Барашек

Тёплый июньский ветер задувал в открытое настежь окно, приятно щекоча лицо. Подставляя навстречу дуновению нос, Бяша морщился, щуря глаза. Его рабочий стол находился напротив того самого окна, а сам мальчик смирно сидел, и разглядывал дощечку, лежащую перед ним. Школьник не переставал морщитьсся и хмуриться даже после того, как закрыл окно. Озлоблëнный взгляд падал на паяльник, а точнее, на то, что от него осталось. Любимый, родной, самый ненаглядный на этом свете паяльник лежал перед ним, сломанный напополам. Бяша с особой ненавистью вспоминал, как пьяная мать, в порыве приступа, швырнула самое дорогое для него в этом доме прямо в стену. Казалось, обиды нет предела. Любимое им занятие, которое помогало расслабиться, вот так просто оборвали. Мальчик сжимает кулак, нервно фыркает, но тут же ослабляет руку, прикрыв ей лицо. Зарываясь пальцами в чёлку, грузно выдыхает, стараясь об этом не думать. Он думает о чём-то другом. Думает, что собрал почти всю коллекцию вкладышей, что давно пора зашить дыру в его любимом свитере, о том, как Рома на спор съел крапиву… Мальчик улыбнулся воспоминанию, даже не взирая на то, что проиграв, он отдал другу три крутых вкладыша! Глаза Бяши загорелись ярче огня: «–Точно, у Ромки наверняка должен быть паяльник!» — стреляет в голову светлая мысль. Школьник хватает свою дощечку, и, убедившись, что мать уже спит, пулей вылетает из дома.

***

Стоит перед домом друга, с ноги на ногу переступает. Всё ещё тяжело дышит, всё-таки, бег — это не для Бяши. Собравшись, стучит принципиально три раза в дверь, и замирает в неведомой никому надежде. Не сразу, но послышались грозные шаги, а за ними щелчок двери. Бяша отступает на шаг, и при виде своего друга в дверном проёме — широко улыбается, оголяя свою голливудскую улыбку. Оба молчат, один ждёт объяснений, а второй глупо лыбится. — Бяш, совсем уже кукуха поехала? — не стерпев молчания, спросил хулиган. — Ромыч, просьба есть! Клянусь, в долгу не останусь, ты меня знаешь, на! — Хорош воду мутить, говори давай. — Пятифан скрестил руки на груди и облокотился на дверь. Немного поëжившись, Бяша объяснил всю ситуацию, между слов напоминая, что Рома самый класный и вообще, очень сильный и далее по списку! — Кончай блеять, подлиза. — уголки губ Ромы всё же поползли вверх от похвалы друга. — Я бы помог, братан, но мой паяльник куда-то пропал ещё полгода назад, а про новый мы и не думали. — мальчик потëр затылок. Глаза Бяши поубавили своей пламенной искры, а улыбка пропала. Губы сомкнулись прямой линией, а сам юноша отвёл взгляд. Прокашлявшись, Бяша отчеканил: — Лан, забей тогда. Бывай, завтра на рыбалку, как договаривались… — Мальчик ощерил зубы на прощанье, и, развернувшись, поплëлся домой. — Да стой бы, баран, — огрызнулся Пятифан, немного задумавшись. — у Тохи спросить можно. Я с тобой пойду тогда. — Ромыч, ты — гений! — засветился беззубый. — Только без «ни». — добавил чуть тише. — Бяша, щас последних зубов лишу.

***

Вот уже две пары ног стояли на чужом крыльце. Бяша вновь отбил три чётких удара, и стал ждать. Шаги за дверью теперь казались более изящными. В дверном проёме показалсь женщина, которая сразу же улыбнулась мальчикам: — Рома, Игорь, здравствуйте. Чем-то могу помочь? — Мама Антона аккуратно вытирала руки о фартук, видимо, что-то готовила. Ребята переглянулись, и в немом бою взглядов, Бяша уломал Рому вести диалог, вместо него. Тяжело вздохнув, юноша спросил: — Тëть Карин, а Антон дома? У нас к нему есть просьба. — Дома. В комнате сидит, рисует неверное… Заходите, мальчики. — женщина любезно пропустила детвору, а сама пропала в глубине кухни. Друзья мигом поднялись к Антону, и, без предупреждения, ввалились в чужую комнату. — Антоха, встречай гостей! — Дарова, Тошик! Антон дëрнулся, и карандаш в его руке полетел вниз. Он быстро повернулся к незванным. — Вы что тут забыли, ребят…? — удивлённо спросил обладатель очков. Рома толкнул в плечо Бяшу, чтобы тот рассказал. А его два раз просить и не надо. Рассказал тоже самое, что и Роме, даже расхваливал Антона точно так же, как и Пятифана. — Понятно… — На Петрова чужая лесть не имела никакого эффекта, от чего Рома нахмурил брови и косо посмотрел на своего беззубого друга. Поговорит он об этом с ним позже. — У меня есть паяльник, но он в чулане. Подождите тогда, и, умоляю, ничего не сломайте, пока меня нет. — Без базара. — в голос заявили пакостники. Как только Антон скрылся из виду, юноши полностью одичали. На их возню клюнула Петрова младшая. В проёме стояла Оля, с интересом рассматривая друзей брата. Как только Рома заметил белую макушку в дверях, крикнул: — Тох, ну сколько тебя ждать? Зае- Пятифан осëкся, разглядев мелкую. — Привет, Оль. — парень привычно оскалился. — Оля? — Бяша вылез из-под кровати. — Здарова, на! Девочка матнула головой в знак приветствия и неловко опустила взгляд. Рома мысленно улыбнулся своей мысли о том, что брат с сестрой как две капли воды. Тихие. Как зайцы. — Проходи, малая. — Пятифан махнул рукой, приглашая Олю к ним.

***

— Ребят, извините, что заставил ждать, там мама… Ребят? — Антон смотрел на своих друзей, и его удивлению сегодня просто не было предела. У Ромы в разыне стороны торчали хвостики на голове, а у Бяши, из-за большого отсутствия волос, страдало лицо. Оно было измазано детской косметикой для девочек. Антон никогда не забудет эту улыбку, испачканную в помаде с сюрпризом в виде отсутствия двух передних зубов. Рядом с парнями сидела Оля, Старательно подбирая цвет теней. — Я явно что-то пропустил… — Заткнись. — пригрозил тому кулаком Рома. — Паяльник, на! — Бяша смотрел на инструмент, в руках друга. Антон повертел его в руках, и, улыбнувшись, подошёл и отдал Бяше. — То-ха, ты мой герой! — юноша вскочил, чем напугал Петрова. — Без проблем, ну-ну, тише, не хватало ещё объяснять маме, откуда у меня след от помады… Бяша глупо улыбнулся, и усевшись за рабочее место Антона, включил паяльник. Нагревшись, инструмент был полностью готов к использованию. Взяв его в руку, Бяша замешкался. Над ним стояли три фигуры, и ему было несколько неловко. — Ну? И чë ты ждёшь? — недовольно сказал Рома. — Что-то не так? — более мягко поинтересовался Антон. — Я… — Бяша замялся, ссутулившись над дощечкой. — Не знаю, что выжечь… Пятифанов окончательно закипел: — Бля, Бяш, весь вечер блеял про сраный паяльник, а щас тупишь? Давай, делай чë-нить, баран ты… — Барашек! — все посмотрели вниз. Оля солнечно улыбалась, пока все стояли в недоумение. — Бяшик, нарисуй барашка! И глаза этой маленькой девочки просили куда больше, чем чьи-то слова. Бяша слабо улыбнулся, и без слов принялся за работу. Через каких-то тридцать минут в руках юной девочки красовалась дощечка с изображением милого барашка. Получился немого кривым, но Оля прижимала его так сильно, что не оторвать клещами! Уже поздним вечером Рома с Бяшей уходили от Петровых, получив от тёти Карины в дорогу по бутерброду со сгущëнкой. Доедая бутер, Рома всё же спросил: — А чё ты своего барана не забрал, м? Бяша давно расправился со своим лакомством, рассматривая звёзды и улыбаясь. — Кому-то впервые понравилась моя работа. Даже мамке было не так это важно, понимаешь, на? — юноша хмыкнул. — Тебе тоже спасибо, братан, с меня вкладыш Мерседес Бенз.