***
— А твои родители, случайно, не пекари? Это третий день их миссии, и Мия уже хочет убиться об сосну. Или любое другое ближайшее дерево. Рэки, полагающий, что лучшее в личном пространстве – это его отсутствие, легкомысленно наваливается на Мию, приобняв за плечи, и пышет своим животным жаром так, что щёки у Мии тут же начинают теплеть. Это именно та причина, по которой к ним приливает кровь, никак иначе. Цирк со внезапными подкатами, кабедонами и тупейшим флиртом продолжается уже несколько недель. Всё началось с того дня, когда они с Лангой вдвоём получили звание джонинов по рекомендации самого Хокаге. Мия, о чьих выдающихся способностях было известно всем с тех пор, как он экстерном проскочил несколько классов академии из-за домашнего обучения под руководством Шестого, выпускаясь из неё в одиннадцать вместе с четырнадцатилетками (в число которых входили и Рэки с Лангой), понятное дело, уже заслужил ранг джонина. Ланга, ещё один талантливый шиноби с сильными техниками, которому уже исполнилось девятнадцать, тоже числился на особом счету у Хокаге – его Айноске усмотрел ещё во время экзамена на чунина, где Ланга проявил свою отличительность. Так вот, после той самой рисковой миссии, на которой Ланга повредил запястье, а у Мии лопнули капилляры на правом глазу, они оба получили звание джонинов. А Рэки – нет. Было до колик в животе уморительно наблюдать за его крайне эмоциональной реакцией на сей факт. Он даже рвался к Хокаге на разборки, но Коджиро вовремя стопорнул этого больно уж горячего на голову идиота, и сказал, что сам даст Рэки рекомендацию. Но «Джо-сенсей», как он сам просил себя называть, сокращённо от «Нанджо-сенсей» (Мия упорно игнорировал это), не был бы собой, если бы не решил подъебнуть Рэки в своей манере. Сенсей выставил тому два варианта, как можно заслужить звание джонина: 1. Рэки приготовит рамен вкуснее, чем он. 2. Рэки закадрит какую-нибудь симпатичную девчонку и затащит её в постель – здесь следует отметить, что Рэки – девственник, и эта задача для него из разряда невозможных. Впрочем, первая – ещё невозможнее, потому свой выбор Рэки остановил на второй. И начал, как он это называет, «практиковаться». — Отъебись от меня, слизень, — шипит Мия ему в ответ. — Нет, ну, блин, погоди! Просто ответь на вопрос: да или нет? Его псина бодро подгавкивает, и Мия закатывает глаза. Возвращаясь к вопросу Рэки – своих биологических родителей Мия совершенно не помнит, хотя должен был бы, ведь ему было уже пять, когда случилось… то, что случилось. Когда Айноске нашёл его в шкафу, рыдающего и с пробуждённым шаринганом. Единственного оставшегося в живых из клана Учиха. Каору назвал отсутствие воспоминаний защитной реакцией психики, потому, да, до жизни с Айноске Мия себя практически не помнит. — Нет, — таки буркает он в ответ Рэки. Надеется, что тот отстанет, но отпрыск клана Инузука лишь выдаёт ещё более кошмарное нечто: — Тогда откуда у них такая крошка, м-м? И подпихивает Мию плечом, совершенно самодовольно усмехаясь. Клоун. — Нанджо-сенсей, а мы можем его где-нибудь потерять? Джо же вовсю веселится с этой ситуации, и скрывать своего веселья не собирается. Клоуны. Оба. — Ну что ты, Мия, как же мы останемся без нашего единственного чунина в команде? — Я скоро тоже стану джонином! Вот увидите, я это заслужу! Я ведь практикуюсь! — от нервного перевозбуждения Рэки аж порыкивает и сверкает глазами в полнейшем энтузиазме. Был бы псом полностью – точно бы начал вилять хвостом. Мия морщит нос. — Почему бы тебе не «практиковаться» на Ланге вместо меня? — Я пробовал! Но Ланга… блин, ну, понимаешь, он у нас, конечно, красавчик, но на девчонку вообще как-то не смахивает. А вот ты, с твоей-то милой мордашкой… а если волосы распустишь – так со спины точно как девчонка! На это Мия рычит и останавливается, резко сгребая ворот безрукавки Рэки, которую тот носит под зелёной жилеткой шиноби, в кулак. Глаза начинают опасно краснеть. — Я сейчас так врежу тебе по яйцам, что самым похожим на девчонку здесь станешь ты, идиот! Рэки коротко поскуливает от внезапности, но затем рычит в ответ, и Джо решает наконец-то вмешаться, растаскивая их обоих за шкирки. — Так, а во-о-н там, у реки, я уже вижу придорожное кафе! Остановимся перекусить. Ланга поддерживает это предложение достаточно активным кивком и весь едва ли не сияет. Кому что, действительно… — В том, чтобы быть похожим на девушку, на самом деле, нет ничего плохого, — говорит он спокойно. — Девушки очень красивые. Может быть, Рэки просто пытался сделать тебе комплимент, Мия? Теперь вместе со щеками теплеют и кончики ушей. Мия списывает это всё на раздражение и палящее солнце. И не важно, что они, в основном, передвигаются в тени деревьев. Обедая в придорожном кафе, он устраивается между Рэки и Лангой, и невольно вспоминает времена академии, когда Хасегава только перевёлся к ним на последнем году обучения. До его появления они с Рэки вечно грызлись – Мия считал Рэки тупицей и лохом, Рэки считал Мию заносчивым маленьким засранцем, короче, антипатии у них были достаточно взаимными. Однако, когда появился Ланга, Рэки довольно быстро подружился с ним, а Мия… Мия остался один. В тишине и спокойствии. Его больше не доставал приставучий рыжий Инузука, даже не подкалывал и не особо реагировал на его, Мии, дразнилки в свою сторону. Это было именно тем, чего Мия так сильно хотел, и всё же… стало пусто. Никто из других четырнадцатилеток не хотел общаться с одиннадцатилеткой, ещё и имеющим столь скверный строптивый характер. Только Рэки, по сути, скрашивал будни Мии в академии какими-то словесными баталиями и перепалками. И, хоть Мия не хотел этого признавать, ему было одиноко. Он каждый день ел своё бенто особняком, гордый и самодостаточный. А потом их поставили в одну команду. И после этого Мия практически никогда не ел бенто один. Вот и сейчас. — На, — Рэки, будто бы на автомате, перекладывает ему в порцию креветок, потому что знает, как сильно Мия их любит, в то время как Ланга наоборот забирает помидорки – их Мия терпеть не может. Это так привычно, что сердце немного щемит от внезапного прилива нежности к этим двум придуркам. Несмотря на то, что он мог бы надрать задницы им обоим, если хорошенько постараться, они всё равно всегда оберегают его, как, видимо, самого младшего в команде. Это иногда бесит, вообще-то – Мия и сам может о себе позаботиться! Он уже давно не ребёнок!.. И, всё же... раздражение не отменяет растекающееся тепло в области груди. Джо потягивает сигарету у выхода кафе, то и дело посматривает куда-то вглубь леса, окружающего дорогу. — Я, конечно, не сенсор, но чакру Вишенки почую везде, — усмехается он, когда Мия тоже выходит на крыльцо, пока Рэки с Лангой болтают о всякой фигне. Точнее, Рэки болтает, а Ланга слушает, поедая уже вторую добавку. — Так и знал, что Айноске пошлёт за нами кого-то из АНБУ. Но к чему это? Нас трое джонинов. — Ты бы не задирал нос, Мия, — Джо посмеивается. — Вы с Лангой только стали джонинами, у нас в команде нет ни медика, ни сенсора. А миссия-то, — затягивается сигаретой и выдыхает вновь, — связана со страной, которая находится на грани войны с другой страной. Одно неверное движение – и мы окажемся втянуты в политический конфликт. Несмотря на легкомысленное, на первый взгляд, впечатление, складывающееся о Коджиро, тот, на самом деле, намного мудрее и проницательнее, чем кажется. Мия знает своего сенсея с пяти лет, вырос, воспитанный ним, Айноске, Каору и отчасти Тадаши, потому ко словам старшего шиноби прислушивается. Джо прав – миссия имеет риск. Потому не удивительно, что Хокаге послал за ними кого-то из своей элитной организации, ещё и если этим «кем-то» является Каору. Тот и медик ведь – один из немногих медиков в АНБУ. Взгляд сенсея вновь устремляется в сторону многочисленных крон деревьев, а Мия тихо вздыхает. За пару ночей до отправления на миссию он оставался ночевать у Коджиро и Каору, и наблюдал за тем, как они ворковали на кухне, думая, что он в гостиной. Губы Коджиро мягко касались виска и скулы Каору, пока тот скользил кончиками пальцев по щеке мужа и пофыркивал, жалуясь на небритость. Любовь… неужели он тоже будет вот так сюсюкаться с тем, кого полюбит? Мия чуть оборачивает голову и поглядывает на Рэки через плечо. Просто… этот придурок внезапно громко над чем-то захохотал. Потому и привлёк его внимание, вот и всё. Красные перевёрнутые треугольники на щеках Рэки всегда немного кривятся, когда он улыбается, потому что на их краях проступают его ямочки. Чуть выше, в области переносицы, смуглую кожу Инузуки усеивают веснушки. Их не так много, но, если быть достаточно близко и присматриваться, то можно разглядеть. Иногда Мие хочется протянуть руку и дотронуться до них. Хочется очертить красные отметины клана Рэки, ткнуть в ямочку на его щеке, когда он улыбается, хочется ощупать, насколько остры его клыки подушечками пальцев, а может и… Мия резко отворачивается и шумно выдыхает, стараясь отогнать от себя нахлынувшие дурацкие мысли. В тринадцать-четырнадцать лет он списывал их на шалящие гормоны, просыпаясь с сюрпризами в виде крепких утренних стояков после очередного сна с участием Рэки – тогда ещё патлатого и нескладного. Сейчас же, спустя два года… Мия стал взрослее, но и Рэки, блин, тоже. Постригся короче, раздался в плечах и ростом почти сошёлся с худощавым, но высоким Лангой. Ещё и безрукавку эту дебильную носит, светя очерченными бицепсами. Не такими, как у Коджиро или Айноске, конечно, но они всё равно не дают Мие покоя. Как же это бесит. — Слушайте, а айда поплаваем? Сенсей, жара же такая! — ноет Рэки, позёвывая и лениво закидывая руки за голову спустя несколько часов после остановки в кафе. Мия невольно цепляется взглядом за пробивающиеся тёмно-рыжие, почти каштановые волоски в его подмышках, явно отросшие за пару дней без бритья. Абсолютно тупые и беспощадные гормоны бьют в голову, приходится сглотнуть, когда сердце учащённо заходится в груди, а где-то в животе поджимается горячий клубок пустоты. — Мия, ты какой-то красный, — подмечает Ланга. — Думаю, искупаться – это хорошая идея. Ну конечно, он соглашается с предложением своего собрата по единственной клетке мозга. Мия фыркает, ослабляя свой чёрный протектор со знаком деревни на шее. Почему-то кажется, будто тот стал немного давить в области кадыка. — Мы на миссии, балбесы. Это вам не отпуск и не увесилительная прогулочка! — Зануда, — Рэки оттягивает нижнее веко и показывает Мие язык. И прежде чем тот успевает ответить, в разговор вмешивается Джо. — Мы будем идти вдоль реки ещё долго, так что искупнёмся уже вечером, на привале. А сейчас, раз Мия у нас скоро перегреется, давайте просто свернём поглубже в тень. — И ничего я не перегреюсь! — Да ты реально красный, — в голосе Рэки мелькает обеспокоенность. Он подходит ближе, тянет воздух около Мии носом, использует своё инузуковское обоняние. — Но от тебя не пахнет, не вспотел. Может лицо просто обгорело, а? — Хорош меня обнюхивать, псина! — Мия отпихивает сокомандника от себя и шикает на него. А Рэки в ответ лишь скалится, сверкая клыками – мол, да, псина, и горжусь этим. К вечеру они действительно останавливаются на привал, и пока Джо разводит костёр, Ланга уходит к воде ловить рыбу с помощью своих ледяных игл, а Рэки помогает Мие расстелить спальники. Солнце уже с полчаса как спряталось за горизонт, но особо прохладнее не стало – вместо палящих лучей теперь некоторый дискомфорт доставляет духота. Рэки стаскивает с себя зелёную жилетку и утирает тыльной стороной предплечья взмокший под протектором лоб. — Ты бы снял свою кофту, тебе не жарко с длинным рукавом? — Если ты думаешь, что я по твоему совету стану носить что-то без рукавов, как Ланга, то даже не надейся. Ланга раньше гонял всегда в рубашках и водолазках с высоким горлом, но по совету Рэки добавил в гардероб те же самые водолазки, только без рукавов или с коротким рукавом, чтобы носить их в особенно жаркую погоду, как сейчас. Выглядит это, в общем-то, вполне себе неплохо. Впрочем, на Ланге всё смотрится потрясающе, даже если он, блин, мешок из-под риса на голое тело напялит. Айноске наверняка предпочтёт тут же этот мешок на нём разорвать. Фу. — Это, между прочим, не мой совет, а сенсея! — Правильно, Рэки, — Коджиро, услышавший их разговор, усмехается и тоже частично раздевается. — Меньше одежды – больше свободы для мускулов. Мия на это кисло скептично поджимает губы. — Вы чего, Джо-сенсей? Да у него же там мускулов не больше, чем у новорожденного котёнка! — прыскает Рэки. Однако, слышать подобное высмеивание от кого-то, на чьё мнение, почему-то, совершенно не плевать, внезапно становится неприятно. Мия хмурится, а затем вытаскивает из кармана на шортах сюрикен и метко попадает ним в дерево позади Рэки, вместе с тем срезав пару миллиметров рыжих волос. — Мне не нужны большие мускулы, чтобы надрать тебе задницу, отстойник, — щурится. Выражение лица Рэки описать сложно. Он явно залипает, но Мия не может понять, на что именно. Янтарные глаза будто бы становятся темнее, когда Мия встречается с ними собственными. Затем, когда он проходит мимо, чтобы забрать сюрикен, ладонь Инузуки внезапно обжигает голую коленку. Мия замирает, опуская взгляд на сокомандника. Сидящий на спальнике Рэки выглядит немного… застенчиво, что ли? — Эй, я, типа… не имел в виду, что ты не крутой или не привлекательный без мышцев. Ты крутой. И привлекательный, ну, то есть, — Мия вскидывает брови, наблюдая явный румянец на щеках и ушах Рэки, когда тот сконфуженно тушуется, — не знаю, как для девчонок, но, типа, вообще… вообще точно. Да. Что-то в груди пропускает удар. Мия медлит с секунду, всё ещё переваривая сказанное и пропуская сквозь себя жар ладони Рэки на своей коленке, ощущение его мозолистой руки напрямую к коже. А затем хмыкает: — Меня не интересует, что думают девчонки. Это ты здесь ними озабоченный, слизень, — и отходит ко своему спальнику. Но таки добавляет после: — Возможно… я тоже считаю тебя крутым. Даже несмотря на то, какой ты неудачник. — Вот засранец! — смеётся Рэки. На щеках его проступают ямочки, и Мия фыркает, стараясь не пялиться. — Ты даже похвалить без обзывательств не можешь. — А ты заслужил, чтобы я тебя похвалил, Рэки? — А как мне заслужить? — Нужно быть хорошим мальчиком, например. Ты, вот, был хорошим мальчиком? Джо покашливает в кулак, привлекая к себе внимание. — Молодёжь, я, конечно, всё понимаю… но оставьте меня без выяснений, кто был хорошим мальчиком и кого нужно похвалить. Мия тут же вспыхивает, понимая, что они с Рэки… буквально только что флиртовали! И так увлеклись, что забыли про сенсея. Кошмар. Хотя, возможно, до Рэки не дойдёт, что это флирт. Да, определённо. Он слишком тормоз. Вскоре возвращается Ланга с несколькими рыбинами, которых они поджаривают на костре. Вдоволь хватает на всех – и Соракуро, пёс-напарник Рэки, тоже довольно виляет своим чёрным, с рыжими подпалинами, пушистым хвостом, с аппетитом угрызая свою рыбку. — Сора, погнали купаться! — обращается Рэки к нему, трепля за ушком после рыбного ужина. Ночь заполняет стрекот цикад, запах костра и шум текущей неподалёко реки. Летняя духота забирается под ворот и в рукава, хочется раздеться и дать телу подышать, что Ланга и Рэки делают первыми. Соракуро радостно виляет хвостом и погавкивает от нетерпения занырнуть в воду. И по нему вполне себе очевидно, что Рэки делит одну клетку мозга не только с Лангой, что, впрочем, совершенно неудивительно – все члены клана Инузука неразрывно связаны со своими псами-нинкенами, как «клеткой мозга», так и душой. Одежда сокомандников неряшливыми комками шлёпается на их спальники, пока Мия позволяет себе лишь избавиться от кожаной портупеи с кунаями и печатями, которую носит на талии. — Иди тоже поплавай, — хмыкает Джо, развалившийся у костра голый по пояс. — Чего куксишься, мелочь? — Я думал мы с тобой пойдём после них. Сенсей на это лишь усмехается с хитрецой, прослеживающейся и в его голосе. — Я после вас, молодёжь, один сгоняю. Так что иди, давай, я же вижу, что тебе с ними поплескаться-подурачиться хочется. В этом нет ничего плохого, Мия. Тебе шестнадцать – самое время для того, чтобы беситься с друзьями, отрываться, совершать глупости, влюбляться… — Я – шиноби, — фыркает Мия, перебивая Джо, пока тот не продолжил перечислять другие вещи, которые, очевидно, совершал сам в этом возрасте, будучи в одной команде с Айноске и Каору. — Шиноби – тоже люди. И у шиноби тоже может быть личная жизнь. Мы ведь не бездушные машины, а, — сенсей слегка пихает его коленкой. — Так что иди и купайся, давай, чтобы через минуту тебя здесь не было. Спорить с Коджиро, порой, сложнее, чем с Айноске, да и сейчас, если быть честным, не особо хочется, потому Мия таки прислушивается. Стаскивает кофту и шорты, складывает одежду аккуратной стопкой на спальник, а сверху довершает её протектором. Кофту и бельё стоит постирать, но это Мия сделает уже после того, как выкупается сам. Он спускается к воде и скидывает сандалии, заходит по щиколотки, дабы привыкнуть к температуре воды. Рэки и Ланга, два придурка, плещутся как дети – со смехом, дурачливостью и, вероятно, попытками утопить друг друга. По-другому этот цирк Мия назвать не может. — Только попробуй, слизень, я ёбну тебя молнией, — предупреждает он, когда Рэки замечает его и плывёт ближе к берегу. — Рэки, я серьёзно! Никаких брызг. Что-то совершенно западлючное сверкает в глазах и ухмылке рыжего идиота. — Как скажешь, детка. Никаких брызг, хорошо, — и, конечно же, ничем «хорошим» это не заканчивается. Рэки просто выпрыгивает из воды и сгребает его в охапку, после чего закидывает на плечо. Мия едва сдерживает визг, вместо этого шипит и со всей дури заряжает сокоманднику по спине, а тот, в отместку, размашисто шлёпает Мию по заднице. Визг таки вырывается. В итоге Рэки просто скидывает его в воду, зайдя поглубже, и сам тоже неуклюже плюхается. Смех его прерывается бульканьем, потому что теперь мокрый и злой Мия пытается то ли придушить, то ли утопить придурка. — Да почему ты такой царапучий! — взвывает Инузука. — Потому что нехрен меня скидывать в воду, дебил! Теперь внезапно булькает Мия, потому что Рэки (совершенно подло, между прочим) резко тянет его за бёдра, заставляя упасть спиной в воду. Приходится схватиться за плечи сокомандника, дабы не уйти под воду вновь, и вот в таком положении они замирают, оба восстанавливая дыхание. Ланга плавает где-то рядом, пока Рэки придерживает Мию под задницу, а сам Мия неловко цепляется за его шею и плечи. И что-то в груди перевеорачивается, когда они сталкиваются взглядом. Луна сегодня яркая – не полнолуние, но то ли пару дней до него, то ли пару дней после, – и это, между прочим, очень даже им на руку, потому что не приходится купаться в полной темноте, да и постираться попозже так будет удобнее. Остаётся лишь надеяться, что небо не затянет тучами, и лунный свет не скроется за ними. — Я балдею от твоих волос, — внезапно хрипловато выдыхает Рэки. Мие очень хочется верить, что румянец на его лице, несмотря на свет луны, не видно. Он фыркает, пытаясь не выдать, как быстро стучит собственное сердце. Волосы он начал отращивать года полтора назад, насмотревшись на Каору, и сейчас уже может похвастаться небольшим хвостиком. Тёмные пряди растекаются по плечам и шее, когда Мия распускает их, вот и сейчас – он оставил резинку для волос рядом с протектором на стопке своей одежды. — Опять «практикуешься»? Рэки на этот вопрос не отвечает, вновь смотрит в глаза, и Мия почему-то сглатывает. Отвести взгляд чертовски трудно, попросту невозможно, кажется. Благо, эту странную атмосферу нарушает подплывший ближе Ланга. — Рэки, я сомневаюсь, что девушке понравилось бы быть на месте Мии, когда ты бросил его в воду. Некое наваждение рассеивается в пару секунд. — Думаешь? Так я же комплимент сделал! Мия закатывает глаза и отпихивает морду Рэки от себя ладонью, после чего отталкивается и отплывает. Это, увы, всё равно не помогает избежать деградирования от улавливания разговора двух идиотов. — Я же говорил, — вздыхает Ланга. — Много ты о девчонках знаешь, блин! Тем более… это же Мия. Он просто сам по себе вредный. — Я хотя бы им нравлюсь. Хотя… не то чтобы меня это радует. — Конечно нравишься, тц. Ты же у нас красавчик, Ланга! Ледяной принц… они тебя так называют, я сам слышал! — Никто меня так не называет, не мели ерунду, Рэки. — А вот и называют! Девчонки вообще от тебя без ума. Ну ты же реально красавчик… и почему некоторым везёт рождаться такими красавчиками, а кто-то – я? — Инузука ноет, едва ли не взвывает, почти оправдывая свою фамилию. Краем глаза Мия замечает, как Сора тащит из воды здоровенную палку. — Но ты ведь тоже достаточно привлекательный. У тебя хорошее телосложение и симметричное лицо. Мия, — обращается к нему Ланга, вызывая в ответ фырканье, — ты ведь тоже считаешь Рэки симпатичным? Что-то горячечное покалывает в груди – немного неприятно и волнительно. Это мешает сдерживать эмоции, потому… — Я считаю Рэки тупицей. Особенно тупым тупицей, если он не замечает, что на него тоже… засматриваются, — выпаливает Мия, после чего рассекает воду перед собой и ныряет поглубже. Видеть и слышать реакцию сокомандников на собственные порывистые слова нет никакого желания. После купания и стирки он переодевается в чистый комплект одежды – топ с высоким горлом, открывающий нижнюю часть живота от талии, поверх него чёрную футболку-сетку, уходящую под линию шортов. На спине топа вышит герб клана Сенджу, к которому принадлежит Хокаге, и, формально, сам Мия, а на груди, на маленькой подкладке с изнаночной стороны ткани – герб клана Учиха. Мия не носит его видимым для остальных, но что-то в груди его тоскливо сжимается, а затем теплеет, когда он видит, что каждый новый его элемент одежды от Айноске или Каору с Коджиро имеет герб хотя бы внутри, вдали от посторонних глаз. Коджиро уходит купаться после них, Ланга, у которого открылось второе дыхание после плаванья, на пару с Сорой доедают оставшуюся рыбу, а Рэки… Сердце Мии пропускает удар, когда он сталкивается взглядом с Инузукой, уже валяющимся на своём спальнике. Красные отметины на щеках слегка смазаны из-за воды, утром будет рисовать новые своей стойкой краской, Мия прекрасно знает это, как и знает множество других деталей о своём сокоманднике, с которым проводит время плечом к плечу уже несколько лет. И что-то от осознания сего факта заставляет сердце биться чаще. — Чего тебе, слизень? — бурчит Мия отчасти немного смущённо от такого пристального взгляда, однако умело скрывает это смущение за привычным ворчанием и недовольством. Рэки, впрочем, кажется, совершенно не обижается. Его улыбка такая мягкая, что хочется стереть её с лица Инузуки… желательно своими губами. Блять. — Ты тоже не всегда замечаешь… как на тебя засматриваются. Идиотское колошматящее грудную клетку сердцебиение не позволяет Мие уснуть с час так точно. Благо, перед своим дежурством он таки более-менее высыпается, а Джо, уж больно улыбчивый после своего купания, бодрствует на рассвете вместе с ним, пока Ланга и Рэки дрыхнут как убитые, сопя и похрапывая. — Передал привет Каору? Джо одобрительно хмыкает, наблюдая за его зевком на спальнике. — Ты учуял его чакру? — всё же, сенсей в нём не дремлет. — Нет, — Мия усмехается, — ты просто слишком довольный. На это Коджиро смеётся. — Я уж надеялся, что твои сенсорные способности развиваются. А у нас тут, оказывается, будущий любитель «Приди, приди, рая» растёт. — Фу! Я не такой извращенец, как ты. Подобные препирательства уже давно стали рутиной. Есть в них что-то… семейное. Дарящее ощущение уюта, даже на миссии посреди леса. Они все стали для Мии семьёй – и Айноске, подобравший его за пару лет до того, как стал Хокаге, и Каору с Коджиро, помогающие растить Мию после инагурации Айноске, и даже эти два слизня – Ланга и Рэки… их Мия тоже может признать членами своей семьи. И всё же… стоит поговорить с Айноске, когда он вернётся с миссии. Они редко ссорятся серьёзно, но споры – обыденная для их специфической маленькой семьи на двоих вещь, как и взаимные огрызания друг на друга, а потом молчаливые попытки сгладить накал. Айноске, обычно, в таких ситуациях приносит ему в комнату тарелку фруктов или дарит что-нибудь – книгу, шмотку, набор коллекционных карточек, очередную настолку, новые кунаи или сюрикены. Мия же, чаще всего, если чувствует себя виноватым, старается приготовить что-нибудь, что Айноске нравится из домашней еды, прибирается или просто проводит время где-то рядом. Да, словно кот, который делает вид, что ты его совершенно не волнуешь, но при этом постоянно находится где-нибудь поблизости. Мия не может назвать Шестого кем-то типа отца или около того. У них не такая большая разница в возрасте, да и сам Мия был уже не младенцем, когда тот только взял его к себе, однако, не считать Айноске своей семьёй, а только наставником, Мия не может. Это… нечто большее. И плевать, что у Хокаге свои странности – у Мии характер тоже не сахарный. Уживаются ведь как-то, ценят друг друга и поддерживают, как бы там ни было. Потому что любят. Остаток миссии проходит без особых приключений, однако, чем ближе они продвигаются к Кумо, тем настороженнее становится Коджиро. Мия подмечает сначала это, а затем и то, как Рэки и Соракуро навостряют уши и носы. Лишь Ланга остаётся непоколебимым – впрочем, он всегда выглядит достаточно невыразительным в плане отражения истинных эмоций на лице. Оно, как и обычно, спокойное и морозно-красивое, будто высечено изо льда. Кеккей Генкай Хасегавы отражается, видимо, и на его сущности, но это Мия подметил ещё с самого начала знакомства с Лангой. Они не обсуждают ничего, пока не становится достаточно очевидно. — Разделяемся по построению AB-BC, если их больше, чем десяток, — коротко распоряжается Коджиро, перескакивая с дерева на дерево. Местность густа на растительность, оправдывая название – Страна Лесов, всё же, но леса здесь, в основном, сосновые. Несмотря на недавнюю жару, теперь становится прохладнее, и Мия после очередной стоянки меняет топ на практически такой же, но с длинными рукавами. Это происходит неподалёку от Щимогакуре, Деревни Скрытого Мороза, родины Ланги. Тогда же, используя пар от слияния стихий воды Хасегавы и огня Мии, пока они сушат выстиранные вещи, Джо ненадолго исчезает. Встречается с Каору, дабы обменяться информацией, и его напряжённое лицо, когда сенсей возвращается, Мие совершенно не нравится. — Это отряд наёмников из Кири. По сведениям Вишни и Пера их не менее дюжины. Рэки на новость порыкивает, зрачки его слегка вытягиваются вертикально. — И почему ублюдки медлят?! Мы можем дать им бой! — Потому что они загоняют нас на территорию Страны Молнии. Мы пересечём границу уже завтра днём, тогда они и покажутся. Так что выспитесь хорошенько и готовьтесь, — Джо пытается приободрить их, но ощущается в его тоне нечто… мрачное. Конечно, какими бы джонинами они ни были, такое количество наёмников – не простая разминка. Вместе с членами АНБУ, которые особо высовываться не будут и вмешаются лишь в критическом случае, их всего шестеро. Навыков наёмников они наверняка не знают, потому причина напрячься действительно есть. Мия затачивает кунаи и сюрикены после ужина, параллельно с этим наблюдая за тем, как двое псов прочёсывают территорию вокруг – Рэки принял облик Соры, дабы быстрее и точнее определить информацию о враге. Насколько знает Мия, мало кто из клана Инузука осваивает технику обращения в нинкена, помимо обращения нинкена в самого себя. Рэки, обращаясь в пса, совершенно не отличается от Соракуро, точно так же, как и Сора не отличается от Рэки, когда они используют Клон Зверя Человека. Из этой техники легче выйти в Двухглавого или даже Трёхглавого Волка, что выглядит достаточно впечатляюще. После обращения, отряхиваясь и оправляя на себе одежду, Рэки всегда выглядит даже чуть более дико, нежели обычно. Мия ощущает жар от его тела, когда Инузука бесцеремонно плюхается на его спальник, бок к боку, и не отодвигается. Это тепло… приятно, особенно в прохладе сосновного леса. — Всех блох насобирал? — спокойно интересуется он с лёгкой насмешкой. Рэки на это фыркает и бодает Мию своей патлатой рыжей макушкой в плечо, тыкается куда-то в шею и специально тормошит свои волосы пятернёй, показательно стряхивая несуществующих блох на него. — Ага, тебе принёс! Всё, теперь загрызут тебя всего за ночь. Я буду плакать на твоих похоронах, мелкий. Мия закатывает глаза, чуть усмехаясь, и освобождает одну руку, тоже трепля Рэки по волосам. Дурак, блин. — У меня есть другие способы довести тебя до слёз. И «мелкий» у тебя в штанах, понял? — А ты прям проверял? — Мне и проверять не нужно, по тебе всё и так понятно. — М-м, жду не дождусь увидеть твоё лицо, когда ты убедишься в обратном. Сердце в груди Мии делает оборот, пропуская удар, а щёки вспыхивают красным. Он пихает Рэки боком и поворачивает голову, ловя его глаза своими. Что-то в них подсказывает, что Рэки… ожидает его реакции. Хорошо, что Коджиро сейчас снова удалился, вероятно, поговорить с Каору неподалёку, а Ланга дремлет на своём спальнике ближе к костру, иначе кто-нибудь из них обязательно прокомментировал бы этот очевидный флирт. Осознаёт ли его Рэки? — Придурок, — таки бурчит Мия, после чего отводит взгляд к кунаю. Его острие сверкает в отблесках костра, заставляя задумываться, стоит ли вызывать Мангетсу для собственной проверки территории. — Вы с Сорой тщательно прошлись? Рэки на это лишь касается его запястья и оттягивает подушечку пальца Мии от острия куная. Понимает, видимо, что тот собирается призвать своего кота. — Тщательнее некуда, не ссы. — Надеюсь, что поссали как раз таки вы, — намекает Мия о метках. В ответ получает пару активных кивков, а также виляние хвоста лежащего у костра Соракуро. Что ж, это успокаивает, но завтра он, вероятно, будет использовать Мангетсу с самого утра. А сейчас… пусть котик отдыхает. — В двухсот метрах даже во сне почую, — Рэки хмыкает, явно довольный собой, после чего укладывает подбородок на плечо Мии и по-собачьи тыкается кончиком носа куда-то в щеку. От подобного контакта по коже бегут мурашки, но Мия упорно их игнорирует. За годы работы в одной команде он уже достаточно привык к подобным приколам со стороны Рэки, это не должно вызывать какой-либо реакции, однако… вызывает. Каждый раз сердце Мии решает подпрыгнуть до горла, сделать сальто и затопить внутренности теплом вперемешку с идиотской нежностью по отношению к этой наглой рыжей морде. — Нанджо-сенсей сказал, что завтра вновь выйдем к реке и дальше будем держаться неё. У Ланги будет больше возможностей рядом с водой, — спокойно говорит Мия, пока Рэки понимающе урчит что-то ему в плечо. — До Кумо ещё пару дней пути. Мы можем напасть первые и зафигачить их ещё до того, как они нападут на нас. Зачем ждать и становиться добычей, если можно загнать этих сволочей самим? На эти рассуждения Мия чуть усмехается и вновь поворачивает голову к Рэки. — Это не так работает, хищник, — он даёт сокоманднику лёгкий щелбан, вспоминая, как раньше постоянно шипел на него за подобное сам, будучи помладше. — Мы не можем заагрессировать на них первые, это плохо отразится на репутации миссии. Она у нас, в отличие от них, заключается в мирном доставлении документа, а не в устранении кого-либо и чего-либо. Рэки вздыхает – он и сам это понимает, но менее тошно от этого не становится. — Бесит, — порыкивает, отчего Мия закусывает губу – слишком близко к его уху вибрирует чужой рык, разгоняя кровь по венам и заставляя сглотнуть. Этот балбес даже не представляет, насколько горячим может быть. И насколько горячим его могут находить. Хотя… может быть, Мия один такой? Нет, точно нет. Просто Рэки – тупой тормоз, который не замечает очевидного. Девчонки (и не только) вполне оказывают ему знаки внимания, но в ответ получают лишь искреннее дружелюбие и виляющий хвост. Иногда у Мии возникает желание просто встряхнуть Рэки и закричать ему в лицо о том, как сильно он его хочет. Но делать этого Мия, конечно же, не будет. — У тебя всё в порядке? Внезапный вопрос сбивает с толку. Чего-чего, а вот этого он точно не ожидал, потому удивлённо моргает. — Кроме того, что нас могут завтра прикончить? Отлично, в принципе. Сам как, слизень? Однако, отшутиться не выходит. Рэки отчего-то чуть поджимает губы и вновь трётся носом, только уже ниже, по линии челюсти, сползая к шее. Дрожь в пальцах заставляет выронить кунай. — У тебя… с Шестым. Что-то случилось? – потрескивание костра и мирное дыхание Ланги – всё, что нарушает тишину в последующие пару секунд. — Вы с Джо-сенсеем пришли на сборы к миссии вместе, ты ночевал у него. И миссия… ты сказал, что «отвоевал» её. Вы поссорились или типа того? То, что Рэки в принципе всё это заметил, конечно, могло бы удивить, но он, вообще-то, действительно отличный друг и понимающий товарищ, а ещё может быть до чёртиков проницательным, каким бы дурачком ни казался. Эмпатия на уровне, что значит. Потому и увиливать нет смысла, да и не хочется, честно говоря. Мия со вздохом отклоняется назад, и Рэки тут же ловит его в объятия, позволяя откинуться спиной на свою грудь. Руки сокомандника скользят по талии, посылая новую порцию мурашек, пока он не обвивает Мию полностью. Голым животом тот чувствует чужие тёплые предплечья, и от этого почему-то так хорошо, так классно… шевелиться больше совсем не хочется. — Типа того, — неохотно признаётся он, прикрывая глаза. — Ничего особенного, просто… меня достало быть в его глазах ребёнком. Он печётся обо мне, да, о Ланге тоже, но это другое. Я для него навсегда останусь пятилеткой, испуганно ревущим и прячущимся в шкафу, с только что пробудившимся шаринганом. И это… бесит. Он был на почти четыре года старше меня сейчас, когда стал Хокаге! — Как я? Внезапная усмешка Рэки побуждает раскрыть глаза. Мия моргает и встречается ними с чужими янтарными. — Да… как ты, — отчего-то слетает с его губ достаточно мягко. — Разница смешная, верно? — и та надежда, с которой звучит этот вопрос, явно вообще не касается Айноске. Рэки смотрит в ответ несколько секунд, а затем медленно кивает. — Вообще фигня, — его голос звучит тихо, немного хрипловато. — Ты… уже совсем не ребёнок. Сердце замирает, пропуская пару ударов, но лишь затем, чтобы начать биться чаще. Эти слова значат многое, особенно из уст Рэки, и относятся очевидно к совершенно другой теме. Той, из-за которой сердце Мии не может функционировать спокойно. Не это ли тот самый подходящий момент для… чего? Сам себе он ответить не может, однако, судя по взгляду Рэки, сбегающему с глаз на губы и обратно, слова сейчас лишние – всё становится понятно и без них. Мия дотрагивается до чужого лица кончиками пальцев, а Рэки, будто загипнотизированный, наклоняется ниже, пока они не соприкасаются кончиками носов. Что-то в этом контакте вызывает у Мии трепет. Он прикрывает глаза, желая ощутить губы Рэки своими… …и тут же распахивает их, активируя шаринган. Рядом щёлкает ветка, выдавая чужое присутствие. — Сенсей, — хрипловато сглатывает Инузука, успокаивая Мию. — Это сенсей. Джо даже не пытается сдержать усмешку. Специально ведь, блин, позволил себя заметить. Если бы такой опытный шиноби не хотел, чтобы его обнаружили, то этого бы и не произошло. Они неловко отстраняются друг от друга, и Мия подбирает свой кунай, уделяя внимание уже ему. — Я смотрю, у кого-то слишком много энергии. Рэки, дежуришь первым, — весело хмыкает Коджиро. — Кто бы говорил, — доносится в ответ тихое бурчание от Инузуки. — Я всё слышу! Мия ничего не говорит, лишь коротко пофыркивает, и даже не секунду на сенсея не смотрит. Знает – наткнётся на красноречивый взгляд, намекающий на… неважно, в общем, на что. Просто теперь очевидно, что стоит ожидать подколок от Коджиро, а потом и от Каору с Айноске, потому что Джо – трепло редкостное, да и в целом эти трое – те ещё сплетники. Интересно, они с Лангой и Рэки тоже такими будут лет через десять?.. Кошмар. Прокручивая эти же мысли в голове, Мия вскоре засыпает. И не видит, как дежурящий Рэки любуется его расслабленным лицом, на котором отражаются тёплые отблески костра.***
Наёмники нападают на них в двух днях от Кумогакуре. Сдвоенный отряд: двенадцать человек и нечто похожее на человекоподобную грязь с чакрой – видимо, техника одного из них. Мия подмечает, что среди них есть шиноби не только из Кири, а у двоих даже перечёркнут символ деревни на протекторе. Отступники. — И давно Кири начали нанимать всякий мусор? — порыкивает Рэки, когда они только вступают в бой. Наёмники понимают, что своим нападением втягивают в конфликт между Кири и Кумо Коноху, но в идеале их цель – устранить шиноби Скрытого Листа и все улики вместе с телами, чтобы открытых доказательств об их агрессии не обнаружилось. Тогда и документ для Кумогакуре будет отобран, и у Киригакуре руки останутся «чисты». Поэтому их так много. Поэтому они нападают на территории Страны Молнии, чтобы, по возможности, ещё и скинуть на тех всю вину. Мия не любит лезть в политику, верно. Но он разбирается в ней намного лучше любого другого своего ровесника (и большинства более зрелых людей). Его наставник, его семья – Шестой Хокаге. — Ланга, — доносится голос Нанджо-сенсея справа. Хасегава на это ничего не отвечает и сразу же складывает печати для одной из своих техник. В воздухе становится на несколько градусов ощутимо прохладнее, изо рта Мии вырывается облачко пара, а где-то позади доносится пронзительный хрип одного из наёмников, подобравшегося к ним слишком близко. Кеккей Генкай Ланги специализируется на ледяных техниках, а его природному запасу чакры можно лишь позавидовать. Неудивительно, что Айноске присматривает этого снежного принца себе в АНБУ. А ведь они уже джонины… кто знает, сколько продлятся их совместные задания? Командная работа между всеми тремя на высоком уровне, слаженная и гармоничная, а Нанджо-сенсей – отличный капитан и наставник, но обязаловка в виде миссий в одной команде теперь отсутствует. Мия старается об этом не думать. Ланга и Рэки смешивают свои техники стихии воды и огня, дабы создать плотный пар и перегруппироваться, временно закрыв врагам обзор. Каору наверняка наблюдает за ними с небольшого расстояния с помощью своего бьякугана. Всегда хорошо иметь под рукой ниндзя-медика, особенно при вероятности таких вот схваток, но Мия искренне надеется, что им его услуги не понадобятся. Поначалу наёмники не представляют из себя ничего особенно опасного, однако, после пары человек из их авангарда, которых Ланга и Рэки приканчивают достаточно легко, в бой выходят соперники посерьёзнее. Мия использует шаринган, когда на него нападают, ловко уходит от атаки, но выходит из строя, когда другая противница внезапно вытягивает шею на несколько метров. Он думает, что эта тварь хочет укусить его, даже предугадывает её действия, но отвлекается на второго, недобитого противника. Первая же пользуется моментом – цепляет таки руку своими внезапно тонкими клыками и тут же сковывает движения чем-то невидимым. По рукам и ногам будто бы ползут скользкие щупальца, а чакра наёмницы отличается от обычной. Она, кажется… не совсем человеческая? Раздвоенный язык и отсутствие белка в глазах наталкивает на одну мысль – змеюка. Яд, видимо, работает как генджутсу, потому что шаринганом Мия видит, что на самом деле физически ничего не мешает ему двигаться, а этот блядский яд… он и сам специализируется больше всего на иллюзиях, но, чёрт, как же Мия ненавидит сражаться с теми, кто тоже активно использует на нём генджутсу. Благо, ему на помощь вовремя приходит Коджиро, заставляющий гадюку отвлечься своей стихией земли. Контроль генджутсу ослабевает лишь слегка, когда она отрывает взгляд, но Мие хватает и этого, чтобы быстро освободиться. Схватка со змееподобной соперницей была бы не такой тяжёлой, если бы не вечно отвлекающие другие противники. Их слишком много, они не слабаки, и Мия едва поспевает уследить за всеми даже со своим шаринганом. Ланга справляется неплохо, держа оборону и сражаясь, преимущественно, на расстоянии, Нанджо-сенсей и Рэки же предпочитают ближний бой, оба отлично используют тайджутсу в комбинации с техниками. Сора и Рэки обращаются в огромных псов – это усовершенствованная техника Двухглавого Волка, только они не объединены одним телом. Связь Рэки и Соры – чертовски сильна, потому неудивительно, что им удаётся сработаться настолько слаженно. Мия старается не отвлекаться на что-то лишнее, но не может, время от времени, не оценивать состояние сокомандников. И в очередной раз, когда он проверяет, всё ли в порядке с Нанджо-сенсеем, которого откинуло на большое расстояние чужое джутсу, противник подбирается ближе. Со змеюкой Мия покончил – она так и не поднялась после его генджутсу, в который он её захватил, мстя. Этот же… соперник более опасный. Они танцуют в бою уже несколько минут, и даже с активированным шаринганом Мие приходится туговато, потому что у наёмника тоже не простые глаза – светятся синим, зрачков нет, потому сложно отследить, куда он смотрит. Ублюдок явно видит не только чакру, но Мия никак не может понять, почему его движения предугадываются. И даже заключить противника в генджутсу не удаётся – то ли из-за его глаз, то ли из-за того, что он вечно использует клонов и подмены, которые абсолютно идентичны оригиналу. Чёрт, Мия распознаёт их лишь в последний момент перед уничтожением, неужели мудак настолько силён, что каким-то образом подделывает чакру?! Он увлекается боем с противным синеглазкой настолько, что… — Мия! …пропускает момент, когда Рэки отталкивает его в сторону от чужой техники. И сам же попадает под неё, уже в человечьем облике, но издавая резкий собачий скулёж. Несколько больших длинных чёрных кристаллов на цепи протыкают его насквозь в области живота, появившиеся словно из ниоткуда. Мия на пару секунд перестаёт слышать и видеть всё остальное вокруг. Время будто замедляется – перед глазами лишь Рэки, отхаркивающий кровь. Багровые ручейки стекают с уголков его губ, зрачки сужаются, а чакра изменяется из-за резкой боли. В следующее же мгновение Рэки отлетает куда-то в сторону. Будто из-под толщи воды до Мии доходит крик Ланги. Ублюдок, чьи кристаллы только что прошли сквозь тело Рэки, нагло усмехается, и это становится, видимо, катализатором, потому что… Мия ощущает резкий прилив злости. Стресс волной прошибает каждую клетку, глаза начинают гореть от непривычной пульсации в них, кажется, будто сейчас вновь лопнут капилляры и по щекам вместо слёз потечёт кровь. Противников остаётся семеро, и всех семерых… Мия захватывает в своё генджутсу полностью. Это ощущается на удивление легко, он управляет шаринганом с таким мастерством, которого прежде никак не мог добиться даже с помощью усердных тренировок. Ранее Мия мог действительно отлично справиться сразу с двумя противниками, захватив их в генджутсу, но с семерыми… никогда. Двое человек уже доставляли некую сложность, не говоря о том, как просто он сейчас заставляет всех наёмников вонзить себе кунаи в глотки. Тела падают одно за другим, голоса Коджиро и Ланги Мия слышит смазано, но выцепляет одно: — Твой шаринган… Изменился? Неужели... Рэки. Мия срывается с места, подскакивает к нему. Собственные руки дрожат, а по внутренностям будто растекается колючий холод страха. Мие впервые так страшно, с тех пор как Айноске нашёл его после вырезания клана. Рэки кашляет, булькает кровью, и на глазах Мии наворачиваются слёзы. Нет, это не должно происходить, это… абсолютно неправильно! Рядом скулит Сора, явно тоже до безумия обеспокоенный состоянием своего партнёра. — Глаза… — Рэки хрипловато усмехается, глядя на Мию снизу вверх, когда тот бережно придерживает его под голову. — Твои… глаза такие… красивые… Мия не может сдержать рвущегося из груди надрывного рыдания. — Заткнись, — шепчет он, судорожно мечась взглядом с лица Рэки на раны. — Заткнись, не смей… говорить так. Так… будто это твои последние слова! Ты не сдохнешь здесь и сейчас, слизень, даже не мечтай. Ланга стоит рядом, бледный, словно сама смерть. Он ненавидит кровь, ненавидит её запах. Мия помнит, как будучи ещё генином, Ланга вечно падал в обморок от вида крови, но Каору поделился с ним некой медицинской методикой, с помощью которой Ланге удавалось контролировать свою чакру и поддерживать себя в сознании, по сути, искусственно. Стеклянный взгляд его говорит о том, что и сейчас происходит именно это. Рэки же попросту отключается – против потери крови и повреждения внутренних органов слабы даже самые опытные и крепкие шиноби, не говоря уже об обычном без пяти минут джонине. Все они живые, все они смертны. Несмотря на рану на руке, Коджиро складывает несколько печатей, видимо, чтобы оказать Рэки какую-то помощь, но его опережает появление членов АНБУ. Каору, не снимая лисьей маски, молча присаживается рядом с Рэки. Его ладони светятся зелёным, и сердце Мии вздрагивает в надежде. — Вытаскивай их по-одному, — приказывает Вишня спокойно и кивает на те самые чёртовы кристаллы, пронзившие чужое тело. — У большинства Инузук регенерация схожа с собачьей – ускоренная, — это, кажется, произносится уже для того, чтобы немного успокоить. Мия сглатывает и кивает. Глаза всё ещё нещадно печёт, но он фокусирует зрение, сосредотачивается на своём деле и вытаскивает кристаллы, пока Каору принимается залечивать раны. Кровь окрашивает руки, натекает под Рэки лужей, и Мию трясёт от осознания, что с каждой секундой сокомандник теряет её всё больше. Он не может представить тот расклад событий, при которых Рэки… не очнётся. Зрение плывёт вновь, Мия раздражённо шипит сам на себя, но затем понимает, что дело не в шарингане. Дело в… слезах. Они неприятно пощипывают в области носа и стекают горячими каплями по щекам. Царапину у подбородка щиплет, но это – ничто, по сравнению с тем, какое кровавое месиво творится сейчас у Рэки в области торса. Нанджо-сенсей переговаривается с Пером, напарником Каору. — Нужно избавиться от тел. Кто-то из них использует несколько техник и стихию огня, но Мия старается не отвлекаться. Когда последний кристалл выходит из тела Рэки с отвратительным влажным звуком, он откидывает все в сторону, готовый помочь далее, но Каору отрицательно мотает головой. — Мия, — к плечу прикасается прохладная ладонь Ланги, — он у нас живучий, ты же сам знаешь. Это не впервые, когда Рэки ранят, но… впервые так серьёзно. Он впервые теряет столько крови, впервые не приходит в себя так долго. Впервые в его глазах Мия увидел такую боль. Точнее… казалось, будто почувствовал. Почему Ланга так спокойно об этом говорит?! Чёрт бы побрал его флегматичность. Мия стряхивает чужую руку и сжимает окровавленные ладони в кулаки, а взгляда от Рэки не отрывает, всё ещё используя шаринган для отслеживания потоков чужой чакры и работы сердца. Теперь глаза не пекут так сильно, не пульсируют на грани того, чтобы лопнуть. Подобное он ощущал раньше, каждый раз, как в глазу пробуждалось очередное томое, однако… сейчас это было в разы сильнее. Проходит ещё несколько минут, за время которых Перо с Коджиро успевают изучить и уничтожить тела, а Ланга таки уговаривает Мию отойти к реке и вымыть руки. Они всё ещё дрожат, когда он возвращается обратно. Пушистая тёплая морда опускается Мие на коленки – Соракуро, вымотанный после битвы и тоже до чёртиков переживающий о Рэки, всё ещё тихонько поскуливает и жмётся головой ближе, подставляясь под осторожные поглаживания и почёсывания. Его мягкая шерсть помогает успокоить собственную дрожь в пальцах. Коджиро теперь подходит ближе, явно игнорируя рану в собственной руке. — Как он? — Живой, — сухо отвечает ему Каору. — Пока что. Под бело-красной маской на нём ещё одна – тканевая, скрывающая половину лица ниже переносицы, оттого его слова всегда звучат приглушённо. Наверняка для его товарищей и напарников это нечто привычное, но Мия знает, как звучит голос Каору дома. Знает, каким мягким он иногда может быть, когда читает сказку на ночь или хвалит за правильно написанные кандзи. Сейчас, судя по интонации, Каору напряжён. И это совершенно не радует. — Твои глаза, — теперь Коджиро обращается уже к Мие, решив, по всей видимости, не отвлекать ирьёнина от работы. — Мия, они… — Веришь, нет, но мне так плевать на это сейчас, — огрызается он в ответ. Даже если они вытекут, это вообще не важно, когда жизнь Рэки висит на волоске. — Ты пробудил Мангекьё, — вступает в разговор Ланга. — Ай-… Шестой-сама рассказывал мне о том, как это может работать. На случай… если с тобой это произойдёт. Коджиро одобрительно кивает на это. Очевидно, ему Айноске говорил то же самое – сенсей, как-никак. Вопрос о природе шарингана Мия изучил более чем достаточно, благо, архивы Хокаге были предоставлены ему ровно настолько же, насколько и архивы клана, и хранилась там примерно одна и та же информация, только в архивах клана имелись и те дополнения, которые возможно прочесть лишь используя шаринган. Мангекьё, значит… что ж, это не особо удивительно, да и объясняет то, как он смог с такой лёгкостью распространить генджутсу на семерых сразу, вместе с тем заставляя их прикончить самих себя за считанные несколько секунд. Мия шумно выдыхает. — Отлично, выпьем за это, когда вернёмся. Нам всё ещё нужно закончить миссию и… — его взгляд вновь возвращается к Рэки, а сердце болезненно сжимается, — …желательно сделать это в полном составе. Это – приоритет. Коджиро мягко касается здоровой рукой тёмной макушки, треплет. В любой другой ситуации Мия бы шикнул на него и попытался бы избежать прикосновения чисто из вредности да строптивости, но сейчас он просто игнорирует. Рэки всё ещё бледнее обычного, когда они обустраиваются около реки на привал – очевидно, что никуда двигаться, пока что, не могут. Не тогда, когда один из команды полностью недееспособен. Каору заканчивает лечение, но на немые вопросы остальных лишь качает головой. Мол, дальше уже зависит от самого Рэки. И это бесит. Неимоверно, блять, бесит. Ожидание попросту сводит с ума, причём теперь, когда всё действительно уже зависит от случая судьбы, а не мастества ирьёнина, ждать становится невыносимо. Пока Каору занимается раной Коджиро, а Ланга с Пером разводят костёр, Мия не отходит от Рэки. Они сидят под деревом рядом с ним, лежащим без сознания, вдвоём – Соракуро засыпает тревожным сном, устроив голову вновь на коленках Мии, а носом слегка касаясь бока Рэки. Рассеянно пропуская мех пса сквозь пальцы, Мия думает лишь о том, как же тихо становится на привале без вечных дурачеств Рэки. Как холодно и одиноко без его дружеских тычков и соприкосновений боками, плечами. Без Рэки просто… ужасно. Поскорее бы это «ужасно» закончилось, потому что Мия не знает, сколько ещё сможет вынести. — Если ты очнёшься, — едва слышно шепчет он, касаясь кончиками пальцев рыжих волос сокомандника, — я куплю тебе столько данго, сколько ты сможешь в себя впихнуть, — голос немного дрожит, но Мия больше не плачет – глотает комок слёз, зарождающийся в груди и поднимающийся к горлу. — И пойду с тобой на этот дурацкий фестиваль, посмотреть на фейерверки, тебе даже не придётся канючить… — закусив губу, делает паузу, но затем продолжает: — А ещё… я поцелую твоё тупое лицо, каждую твою тупую веснушку. Я… запрещаю тебе умирать, идиотина, — пальцы соскальзывают с волос на щеку Рэки, и Мия мягко очерчивает красную клановую отметину. Те кристаллы предназначались ему. Если бы не Рэки, то сейчас бы под этим деревом лежал бы он, Мия, раненный и без сознания. Дурак, какой же дурак! Пожертвовать собой… впрочем, Мия наверняка сделал бы так же. Очевидная мысль ударяет осознанием – они оба дураки. Стоят друг друга. Он не замечает, как вскоре засыпает, практически укладываясь на большого тёплого Сору, а пёс и не против – накрывает сверху своим пушистым хвостом, словно меховым одеялом. Ночь проходит в совершенной тишине. У шиноби чуткий слух, в этом они схожи с кошками – никогда не спят крепко, всегда остаются в полудрёме, чтобы отразить вражескую атаку в случае нападения. Даже сейчас, когда времена относительно спокойные, а последняя война закончилась ещё за несколько лет до рождения Мии, ни о каком послаблении дисциплины речи быть не может. Впрочем, обычно это не мешает Ланге и Рэки дружно храпеть во сне. Они, вот, на кошек вообще не смахивают, больше похожи на сытых щенят, пригревшихся и сладко сопящих у мамочки под боком. Мия даже у себя дома не спит так спокойно и крепко, как эти двое на миссиях. Лишь во время редких исключений, и то, когда был младше, ему удавалось отключиться во сне полностью, если он приходил спать к Айноске. Кошмары, гроза, тревожные мысли, слёзы – Айноске научил, что это нормально. Айноске говорил, что в страхе нет ничего плохого, потому что ничего не бояться может только совершенный дурак. Мия никогда не был дураком. Потому и признать свой страх может безо всяких внутренних колебаний, даже если дело не в таких рациональных вещах, как банальный инстинкт самосохранения. Страх за кого-то – это тоже нормально. Третье томое у него проступило именно из-за страха, когда Айноске, ничего не объясняя, приказал ему собрать вещи и пожить у Каору с Коджиро, а потом исчез на несколько дней. Мия тогда подслушал их разговор у террасы, где тренировался – покушение на Хокаге, есть угроза нового конфликта. Стресс накрыл его с головой, грудь сдавило спазмом, от которого Мия начал резко дышать. И вот тогда… Тогда, конечно, Айноске удалось устранить проблему. В Стране Огня не началась гражданская война, никто даже не стал тревожить даймё. Всё обошлось, но именно тогда, именно от того страха шаринган Мии обрёл свою окончательную стандартную форму. Мангекьё же… ощущается по-другому. Открыв глаза, Мия обнаруживает, что уже светает. — Поспи ещё, — тихо доносится справа от Каору. — Почему, — голос Мии слегка хрипит после сна, — никто не разбудил меня на дежурство? — Тебе нужно поберечь глаза. Они только привыкают к новой форме, нагрузка достаточно сильная, а нам ещё предстоит визит Кумогакуре и обратная дорога. — Рэки..? — Ему лучше, — Каору понимает без лишних слов. — Состояние нормализовалось. Нет, — звучит уже строже, явно привлекает внимание к себе, — не стоит использовать шаринган. Дай глазам передохнуть. — Я уже достаточно передохнул, — вяло огрызается Мия, но слушается. Вместо активирования шарингана он лишь поднимает голову со спящего Соракуро, поглядывает на Рэки и касается его руки своей. Сердце пропускает удар надежды – совсем не такой холодный, как ранее! Из-за своей «собачьей» специфики, большинство представителей клана Инузука имеют температуру тела на несколько градусов выше, нежели у других людей. Ладонь Рэки не такая горячая, как всегда, но и не такая ледяная, как несколько часов назад. Он всё ещё бледный, что беспокоит, и всё же… хотя бы какой-то положительный прогресс есть. Мия переводит взгляд на Лангу, спящего с другой стороны от Рэки. — Он тоже переживает, — комментирует Каору. — Не спал полночи, сказал, что возьмёт твоё дежурство на себя. И это не удивительно – они с Рэки, всё же, лучшие друзья, поэтому Ланге тоже наверняка тяжело видеть его в таком состоянии. Остаток ночи скрывается за горизонтом, когда окончательно светает. Мия таки не спит, но и возле Рэки больше не сидит, стараясь восполнить свою бесполезность, которую внезапно проявил вчера. Рэки в отключке, это минус одни руки и мозги (хотя, не то чтобы во втором случае что-то изменилось), Мия не должен тоже выходить из «строя». Он поддался эмоциям, от чего теперь стыдно, а Коджиро, пытаясь, видимо, разрядить обстановку за приготовлениями к завтраку, даже успевает пошутить об этом: — Ты не думал, что Спящую Красавицу следует будить волшебным поцелуем? Мия бросает в него сюрикен. Промазывает, конечно, специально, но сожалеет об этом так, будто бы намеревался попасть в цель. Коджиро на это лишь усмехается. Но самое «забавное» происходит тогда, когда они поджаривают очередную рыбу на костре. Рэки приходит в себя. Причём никто, поначалу, даже не замечает, пока он не выдаёт сипловатое: — На меня вы же тоже сварганили, да? Сердце Мии замирает, чтобы в следующую же секунду забиться чаще. — Рэки! Они с Лангой и Сорой набрасываются на него втроём, и Рэки кряхтит под эдакой кучей малой. Каору со стороны сварливо взывает к уму-разуму. — Дайте ему воздуха, идиоты, он только очнулся. Джо, явно тоже растроганный, треплет Рэки по волосам, но не спешит лезть – знает, видимо, таки, что его медвежьи объятия не подойдут для того, кто был не так давно проткнут насквозь в нескольких местах. Слёзы вновь наворачиваются на глаза, и Мия даже не пытается их сдержать, потому говорить получается лишь со всхлипами. — Только попробуй ещё раз попытаться откинуться – я сам тебя убью, слизень! Рэки на это хрипловато смеётся и обнимает его крепче, насколько позволяет его слабое и ещё не до конца восстановившееся тело. — Я тоже рад тебя видеть, вредина. И миссия вновь возвращается в привычный режим.***
Документ в Кумогакуре они доставляют вполне себе успешно, а перед обратной дорогой Нанджо-сенсей, как капитан команды, объявляет о том, что они останутся на ночь передохнуть в местной гостинице. Эта новость, несомненно, радует всех – даже скептичного Каору, склонного ко спору со всеми заявлениями своего ветренного, на первый взгляд, мужчины. Гостиница представляет из себя постоялый двор в традиционном стиле, с онсеном и прекраснейшим рестораном – Мия наедается морепродуктами вдоволь, пока Рэки, сидящий рядом, то и дело морщится. Он фанат мяса, по большей части. — Ну ладно, там, рыба, я понимаю… креветки ещё, типа, ага… но как ты, блин, ешь это?! «Это» в понимании Рэки – моллюски и тому подобное. Мидии, устрицы, кальмары, морские огурцы и ежи… Мия серьёзно просто обожает морепродукты, потому невозмутимо хмыкает на чужое недоумение. «Фуканья» Рэки на эту тему, кажется, не закончатся никогда – уже который год одно и то же. — Беру, — Мия показательно втягивает губами устрицу, — и ем. — Но они же такие скользкие, жесть! — Слизни тоже скользкие, — изумрудные глаза стреляют с вызовом, — но и тебя я могу с лёгкостью сожрать, слизень. Рэки, видимо, воспринимает этот вызов по-своему, потому что сначала почему-то краснеет, а затем наклоняется к уху Мии ближе: — Забились. Я покажу, откуда начать будет вкуснее всего. Его голос звучит внезапно хрипловато, и по телу Мии пробегают мурашки, а кровь подступает к щекам. Это ведь… то, о чём он подумал? Рыжий придурок сейчас с ним флиртует?! Опять?.. Не то чтобы флирт со стороны Рэки был впервые, но раньше он делал это лишь для своей «практики» тупых подкатов. Сейчас же… происходящее ощущается иначе. По-настоящему, что ли. Как и тогда, в реке, и на спальнике незадолго до пересечения границы Страны Молнии. Да и Нанджо-сенсей, ради одобрения которого Рэки так старался, сейчас на них не смотрит. О, нет, он слишком занят собственным флиртом с Каору, всё ещё не снимающим маску при остальных. АНБУ остались лишь на ужин, но ночевать в гостинице отказались напрочь, однако никаких сомнений насчёт того, что Коджиро снял отдельный номер не для себя самого, не возникает. По крайней мере для Мии, выросшего с этими двумя женатиками. — «Вкусняшка»-то хоть уже выросла? — стараясь перебороть собственное смущение, дерзко усмехается он в ответ. — Вот и проверишь заодно. — А ты только угрожать мастер. Они встречаются взглядом, и сердце Мии делает кувырок в груди, судя по ощущениям. Глаза Рэки горят чем-то новым, чем-то, что порождает некое приятное горячее покалывание в животе, стекающее немного ниже. Мия полагает, что он скоро договорится до… чего? Неизведанность так и подогревает предвкушение. Хочется продолжить провоцировать, чтобы узнать, к чему это может привести. Рэки собирается ответить что-то, однако, его перебивает Ланга, интересующийся, будут ли они доедать свои порции. Ему, в принципе, плевать – рыба, мясо, моллюски, овощи… Ланга может съесть всё, что плохо лежит на месте и имеет хотя бы минимально съедобный функционал. Иногда Мие кажется, что в его желудке, на самом деле, запечатано какое-то джутсу бездонной вместительности. В дальнейшем ужин проходит весело и, можно даже сказать, уютно. Самое то, что нужно, после сложнейшей части миссии. Рэки на него не смотрит, но Мия привлекает его внимание, когда пододвигается чуть ближе и прижимается бедром к бедру. Пульс учащается от соприкосновения – они оба переодеты в традиционные юкаты для онсена, которые слегка задрались от положения сидя, и теперь Мия ощущает горячую кожу Рэки своей. Кажется, сердце не может забиться быстрее, но это происходит, когда Инузука, жуя последний кусок свинины, опускает свою жаркую ладонь под стол, прямо на бедро Мии. И, чёрт его дери, начинает так по-хозяйски гладить, слегка сминая, будто это то, чем они занимаются постоянно. Будто между ними это в норме. При этом переговаривается с Нанджо-сенсеем и Лангой совершенно спокойно, улыбается и посмеивается, отпивает сок из своего стакана. В разговоры Мия не вслушивается, потому что сосредоточен на руке Рэки на своём бедре. Минут пять этих поглаживаний спустя он не выдерживает и первый сбегает в онсен. Казалось бы, простое прикосновение, но… как же оно сводит с ума! Хочется сбежать, а одновременно с тем и ещё, большего, хочется ощутить руки Рэки на всём своём теле. Впрочем… не только руки. Мия не позволяет мыслям развиваться, плотно жмурится и погружается под горячую воду с головой. Позже, сидя на террасе у раздвинутых сёдзи их номера и обсасывая мороженое, он рад тому, что наконец-то получается освежиться. День выдался жарким, ночь – приятно-тёплая, оттого сидеть в номере не хочется, даже невзирая на влажные после онсена волосы. Мия распустил их, дабы просохли быстрее – спать с мокрой головой, в любом случае, желания нет. Рэки плюхается рядом, нарушая тихую идиллию. — Дай попробовать, — нагло и задорно усмехается он, наклоняясь ближе, чтобы добраться до мороженого. Мия тут же фыркает и отводит руку, зажимая палочку в пальцах покрепче. Знает он этого шалопая… — Иди купи себе сам, отстойник. — Мне лень, — Рэки ноет, приваливаясь к плечу. — И вообще, я тут только что с больничного, типа. Надо делиться! — Ага. С инвалидами. Только ты не физический инвалид, а моральный, Рэки. Инузука на это пихает его в бок, посмеиваясь, а затем перехватывает за запястье и смотрит прямо в глаза. Чёрт. Снова этот взгляд, только на сей раз мягче. Нежнее, что ли?.. — И почему ты такой вредный со мной, а? В груди пульсирует. — Просто ты меня бесишь. — Так бешу, что когда меня ранили, у тебя пробудился Мангекьё? Вопрос внезапно смущает. Мия должен думать об освоении улучшения своего Кеккей Генкая, а не о том, что из-за этого пацан, который ему нравится, догадается о его чувствах. Рэки внезапно… не тупит. Что удивляет. — Будто ты вообще знаешь, что такое Мангекьё шаринган, — вяло бурчит Мия, неловко отводя взгляд. — Ланга рассказал мне, — кто бы сомневался. — Ну… примерно. Он и сам до конца не шарит, что и как, но… мы же с ним не Учихи, чтобы прям конкретно врубаться во все эти ваши красноглазые фишки, да? — Рэки усмехается, почёсывая затылок. — Хотя, знаешь… я бы хотел знать об этом больше, но… от тебя. Мороженое едва ли не капает на пол террасы, пока Мия закусывает губу, но Рэки времени зря не теряет – подаётся ближе и таки слизывает подтаявшую часть, после победно хмыкая. — Тебе, что, пять? — закатывает на это глаза Мия и пихает его локтем. Затем вздыхает, тише добавляя: — Ничего интересного, блин. Просто… крутой шаринган, да. Мощный. Я осваиваю новую особенную технику, в моём случае это – усовершенствованное генджутсу, с помощью которого я всех и раскидал вчера, как раз. Но если я буду ним часто пользоваться, то… — ведёт плечом, — …могу со временем ослепнуть, типа. Лицо Рэки немного меняется – густые каштановые брови сводятся ближе к переносице. — Тогда… — он внезапно улыбается, — просто не будешь его часто использовать. Мы с Лангой всегда будем рядом, поэтому… тебе хватит и обычного шарингана, ага? А даже если так и случится, что ты… — слова очень видимо застревают в чужом горле, — если ты станешь совсем уж слепым котёнышем, то мы и с этим справимся, лады? Мы всё равно всегда будем одной командой. В голосе Инузуки столько тепла, что Мие становится жарко, особенно в области щёк. Он поспешно затыкает Рэки мороженым, а тот посмеивается и принимает угощение, откусывая верхушку своими острыми клыками. — Пока что я вижу чётко и ясно. — И что же ты видишь? — Вижу тебя. Твою дурацкую морду, — Мия фыркает, тыкает мороженым в нос Рэки, оставляя след, и не сдерживает смешка. — И то, что у тебя нос в мороженом, слизень. — Интересно, кто же, блин, в этом виноват, а? Приходится сдержать писк смеха, когда Рэки вытирает нос о его щеку и, вместе с тем, щекочет в области живота. Даже сквозь юкату Мия ощущает его тёплые тычки и почесушки, отпихивает от себя. Мороженое таки падает куда-то за террасу, на землю, когда влажный горячий язык Инузуки проходится по щеке, слизывая липкий след. Мия на пару секунд забывает как дышать. А затем лижет в ответ нос Рэки – туда, где сам же испачкал мороженым. Чужая ладонь крепче сжимает его талию, они встречаются глазами, и Мия внезапно робеет. — У тебя там… было сладкое. Рэки опускает взгляд на его губы. — У тебя тоже. Тут. И целует. Перед глазами пролетают цветные искры. Мия прикрывает их, чувствуя лёгкий трепет собственных ресниц, и тут же отвечает на поцелуй. Рэки прихватывает его губы своими, скользит свободной ладонью со щеки к волосам, пропуская длинные влажные пряди сквозь пальцы. Очерчивает подушечкой большого линию челюсти и подаётся ближе, мягко приглашая приоткрыть рот, что Мия сразу же делает и тихо коротко мычит от ощущения чужого языка. Это так приятно, что мозг попросту отключается – Мия тает, словно то самое мороженое, от которого их поцелуй на вкус такой сладкий и фруктовый. Углубляет его Мия самостоятельно, примерно поняв принцип. Теперь очередь Рэки издавать мягкий удивлённый звук наслаждения происходящим, что, определённо, льстит. Опыта ранее у Мии не было, вообще-то, но… ему действительно нравится то, как целует его Рэки, поэтому Мия просто повторяет все те же движения, так же встречает кончик чужого языка своим, так же слегка посасывает нижнюю губу Рэки, а потом, поддавшись некому внутреннему порыву, на пробу кусает. Не сильно, лишь слегка оттягивая. Рэки это, кажется, приходится по вкусу, потому что он издаёт – ох, блять – тот самый инузуковский рык, от которого Мия попросту не способен мыслить трезво. Они целуются долго, не отрываясь друг от друга – Рэки в какой-то момент шепчет ему в губы короткое «через нос», напоминая дышать. И это действительно удобно, потому спустя несколько минут непрекращающихся поцелуев Мия хочет на эмоциях дать понять, как ему хорошо, но Рэки именно в этот момент слегка отстраняется. Секундное разочарование сменяется вспышкой жара, растекающегося по всему телу – горячие губы спускаются ниже, к шее Мии, такой внезапно чувствительно-нежной, что, стоит Рэки прикусить её, как из горла вырывается всхлип. Мия вцепляется в ворот чужой юкаты, скользит под него и сжимает крепкие смуглые плечи. Благо, юкату Рэки носит ослабленно, отчего получается стащить её ниже, оголяя сокомандника по локти. Дыхание сбивается от того, как жадно и влажно Рэки выцеловывает шею, но Мия успевает сфокусировать взгляд, чтобы полюбоваться в полумраке на россыпь веснушек на чужих плечах. Он не совсем замечает, в какой именно момент это произошло, но теперь, сидя на коленях Рэки, понимает, насколько же это положение удобнее. Ладонями Мия оглаживает чужие шею и плечи, затем поднимается ними выше, зарываясь в рыжие волосы на макушке. Градус жара между ними сбавляется лишь тогда, когда из номера гавкает Сора. Накатывает осознание, что возможности зайти дальше, пока что, нет, ведь Ланга может вернуться в любой момент, да и Нанджо-сенсей вполне себе способен зайти, проверить, нормально ли расположились его ученики (бывшие ученики, обязательно поправит его Мия, ведь двое из них уже джонины). Рэки, видимо, тоже это понимает, потому сводит развязное вылизывание и покусывание шеи Мии к более целомудренным нежным поцелуям, пока не поднимается к его губам. Чмокает в них, после улыбаясь – так ярко, весь прям светится не хуже уличного фонаря в нескольких метрах поодаль. Глядя ему в глаза и держа его лицо в своих ладонях, Мия вдруг отчётливо вспоминает вчерашнюю схватку с наёмниками. Вспоминает Рэки, бездумно бросившегося под удар ради того, чтобы защитить его, обладателя шарингана, наверняка самостоятельно успевшего бы увернуться, и в переносице вновь знакомо щиплет. — Не смей, — шепчет он, — не смей так глупо рисковать собой ради меня. Я… я вчера чуть с ума не сошёл, понимаешь? — дрожь в голосе скрыть никак не выходит. Рэки шумно выдыхает, облизывая чуть припухшие от поцелуев губы. — Если бы я этого не сделал, то сам бы сошёл с ума, — этот хрипловатый ответ проникает в самое сердце. — Не проси меня… ладно? Я не… — Рэки… — Нет, — он не позволяет перебить себя, обвивает руками в области талии крепче, — нет, Мия. Я серьёзно. Я не буду стоять в стороне, если я могу защитить того, кто мне дорог. Того… кого я люблю. Кажется, сердце на мгновение замирает вместе со сбитым дыханием. Глаза пекут и пульсируют, но не от шарингана, а от слёз – они обжигают и так горящие щёки, когда стекают вниз. — Не ты один, слизень… не ты один хочешь защитить того, кого любишь, — это Мия шепчет уже практически не видя Рэки из-за пелены слёз, но чувствуя то, как бережно чужие пальцы стирают влажные дорожки со щёк. А затем и прикосновение губ – Рэки сцеловывает слезинки, заставляя шмыгнуть. Они вновь целуются, но уже куда медленнее и нежнее, чем парой минут ранее. А ещё… куда короче, потому что Мия отстраняется первый и смущённо пофыркивает. — Я… нос заложило, — булькает он, шмыгая вновь – от слёз такое всегда бывает. Рэки не сдерживает смеха, за что получает в плечо, но в ответ обнимает лишь крепче. Кажется, в животе от этого порхают те самые идиотские бабочки… как бы позорно ни было признавать нечто настолько сопливое. Цикады в Стране Воды стрекочут совершенно не тише, нежели в Стране Огня. Такие же немного убаюкивающие и привычно-летние, где-то далеко, и в то же время будто совсем рядом. Сора, улёгшийся возле футона Рэки, дёргает ухом в сторону двери, и Мия тоже слышит знакомые шаги – Ланга поднимается по лестнице. — Плакса, — шепчет Рэки так мягко, что у Мии щемит в груди от приступа нежности к этому рыжему придурку. — Такой сильный, такой крутой и… такой плакса, — он прижимается губами к переносице, и Мия прикрывает глаза. — Заткнись, отстойник. — Не такой уж и отстойник, раз ты меня целуешь, м-м? — Это ты меня поцеловал! — А ты ответил, так что разница – фигня. Закатив глаза, Мия издаёт смешок и целует Рэки вновь – коротко, обещая этим продолжение потом. Потом, как только у них будет возможность остаться наедине друг с другом без слишком высокой вероятности быть прерванными в неподходящий момент. Когда Ланга входит в комнату, они уже сидят по разные стороны друг от друга. Лишь покрасневшие щёки и припухшие губы ярко сигналят о том, что именно здесь произошло. Впрочем, Ланга слишком… Ланга, даже если и заметил что-то. Этой ночью Мия засыпает так же спокойно, как и в те ночи в детстве, когда ощущал на себе тёплую руку Айноске – безмятежно и защищённо.***
Придорожное кафе, в которое они заглядывали спустя несколько дней с начала миссии, вновь маячит на горизонте. Ещё немного – и можно будет отчитываться Шестому о проделанной работе. Это всегда чертовски приятное ощущение, на самом деле. Для шиноби миссии, соответствующие их рангу – что-то вроде зависимости. Конечно, круто выполнить одну, но спустя день-другой отдыха хочется идти на следующую. Некоторые особенно гиперактивные личности (не будем тыкать пальцем в Рэки) и вовсе уже светятся в предвкушении нового задания. И не важно, что только недавно оклемались после серьёзного ранения. — Эй, Ланга, ты не в курсе, а здесь готовят данго? — усмехается этот ходячий сгусток энергии. Иногда Мия устаёт от одного лишь взгляда на Рэки, вот честно. — Не уверен, — отвечает ему Ланга. — Но у них вкусные тайяки, если ты хочешь сладкого. Рэки лишь усмехается. — Да не. Это не то. Мия не обращает внимание на этот их разговор – обычно оба недоумка болтают обо всякой фигне. Точнее, Рэки болтает, а Ланга кивает и иногда вставляет не меньшую дурь в ответ. Например, совсем недавно они обсуджали связь птиц и летающих насекомых, и пришли к выводу, что если бы у пауков были крылья, то это было бы самое стрёмное в мире насекомое. Ну, да, а так пауки, типа, жесть какие милые и безобидные… Короче говоря, в большинстве случаев Мия старается игнорировать бредни сокомандников, за исключением того, когда эти близнецы по разуму не втягивают его в разговор специально. Однако, спустя несколько дней, когда они добираются до Конохи, Мия вспоминает о тех словах Рэки около кафе. А происходит это по одной простой причине. Вся команда отчитывается перед Хокаге об успешном выполнении миссии и получает свою выручку. Айноске одобрительно кивает, осматривает каждого, задерживая взгляд на нём, а затем и на Ланге. — Хорошая работа. Мы поговорим позже, — замечает Айноске, встречаясь глазами с Мией. Хочет обсудить пробудившийся Мангекьё, видимо. — Можете идти. Ланга, радость моя, — он делает паузу, — останься. Мне нужно обсудить с тобой кое-что, касаемо тренировок. Приходится сдержать порыв закатить глаза. Ага, конечно, о тренировках они говорить будут, ну естественно. Больше двух недель не виделись – нужно быть совсем слепым дураком, чтобы не врубаться. К слову о дураках. Так вот, Мия вспоминает о том вопросе Рэки о данго у придорожного кафе, потому что Инузука, вызвавшись провести его до дома после прощания с Нанджо-сенсеем на развилке, внезапно озвучивает: — Слушай, так… когда на данго пойдём? Мия моргает, чуть вскидывая брови. — А мы, что, собирались? — он косится в сторону сокомандника, закинувшего руки за голову. Капюшон чужой кофты болтается вывернутым наизнанку, и Мия на автомате тянется рукой, чтобы поправить. Может они действительно договаривались, но у него вылетело из головы? — Ну… — Рэки не может сдержать явно довольной усмешки, смущённо чешет веснушчатый нос костяшкой указательного пальца, — типа того. Ты говорил, что купишь мне столько данго, сколько я слопаю. Щёки вспыхивают мгновенно от осознания. — Ты, что… ты слышал меня?! — Не-а. Но Сора – да. Пёс, идущий рядом, гавкает в подтверждение слов своего партнёра и довольно виляет хвостом. Предатель. Чёрт, как он мог забыть о том, что Рэки имеет со своим нинкеном столь крепкую связь, позволяющую понимать друг друга?.. Это до чёртиков смущает! — Но, вообще-то, — Рэки, тем не менее, не вынуждает отвечать что-то, вместо того говорит сам, потирая шею ладонью, — я бы хотел сам тебя позвать. Типа… на свидание? Мия от услышанного едва ли не спотыкается. Однако… вспоминая их поцелуи – что откровенные, в гостинице Кумо, что другие, украдкой, пока они добирались обратно и умудрялись ненадолго остаться вдвоём… что ж. Нет ничего удивительного в желании как-то обозначить эти отношения. Он усмехается, заворачивая на улицу, где располагается их с Айноске дом, и кокетливо поглядывает на Рэки через плечо. — На свидание, значит? — На свидание, — тот не отступает и доходит до ворот следом. Глаза у Инузуки светятся уверенностью, отчего сдержать более радостную улыбку становится сложно. Приходится закусить губу, дабы не разулыбаться слишком уж очевидно. — Пойдёшь со мной на свидание, Мия? Сделав шаг назад, под козырёк ворот, Мия тянет Рэки за кофту к себе. Тот повинуется, будто загипнотизированный, и это, определённо, даже слегка заводит. — Так уж и быть, слизень. Пойду, — мурлычет, хитро щурясь, пока руки обвивают чужую шею. — Накормлю тебя данго и… даже схожу с тобой на фестиваль. Ты… был хорошим мальчиком. Заслужил. Рэки же, в свою очередь, яркую улыбку и очевидную радость скрывать никак не собирается. Он наклоняется ниже – разница в росте у них с недавних пор, как Мия тоже подрос, не особо большая, но всё ещё ощущается. — А исполнения твоего последнего обещания я заслужил? От его хрипловатого тихого голоса по коже вновь бегут мурашки, как и обычно. Всё же, чертовски забавно, что Рэки понятия не имеет, насколько может быть привлекательным. Вместо ответа Мия просто слегка приподнимается на носочки и касается губ сокомандника своими. О, он выцелует его глупое лицо и каждую веснушку, в этом Рэки может даже не сомневаться. Каждую веснушку, да, и не только на лице – это Мия осознаёт, когда ощущает тёплые руки Инузуки на своей оголённой из-за короткого топа талии. Когда же Рэки углубляет поцелуй, задевая клыками губы, Мия приходит к выводу, что хочет заняться этим выцеловыванием чужих веснушек прямо сейчас. И потому затягивает Инузуку во двор. То, о чём Шестой не узнает, ему не навредит, верно?