Чурбан

      Тенья привык считать себя серьезным молодым человеком, совсем не склонным к легкомысленным и ненужным вещам, вроде романтики и влюбленностей. Учебные годы в такой уважаемой школе, как ЮЭЙ предназначены совсем не для того, чтобы предаваться беспечным переживаниям о мальчиках и девочках и пытаться строить романтические отношения, так что, будучи президентом класса, Иида берет на себя обязанность следить за тем, чтобы никто из его одноклассников не увлекался!       Разумеется, к своему большому сожалению, не в его власти запретить влюбляться и заводить романы — это, конечно, было бы намного проще. Однако Тенья вполне может проследить за тем, чтобы никто из его товарищей не порочил гордое звание ученика Академии!       Поэтому Иида тщательно следит, чтобы ребята не прижимались и не предавались чересчур смелым ласкам на публике, не покидали своих комнат, чтобы прокрасться ночью к возлюбленному или возлюбленной, и не забрасывали учебу, чересчур увлекшись романтическими переживаниями.       Это работает с переменным успехом. Киришима, к примеру, всегда выглядит пристыженным и очень виноватым, каждый раз, когда Тенья ругает его за шум, который он и Мина создают по ночам, в то время как сама Ашидо клятвенно обещает, что это в последний раз, хотя Ииде достаточно одного взгляда на неё, чтобы понять, что девушка бессовестно врет и этим же вечером она всё равно будет пробираться в комнату к своему парню.       Но он всё равно признателен ей хотя за то, что девушка хотя бы притворяется, что будет вести себя прилично.       Бакуго и Мидорию Тенья научился просто игнорировать, потому что оба, что неожиданно, действительно слушаются и перестают на какое-то время проявлять открытые знаки внимания друг другу на публике. Взамен, однако, оба почти мгновенно начинают затевать друг с другом драки, словно пытаясь куда-то деть скопившуюся энергию и взаимное — сексуальное — напряжение, и, честно, Тенье сложно сказать, что именно из этого хуже.       Кто бы что ни говорил, но дело вовсе не в том, что он какой-нибудь ханжа!       Даже более того, Тенья прекрасно осознает, что его одноклассники — сплошь подростки в самый разгар созревания (трудно не осознавать это, когда учишься с Минетой), поэтому он тратит усилия, чтобы уговорить Айзаву-сенсея провести урок полового воспитания и донести до всех необходимость и важность использования защиты.       Не то чтобы их классного руководителя нужно было так уж долго уговаривать, но его безжизненный укоризненный взгляд еще долго встает перед глазами Теньи, не говоря уже о коллективном стоне, который издают его одноклассники, когда сенсей объявляет тему этого самого урока. Многие ребята в ту же секунду бросаются убийственные взгляды в его сторону, но, в конечном счете, Иида остается доволен: с его точки зрения, безопасность куда важнее нескольких десятков минут очень смущающего урока, с темой которого большинство ребят, вероятно, уже знакомы.       Так или иначе, Тенья твердо намерен не поддаваться общей тенденции и не занимать голову ничем, хоть отдаленно связанным с любовью и романтикой. К сожалению, его чувства и эмоции плевать хотели на то, чего он хочет и к чему стремится, потому что Иида в какой-то момент ловит себя на том, как он мечтательно любуется нежным розовым румянцем на щеках одной конкретной одноклассницы.       Тенья ничего не может с собой поделать: Очако до нелепого легко любить. Девушка как будто буквально светится изнутри, излучая жизнерадостную светлую энергию, которая способна даже самый пасмурный день сделать светлее и солнечнее. Она вся такая мягкая, розовая и округлая, будто нежнейшие воздушные сладости, но когда дело доходит до схватки с противником, вся эта мягкость с легкостью может смениться настоящим бойцовским азартом и непоколебимой готовностью стоять до самого конца.       Но главное, Очако действительно очень светлая, легкая и веселая. Вместе с ней Тенья чувствует себя засохшим чурбаном, который внезапно начинает ни с того ни с сего покрываться молодыми зелеными почками: Урарака словно сметает с него лишний слой чрезмерной серьезности и приверженности условностям, помогая увидеть, что некоторыми из них действительно можно поступиться, если это никому не приносит вреда. Она показывает ему, что время от времени нужно отвлекаться от упорных тренировок и учебы и просто позволять себе расслабиться и отдохнуть, чтобы набраться сил и вернуться к ним с новыми силами.       Не говоря уже о том, насколько Очако внимательный и добрый к другим человек. Тенья восхищается тем, как легко она улавливает мельчайшую смену эмоций у их общих друзей, всегда находит нужные слова, когда нужно кого-то поддержать и просто готова в любой момент подставить надежное дружеское плечо.       Итак, Иида еще какое-то время упорно борется с собой, пока, в конце концов, не сдается и не решает спросить у близких друзей совета о том, как ему обратить на себя внимание девушки и пригласить её на свидание — тем более, что у одного из них уже действительно есть отношения!       Иида только как-то забывает, что речь идет об Изуку и отношения у него с Кацуки.       Тодороки, с другой стороны, только счастлив ему это напомнить. — Спрашивать кого-то из них двоих имеет смысл только в том случае, если ты собираешься поступать ровно наоборот, — подает голос Шото прежде, чем Изуку успевает ответить на заданный вопрос.       Дело происходит в общей комнате, но так как сейчас конец выходных и большая часть одноклассников, включая Очако, всё еще гостят у родителей или просто решили отдохнуть за пределами общежития, шансы, что их разговор достигнет ненужных ушей крайне малы.       Мидория тем временем, едва реплика достигает его ушей, впивается в своего друга оскорбленным взглядом, хотя сам Шото не выглядит при этом ни капли затронутым этим. — Эй! — громко возмущается Изуку. — Это несправедливо! Мы же с Каччаном в итоге начали встречаться! — И то, что это случилось, до сих пор остается для меня величайшей загадкой, учитывая то количество драмы на единицу времени, которое вы производили, пока пытались сделать это, — парирует спокойно Шото. — Во всяком случае, то, что сработало на вас, почти гарантированно не будет работать на нормальных людях. Тенья не знает Очако с детства, у них нет вашей запутанной истории, и нет, Мидория, регулярные драки друг с другом на самом деле не являются ритуалом ухаживания — по крайней мере, у обычных людей.       Изуку какое-то время пытается выглядеть оскорбленным, а потом на удивление легко сдается и пожимает плечами, глядя на Тенью с извиняющимся выражением. — Хотел бы я поспорить, но, если быть совсем честным, то даже я думаю, что Шото прав, — говорит он. — Но, зная, как хороша Очако в общении, думаю, ты вполне мог бы попробовать просто прямо пригласить её на свидание в какое-нибудь славное место, — принимается рассуждать Изуку. — Просто отрасти пару яиц и сделай это, — присоединяется к ним третий голос, и Бакуго падает на диван и тут же закидывает ноги на колени Изуку. — Нечего иметь всем мозги своей унылой любовной историей.       Иида поворачивается к нему лицом, собираясь отчитать его, когда вмешивается Изуку. — Каччан пытается сказать, что тебе не о чем переживать, — пытается перевести он, не глядя на Тенью, слишком занятый аккуратными попытками столкнуть с себя ноги Бакуго, несмотря на то, что попытка изначально выглядит провальной. — Каччан не пытается: он сказал именно то, что хотел, — парирует Кацуки спокойно, пиная его пяткой, явно недовольный тем, как Изуку извивается, вместо того чтобы покорно принять свою роль подушки для ног. — Но если уж хочешь наверняка, сначала расположи её. — Например? — спрашивает серьезно Тенья, рассеянно наблюдая за их возней, которая медленно, но верно, начинает набирать обороты — он даже не делает замечание, когда Изуку активирует причуду, наконец-то освобождается из плена бакуговских ног и триумфально взмывает наверх.       Кацуки закатывает на него глаза. — Четырехглазый, ты безнадежен. Всё, что тебе нужно, это… — начинает говорить он, одновременно дергая блаженно парящего чуть выше Изуку вниз, явно не рассчитывая, что от неожиданности тот может отключить причуду.       В итоге гостиную оглашает громкое полузадушенное «Твою мать!», Кацуки и Изуку барахтаются на несчастном диване в мешанине конечностей, а речь Бакуго так и остается недосказанной. — Я думаю, он имел в виду, что тебе следует сделать ей подарок, — любезно подсказывает Шото, заблаговременно отсевший на безопасное расстояние от парочки. — Что-нибудь, что ей бы понравилось? По крайней мере, именно это советовала сделать сама Очако, когда вот он, — Тодороки указывает на извивающегося Изуку, — пытался ухаживать за вот этим, — он тыкает в сторону Кацуки, который удерживает его в своих руках, громко насмехается и пугающе смеется.       Тенья не может с уверенностью сказать, обнимает его Бакуго или пытается задушить, но длительное знакомство с парочкой подсказывает ему, что оба, скорее всего, довольны своим положением. — Да, но что именно? — размышляет он вслух, стараясь игнорировать шум от Кацуки и Изуку. — Что-нибудь вкусное и здоровое, братан! — бодро замечает Киришима, шлепаясь на пол возле диванчика. — Да, и что-нибудь не слишком калорийное, потому что Чако говорила, что не хотела бы пополнеть, — говорит Мина, устраиваясь на подлокотнике дивана.       Судя по тому, как нарядно оба выглядят, пара только что вернулась со своего свидания и тот факт, как быстро они включились в разговор греет Тенье душу. Краем глаза он замечает, что компания ребят вокруг них на самом деле стала больше, но он слишком увлечен разговором. — У Каччана много вкусных здоровых рецептов, — хрипит полузадушенный Изуку под весом Кацуки: судя по тому, как он перестал двигаться и просто обмяк в осьминожьих объятиях Бакуго, который прижимает его к себе как большую человеческую куклу, Мидория решил, что бороться дальше бесполезно и стоит просто принять роль подушки для своего Каччана. — Разумеется, у меня их много, но если уж хочешь сбить её с ног, то можно и побаловать себя немного, — ворчит Кацуки. — Щечки — тренируется каждый день, так что уж с одним сытным ужином как-нибудь да справится. Можешь вон сам у неё спросить, — закачивает он с небольшой ухмылкой, кивая куда-то за спину Ииде.       Тенья чувствует, как его сердце проваливается в пятки, тяжело сглатывает и медленно оглядывается, чтобы встретиться глазами с покрасневшей Очако. На ней всё еще её уличная одежда, дорожная сумка парит рядом, но, судя по тому, что он не слышал её шагов, девушка, вероятно, была здесь уже какое-то время.       К его облегчению, однако, Очако кажется приятно взволнованной, и когда она решается встретить его взгляд, её глаза сияют от нежности и тепла. — Я думаю, Очако понравится всё, что ты захочешь для неё приготовить, если только ты пригласишь её как следует и составишь компанию. Но если тебе нужны будут еще инструкции, я с радостью могу помочь. Думаю, я довольно неплохо разбираюсь в её вкусах, — говорит она с деланной небрежностью, хотя уголки её розовых губ подергиваются, вот-вот рискуя растянуться в улыбке.       Их одноклассники и друзья, которых вокруг уже собралось приличное количество, смеются и подбадривают их, и Тенья никогда в жизни не чувствовал себя таким смущенным, когда запинаясь предлагает Очако сходить с ним на свидание, и никогда более радостным, когда она с готовностью соглашается. Ребята вокруг смеются и поздравляют их, но к счастью, стараются не слишком беспокоить: дело клонится к вечеру и так как большая часть класса уже здесь, они все просто решают устроить совместный просмотр кино.       Трудно не заметить, как ребята не слишком тонко занимают места так, чтобы позволить Тенье и Очако уединиться вдвоем, на небольшом отдалении от всех, зайдя настолько далеко, чтобы спихнуть задремавших Бакуго и Мидорию с дивана и оттащить их поближе к телевизору. Мина подмигивает ему, бросая им с Очако на колени один небольшой плед, вскоре свет в гостиной гаснет, оставляя всех в интимном полумраке, разгоняемом только квадратным экраном телевизора, вокруг которого собралась большая часть класса.       Тенья сидит, чувствуя себя немного деревянным, глядя прямо перед собой на экран, но не понимая ничего из мелькающих на них картинок — все его мысли заняты только теплым плечом Очако, которое прижимается к его собственному и совместным пледом, который покрывает их ноги.       Тенья до сих пор ошеломлен тем, как быстро и легко всё в итоге оказалось. Он чувствует себя взволнованным тем, что ему наконец-то удалось позвать понравившуюся девушку на свидание, и в то же время искренне тронутым тем, как близко и серьезно отнеслись к этому его товарищи.       Он слегка вздрагивает, когда чувствует, как маленькая нежная ладонь пробирается под плед и осторожно вплетается в его собственную, но когда поворачивает голову, видит только профиль Очако, которая делает вид, будто увлечена фильмом. Её щеки тоже румяные, но Тенья видит, небольшую улыбку на её губах — и уголки его собственных губ дергаются, будто пытаясь повторить эту эмоцию.       Тенья думает, что будь он тем самым чурбаном, то сейчас, наверное, он был бы сверху до низу покрыт самыми диковинными и красивым цветами.       Наверное, всё-таки хорошо, что совершенно не в его власти запретить влюбляться и заводить романы.