины. Обеим нет восемнадцати, но Зеле каким-то образом ухитряется раздобыть всё, что ей захочется. Броня неторопливо наполняет два бокала, передавая один из них выпрямляющейся Зеле, к другому же прикасается губами, делая большой глоток. Хочется поморщиться от терпкого вкуса, но в груди сразу распространяется приятное тепло, и лицо её остаётся таким же спокойным. — Я плохо на тебя влияю, — смеëтся Зеле. Безусловно, матушка бы не обрадовалась, увидев умницу-дочь сейчас, но ведь она и не увидит. Броня — примерный ребёнок, всегда спокойная и всегда послушная, идёт на золотую медаль, ответственно учится и служит всеобщей гордостью. Зеле в противовес ей — та, на кого родители показывают пальцем и говорят малышам: «Вот что случится, если не будешь учить математику». Простая девчонка из небогатой семьи, которой каждый пророчил светлый путь в ПТУ, но каким-то чудом она успевает и за гаражами драку устроить, и в последний момент принести химичке доклад. Броня на её слова улыбается краешком рта и прячет лицо за бокалом. Становится холодно, и они перебираются в квартиру. Лампочка в пыльной люстре постоянно моргает, но заменить руки не доходят. Зеле уверенно плюхается на диван, по-хозяйски раскинув руки в стороны. Броня присаживается с краю, по привычке держа идеальную осанку. На телевизоре включён какой-то старый мультфильм, сосредотачиваться на котором особого желания нет. Жалкие остатки алкоголя, доставшиеся им, закончились, пустые коробки из-под пиццы сиротливо сгружены в углу, часы показывают два ночи. Безупречно ровная поза Брони и так давно перестала быть таковой, а сейчас она и вовсе сворачивается в калачик и опускается на Зеле. Голова её беспардонно покоится на коленях подруги, глаза закрыты. Её режим практически никогда не расходится со строгим расписанием, поэтому весьма очевидно то, что в такой час несчастную девушку уже тянет в сон. Внутри Зеле всё переворачивается, щëки слегка краснеют, но всё же она с улыбкой кладёт руку на её затылок и проводит ладонью по несколько растрепавшимся волосам. Хочется, как в сопливо-романтичных фильмах, поцеловать в лобик или вроде того, но она не решается, вновь возвращаясь к телевизору, хотя мысли, безусловно, заняты вовсе не происходящим на экране. Через некоторое время Зеле замечает, что небо снаружи становится чуточку светлее. Окна выходят на западную сторону, поэтому из квартиры посмотреть на восход не получится. — Броня, — шепчет она, тыкая девушке в щëку пальцем. — Ты же так хотела увидеть рассвет. Броня хмурится и что-то нечленораздельно бубнит. Зеле снова повторяет попытку, и она подскакивает, врезаясь лбом в наклонённое лицо подруги, от неожиданности снова падая ей на колени. Наконец она поднимается, и вместе девушки идут к выходу. Зеле рассматривает такую Броню — помятую и заспанную, и с её губ чудом не срывается смешок. На улице Броня щурится и подобно обиженной черепахе так и норовит втянуть голову в плечи. Но потом она замечает розоватую полоску света, что опоясывает линию горизонта и с каждой секундой становится всё шире, и в глазах её вмиг загораются тысячи звёзд. Быстрым шагом она выходит из двора и идёт к дороге, потому что дурацкие многоэтажки мешают как следует всё рассмотреть. — Так уверенно идëшь, будто знаешь, куда, — дразнит Зеле, и Броня пихает её в бок. Зеле выводит их к широкой улице, которая чудом не окружена высокими домами, к тому же находится достаточно высоко, чтобы весь город лежал как на ладони, не загораживая обзор крышами. Они встают прямо посередине пустой проезжей части. Броня, прижав руки к груди, с трудом может справиться с распирающими душу эмоциями. Она впервые видит рассвет — матушка с детства контролировала её отход ко сну, да и после упорных занятий она спала как убитая. И вот сегодня, первый раз в жизни отпущенная ночевать к подруге, она наконец исполняет свою маленькую мечту. Розовая дымка поднимается выше и медленно тает, уступая место ещё более ярким, ещё более насыщенным краскам. Небо желтеет, потом краснеет, и всё вокруг кажется таким чудесным. Облака приклеились к небу и не двигаются, окружëнные каким-то божественным сиянием, деревья, увитые тёплым оранжевым светом, тихо шумят на лёгком ветру, птицы звонко щебечут среди их листвы, а воздух пропитан невероятной свежестью, обычно чуждой пыльному городу. Его хочется собрать в огромную банку и холодными вечерами уплетать ложкой, до того он вкусно пахнет... Броня вдыхает эту свежесть глубоко-глубоко, не сводя глаз с неба, боясь даже моргнуть и этим что-то упустить. Зеле с удивлением и некой радостью замечает на её лице улыбку. Броня привыкла подавлять эмоции и держать лицо ровным и спокойным, но сейчас глаза её так ярко горят, щëки покраснели, а губы то сжимаются, то расползаются в улыбке. И если Броня любуется солнцем, то Зеле любуется Броней. Наконец появляется виновник торжества — солнце робко показывает себя из-за крыш дальних домов, его жëлто-розовая свита поднимается ещё выше, представляя сияющий огненный круг во всей красе. Может быть, даже странно, что сейчас десятки человек стоят в ночи на улице и с благоговением смотрят на подъëм небесного светила. Неожиданно Броня заходится громким смехом и поворачивается к Зеле, хватая её за руку. — Давай побежим, — широко улыбается она, обнажая ряды идеально белых зубов, и, чëрт возьми, Зеле готова показать ей хоть тысячу рассветов, лишь бы ещё раз увидеть эту редкую, но такую лучезарную улыбку. — Побежим? — Да! И Броня срывается с места, таща Зеле за собой. Пальцы их крепко переплетены, и пора бы смутиться, но ветер дует в лицо, солнце наконец полностью взошло, и они, прямо посередине дороги, бегут навстречу этой великолепной картине. Броня, продолжая хохотать, раскидывает руки в стороны, а Зеле издаёт ликующий вопль: — Ну здравствуй, ещё один день этой жизни!!! Они добегают практически до конца дороги. Зеле, не отдавая отчёта своим действиям, прыгает в объятия Брони и прижимает её к себе так крепко, как только может. Ошарашенная девушка пытается высвободиться, и вот они уже стоят друг напротив друга, тяжело дыша. Адреналин в крови прямо-таки бурлит, Броня чувствует слишком много, два бокала шампанского лишь добавляют масла в огонь, она впервые носится по каким-то улицам посреди ночи, перед её глазами расстилается сверкающий в лучах восходящего солнца город, и Зеле... Её донельзя растрëпанные волосы, сияющие золотыми бликами, покрасневшие от бега щëки, подрагивающие длинные ресницы, искренняя улыбка и такие внимательные глаза, смотрящие лишь на одну Броню. И вся эта вселенная с её рассветами, городами, фильмами и балконами внезапно сжимается до одной-единственной Зеле. Броня, кажется, краснеет, когда обхватывает ладонями её лицо и, не давая себе времени передумать, прижимается к её губам. Душа вылетает из тела и в панике кружится, в голове тысячи сирен трубят: «Какого чёрта ты делаешь?!», но Зеле отвечает на поцелуй, и всё возвращается на свои места и затихает. Мир вокруг замирает, расплывается, оставляя этих двоих наедине друг с другом. Солнце поднимается высоко над домами, жëлтая дымка рассеялась, оставляя небо светло-голубым, и две девушки, такие счастливые и такие влюблëнные, взявшись за руки, наконец возвращаются домой.