Шалости с вином

Одним теплым летним вечером Лорд пика Цинцзин и трижды вознесшийся небожитель от нечего делать решили скоротать время за чашкой чая. С готовкой оба были не в ладах, а поскольку к кухне в отсутствие Ло Бинхэ приближаться просто опасно, особым обилием блюд их стол не отличался. Диковинный заварочный чайник работал без продыху: за разговорами мужчины и не заметили, как опустошили уже третью чашку чая. — Новый веер, мастер Шэнь? Шэнь Цинцю для вида повертел им в руке пару раз, давая принцу как следует рассмотреть роспись. — Подарок шисюна Юэ. Попадись веер на глаза Ло Бинхэ, от него не осталось бы и щепок, однако отказываться от подарка было бы крайне невежливо, тем более, когда даритель так настаивал. — Должно быть, вы хорошо ладите, — улыбнулся Се Лянь. — Этот чай разве не его подарок тоже? — Да, — кивнул Шэнь Цинцю. — Почему-то он любит заявляться ко мне на порог с какой-нибудь безделушкой. К слову, о «подарках». Куда запропастился Вэй… Бамс! От такого удара дверь чуть не слетела с петель. Вэй Усянь ворвался в дом нагло и бесцеремонно, словно торнадо, чуть не круша всё на своём пути. Одним появлением он разрушил идиллию, тишину, царившую в особняке последние два часа, улыбаясь столь широко и радостно, будто опустошил два винных погреба. И судя по позвякивающим кувшинам в правой руке — так оно и было. — Я вернулся, да не один, а с друзьями! Вэй Усянь плюхнулся за стол, поджав под себя ноги, и бережно, словно мать, баюкающая ребенка, поставил кувшины на стол. Чайник и чашки он подвинул к самому краю, чтобы не мешали, выудил откуда-то три чарки и разлил по ним вино. Шэнь Цинцю сощурился, отодвинул от себя чарку и сказал: — Вэй Усянь, мы не будем пить. Подобный ответ Вэй Усяня не устроил. Да и разве отказ его когда-либо останавливал? — Когда это мастер Шэнь успел заделаться святошей? — усмехнулся он. — Не ты ли угрожал перепить меня неделю назад? — Это ты у нас не пьянеешь, — Шэнь Цинцю слабо хлопнул друга по голове веером. — А я после того раза дня два провалялся с похмельем. Вэй Усянь, вспомнив этот случай, рассмеялся. Той ночью Ло Бинхэ не стал упускать шанс вновь посягнуть на остатки чести учителя, и Шэнь Цинцю все два дня расхаживал по особняку, жалуясь на жуткую головную боль и ломоту во всём теле. — И вообще, — продолжил Лорд Цинцзин, — хочешь над кем-то позабавиться, напои Лань Ванцзи. Вэй Усянь цокнул. — Лань Чжаня не будет ещё какое-то время, а пить охота сейчас. Ваше Высочество, хотя бы ты поддержи меня, присоединяйся, — и не успел Се Лянь открыть рот, собираясь отказаться, он добавил: — И я знаю, что ты много раз распивал вино в Призрачном городе, отговорки не принимаются! Но ведь в Призрачном городе Се Ляня всегда сопровождал супруг, бдительно следивший за тем, чтобы принц не потерял рассудок, перепив. Вэй Усянь не пьянел, не брал его даже самый крепкий алкоголь, однако он и на трезвую голову творил такое, что пьяному Се Ляню могло только сниться. Принц доверял давнему другу всецело, но знал, что в случае чего у Вэй Усяня вряд ли хватит сил (и желания) его остановить. — Ваше Высочество, — протянул Вэй Усянь, — наших благоверных как раз нет дома, нужно же нам себя чем-то развлечь. С этими словами он подтолкнул принцу чарку, состроив самое невинное и жалобное выражения лица в мире. И Се Лянь, вздохнув, взял вино, чуть пригубил, подумав, что от одной чаши ему ничего не будет. Этим же, вероятнее всего, руководствовался и Шэнь Цинцю, который, как и обычно, не смог устоять перед хорошим вином. В первую четверть часа всё протекало как нельзя гладко: мужчины шутили, общались на самые разнообразные темы — от истории до искусства рукопашного боя, не обошлось без дружеских споров, поддразниваний. Вэй Усянь следил за количеством выпитого алкоголя, полностью контролируя ситуацию, и думалось ему: что может пойти не так? Шэнь Цинцю и Се Лянь выглядели вполне трезвыми, могли ясно мыслить, говорили вполне четко. После третьей чаши принц, внезапно почувствовав жар, свалился на стол совсем без сил, часто дыша. Вэй Усяню это показалось столь забавным, что он засмеялся в голос. — Его Высочеству больше не наливаем. Проблемы же начались после опустошения одного кувшина. Шэнь Цинцю внезапно встал, поднёс сложенный веер к губам и начал петь. Пел он громко, срывался на крик, но голос его нельзя было назвать некрасивым; в какие-то моменты Вэй Усянь подпевал, когда друг путался в словах, качался из стороны в сторону, намереваясь свалиться со стола. — А говорил, что «Сожалений горы Чунь» существовать не должно! — засмеялся Вэй Усянь. Он узнал песнь сразу же, ибо отчего-то она пользовалась невероятной популярностью среди народа и ее напевали во всех винных лавках, в которых ему только удалось побывать. Шэнь Цинцю эта песня, до безумия пошлая и неприличная, не нравилась настолько, что он уходил всякий раз, когда та начинала играть, и затыкал Вэй Усяню рот, стоило ему начать напевать. Громкое пение пробудило Се Ляня. Он засмеялся, потер покрасневший лоб; взгляд не мог сфокусироваться на чем-то одном, перед глазами всё плыло, но это не помешало Се Ляню закинуться ещё одной чашей вина. — Ваше Высочество, — Шэнь Цинцю прервал свои завывания и ткнул веером затылок Се Ляня, — играешь на каких-нибудь инструментах? Се Лянь закивал. — Коне… ик! чно. Я давно не практиковался, но смог..ик!..гу на цине. — Я принесу гуцинь Лань Чжаня. Вэй Усянь подумал, что это и впрямь неплохая идея, ведь цинь — хорошее дополнение для мелодии флейты и пения Шэнь Цинцю, поэтому любезно одолжил у мужа старый гуцинь. Всё шло как нельзя лучше… Пока Се Лянь не додумался выудить из запасов Вэй Усяня третий кувшин вина. Се Лянь теперь не играл, а просто дергал струны одну за другой, Шэнь Цинцю давно перешёл от «Сожалений горы Чунь» до песни, язык исполнения которой не поняли ни Вэй Усянь, ни Се Лянь. Мужчины смеялись всё больше и больше, чаще над собственной глупостью, когда неправильно произносили какие-то слова; вино лилось рекой вот уже третий час. Вэй Усянь понял, что ситуация давно вышла из-под его контроля. — Наутро вы и разговаривать со мной не захотите, хватит с вас алкоголя. Он попытался отобрать у мужчин чаши, но те увернулись. Прижав кувшин покрепче к груди, Шэнь Цинцю наставил на Вэй Усяня сложенный веер, недовольно нахмурившись. — Херню не неси, ты портишь всё веселье! Вэй Усянь от этого заявления опешил, невероятно удивленный. Он портит им веселье? — Да я вас от позора пытаюсь уберечь, пьяная твоя голова! Будь хорошим мальчиком, отдай мне кувшин. Он протянул руки, ожидая, когда Шэнь Цинцю добровольно вложит в них вино, но тот не только не согласился — он отвернулся, надувшись, словно дитя малое. — Вэй-гунцзы, оста-а-ань, — махнул на него рукой Се Лянь. Принц нахмурился вслед за «старшим» другом, но внезапно, придумав что-то, заулыбался. — Мастер Шэнь, дай мне меч! Шэнь Цинцю в момент, когда снял с пояса Сюя и протянул его принцу, потерял всякие остатки рассудка. — Ик! Если только ты..ик! покажешь с ним какой-нибудь трюк. Вэй Усянь в одно мгновенье постарел на сто лет. — Господа! — Се Лянь забрался на стол с ногами, выпрямился и крикнул, представив себя на площади. — Не проходите мимо! Только сегодня вам выдастся уникальный шанс взглянуть на глотателя меча! Чаевые приветствуются! Вэй Усянь хмыкнул, подумав: «Уж эту фразу он произнес без запинки, вот, где настоящее чудо». Тем не менее, он не стал терять ни секунды, выбив меч одним ударом, когда Се Лянь поднес его ко рту. Недовольные прерванным весельем, Се Лянь и Шэнь Цинцю хором на него прикрикнули. – Эй! — Наедине с Сань Ланом глотай мечи сколько угодно, Ваше Высочество. Спускайся, это слишком опасно, — Вэй Усянь протянул ему руку. — Сань Лан с меня три шкуры сдерет и не посмотрит, что я муж его брата, если с тобой, Пьяное Высочество, что-то случится. Хватит уже пить, алкашня. Шэнь Цинцю фыркнул. — Не зануд… ствств… это… не будь занудой! Ты же сам нас напоил, когда ты успел стать святошей? Пфф… Вэй Усянь вздохнул, устало потерев переносицу.

***

— Первый брат. Ло Бинхэ обернулся и кивком поприветствовал идущих позади Лань Ванцзи и Хуа Чэна. Названые братья были заняты каждый своими обязанностями, а потому не виделись с утра и поспели домой только к вечеру. — Пахнет кровью, — заметил Лань Ванцзи, обеспокоенно оглядывая старшего с ног до головы. — Это не моя, — только и ответил Ло Бинхэ. Он так спешил на Тихую гору, желая добраться к ужину, что совсем забыл сменить одеяния. — Проходите. Демон распахнул двери, пропустил младших братьев вперед, сам зашел следом. Не успел он и порог перешагнуть, как некто с криком «Муженееек!» кинулся на него с объятиями, едва не сбив с ног. Ло Бинхэ устоять удалось, однако, взглянув вниз на покоившегося на его груди возлюбленного, он вспыхнул пуще макового поля и пробормотал: — У-учитель? Что ты делаешь? Лань Ванцзи и Хуа Чэн переглянулись, удивившись этой картине ничуть не меньше. Шэнь Цинцю обычно вёл себя с мужем чуть холодно, отстраненно, стесняясь излишне выражать собственные чувства, уж о подобных действиях и речи быть не могло. — Это всё влияние Вэй-саоцзи, — усмехнулся Хуа Чэн. — Но что-то он не спешит тебя так встречать, эргэ. Лань Ванцзи выразил своё согласие лишь многозначительным «Мгм», пропустив мимо ушей явные поддразнивания Хуа Чэна. — Я так по тебе... ик! скучал! — Шэнь Цинцю сжал Ло Бинхэ в объятиях, уткнувшись покрасневшим лицом в широкую грудь. — Ты где пропадал все это время?! Ик! Не стыдно? Я тут весь... ик! извелся от беспокой…ст..ства. Ло Бинхэ стоял в ступоре, не зная, что должен делать. Подвыпив, муж флиртовал с ним и раньше, однако таким открытым, раскрепощенным он не был никогда. Внезапно Шэнь Цинцю отпрянул от груди, нахмурился, указав кончиком веера в сторону зала. — Ты позволил этому прохсв… прохвст… негодяю споить меня! И чем это от тебя пахнет? — он принюхался и тут же зажал пальцами нос. — Этот мастер отмоет тебя. Шэнь Цинцю рывком потянул Ло Бинхэ за собой в сторону купален, затыкая ученику рот всякий раз, когда тот собирался что-то сказать. Хуа Чэн, наблюдавший за этим, засмеялся. — Теперь дагэ может умереть счастливым. Но улыбка с его лица спала, стоило зайти в зал: Се Лянь, находившийся в полнейшем беспорядке, распластался на полу, а на нем безо всякого стыда восседал Вэй Усянь, держа в руках меч. Лань Ванцзи и Хуа Чэн от увиденного опешили, застыли на месте, не смея двинуться. Комната насквозь пропахла алкоголем, повсюду царил разгром, будто внутри прошелся ураган. Мгновение мужчины просто смотрели друг на друга. А затем Се Лянь, узнав в вошедшем своего мужа, с легкостью скинул с себя Вэй Усяня и, спотыкаясь на каждом шагу, бросился к нему, улыбаясь. — Сань Лан! Ты пришёл, как здорово. Где ты был? Хуа Чэн приобнял супруга. — Гэгэ, ты пьян? Однако Се Лянь не ответил ему, поскольку моментально уснул, оказавшись в теплых объятиях. Хуа Чэн подхватил мужа на руки и с укором взглянул на Вэй Усяня. Лань Ванцзи в стороне тоже не остался, помогая возлюбленному встать. — Не смотри на меня. Я старался ради Его Высочества, — устало пробормотал Вэй Усянь, вернув Сюя в ножны. — Лань-гэгэ-э-э, — он откинулся на грудь мужа, позволяя себе окончательно расслабиться в любимых руках, — эти недо-пьянчуги меня совсем доконали, как хорошо, что ты пришёл. Подними меня. Лань Ванцзи дважды повторять не пришлось, он поднял мужа на руки и понёс в сторону их спальни, предварительно договорившись, что через пару часов они с Хуа Чэном уберут весь беспорядок. Наутро, как и полагал Вэй Усянь, Се Лянь и Шэнь Цинцю даже смотреть в его сторону не стали, мучаясь от стыда и жуткого похмелья.