Большая мечта маленького Роберта

— Гоша.. — Мм..? — Что нахуй в машине делает труп? — Я же говорил тебе не материться. — Что, чёрт возьми, в машине блять делает... — Я же просил не упоминать всуе его Демонейшество. — Гоша. Что нахрен в грёбаной машине забыл труп пацана? — Я позаимствовал его. — Кого, труп? — Нет, автомобиль. — У кого, позволь мне спросить, ты его позаимствовал? — Да на свалке стоял. Я мимо проходил, когда за завтраком вышел, ну и подумал, что он очень даже ничего, остальные — рухлядь на рухляди. И твой как раз сломан, ну не удача ли? — Бештау отрывает взгляд от ноутбука и яркой улыбкой сопровождает свои слова. Роберт радоваться не спешит. — Это машина хозяина свалки, придурок. Живо в тачку, и валим, иначе нам пи... Не успел он красочно выразиться, как тишину рассёк звук выстрела. Пуля пролетела прямо над головой Гоши и застряла в стене. Роберт схватил напарника, сумку, и выпрыгнул в окно, выходящее на задний двор. Последний месяц выдался пиздецовым. *** Началось всё с желания потрахаться. Ну и слово пиздец не с "начала" начинается, так что... Правда у Роберта желание потрахаться вызывает ассоциации только с хуем, поэтому, недолго думая, он обновил свой аккаунт в шиндере, и получил сообщение от симпатичного парня. И десяти минут не прошло, как они договорились о встрече в баре, находящемся возле мотеля. Всё шло как по маслу. Они встретились: паренёк явился на пятнадцать минут позже, был одет в старый с запашком пиджак и чёрные приталенные брюки, за которые Роберт был готов ему простить и опоздание, и пиджак, и жирного мужика, сидевшего рядом с ним весь вечер и то и дело, тёршегося об него всем, чем только можно. Пьяные натуралы, получившие от ворот поворот от каждой девушки в баре, иногда бывают жестоки. После двух шотов текиллы и пары амбалов-охранников, избавивших Роберта от стоявшего над душой смердящего потом душка, выяснилось, что Георгий работает в антикварном магазине. Там он и отхватил свой потёртый синий пиджак, но, как заметил Роберт, антикварым был не только он. Но ещё и шутки Гоши. Сначала он выдавливал из себя смех, слушая очередной анекдот про евреев-оборотней, но после пятого шота начал искренне ухохатываться, пытаясь не высмеять напиток через нос. Примерно тогда же они заговорили про охоту, о которой Роберт грезил с самого детства. Он рассказал Гоше, как проходил военную подготовку, будучи подростком, как проводил недели в лагерях специального назначения, и как в итоге под влиянием матери поступил на скучнейший прескучнейший факультет, о котором ему стыдно даже говорить. Гоша в свою очередь поделился кусочком своей истории — как учился на историко-мифическом направлении, как мечтал охотиться на призраков и всякую прочую тварь, и как его парень (любовь всей жизни) бросил его, назвав всё это детскими сказками. Роберт даже пожалел его на секунду, но потом Гоша рассказал один из анекдотов своей золотой коллекции (золотого века, ага), и Романовский быстро передумал. К концу вечера они пошли не в мотель трахаться, а по квартирам, собирать вещи. Роберт ещё не знал, что умение Гоши заражать идеями приводит к тяжёлым болезнями. И он надеется, что не к летальным исходам. Инкубационный период длился недолго — всего пятнадцать минут их разговора об охоте и Роберта можно было увозить в санитарную зону. Но никто этого не сделал, и, наверное поэтому, в течение следующих трёх дней, он, не переставая, списывался с Гошей, попутно переоформляя документы, и ожидая, когда ему дадут отпуск (много, там дней накопилось, конечно, месяца три точно). Вытащив из-под кровати пистолет с давно полученной лицензей, собрав все необходимые вещи, он дожидался только одного — когда с Мамазона придёт дневник Вжона Динчестера. Да, он смотрел все 15 сезонов Нереального, и да, он знает, что охота — не лучшее занятие, если ты не хочешь вызывать апокалипсисы 24/7. Но кто сказал, что он будет готов жертвовать миром ради Гоши? Бештау, в конце концов, не брат ему, да и не кто-нибудь важный. В общем, оставив доставщику подпись за долгожданный справочник по миру потустороннему, он собрал все накопления и отправился за Гошей. Тот как раз снял деньги, которые инвестировал в банки, и теперь ждал его у того самого мотеля, в котором им не удалось развлечься. «Ну ничего, — успокаивал себя Роберт, — сейчас заживем... ух, веселье будет». Веселья не было ни на первый день, ни на второй, ни на десятый. Все что было — духота, свет, слепящий глаза, и гул мотора. Песок, горячий асфальт, ужасное горячее огромное нечто в небе, которое люди назвали солнцем. И комары. Боже, Роберт ненавидел гребаных комаров, чтоб они все сдохли нахуй. Но ещё больше он ненавидел парня, спящего на заднем сидении почти всю дорогу, потому что тот не умел водить. «Блять, нихуя веселуха», — думал Роберт. Наверное, его раздражение отражалось на лице, потому что последние два дня Гоша не доставал никаких пыльных томиков с анекдотами или полуразваливающихся кассет с армянской музыкой, звучащей так тихо и неразборчиво, будто они слушают её с другой планеты. С другой нахуй галактики. Они ехали наобум, отметив в газетах (Интернета же не существует блять! Гребанный Бештау со своими приколами!) места с нашумевшими паронармальными убийствами, и ориентируясь по картам. Но, посетив три из пяти, и обнаружив, что дело заключалось в серийных убийцах или вышедших из себя социопатах, но никак не в сверхъестественных существах, они заливали бак до края и гнали в следующее место. И, кажется, наконец кое-что нашли. Они сняли номер в мотеле — Роберт хотел два отдельных, но Гоша смотрел на него глазами оленёнка, на которого едет фура одиночества в пустом номере, поэтому он снизошёл до бедного клоуна и решил подарить ему свое недовольное тепло. Своё недовольное лицо, недовольное молчание, недовольное недовольство. Гошу всё устраивало — он продолжал травить шутки и с утра, когда они вместе клеили свои фотки на удостоверения агентов ФБР. Он продолжал улыбаться и насвистывать очередную мелодию, когда они завтракали в забегаловке с отвратительными оладьями и не менее ужасающим чаем. Он продолжал... — Блять! — Чего? — удивлённо обернулся на него замолчавший Бештау. Полицейский, стоявший возле них, опешил. — Извините, сэр, — обратился к не фальшивую власть имеющему Роберт. — От нашего отделения к вам путь немалый, головная боль всё никак не пройдет. Полицейский — невысокий чернокожий мужчина средних лет — понимающе улыбнулся, выставляя напоказ неглубокие ямочки на щеках. — Да ничего, я понимаю. Наш офис единственный на ближайшие два поселения, сам туда-сюда мотаюсь без остановки. Давайте я вам покажу всё, зря ехали что-ли. Оказавшись возле места преступления, Роберт был готов поклясться, что его голова вот-вот взорвется. Прямо как голова женщины, лежавшей возле мокрых корней огромного дерева. — Уверен, она вела безбашенный образ жизни, — заметил Гоша. Роберт уже нащупал в кармане пистолет, готовившись вынуть его и приставить к виску. Он ещё не знал, к виску Бештау или своему. — Хм... — задумчиво произнес офицер, — Вы уже получили от кого-то сведения? — Нет, — вместо Гоши ответил Роберт. — Так вы очень проницательный молодой человек, — улыбнулся полицейский агенту ФБР Георгию Галустяну. — Да, девушка действительно любила погулять. Побывала и не раз во всех клубах города, регулярно отмечалась на ночных мероприятиях в течение последних шести месяцев. Даже не знаю, что она там забыла, но, говорят, всё искала кого-то. Правда кого — не называют. — А можно сделать так, чтобы назвали? — поинтересовался Гоша. — Хм... — задумался полицейский, — Вы настолько отчаянные, господа? — Видите ли у нас раскрываемость совсем никакая. У этого, — Гоша кивает в сторону Романовского ак'а Рюриковича — трое детей и развод на плечах. А у меня мать больная. Нельзя нам с такой раскрываемостью домой возвращаться, ой как нельзя. — Эх, ребятки, — мужчина грустно улыбнулся. Он поманил Гошу в сторону, пока Роберт стоял, недоумевая от таких перемен в поведении напарника. То есть он может не только шумно существовать?.. Галустян вернулся, держа в руках оборванный листок с адресом. Сделал несколько фотографий местности и, догнав Роберта, пошёл вместе с ним к машине. — А ты актёр от бога, я погляжу, — то ли заинтересованно, то ли с насмешкой произнес Роберт. Гоша глянул на него и безразлично сказал: «Пару лет учился в театралке». Так, будто это была самая неважная часть его жизни. Роберт зауважал напарника, пока не услышал доносящееся снизу: «Кстати, вспомнил, что хотел сказать. Заходит оборотень в...» Рюрикович панически ускорил шаг. Вечером они отправились по адресу. Полудохлая вывеска ночного клуба отсвечивала неоновым «deal duck». Роберт улыбнулся, но, услышав хихиканье где-то в конце очереди, поспешил состроить суровое выражение лица. Договор был таким — сделать вид, что они не вместе: один лезет на рожон, второй прикрывает тылы. Кто где — спорить не пришлось. Роберт одним взглядом дал понять, что не собирается доверять жизнь "напарнику". Бештау, сейчас танцующий в толпе и медленно приближающийся к человеку с наводки, был не против. Роберт не знал, что его злило больше — непроходимая тупость товарища или его непроходимая тупость. А может быть... его непроходимая... «Ладно, это очевидная безвкусица, — подумал Романовский, — я уже и шучу так же отстойно, как он. Непроходимая тупость заразительна». Он улыбнулся. И сразу же себя одёрнул. Роберт готов был поклясться небом и землёй, что в день, когда шутка Гоши покажется ему смешной, он незамедлительно выстрелит себе в голову. Прыгнет с обрыва. Ляжет под поезд. За раздумиями он не заметил, что главный герой пропал со сцены. И оператор, кажется, тоже. — Блять! — вырвалось у Роберта. — Блять-блять-блять... — Я давно хотел тебе сказать, что ты слишком много материшься, — прошептал ему на ухо Гоша. Мурашки незамедлительно начали бег с места, где горячее дыхание Галустяна опалило его кожу. Роберт обернулся. Бештау выглядел... грязно. Нет, не грязно, а... — Чего ты уставился, пошли, — он пихнул Роберта в плечо, указывая на выход. Романовский всеми силами старался выкинуть из головы недавнюю картину — расстёгнутая на три пуговицы гавайская рубашка, красная шея, розовые щеки, темно-алые опухшие губы и яркие блики в глазах. Он что успел с кем-то пососаться? Вмиг всё одухотворение сошло на нет, и к нему на смену поспешило разочарование — «я тут значит сосредоточен на работе, а он» — и... обида? Мысли вылетели вместе со свежим воздухом. Дверь запасного выхода громко хлопнула за спиной и прямо за углом Роберт обнаружил связанного парня — того самого. — Ты как его...? — А, ну... В полицейской академии эм... учился, ну и БДСМ практика, как же без неё. Роберт посмотрел на верёвку, вполне однозначно охватывающую пах и бёдра парня, и понял, что в этот раз Галустян не пошутил. — Ты везёшь его к нам? — спросил Гоша. — А куда ещё? Ты же забыл колья и всю прочую дребедень. Из багажника послышался шум, и в зеркале заднего вида можно было рассмотреть, как прыгает его крышка. — Ты что, не закрыл багажник? — с укором спросил Роберт. — Да закрыл вроде. — Гоша обернулся, — Ой, блин, сейчас выпадет же, останавливай. Роберт съехал на обочину. Бештау вышел, похлопал дверью багажника так сильно, что машина дернулась туда-сюда несколько раз, и довольный вернулся в салон. — Ты убил его там что-ли? — спросил у него Роберт. — Нет, — так же улыбаясь, ответил Гоша, — просто вырубил. Без осинового кола не прихлопнуть же, забыл что-ли? — Ага, или без любого другого орудия, которое ты забыл взять. — Дедуль, не нуди, — он перегнулся через Рюриковича, наваливаясь на него всем телом, в попытках достать до магнитофона. Роберт к счастью для себя отметил, что ничего необычного от их контакта не испытывает. «Друзья, сегодня вы пришли на наш весёлый КВН...» — Чт... Чего? Ты когда успел кассету засунуть? — Так пока ты в клубе... — Ой, затнись, проехали. — Давай, я за ноги, ты за руки... — сказал Роберт, прежде чем увидел, что парень связан так, что его колени согнуты. — Ты его убить или трахнуть собирался? — не выдержав, спросил он. — Так одно другому не ме... — Убей лучше меня, я не хочу слышать этого, — обратился он к Джеку, спокойно проводящему дни на небесах. — Так как нести будем? — спросил Гоша. — Ты развязать сможешь? — спросил Романовский. Вместе с отрицательным кивком он получил и объяснения: — Мы с другом туториал на ютубе на две части поделили, ну я связываю, а он развязывает. Всё потому что у меня с узлами туго, сам понимаешь. — Так вы втро... — Ой, дела давно минувших дней! Так что, мы как его тащим? Ножницы есть? Кое-как принеся беднягу в номер, они поспешили развязать его от греха подальше. Совершив все ритуалы, опробовав его на вампиризм, оборотничество ((прим Гоши: не путать с бортничеством, оно вкусное!) прим Роберта: да когда ты заткнёшься уже!), и наличие злобного духа, они опустили руки. И ноги. И тело. В общем, подумали и решили немного вздремнуть. Ну вряд-ли этого паренька кто-нибудь искать будет. Да же? Да? Пизда. Проснулись от топота. Грохота. Стоял такой шум, словно толпа спецагентов прошлась про мотелю. Что было совсем недалеко от правды. — Ёбаный рот, — сонно пробормотал Роберт. — Что там...? — он выглянул в окно и замолчал. — Что там? — Мафия. — Кто? — Мафия? — Просыпается ма... — Заткнись и собирайся. Он пнул Гошу, и, пока тот быстро собирал сумку, выглянул во двор. — Так, вроде никого. Хватай этого, — он кивнул на парня, развалившегося на полу, — И за мной к машине. Они незаметно (мафия там заснула что-ли?) пробрались к машине, завели мотор и спокойно уехали. — Что-то всё слишком просто, — сказал Роберт. — Да? —Ты чего молчишь? Он обернулся назад и увидел только спящего парнишку в абсолютно пустом салоне автомобиля. «Блять, этот долбаёб за сумкой вернулся?» Он затормозил, раздумывая не слишком ли опасно возвращаться, но тут ему в окно постучали. — О*+#(+₽(#!, — послышалось снаружи. Роберт разблокировал двери машины и Гоша сел на переднее сиденье. — Ты меня спецом кинуть решил или случайно? — Спецом, конечно. — Ну я так и понял, придурок, — хмыкнул Бештау. — Поехали. — А ты как до меня добрался? Или у тебя ещё и суперспособности есть? — Какие ещё суперспособности? — Гоша посмотрел на него так, что Роберт остро почувствовал лишний набор хромосом в своём организме. — Попутку словил, конечно. — Эээ... Ладно? Романовский вырулил на трассу, пока его напарник искал на карте, куда можно прибиться. Они не нашли ничего лучше, чем уличный туалет забегаловки, в которой завтракали всё время пребывания в городе. — Фу... — задыхаясь, пробормотал Роберт, — сам его допрашивай. — Уф, — сморщив лицо, но все ещё улыбаясь, отозвался Бештау. — Тащи скальпель, кусачки и... там набор сверхтонких игол у тебя в бардачке. — Откуда у меня...? Продолжать Роберт не стал. Он и так успел прочитать в глазах Гоши: «Ну в пыточной подрабатывал... эм... пару лет». — Держи, — закрыв нос, он отдал Гоше все необходимое, и отошёл подальше. — Может ему нашатырный спирт дать понюхать! — крикнул он. — Тут и так запах такой, что...! — за истошными визгами бедняги Роберт ничего не расслышал. — Всё, лови. — Гоша пихнул Роберту полуобморочного, теперь и вонючего парня, а сам пошел в сторону кафе. — Тебе что-нибудь прихватить? — Освежитель воздуха, пожалуйста. И новую одежду, и... — А покушать? — ... шампунь. — Да ты гурман. — Езжай к месту преступления. Теперь Роберт сидел в одной из вырвиглазных гавайских рубашек Гоши и не знал, чего хотел больше — убить себя или убить себя. — Включи шансон. — Я тебе такси что-ли? — Ты в моей одежде, пупсик, не разочаровывай меня. — Во-первых, меня сейчас стошнит, так что заткнись. Во-вторых, этот дохлик тоже в твоей одежде, так что... заткнись. — Ой, боже, — Гоша откинулся на заднее сиденье, потеснив парнишу, находящегося в астрале. — Какой ты вредный, дорогой. — Это тебе так гавайская рубашка крышу сносит? Или недавний запах дерьма по мозгам вдарил? — Поворачивай, — неожиданно серьезно сказал Бештау. — Иногда меня пугает твоя переменчивость, — честно признался Роберт, на что не получил никакого ответа. Они остановились, когда асфальтированная дорога уменьшилась до размеров тропинки. — Странно как-то асфальт клали: даже тут есть, хотя тропа шириной в две ладони, — говорит Гоша. — А ты умеешь детали подмечать, — ухмыльнулся Роберт. — Нет, он прав, — тонким, еле слышимым голосом сказал паренёк. — Сюда специально асфальт клали, чтобы легче было регулярные визиты наносить. Вон то место. — он указал куда-то вперёд. Роберт осмотрел мокрую от дождя поляну и заметил только огромный, диаметром в несколько метров, пень. — Это? — спросил Гоша. Паренёк кивнул. Как только Бештау отпустил его и направился к пню, он попытался сбежать, но поскользнулся на мокрой грязи и упал. — А ты никуда не уйдешь, — улыбнулся Гоша. — Ты у нас приманка. — Прадед меня убивать не станет! — Станет, ещё как станет. Голодные духи они ой какие кровожадные, даже до своей крови доберутся. Доставай дневник Вжона. — Сейчас, — Роберт открыл нужную страницу, мелким ножичком рассёк кожу на пальце и начертил знак на пне. — Ты повесил защитный амулет? — спросил он у Гоши. Тот кивнул. — Значит ждём. Они прождали три с половиной часа. — Малыш в грязи уже заснул поди. — Ты у нас теперь тётю Люду играешь? — Дядю Роберта играю, хочешь послушать? Я такой нудный, такой саркастичный, утютю. Я такой... — Эй, — Роберт метнулся к нему и схватил Гошу за ворот рубашки. И... зря. Она и так была ратсегнута а сейчас, считай, что её вообще нет. Он отпустил рубашку и отвернулся. — Блять, да ты ебанутый! Я не шучу! Ты блять большой на всю голову нахуй! Ты там в своем антикварном магазине какие-то допотопные бактерии подхватил? — Ла-ла-ла, — показательно пропел Гоша, — хочешь анекдот? — Блять. Ты не лечишься. Давай. — Сколько нужно Робертов, чтобы убить призрака? — Ну? — Десять. Девять будут ждать, пока он появится, и только один догадается что его дневник Вжона Динчестера хуйня паленая. — Ебучие пятьсот долларов. — Поэтому я всегда покупаю в официальных магазинах. — Гоша вытащил откуда-то забитый бумажками дневник и нарисовал пентаграмму. Тут же ветер зашелестил в ветвях деревьев, и капли дождя, застывшие на кронах, полетели вниз. — Откуда у тебя зонт? — спросил мокрый и продрогший Роберт. — Я просто работал... — На фабрике зонтов я понял. — Эм... — Пару лет, ага. Всё не бубни, сейчас кат сцена начнётся. Вместо ожидаемого страшного деда с топором по траве к телу парня проползло нечто между огромной бестелесной змеёй и ящерицей. Оно влезло в парнишу, (фу, Роберт отвернулся чтобы не смотреть), то по-прежнему оставалось без движения. — Ты умеешь читать на латыни? — спросил Романовский — Да. В момент, когда Гоша читал заклинание, Роберт жалел только о том, что не умеет битбоксить. Потому что это было... слишком быстро и слишком хорошо. *** Бештау читал так быстро, как только мог. Но не успел. Пока он продолжал взывать к высшим силам, паренёк в грязи съёжился так, что послышался хруст его костей. А затем громкий человеческий крик. Роберта. Потому что он испугался. А затем громкий нечеловеческий крик парня на траве. Потому что... Роберт полагает, потому что ему было больно. По мере всего происходящего, Гоша старался как можно быстрее прочитать заклинание, но у него не получалось ускориться. Он и так был на пределе возможностей. Голова парня взорвалась. Змея вылезла из тела и побежала ко пню, но — Гоша закончил обряд — растворилась в воздухе. — Ну на пару секунд быстрее и парниша был бы жив, скажу я тебе. — Роберт похлопал его по плечу. — Я хотя бы... кхм... я хотя бы не... кхм, — Гоша хрипел. — Не визжу, как девчонка. — Повтори, я тебя что-то не расслышал, — улыбнулся Роберт. — А паренёк-то, кхм, кха-кха-кха, — он закашлялся, — без... — Безбашенный, ага. — Нет, кха, он, кха-кха, он бесхребетный, — тихо-тихо произнес Гоша. Роберт рассмеялся. И нервно потянулся к пистолету. *** «Разыскиваются два особо опасных приступника. Двое мужчин представились агентами ФБР Робертом Рюриковичем и Георгием Галустяном». — Клоуны, ну как можно было в это поверить. — Эй, переключи на КВН. — Ты меня затрахал со своими КВН'ом. — Ой, скажешь тоже, я тебя ещё не тра... — Заткнись. «Убийцы жестоким образом расправились с двадцатипятилетней девушкой и двадцатидвухлетним парнем». — Урод заманивал девочек в трудном положении, обещая легкой наживы, а сам скармливал деду, скажете тоже, — возмущался Гоша. — Переключи уже эту отвратительную передачу, у меня уши вянут. — Боже, дай дослушать. «Настоящие имена предполагаемых убийц пока неизвестны. Сейчас мы выведем на экран снимки с камер видеонаблюдения, будьте бдительны». Неожиданно в эфире воцарилось молчание. После нескольких минут тишины, ведущая неуверенно проговорила: «По неизвестным причинам фотографии и видеоматериалы были утеряны. Прямо сейчас следствие разбирается в произошедшем». Гоша повернулся к Роберту и с подозрением посмотрел на него: — Твоей клавиатуры дело? — Нет. Твоей? — Тоже нет. — Если ты мне сейчас в... — Тихо, мент! Роберт съехал с трассы и послушно дождался, пока мистер полицейский постучит в окно. Он опустил стекло. — Документы? — Вот. — Хм... — мужчина с подозрением оглядел охотников. — У вас правая фара не горит, в остальном... всё хорошо. Езжайте. — Есть, сэр, — отсалютовал ему Бештау с переднего сидения. И они поехали.