***
— а ты симпатичный. Жалко, что вампир, могли бы подружиться. Разумовский бросает холодный и в то же время заинтересованный взгляд в сторону совсем ещё молодого парня приятной светлой внешности. Ему бы быть на стороне Светлых, а не скитаться среди промозглых ублюдков, подонков и моральных уродов. Маг собирается вернуться к своему алому автомобилю, не за зря облаченному в этот цвет, но его останавливает короткое и простое: — а что так не можем? Дима непринужденно и легко улыбается, но эта улыбка вовсе не кажется глупой или легкомысленной, напротив, Дубин весьма обаятелен и мил. Сергей оставляет мысли о делах и смотрит на Диму с неуловимым, таинственным огнём в глазах. — не думаю. Что ж, увидимся. Аривидерчи! — Разумовский снимает с языка колкие фразы и мгновенно оказывается рядом со своим кровавым ауди. Автомобиль отъезжает, стекло медленно ползёт вниз. Притормозив, Серёжа ещё раз заглядывает в голубые глаза, а после исчезает в суете городских автострад.***
— Игорь, ты как обычно решил напиться, ища в этом выход из всех проблем? Дай сюда, пьёшь какую-то дрянь — Дима сделал глоток алкоголя, слегка поморщился, а затем просто вылил содержимое в раковину. — гадость. — а твой отец знает, что ты с таким вот как я ошиваешься постоянно? — Гром улыбнулся, пошатываясь прошёлся по коридору и увалился на диване в гостиной комнате. Дима прошёл следом и сел рядом, о чем-то вздыхая. — я не должен отчитываться ему по поводу всех своих знакомых, не думаешь? Игорь нелепо съехал вниз, положив голову на коленки Дубина, поудобнее устраиваясь на диване. Глаза его были закрыты, а руки беспорядочно разбросаны в разные стороны. — и всё же, помнится мне, ему не нравилось, что ты общаешься с Ночным дозором, он ведь хотел сделать тебя настоящим тёмным, чтобы ты кровь пил человеческую, чтобы был как все тёмные — проворачивал всякие махинации вампирские, короче. А ты весь такой правильный, пьёшь кровь зверей, на людей не нападаешь, со светлыми дружишь, ну не вампир, а восьмое чудо света, ей богу! — «вампирские махинации» значит? Понятно теперь, что ты обо мне думаешь — Дубин заглянул в лицо Грома, желая рассмотреть его внимательнее. — я ведь не только со светлыми дружу. — да ну? — протянул Игорь в свойственной ему скептической манере. — баранки гну. Просто мне нет дела до светлых, но и дела тёмных меня не устраивают, я не хочу жить как они всю оставшуюся жизнь: кого-то убивать, подписывать договоры, подчиняться, в конце концов, Высшему. Вот ты подчиняешься Федору Иванычу? Нет? Ну по тебе и видно, вы как друзья. Твои коллеги, вроде Пчёлкиной, которая единственная в вашей группе обладает способностью перевёртыша, разительно отличаются от меня и от тебя тоже. Так вот и у меня к тебе тот же вопрос, с чего бы тебе общаться со мной, когда я — всего-навсего какой-то вампир, ко всему прочему еще и угроза людям, хотя ты и сам знаешь, что это не так. Всего лишь какой-то тёмный. — не нагнетая, скорее просто рассуждая, констатировал Дубин. — смотри-ка, ты знаешь меня досконально, я впечатлён, но не сражён — Гром расплылся в пьяной улыбке, больше похожей на ухмылку, но глаз не открыл. — и о друзьях моих знаешь, и меня насквозь видишь, разве что не говоря о причине, по которой мы с тобой друзья, а я вот и не знаю, с кем кроме меня ты дружишь. Фразой про тёмных ты меня глубоко заинтересовал, Димк. — прекрати звать меня «Димка», причём даже до конца не договаривая моё имя. — ну в самом деле! Не злись, лучше расскажи о своих друзьях. Кто из тёмных? Надеюсь, это не сам владыка тьмы? — ты идиот что ли? Нет, конечно. Как минимум, я общаюсь с отцом, как максимум, тебе бы лучше не знать, что я общаюсь с… — с кем? Гром тихо зевнул, укладываясь на бок, сонно перебирая лапками. — ты сейчас уснёшь. — угум. — что «угу» иди ложись нормально, я пойду домой, думаю, Прокопенко захочет тебя видеть с утра пораньше, а мне нужно к отцу. — угум. — опять «угу» — Дима вздохнул и потрепал Игоря по макушке. Гром повернулся на бок, положил руку на колено Дубина и засопел. «Ну как маленький»***
— Дима! Это к тебе. Дубин вышел на порог, где ждал его высокий рыжеволосый парень. — привет, Дим — Разумовский поправил солнечные очки, убирая их на макушку. — привет… — блондин внимательно и серьёзно взглянул на Сергея. — зачем пришёл? — хотел поговорить. Давай поговорим внизу, ладно? Не заметить неясный, удручённый взгляд Серёжи мог только слепой, и потому, собственно, Дима как никто другой принял это ко вниманию, после чего вслед словам Серёжи коротко кивнул. — хорошо. Нет, желание Разумовского было иным, он совершенно не догадывался, о чем стоит говорить с Димой, какую причину привести, чтобы оправдать свой приезд. Разве что… через несколько дней Сергею предстояло вечное закрепощение в узах с тем, кого он не любит. Это ли не тема для разговора? Когда на самом деле событие, запланированное на следующей неделе — реальность, а не вымысел или глупый повод увидеться. Дубин собрался и спустился вниз, где под подъездом стоял давно знакомый красный автомобиль. Он сел на переднее сидение и захлопнул дверь, выжидающе глядя на Серёжу. Тот сжал в руках руль, и машина сдвинулась с места. — ты же говорил, что нам нельзя видеться — Дубин наблюдал за дорогой, но желание взглянуть на сидящего рядом Разумовского пересиливало. Слишком уж манил его взор колдун. — это так, но я не мог по-другому, я хотел тебя увидеть — Разумовский смотрел вперёд, но даже так что-то выдавало в нём волнение и едва уловимое и необъяснимое чувство обреченности. — я… — чего ты хочешь? — Дима был краток, он смотрел на Серёжу так, будто всё, что происходит, порядком запутало его, всё это стало таким мутным и неясным, что Дима стал чувствовать себя игрушкой в руках Темного, но ещё больше стало казаться, что им пользуется Серёжа. Другой вопрос — для чего? — я — Сергей крепче сжал руль, надавил на газ, машина буквально рванула на дикой скорости. — я… сам не понимаю. Сквозь мгновение автомобиль уже плавно и не спеша шёл по дороге, вернее всего в сумраке. Дубин не мог прекратить смотреть на Разумовского, не мог отвести глаз, в какой-то момент его взгляд остановился на кисти правой руки. — ты помолвлен? Рыжеволосый позволил себе бездушно промолчать и отвести взгляд в сторону. — в таком случае я… ещё больше не понимаю, чего ты хочешь. Дима был не зол, не расстроен. Разочарован. — я люблю тебя, Дим. Единственная фраза, прозвучавшая в тишине так жалобно, больно и приятно одновременно, что сердце Дубина буквально сжалось под натиском металлических отбойных механизмов. Фраза, повергшая мир во временную воронку, будто мира вокруг больше нет и не будет. Она звучала безумно честно и до одури печально. Она заставила вампира потерять контроль над собственными чувствами. Рука его мгновенно оказалась на ладони Разумовского и сжала её, Дубину хотелось кричать, жить, умереть, и всё это происходило в неминуемом смешении чувств и мыслей. Его пальцы сплетались с пальцами Серёжи, закрывая собой кольцо… Ну ведь как же так, его возлюбленный и помолвка… Помолвка не с ним. И Дима знает, кто именно насильно пленил тело Серёжи, но сердце его никогда не подчинится Волкову. Дубин приклонился к Разумовскому, втягивая его в самый, насколько это возможно, нежный поцелуй. Руль был вывернут в левую сторону в полном обороте, машина дрифтовала по кругу, и ничего кроме них двоих в мире не существовало. Ничего, кроме них двоих.***
— Димка, а ты и вправду не хочешь попробовать человеческую кровь? — Игорь, хоть и был серьёзным работником… Нет, не так. Игорь, хоть и работал в серьёзной «конторе» с серьёзными, обученными людьми, главной целью которых было оберегать этот мир, вёл себя зачастую как обычный шалопай. Шалопай обычный, но искренний и добрый, ну и иногда пьяный, заваливающийся к Диме домой или затаскивающий Диму к себе домой просто потому что может. — нет, не хочу, Игорь. Я ведь говорил — в очередной раз Диме приходилось проводить время с Игорем у него дома. Тот был абсолютно трезв, но по-прежнему было неясно, серьёзный ли разговор ведёт Гром или просто отшучивается. — зря — Игорь вновь примостился на коленках Дубина и с этого ракурса наблюдал за лицом симпатичного бледного представителя кровососущих. — ой, ну то есть, я бы дал тебе попробовать свою кровь, хотя вряд ли тебе бы понравилось… — я мог бы не остановиться и убить тебя тем самым, именно поэтому между тёмными и светлыми заключаются договоры. А я не хочу быть ни убийцей, ни надуманным героем с синдромом спасателя. И уж тем более не хочу причинить вред тебе. — да, точно. Даже если бы я тебе хоть каплю дал, приехали бы наши и забрали бы тебя, лицензии нет, договора нет, прав, собственно, тоже… и был бы я виноват. Так нельзя. — ну вот и я к тому. Хотя я больше за тебя переживаю, это было бы неприятно, поверь мне. Дубин был серьёзен, он по-настоящему волновался за друга. А Гром… даже друзьями-то их не считал. Игорь всё искал подход к Диме, но не мог продвинуться ни на шаг, ни на сантиметр. — знаешь, Дим, тебе не место среди тёмных, ты не такой, как они… — а где мне место? — Дубин взглянул Игорю в глаза. — среди светлых? Даже среди вас есть желающие выглядеть в глазах других иначе, нежели есть на самом деле. Наигранные герои с корыстными целями. Это всё противно и мерзко, всё ненастоящее. Назови мне хоть одного человека, который бы был действительно светлым Иным. Гром приоткрыл рот, но от осознания своей беспомощности промолчал. — ты. И больше никого, Игорь. Как же быть, когда среди тёмных есть такие, как я, а среди светлых такие, как тёмные? Это не изменить, Игорёша. Живу так, как могу жить. — это несправедливо. Ты заслуживаешь лучшего. — я уже заслужил. У меня есть важный мне человек рядом, хороший друг, напарник буквально, приятель, да всё, что можно уложить в понятие «настоящий друг»; ещё отец, который, хоть и борется с моей волей, любит меня, и, наконец, человек, которого я люблю. Этого более, чем достаточно, Игорь. Тебе пора немного усмирить свой праведный гнев и начать заботиться о самом себе, а не обо мне — Дима легонько касаясь погладил Грома по голове. И в который раз Грому стало не по себе. Ему казалось, что вот он, Дима, рядом, только руку протяни… и в то же время Дубин был недосягаемо далеко, и пути к его сердцу Грому найти было не суждено.***
— и вот, он в который раз решил разрушить всё. Волков стоял в центре зала, внешне похожее на праздник, мероприятие скорее представляло собой некий ритуал, проводимый для собравшихся здесь чертей. Это всё приводило Игоря в немой ужас. Были и светлые, и тёмные, и Дима был, и ненавистный Разумовский, но больше всего Игоря омрачало присутствие великого и ужасного Волкова. — я уже понял, что ты не рад мне — Гром пригладил волосы рукой и натянул на макушку свою кепку. — хотя меня это мало волнует! Ты разрушил всё, что веками создавалось между сторонами, перемирие, которое было заключено на условиях сохранения, недосягаемости и неприкосновенности этой маленькой белой штучки. Ты нарушил вековой договор. — Игорь, ну что же ты в самом деле? Думаешь, что мне нужен какой-то кусочек мела? Хахаха! Ты глупее, чем я ожидал — Волков стоял на месте, не шевеля ни одним нервом на лице. — мы оба знаем, что это не какой-то мел. И я пришёл сюда не для того, чтобы размусоливать это. Не хочешь по-хорошему, будь по-нашему — Гром двинулся в сторону Олега, но тот одним взмахом руки сумел мало того, что остановить Игоря, так ещё и заставить его корчиться от боли. Темный имел над ним неоспоримую власть, от которой мог избавить Игоря лишь амулет Верховного Светлого. Но амулет был поврежден и оставлен далеко за пределами этого места. Серёжа хотел остановить Волкова, но знал, что при любом действии его тут же схватят, а с Димой сделают что угодно… Разумовский старательно пытался снять кольцо с безымянного пальца, но оно как будто намертво приклеилось к его руке. Когда же страдания Грома стали невыносимыми, на Волкова бросился Дубин. Дима поспешил воткнуть в Олега припасённый заранее кол, но Волков был куда хитрее и ловчее. Отпустив Игоря, (тот наконец смог дышать и чувствовать конечности), Волков словно в танце повёл Дубина вперёд, занимая ведущую позицию. Дима пытался проткнуть грудь Олега, но что-то незримое не давало пошевелить запястьем. Разумовский сорвался с места и хотел было кинуться к Волкову, но его насильно стали удерживать тёмные. — Олег! Прекрати это! Отпусти его! Я же знаю, чего ты хочешь, отпусти его, и я не стану противиться, Олег! Но Волков пропускал надрывные крики Сергея мимо ушей. — как же ты мне надоел. Лезешь и лезешь, запудрил своей «любовью» Серёже мозг. Ты думаешь, у вас любовь? Он никогда не будет с таким, как ты. Ни-ко-гда. А знаешь почему? Потому что ты — пешка на шахматном поле, и мне не стоит ничего — пожертвовать тобой во благо «королевы». А Серёжа просто играл с тобой, думал, что когда надоест, он бросит. Бросит, как наскучившую, сломанную игрушку. Но смотри как получилось, вроде даже влюбился, — Волков с улыбкой взглянул в глаза Дубина. — но не смог уберечь от меня, не предупредил, что рано или поздно я просто убью тебя. А всё потому, что витал в облаках, думая о том, как вы могли бы быть вместе, собираясь обмануть — Олег сделал резкий выпад вперед — меня! — в одно мгновение кол вонзился в живот Дубина, и его серая кофта окрасилась в багрово-алый цвет. Дима резко выдохнул, не успев понять, когда он прекратил контролировать действия Олега, когда его сила прекратила действовать под напором Волкова. — не вышло — Властитель пожал плечами, невинно улыбнулся и почти бессильно толкнул Дубина в стеклянное окно позади. Разумовский не успел ничего осознать, как стекло разбилось… Сергей вскрикнул, вырвался из цепких лап нечестивых и подбежал к окну, глядя вниз, где, казалось, мраком сгущалась глубокая бездна. Слёзы подступили к глазам столь же скоро, Разумовский упал на колени и задрожал, ком в горле мешал дышать. Игорь, сидевший на полу, стянул с макушки кепку и прижал к груди, лицо его исказилось, он не мог поверить в то, что сейчас произошло. В его глазах читался только безумный страх, страх того, что случившееся — правда. Руки покрепче прижали кепку к груди… Подарок Димы. — что ты натворил… — тихо, практически не слышно сорвалось с губ Грома. Он не успел осознать, как подоспела подмога, как Волкова и его шайку обезвредили, как Разумовский исчез. Гром будто закрыл глаза, а открыл в тот момент, когда никого уже не было. Да, наверное, его пытались привести в чувства, но даже Федор Иваныч не смог этого сделать, и потому приняли решение дать Грому время прийти в себя. Игорь тихо поднялся с пола, сделал несколько шагов. Казалось, всё вокруг плыло, тряслось, шаталось, но так было лишь в глазах Грома. На полпути остановившись в коридоре, он увидел плачущего от безнадёжности Разумовского. Тот всхлипывал, сидя на полу, прижав колени к себе, и смотрел в стену. Игорь сполз по стенке рядышком и робко положил на плечо Сергея ладонь. Конечно, ему было невыносимо больно, он потерял единственного близкого человека, которому даже не успел признаться в любви, но Разумовскому было ещё хуже. Немного погодя, Игорь вздохнул и обнял рыжеволосого, пытаясь хоть немного привести того в чувства, стараясь не погрузиться в подобное состояние, не дать самому себе сломаться. Сергей трясущимися руками что-то шкрябал на стене, а после объятий Игоря уткнулся тому в плечо и заплакал сильнее. — этим мы ему не поможем… Гром взглянул на стену и только тогда понял, что действия Серёжи далеко не бессмысленны. Разумовский пытался вернуть Диму с помощью мела, постоянно писал одну и ту же просьбу на стене… Но почему тогда не сработало?.. Игорь сглотнул, неуверенно взял мел и, сжав запястье Сергея, написал короткое: «Верни его»