Фигурки

Гэвин трахался с Тиной примерно раз в когда-наступит-момент. Момент, когда секс по дружбе становился отдушиной, в которую было так приятно спрятаться. Чэнь ещё и отсасывала мастерски. Гэвин как подросток кончал: во все стороны фонтаном. Откровенно говоря, он был бы не прочь даже жить с ней, если бы не три обстоятельства. Во-первых, характером мисс Минет больше походила на Фаулера со стальными шарами. Подписывать себе смертный приговор Гэвин не собирался. Во-вторых, они работали вместе, и зачастую даже в одну смену, так что разделённого с утра и в обед кофе вполне хватало для поддержания дружбы. И наконец, тут Гэвин был абсолютно честен с собой, Тина была на любителя, ну это ещё слабо сказано. Лет десять назад, ещё в академии, Гэвин трахал баб, как чуваки из “Американского пирога”. И бабы были просто шикарные. Смотреть, как они кончали, становилось сродни походу в Музей Современного Искусства. Но годы канули в сраную пропасть, и вместе с ними, покачивая бёдрами и пальчиками с бриллиантовыми кольцами, ушли его принцессы из королевства Перепихон. Гэвин становился всё менее привлекательным, красивые тёлки предпочитали сосать андроидам, а из доступных «на присунуть» осталась только Тина. Её не выбирали, потому что она могла запросто откусить член. Когда-то такие были популярными. Ну да. Тина стонала на ультразвуковых частотах до тех пор, пока не краснели белки глаз и её толстые щёки. Гэвин не любил смотреть на неё, устало толкаясь внутри. Тина корчила рожи, как гоблин, оттопыривая губы и морща нос. Она трахалась для себя, а не для него. И поэтому могла позволить не бриться, отчего у Гэвина всегда зудели яйца. Но всё равно он трахал её, как в самой паршивой порнухе, стоя одним коленом на кровати, сжимая в руках некрасивую талию, наеденную пончиками. Тина стонала, Гэвин мычал, а потом они шли в душ по-очереди, чтобы смыть с себя следы дружбы. Дружба смывалась очень легко, и после пахла только дешёвым гелем для душа из ближайшего супермаркета. Кстати о супермаркете... Гэвин почесал голову, вперившись взглядом в коробки с хлопьями. Ему почти сорок, и он до сих пор собирает фигурки из “Звёзд Галактики” со вкусом карамели. Он стоял и втыкал, пока его не отвлёк чей-то силуэт сбоку. Гэвин окинул присоединившуюся к нему женщину оценивающим взглядом. Она была хороша. И хороша в той степени, когда за пять минут представляешь её верхом на тебе, а через десять — где-нибудь на островах в подвенечном бикини. Она была выше его, да, ощутимо. И Гэвин был уверен, что, обними он её, упёрся бы небритым подбородком прямо в сиськи. Она улыбнулась ему сделанными губами, как будто разделив фантазию. И усмехнулась, беззлобно, как умели глупые и красивые бабы, глянув на упаковку “Звёзд Галактики” в его руках. — У меня сын собирает фигурки, — вдруг раздался приятный голос. — Сын? — Гэвин долго пытался унять мысли, посетившие его чуть ранее. — Я... а, ну да. Фигурки. Я могу отдать вам ту, что в этой пачке. — Спасибо, но я его не балую, — блондинка чуть отвернулась, поправив выкрашенные волосы. Всё так походило на порно начала двухтысячных… — Зря, — брякнул вдруг Гэвин, и сам удивился разговорчивости. — По вам не скажешь, что вы допускаете вольности, — она опять улыбнулась. Следующим шагом по сюжету они должны были засосать друг друга. — По мне и не нужно говорить, — Гэвин поставил на полку пачку хлопьев и развернулся, направившись к кассе. Что он сделал? Зачем? Ему было насрать. Насрать на ту чертовски красивую тёлку, которую он мечтал отыметь и потом жениться, признав даже её ребёнка. Насрать на то, что сам он давно уже смирился с тем, как шла жизнь. Насрать на то, что из всех удовольствий, о которых мечтал прыщавый пятнадцатилетний Гэв, остались только видеоигры и классный минет раз в месяц. Гэвин убежал от этой незнакомки, будто боясь, что она лишит его этих последних радостей. Гэвин пробил на кассе самообслуживания упаковку дешёвых презервативов и шесть банок пива. Он знал, куда хочет пойти и чем заняться. Выебать Тину так, чтобы та не стояла на ногах. * * * Она была дома, и встретила его с гостинцами в домашних штанах и футболке, сквозь которую просвечивали отвисшие сиськи с огромными сосками. Гэвин с Тиной смотрели какой-то ужасный ситком, пили вкусное пиво и заедали его разогретыми в микроволновке кесадильями. На экране какая-то блондинка-человек, изображавшая андроида-уборщицу, решила соблазнить беднягу из офиса. Он неплохо держался. Гэвину же это не давалось так легко. Тина сидела рядом с ним на диване, раскинув ноги и прижав подбородок к груди. Она над чем-то хохотала, а в её глазах сверкали отблески телевизора. Гэвин на миг затаил дыхание, пытаясь представить себе вместо опухшего лица Тины то красивое, принадлежавшее тёлке из супермаркета. Представить не получилось. Проще было подставить фильтр на фото. А блондинка из телевизора уже вовсю сидела на коленях у менеджера говняного звена. И Гэвину пришла в голову прекрасная идея. — Принеси что-то, чем глаза можно завязать. — Что? Мы трахаться будем, Гэв? — Тина не отрывала зомбированного взгляда от ситкома. — Да, принеси шарф или что там есть, — Гэвин ощутил, как первые ласточки стояка запели где-то на подкорке. — Презервативы есть? — Да, в кармане возьми. Тина поднялась без особого интереса, всё ещё оглядываясь на телевизор. Гэвин подумал, что время терять не стоит, и просто закрыл глаза и запустил руку в расстегнутые джинсы. Он вспомнил, какие у той блондинки были сиськи. И ещё ему нравились её волосы. И глаза. И губы, истерзанные ботоксом. Он бы их даже поцеловал. Потому что они были такие странные, кругло-острые. Член начал подергиваться, и Тина вовремя подоспела, уже совсем голая, с парой тонких, высосанных стиральной машиной зимних шарфов. Голая Тина была некрасивая. Совсем. У неё были толстые ляжки и отвисшие сиськи, на заднице маячила дряблая кожа, а на спине — отвратная родинка, похожая на бородавку. Тина не брилась, и волосы жесткой дорожкой исчезали промеж складок её вагины. Но Гэвину было насрать. Он молча забрал один шарф и подойдя к Тине, обвязал ей рот. Она удивленно таращилась на него, но не стала перечить, чуть пожевав шерстяной жгут. Гэвин окинул тело Тины равнодушным взглядом, прежде чем закрыть себе весь вид вторым шарфом. Тонкие ворсины щекотали уши и веки, но так Гэвин вдруг ощутил себя в безопасности. — Надень презик, слышишь? — Гэвин дезориентированно покрутил головой. Прошла минута, прежде чем Тина напялила ему на член резинку, от которой запахло ягодами. Гэвин ничего не видел, и даже забыл, где находился старый диван Тины. Но она подсказала ему сама, дёрнув его сперва за руку, а затем за волосы. Он стоял на коленях, прижимаясь членом к потертой обивке. И он явно ощущал, что по бокам от ушей были бёдра Тины. — Ты первый, — проговорила она, на секунду стащив со рта шарф, и расставила ноги так, чтобы Гэвин мог упереться в них ладонями. Она любила кунилингус. И её совершенно не терзали комплексы по поводу того, какой стрёмной она выглядела снизу вверх. Гэвину не нравилось это занятие, но за секс платили испокон веков. Кто-то — деньгами, кто-то — совестью, кто-то — любовью, а кто-то — дружбой. Гэвин платил терпением за ожидание. И потому он решил не откладывать всё напоследок. С закрытыми глазами представить, что он обводил языком круги вокруг клитора той тёлки из супермаркета, было просто. И Гэвину это чертовски нравилось. Нравились даже жёсткие волосы и потрепанные складки. Он слушал, как стонет Тина, почему-то громче обычного и не так мерзко. Совсем не мерзко. Она даже не смогла произнести что-то членораздельное, когда он всунул в неё три пальца и, чуть согнув их, принялся трахать её. Гэвин слышал и ощущал блондинку, у которой длинные ноги, силиконовые сиськи и очень добрая глупая улыбка. Тина сквиртила ему в лицо, выстанывая так громко, как ещё ни разу не делала. И Гэвин решил, что теперь настал его черёд. Блондинка пискнула, когда он рывком выдернул пальцы и впился ими в толстые бёдра. Он слышал, что она натирала хлюпающий клитор, но поспешил убрать её руку прочь, устраиваясь удобнее и прислоняясь членом к сырым складкам её вагины. Блондинка мычала, нетерпеливо двигая задницей навстречу набухшей головке. Как будто жадный рот, готовый прожевать ещё один леденец. Гэвин направил и вжал головку большим пальцем, ощущая, как разгоряченное влагалище охватило её целиком. Да, детка! Он продвинулся вперёд, а затем чуть назад, терзая себя, а не стонущую блондинку. И затем принялся медленно двигать тазом, ощущая напряженные до боли ягодицы. Член окатывало то волной горячего нутра, то — холодного воздуха квартиры. И яйца с громкими хлопками ударялись о кожу. Гэвин слышал, как кричала с заткнутым ртом блондинка, как она стонала и вертелась, когда кончала. Как сжимались мышцы, душа головку где-то внутри. И Гэвин принялся толкаться внутри со скоростью, которую уже давно разучился наращивать. Он трахал её так, что от напряжения засвистело в ушах. Но, предчувствуя близкий конец, он вдруг остановился и вытянул разогретый член. Он молча, без ласк и неженства поставил её раком на диване, раздвинув ноги пошире. И вновь вошёл, с той же бешеной скоростью, запустив руки к трясущимся сиськам. Он сминал их, ощущая, как болтается взад-вперёд мошонка, и вдруг испугался, что она оторвётся к чертям. Но разрядка не заставила себя ждать, и он кончил внутри неё, подергиваясь и сжав отвердевшие огромные соски. Это всё? О, нет. Он помассировал вагину с минуту, пока менял презерватив. А затем, не слыша ничего вокруг, уселся в кресло, сипло приказав: — Скачи. И блондинка, грузно надавив на него ногами, уселась сверху. Она попыталась его поцеловать, но её рот был все так же завязан, и потому молча скользнула пальцами вниз, засунув член себе внутрь. О, да, Гэвин сразу понял разницу. Он мог расслабиться и ощутить, как член вытягивают, как сраный аккордеон. И ему это нравилось. А блондинка не спешила наращивать темп, пока он не пришлёпнул её, заставив ускориться. Та послушно припустила, начав стонать ещё громче, чем в первый раз. Но пришлось изрядно попотеть, прежде чем они оба кончили вместе. Он чувствовал, каким липким стал презерватив. И ему захотелось поскорее снять его, что он и сделал, а после встал и на ощупь пробрался в душ, оставив Тину сидеть в кресле. Гэвин подставил голову под прохладные струи воды и терпеливо ждал, чтобы шарф на глазах стал тяжёлым. Но снимать его он не хотел. Потому что с ним исчезло бы всё, что он представил себе в этот вечер. В этот тупой, идиотский вечер, когда он оттрахал блондинку из супермаркета, в которую был бы не против влюбиться. И сьездить с ней и её сыном в отпуск, и обязательно посмотреть матч по телевизору после поганой смены и бессонной ночи в участке. Он хотел свозить её в Сан-Франциско, чтобы посмотреть на Золотые Ворота. И он хотел бы съесть с ней дешевых такос в забегаловке, а потом поехать домой и лечь спать. Гэвин прижался лбом к стеклянной дверце душевой кабины и жалобно заскулил, стягивая потяжелевший шарф с ушей и висков. В дверь постучала Тина и с привычным безразличием спросила: «Ты ещё долго? Я хочу спать». Гэвин молча выключил воду, взял полотенце и вышел из ванной, пропустив Тину на своё место. Он увидел на столе початую пачку “Звёзд Галактики” и нераспечатанную фигурку. Надо обязательно посмотреть, что там внутри. Вдруг, редкая? А у меня такой нет.