***
— Это чё? — в этот раз мы с парнями окружаем нечто, отдалённо напоминающее «праздничное угощение». — Торт, — тихо заключает Фарлан. — Я понимаю, что это торт. Но почему в виде хуя? — Он ещё и светится… — я перевожу взгляд на Армина, который с тяжёлым вздохом и неким смущением изрекает эту фразу. — Маразм крепчал, — потирая переносицу, шепчу я. — Ладно. Осталось купить свечи и фейерверки. — М-мы, мы можем включить? — чуть слышно, обращаясь к девушке, уточняет Арлерт. Кондитер активно кивает и на раз-два-три нефритовый стержень Кси приобретает ярко-розовый оттенок, который тут же сменяется следующим цветом. — Так понимаю, торт в виде члена — это легендарная отсылка на ту гомосятину, которую любит читать Зоэ? — Секунду, — Чёрч оперативно достаёт телефон, — цитирую: «Этим тортом мы хотим посвятить нашу девственную во всех направлениях Ханджи в мир разврата, похоти и грязи». Ну и да, дальше что-то про яой и световые мечи. — невозмутимо отвечает Фарлан. Как только с остальными покупками было покончено, цветы и прочие подарки забраны, мы направились домой к четырёхглазой. — Па-а-арни, а вот и вы! — очкастая, чуть не вальнувшись прямо в дверях, приветствует нас. — О-о-о, это что за пигалица с букетом? — Ага, я тоже рад видеть тебя, старуха. — От деда слышу, — усмехаясь и поочерёдно обнимая каждого из парней, произносит она. — Только попробуй отказать имениннице в обнимашках. — Именинница уже успела выпить? — укладывая руку на её талию, еле слышно уточняю я. Зоэ прижимается ко мне всем телом. Запах вишни и алкоголя смешались воедино. На удивление этот аромат не отталкивает меня. Она не отталкивает меня. — Так заметно? — обвивая мою шею руками, шепчет Ханджи. От её голоса по телу пробегают мурашки. Ещё пара ловких движений со стороны четырёхглазой и движения начнутся у меня в брюках. — Иначе ты бы не полезла ко мне обниматься, — всё также тихо, но уже с улыбкой отвечаю я. — Хорошо выглядишь. — этот, казалось бы, факт мне удаётся произнести с трудом. — Капе-е-ец, Леви Аккерман решил расщедриться на комплимент для чучела в очках? — Ладно тебе, нам давно не по четырнадцать. И почему мы перешёптываемся? — Не знаю, — хихикая и потирая нос рукой, отвечает она. — Нет, ну вы посмотрите, какая славная пара выйдет! — возгласы Изабель прерывают нас. — Того и гляди, засосутся. Аккерман, спальня этажом выше. Я закатываю глаза и с великим нежеланием отпрядаю от Ханджи. В ответ Магнолия лицезрит мой средний палец и успешно передразнивает сие действие. Она тоже успела подналакаться. Спустя ещё пару минут увлекательных разговоров, я теряю мысль того, о чём идёт речь. В голове довольно неожиданно, но вместе с тем оправданно образуется вопрос. И не то, чтобы я думаю, будто объятие очкастой конкретно со мной было особенным… но всё же. В нём чувствовалось что-то иное. Оно отличалось от того, как Ханджи обнимала Фарлана или Армина. Конечно, можно сослаться на то, что она пьяна или… В очередной раз поднимая взгляд на именинницу, я ловлю её взгляд на себе. Чёрт. Даже интересно, что у неё в мыслях. Она улыбается, попутно облизывая рожок с мороженым.***
— Слушай, я хочу опробовать планшет. — Предлагаешь присоединиться? — иначе зачем она говорит мне об этом? — Н-ну, да. Всё равно ещё подошли не все. Вот я и подумала, что мы можем… — нехарактерная для Зоэ застенчивость проявляется в каждом движении. Пьяный румянец красуется на щёчках. Она хочет сказать что-то ещё, но осекается. Сложившаяся ситуация заставляет меня улыбнуться. Я и четырёхглазая неясно каким образом вдвоём оказались на заднем дворе, потягивая выпивку из бутылок. Ханджи довольно карикатурно сводит ножки в коленях. Платье стремится задраться ещё выше. На ней колготки в мелкую сетку. — Что ж, пошли, — поднимаясь со ступеньки и протягивая очкастой руку, говорю я. Лучезарно улыбаясь в ответ, она принимает мою ладонь. Дальше следует очередное неловкое событие. По идее, руку нужно отпустить? Кожа настолько нежная, что я не хочу выпускать кисть Зоэ. Такая мягкая и тёплая. — Ауч! — из очередных раздумий меня достаёт лёгкий щипок и хохоток со стороны очкастой. — Пошли, давай, — я совсем не замечаю, как она тянет меня за собой, не выпуская руки, а лишь крепче сжимая её. — Ого, а ты, оказывается, прибираешься в комнате. Я взглядом окидываю обитель очкастой. Толком и не бывал здесь. Просторная кровать с обилием подушек. Книги и свечи на прикроватной тумбочке. — Специально для тебя, коротышка, — задорно виляя бёдрами в такт музыке с первого этажа, отвечает четырёхглазая. Увидеть её в платье сродни второму пришествию. Как девушка она прекрасна, не поспоришь. У Ханджи красивая фигурка. Когда-то она была похожа на дощечку, но со временем бёдра стали шире, задница в разы больше, чего не скажешь о груди. Видно, не судьба. Что до характера, то тут скорее проблема во мне. Зоэ остывает настолько же быстро, как и распаляется. Мы можем поссориться, но на следующий день она как ни в чём небывало весело подшучивает надо мной, пока я понуро ворочу нос. За лето, можно сказать, проведённое вместе, мы успели сблизиться. Напряжение заметно спало. Я улыбаюсь мыслям и ловлю себя на том, что бесстыже пялюсь на очкастую. — Чего разлёгся? Вдруг здесь обитают клопы, — опираясь коленом о кровать, уточняет она. Вид с постели открывается ещё лучше. Кажется, алкоголь готов развязать мне язык и руки. Наконец я приподнимаюсь и усаживаюсь на кровать. Ладонь как-то сама находит бедро четырёхглазой, честное слово. — Л-леви… — смущённо произносит Зоэ. — Ханджи, — начинаю я. — Ебутся! Я же говорила! Они ебутся! Словно ошпаренный, я убираю руку. Магнолия – сучка. В попытке свести меня и очкастую, она всё делает через жопу. Приходит, когда не нужно. Говорит то, о чём не просили. Спасибо за адекватность и толику понимания Энни. Сколько себя помню, я всегда мог обратиться к ней за советом. Человек, который знает толк в чае и том, как не тратить время понапрасну. Армину повезло. Возможно, это неспортивно – вызнавать что-то о девушке от её подруг. Но я просто не знаю, как правильно подступиться к Зоэ. Что подразумевает под собой это «подступиться»? Я хочу стать приятелям, другом? М-может… может, мы уже успели стать кем-то вроде первых. Вспоминая лето, я ни за что не поверю, что мы вышли из того периода с ровно такими же недовольными и озлобленными лицами, как было вначале каникул. Я помню каждое случайное касание этого лета. Каждый взгляд, наполненный снисходительностью. Помню, как прочищал четырёхглазой желудок, когда она лежала в своей комнате на грани зелёного и светло-синего цвета. Как она просила меня покатать её на гидроскутере, ведь из присутствующих водительское удостоверение было лишь у меня. В тот момент я был, наверное, самым счастливым парнем. Поначалу Зоэ старалась быть классической сильной и независимой, но вскоре сдалась и с визгом прижалась ко мне около вторым размером груди. За время отдыха она успела немного набрать. В её случае это не было лишним. Затем мне удалось пристроиться сзади. Всё было по обоюдному согласию(!) Ханджи захотелось самостоятельно поуправлять гидроскутером. Поскольку водительских прав у неё нет, я с большим удовольствием сопровождал очкастую. После мы успешно освоили вейксёрфинг. Покатались на сапборде и устроили дегустацию французских вин. В определённый момент можно было подумать, что мы отдыхающая парочка, ведь Изабель на пару дней слегла дома с недомоганием. Либо сделала вид… В любом случае нам удалось посетить большое количество экскурсий. Однажды пришлось на корявом французском объяснять одному из священников, что мы не встречаемся и нам не нужно благословение Епископа, чтобы найти ближайшую уборную. Месяц, проведённый в одном доме на Корсике, запомнится мне надолго. — О чём задумался? — четырёхглазая изымает меня из приятных воспоминаний, приземляясь рядом уже с планшетом. — О Корсике. — М, тебе пришёлся по нраву остров кабанчиков и одного именитого… М-м-м, нет, его я звать коротышкой не буду. Коротышка у нас один и не повторимый – ты, — тыкая стилусом мне прямо в лоб, усмехается Зоэ. Я вновь улыбаюсь. Кажется, за сегодня будет поставлено рекордное количество улыбок. — Почаще так делай. — Как? — Улыбайся. У тебя такие ровные и красивые зубки. Мне вот пришлось вылечить добрую половину рта, потом проходить с брекетами годок, другой. И даже сейчас я на ночь надеваю капы. — Но ведь оно того стоило? — в ответ Ханджи кивает и оголяет зубы в улыбке. — А капы на ночь для чего? У тебя же вполне ровные зубки. — Один из стоматологов сказал, есть маленькая вероятность, что зубы могут вернуться в прежнее положение. Ну, грубо говоря, по привычке. Поэтому на ночь я надеваю капу. Иногда хожу гулять и тренироваться в ней. Так хочется коснуться Ханджи прямо сейчас. Положить ладонь на лицо, заправить выбившуюся прядь волос. Но что, если я спугну её? С одной стороны касание бедра её никак не оттолкнуло. — У тебя… — аккуратно протягивая руку, шепчу я. — А-а-аккерман, ставишь ебабельный рекорд! Долго вы там? — громкий стук раздаётся в дверь. — Магнолия, блять, — убирая ладонь, еле слышно отвечаю я. — Думаю, спокойно потестить планшет нам не удастся. Сделаем это позже. Пошли, — Зоэ резво поднимается и протягивает мне руку.***
Как же, чёрт возьми, она пластична. Когда только научилась так вертеть задницей? Движение бёдер из стороны в сторону не оставляет меня в покое. Я делаю глоток спиртного. Ханджи затягивается, поворачиваясь ко мне. Флок, будь он неладен, смог организовать немного травы. Изабель обвивает талию очкастой руками, и теперь девушки, сполна ощущая тела друг друга, продолжают танцевать. Хотел бы я оказаться на месте сестрёнки. Строчки льются из динамиков, словно выпивка в стаканчики, а из них, оставляя горячий след, проходит в организм. — Решил занять позицию наблюдателя? — Ханджи, точно хитрая грациозная кошка, подбирается ко мне. В момент её руки обвивают мою шею, и подбородок устраивается на плече. Лишь на мгновение на лице задерживается нечто вроде колебания. — Ещё пара стопок чего-то с количеством оборотов больше сорока, и от позиции наблюдателя ничего не останется, — шепчу я. — Не придуши. — М-м-м, если и душить, то только сидя на твоём точёном личике. — Надеюсь, ты не потратишь своё желание на это. — А что, не умеешь отлизывать? — с вызовом уточняет Зоэ. Румянец охватывает лицо. — Порадовать именинницу? — я аккуратно укладываю ладонь поверх руки четырёхглазой. Алкоголь выводит флирт на новый уровень. Да я бы и в принципе никогда не подумал о том, что буду обсуждать с очкастой подобное. — Сейчас по таймингу должна заспавниться Изабель, но что-то я её не вижу. Я усмехаюсь и выдвигаю гипотезу, что она с вероятностью девяносто девять и девять в периоде домогается до Фарлана. В очередной раз зажимает беднягу в одном из углов. В определённый момент празднования мы доходим до того, что интеллектуальные развлечения нам попросту не потянуть, и решаем поиграть в прятки. Вооружившись парочкой бутылок спиртного, я и Ханджи второпях подбираем место, в котором нас никто не сможет найти. Следовательно, и помешать.***
— Что ж, с Днём рождения, четырёхглазая, — приподнимая бутылочку с алкоголем, произносит Аккерман. — Спасибо, коротышка, — улыбаясь и звякнув бутылка о бутылку, отвечаю я. — Ты прикинь, мы вот так сидим под дубом и смотрим на луну. Попрошу заметить, вдвоём. До сих пор не придушили друг друга. Чудеса, не так ли? — мой голос выравнивается и кажется намного трезвее, чем был ранее. — Уж лет пять прошло. Пора бы и… перестать бить меня по яйцам и пытаться придушить ляжками, — я громко усмехаюсь в ответ, но коротышка тут же шикает. — Нас так быстро найдут, лучше быть чуточку тише, не находишь? Придвинься ближе. Я не уделяю особого внимания словам Аккермана и придвигаюсь. Плечи касаются друг друга, я инстинктивно поворачиваю голову в его сторону. Так близко… Так близко наши лица ещё не были. О-он, что ли ещё ближе пододвигается? — Сколько раз мы не играли в бутылочку, так ни разу и не поцеловались. — Хочешь исправить? — усмехаясь, спрашиваю я. Внутри всё приятно сжимается. Сердцебиение учащается. — Возможно, — это ему алкоголь в голову вдарил? — Не боишься чем-нибудь заразиться? Судя по тому, что с каждой секундой наши губы становятся всё ближе друг к другу, не боится. Рука Аккермана опускается на мою ляжку и, кажется, начинает движение вверх. Я должна растеряться? Должна оттолкнуть его? Состояние не позволяет. Не потому, что я пьяна, а потому, что попросту не хочу этого. Всё моё естество изнывает и нуждается в мужском внимании. В мужском тепле и заботе. Я так хочу, чтобы меня крепко обнимали. Хочу почувствовать тепло другого тела рядом с собой. Мне нужен человек, который будет укладывать меня в постель, укутывая в одеяло. Готовить какао и горячий куриный бульон, когда я простужаюсь. Человек, с которым я, возможно, когда-нибудь смогу завести ребёнка. Всё это слишком далеко. Резкое напряжение. Я жмурюсь и, долбанув коротышку лбом в нос, чихаю. — Ай, блять! — хватаясь за нос, восклицает Леви. — Хех, видно не судьба. — Как и вырасти твоей груди, — шипит он. — Эй! Не тебе тут про рост шутить. И вообще… Ой-ой-ой, у-у тебя же кровь из носа идёт. Первым делом я накрываю ладонь Леви своей, будто это поможет сдержать поток крови. Беспомощно оглядываясь в поисках хоть чего-нибудь, чем можно перекрыть ему кислород, я останавливаюсь на своём платье. Неприлично задирая последнее, я подношу ткань к его носу. — Сделай лицо попроще. Думал, у меня хер под юбкой? — Сядь на меня. — Чё? — Бля, просто перекинь ногу и сядь. Так будет удобней, — задирая голову, но продолжая смотреть на меня, отвечает Аккерман. — Ах, я уж подумала, ты предложишь оседлать твоё лицо, — ловко усаживаясь на коротышку, говорю я. — Прекрасное дополнение к подарку вышло бы… Жопу не трожь. — Больно надо, — рука Леви моментально скользит выше. Услышав отдалённые голоса тех, кого уже успели поймать, Аккерман одним лишь нажимом ладони на поясницу прижимает меня к себе. Вжимаясь в его пах и торс, я теряюсь. Он так близко. — Чш-ш, — выдыхает он буквально в губы. Их разделяет только палец, который поднёс к моему рту коротышка. Я послушно киваю. Ощущение нарастающего явно не в моих штанах бугра заставляет меня тихо сглотнуть. По телу разливается жар, скапливаясь внизу и являя себя миру в виде смазки. Чёрт-чёрт-чёрт. Хочется. Ужасно хочется. — К-кажется, ушли. Ханджи..? Т-ты, ты чего? — А ты будто не понимаешь, — сама того не осознавая, я только сейчас замечаю, как отираюсь промежностью о вставший член Аккермана. Какое расстояние между нашими губами сейчас? Я хочу сократить его до минимума. — Блять, очкастая. — У тебя хер колом стоит. Даже не думай говорить о том, как я тебе противна или о том, как терпеть меня не можешь. — Твою мать… Ты же девственница? Я не буду трахать тебя по пьяни. Мы оба пожалеем об этом. Я бы засадил ей по самое не хочу прямо сейчас, но… но, несмотря на своеобразную «дружбу» между мной и четырёхглазой, я причисляю её к тем девушкам, которых не могу вот так обесчестить. Нижнее бельё, еле-еле прикрывающее хоть что-то, смотрит прямо на меня и просит быть откинутым в сторону. Колготки так и напрашиваются на то, чтобы их разорвали. Бёдра игриво совершают поступательные движения. Очкастую ничего не смущает. Она налакалась ещё до моего приезда. — Ханджи, — дыхание становится более сбивчивым. Ощущение, будто я откатал кругов пятнадцать без остановки, — слезай. Я держусь из последних сил. Пьяным делать это особенно трудно. Приходится превозмогать себя. Казалось бы, какого хера я вообще сдерживаюсь. Трахнул бы именинницу. Осчастливил и дело с концом. Но это не та девушка, с которой я могу поступить вот так. Да, что не день, то ругань. В большинстве случаев общаемся как кошка с собакой. И вновь, несмотря на всё это, Ханджи Зоэ сродни Энни и Изабель для меня. Я в определённой степени дорожу нашим общением и, можно сказать, не представляю се… — Леви, поцелуй меня. Нажми на кнопку, спусти курок, сверни горы, прыгни со скалы, Ведь ты знаешь, малыш: я люблю тебя, немного люблю тебя.