от мечты до сожалений один удар.

дань хэн делает шаг назад в противовес выпаду вперёд блэйда, который резким ударом меча едва не ранил первого. они вновь сражались, мечник вновь нашел копейщика на каком—то эонами забытом корабле, где самого сероглазого даже не знали, он вообще вновь собирался сменить свое место обитания, но... не успел, поэтому сейчас мог лишь пожинать плоды плохой интуиции. парень мягко говоря устал от этой бессмысленной беготни, ведь сценарий никогда не менялся, оставаясь до дрожи пугающим и жестоким. блэйд находит дань хэна, они сражаются до полного изнеможения, а после наступает момент, когда копейщику становилось искренне стыдно перед всеми на корабле, потому что мечник просто уничтожал его, ему было все равно, кто на нем, он просто безжалостно вырезал всех, но если кто—то и оставался, то лишь на несколько лишних минут, пока корабль не оказывался полностью уничтожен взрывом. подобные стычки продолжались несколько десятилетий. но даже больше, чем физически, блэйд изводил дань хэна морально. все это время копейщик живёт рука об руку с паранойей от постоянной слежки и кошмарами, а также его прошлым, реакция на которое, учитывая все вышеперечисленное, от плохих воспоминаний перешла к полноценному посттравматическому расстройству. копейщик никогда не отличался депрессивностью, скорее скептетизмом и почти пугающим реализмом, но в некоторые моменты он думал, что действительно хочет, чтобы все это закончилось и лучше бы побыстрее. он как тело мог существовать вечность, но если он просто не доживёт до своей сотни лет для реинкарнации, то... все это действительно закончится. наверное, подобное было эгоистично для того, кто когда—то был старейшиной видьядхар, кто неоднократно совершил непростительные поступки на лофу сяньчжоу, кто стар, как мир и должен дать жизнь своим следующим реинкарнациям, но он... больше не мог. слыша от блэйда это отвратительное "пожиратель луны", а не имя, он только сильнее убеждается, что не может так просто убежать от всего, что морально, что физически, но решать все эти проблемы он уже не мог, просто не хотел, боялся, ему не хватало сил. в данном свете смерть звучит как самый простой выход, выбор слабого, который не может совладать с собой и ответить за собственные действия, но... он не был горд, да и какая разница, что о нем будут думать, когда его не станет? никакой. этот круговорот мыслей только сильнее утягивал его на дно своих проблем, вынуждая блуждать по самым дальним уголкам его сознания, что вновь приводило к моральному саморазрушению и мыслям, подталкивающих его к краю. он устал быть сильным, он устал казаться сильным, пытаясь доказать это в первую очередь себе, но он... не справляется из раза в раз, понимая, что скорее всего не доживёт до линьки, а убьет его не ожесточенная битва, а он сам в той или иной форме. неровный шаг, дань хэн оступается, уперевшись спиной в стену, только пытаясь выйти из уязвимого положения, как блэйд прижимает его к стене лишь сильнее, делая даже банальную оборону затруднительной, но копейщик делает то, что сам от себя не ожидает, кажется, он действительно больше не может. сероглазый опускает оружие, которое с громким звоном падает на пол, в ту же секунду ещё ранее начатый удар мечника проходит ему рёбрам, заставляя болезненно зашипеть, но после этого блэйд опускает меч в пол, выглядя по меньшей мере удивлённым подобному исходу. — что ты делаешь? — длинноволосый выглядел удивлённым, почти растерянным данным поворотом. — ничего, буквально больше ничего, — дань хэн опускает руки во всех смыслах, устало смотря на парня. — о чем ты вообще? — ты столько лет гонялся за мной, желая убить... так убей. — ты... — блэйд нервно смеётся со странной смесью эмоций на лице, — я думал, что со мной что—то не так, но ты сейчас серьезно говоришь мне убить тебя? — разве это не было твоей целью? я безоружен, не буду даже сопротивляться, просто закончи все это, ты победил. на лице блэйда отражается смесь серьезности и предистерической усмешки, когда он слышит это, он просто не может даже воспринять. — значит, я все же довел тебя, да? — он вновь наставил на него меч, ведя им по чужому горлу, но мягко, не оставляя даже следа. — довел. доволен? хватит играться, тебе не хватило? — не хочешь даже поговорить? объяснится? нет каких—то последних слов? — нет, нет и нет, оставь эти формальности. дань хэн звучит уверенно, а у блэйда впервые за десятки лет дрогнула рука. он же хотел этого, жил мыслями о мести, злобой и жгучей ненавистью, но почему его рука на чужом горле дрожит? он не мог ответить, лишь старался скрыть свою неуверенность, колебания и нерешительность. он прикрывает глаза, тяжко выдыхая. мечник представлял этот момент сотни раз, но вот он настал, не соответствуя ни одному из сценариев. ему просто нужно сделать пару движений и возмездие будет совершенно, одна из целей жизни завершена, а, наверное, самая болезненная страница прошлого навеки перевёрнута. но он замер, не в силах сделать это. копейщик выглядел устало, сломано, подавленно, но с тем в нем читалась пугающая решительность, поэтому очевидная нерешительность блэйда вызывала у него почти удивление и диссонанс со всей деятельностью мечника. — почему ты медлишь? — не могу поверить своему счастью, — язвит длинноволосый, стараясь успокоится, — не боишься умирать? поверь, я прекрасно знаком с этим страхом и болью. — боюсь увидеть твоё лицо ещё хоть раз, — дань хэн хмурится, смотря ему в глаза. — ...я тебя услышал. блэйд ведёт лезвием меча по тонкой шее, немного надавливая, он так долго этого ждал, хотел, фактически мечтал... он должен это сделать. — прощай, пожиратель луны. — назови меня по имени хоть в последний раз, тошно уже этот титул слышать. — хорошо, — блэйд нервно смеётся, — прощай, дань хэн. он резким движением отводит меч от чужой шеи, мгновенно протыкая им грудь копейщика, которые давится кровью, пачкая самого мечника. сплевывая кровь, в свои последние мгновения дань хэн хрипло шепчет в силу положения почти на ухо блэйду. — прости за все... и спасибо. а потом безжизненно падает вперёд, фактически на самого мечника, которого откровенно трясло. он делает шаг назад, поймав тело парня, перед тем, как самому упасть на колени, пытаясь понять, что произошло. кровь заливала одежду блэйда, который в звенящей тишине смотрел на это, пытаясь восстановить дыхание. он убил дань хэна. окровавленной рукой он ведёт по стремительно бледнеющим щекам копейщика, сглатывая отвратительный комок в горле. он сделал это. вот только почему он не чувствует себя счастливым? сжимая губы, он поднимает голову вверх, стараясь приостановить надвигающуюся истерику. сейчас ему просто трудно в это поверить, он не осознает произошедшего, просто находясь в ступоре, но совсем скоро осознание захлестнет его волной, с которой ему трудно будет совладать. все ещё дрожа, он на ватных ногах встаёт, взяв на руки труп, а после их оружия. блэйд не оставит его здесь, у дань хэна всегда было особое место на личном кладбище мечника, которое... теперь и будет им занято. парень делает неуверенный шаг вперёд, все ощущается, как в тумане... но он из последних, в большей степени моральных, сил покидает корабль, теперь направляясь на кладбище мечей. прохладный вечер трепал длинные волосы, а довольно тихие шаги раздавались эхом по округе, которое смешивалось с гулким завыванием ветра и криками воронов. дань хэн был уже прохладным, но блэйд ни разу не выпустил его из рук за этот путь, периодически поглядывая на умиротворённое бледное лицо, вид которого заставлял сердце мечника болезненно ныть. на безжизненной почве не было растительности, а редкие деревья были лишены листьев, напоминая длинные цепкие руки, что только сильнее наводило ужас и тоску на это место. повсюду в землю были вставлены мечи, копья, где—то даже луки или иные виды оружия. блэйд мог назвать имя владельца каждого из них, ведь он и был их убийцей, который в знак почтения и ради своеобразной "коллекции" приносил сюда орудия, а реже ещё и тела тех, кто пал от его руки в достойной, по его мнению, битве. сейчас, оставляя за собой шлейф крови, он нес дань хэна к центру своеобразного кладбища, считая, что похоронить его стоило хотя бы относительно достойно, он заслужил. опускаясь на колени, он кладет тело на землю, а после смотрит на него, чувствуя себя откровенно говоря посредственно, потому что осознание начало доходить до него. — почему ты... постоянно такой! — блэйд сжимает зубы, хмурясь, но по нему было видно, что он еле сдерживает слезы, — упрямый, ведёшь себя, будто самый умный, просто невыносимый со своим вечный спокойствием... и ты был таким всегда! в прошлых линьках, в истинной форме, даже сейчас. почему ты это сделал? ты же знал, что я просто отпущу тебя, как и всегда, почему ты... тебе действительно хотелось умереть? тебе было настолько плохо? да что ты вообще знаешь о этом! тебе так просто уйти из жизни... мне завидно, я бы хотел умереть так просто. по его щекам стекают слезы, а голос стал более надрывным и неровным, блэйд больше был не в силах контролировать это. — я ненавижу тебя! просто терпеть не могу во всех твоих формах и воплощениях, почему ты... сколько раз принял мне боль, а сейчас просто... закончил все это. я ненавижу тебя!.. больше я ненавижу только себя, я ненавижу все это... почему? почему все просто не могло быть хорошо? почему я просто не имею права быть хоть немного счастливее... он мотает головой, а после вытирает слезы, которые никак не хотят утихать, будто таким образом выливается вся его боль, обида и пачаль за все эти годы. но сам блэйд потихоньку стал приходить в себя, понимая, что если он не возьмёт контроль над собой, то попадет под влияние мары, а в одиночестве... это было опасно в первую очередь для других. блэйд склоняется над трупом, рассматривая его. интересно, мечник тоже выглядит таким мертвецки бледным для всех? в некоторых местах уже начали проявляться трупные пятна, а вены постепенно приобретают сине—фиолетовый оттенок. кажется, будто охотник за стелларонами ждёт, что дань хэн восстанет, как всегда восстает сам блэйд, но, конечно же, это невозможно, копейщик определенно мертв, тут уже имела власть лишь треклятая яоши, которой когда—то и противостоял квинтет. — даже сейчас ты очень красивый, — он горько усмехается, острожно поглаживая бледную щеку, а после наклоняется чуть сильнее, касаясь губами чужих холодных губ, чуть задерживаясь в своеобразном поцелуе прежде, чем отстраниться, вновь смотря на него, понимая, что его собственные слезы капают на лицо дань хэна. видимо, успокоится будет труднее, чем хотелось бы... однако не мог же он вечность плакать над трупом? точнее, физически как раз мог, но в этим не было никакой нужды. ему нужно... ещё немного времени, а после он закопает тело, сооружая своеобразную могилу, лучшую, которую он только мог предоставить. на самом деле он уже потерял счёт времени, сколько он тут сидит?... дань хэн уже полностью остыл, пятен на его коже стало больше, а вены казались почти черными на безжизненном теле. внезапно его взгляд упал на наручи, лишь в тот момент блэйд понял, что его запястье окутывает почти болезненный холод, свидетельствующий об отсутствии пульса второго носителя пары. так вот что чувствовал дань хэн, когда мечник умирал... неприятно и страшно. охотник за стелларонами острожно коснулся наруча на руке копейщика, а после снял его, сжав зубы, прежде, чем перевести взгляд на лопату, которая стояла чуть поодаль. наверное, пора, кафка должно быть уже потеряла его... когда все было готово, оставалось лишь положить тело и закопать, блэйд нетипично бережно взял труп на руки, смотря на него в последний раз, а после еле слышно прошептал: — если бы у меня был ещё один шанс, я бы отдал все, чтоб быть с тобой. если бы наши жизни пересеклись не так... если бы все было хорошо, — он шумно выдыхает, сглатывая комок в горле, а после осторожно целует его в щеку, прежде чем сказать последние слова, — прощай, дань хэн... я буду помнить тебя всю чёртову вечность, что мне отведена. возможно, я все ещё люблю тебя... жаль, что не смог сказать это при твоей жизни. он кладет тело в яму, а после начинает закапывать его, делая это неприлично быстро относительно всех остальных действий, он просто не мог находится здесь больше, ему казалось, что он с каждой секундой теряет остатки здравого ума, которого, учитывая его жизнь, осталось нестерпимо мало. взгляд блэйда был абсолютно пуст, а ванна была наполнена кровью, своей и чужой. лезвия на бортике были сточены, а ведь он взял их впервые, но... он продолжал калечить себя, даже если раны мгновенно затягивались, а менялось лишь соотношение воды и крови в ванной. кровь была в большинстве. на полу валялось копьё и наручи. оба. мечник не смог оставить там копьё, как и наручи, впервые поступая подобным образом. он не обращает никакого внимания на звук открывающейся двери, а после цокот каблуков по кафелю. кафка пришла. смотря на блэйда и вещи рядом, картина событий примерно складывается в глазах девушки, что вызывает у нее лишь вздох сожалений. чужие жизни ее не волновали, но очевидные страдания мечника не приносили никакого удовольствия. она спокойно наклоняется, приобнимая его за спину, кафка с самого первого дня присоединения блэйда к организации могла позволить себе коснуться его или зайти к нему в ванну, их отношения были абсолютно платоническими, поэтому ее искренне не волновало что—то ниже пояса, а мечник просто принимал это как факт, к собственному удивлению, не возражая. — ты сделал это, блэйди? — она говорит приглушённо, ее тон почти успокаивающий. — я... я убил его. я убил дань хэна, — голос мечника прерывист, надрывен, он отдает болезненной пустотой и непередаваемой горечью, — он сдался почти без боя, — в этот момент удивляется даже кафка, — я похоронил его. но почему я чувствую себя ещё более несчастным? вопрос фактически риторический, они оба знали ответ, но никто не собирался его озвучивать. — это скоро пройдет, — девушка поглаживает его плечи, — отпусти все это, позволь себе выпустить эмоции любыми способами, а потом смени сожаления на ненависть, как и было раньше, — парень поворачивается к ней, ожидая продолжения, — поверь, блэйди, лучше ты будешь ненавидеть его и винить в каждой собственной ошибке, чем вечность винить себя и изводить сожалениями. — я... понимаю, но я не понимаю почему, если мной движила только ненависть... мне все равно было тяжело это сделать. я дрожал, когда он говорил закончить это здесь и сейчас. — вы же были близки, чувства часто дают о себе знать, когда не надо. — я больше не хочу появляться на лофу сяньчжоу... — он качает головой, не зная, как в его положении можно появиться там вновь после этого, а если миссия снова потребует светиться перед цзин юанем, то он точно сойдёт с ума. — не переживай, блэйди, в ближайшее время у нас нет миссий там, если будет нужно, то я поговорю с элио, чтобы ты не совался туда, пока не будешь готов. — спасибо... он опускает голову, полностью окунаясь в смесь крови и воды, пока кафка поглаживает его волосы, которые на ее взгляд прекрасно смотрятся рядом с кровавыми разводами. — это меньшее, что я могу сделать для тебя сейчас, — она легонько улыбается, смотря на него, — отдыхай сколько тебе потребуется. если захочешь, то можешь скоро подходить к столу, ужин почти готов. с этими словами она уходит, все с тем же звоном каблуком о кафель. кафка запачкала рубашку кровью, но это меньшее, что волновало ее, состояние самого нестабильного из охотников было приоритетом. девушка готова была пойти на какую угодно нетипичную мягкость, лишь бы сохранить последние осколки его ментального состояния, понимая, что даже после этого события ей придется самостоятельно возвращать его к относительной норме, все же это теперь его ноша навеки, а судьба блэйда изначально была трагична. она не ожидала, что он вообще на это решится, но не могла сказать, что это к лучшему, потому что теперь без присмотра его нельзя было оставлять хотя бы из—за мары, с остальными последствиями справится его самовосстановление. но и сама кафка не была против вновь с ним повозиться, потому что так или иначе, ее старания окупались, возвращаясь ей с гораздо большей отдачей, поэтому она готова снова и снова ставить его на ноги, когда он оступается. все же... в том, чтобы быть лучиком света для того, кто видит только мрак больше плюсов, чем минусов. блэйд опирается спиной на надгробие, смотря в темное небо. рядом на земле лежит комплект наручей, мечник обычно носил его сам, но всегда снимал, посещая могилу дань хэна. с момента его смерти прошло несколько месяцев, мечник уже пришел к принятию, хотя весь процесс проходил болезненно и до абсурда тяжело, но он... справился с помощью остальных охотников за стелларонами, сам он бы не перенес этого, наверное, впав бы в своеобразную спячку, вновь забыв все. — знаешь... так смешно, что теперь я слышать не хочу о лофу, а вид мертвого тебя для меня - худший кошмар, от кого я не могу избавиться все это время. хочешь меня и после смерти преследовать? — он смеётся с явным оттенком горечи, — наверное, я заслужил это. блэйд приходил сюда стабильно раз в неделю, а то и больше, хотя изначально у него сменялась нужда находится здесь постоянно и абсолютное нежелание даже слышать об этом. мечник вслух мог рассказывать о чем—то часами, хотя обычно разговорчивостью не отличался. он говорил обо все, чем только мог: миссии, какая—то повседневность, личные мысли и конечно же... сожаления и тяжесть разлуки. пока он не мог прийти к тому, что сказала кафка ещё в тот день, но ему просто нужно ещё немного времени, хотя... в конце концов ему некуда спешить, ведь в его распоряжении целая вечность. вечность боли, мучений, сожалений, ненависти и страданий. блэйд знал, поэтому и уходил, оставляя за собой несколько ликорисов, зная, что в ближайшие годы он будет возвращаться сюда, пока буря эмоций в его душе не успокоится и он не придет к принятию, либо... отторжению и ненависти, пуще прежней. — всё—таки... я все ещё люблю тебя, дань хэн.