Emily Jeffri — Where are they now?
На Баттерса смотрели косо плавающие буквы, начирканные на помятом обрывке бумаги. Отправитель сидел недалеко от самого Стотча, а точнее сзади, на четвёртой парте и довольно улыбался. Узнать автора сея рукописи Лео не составило никакого труда. Он с младших классов подмечал наличие кривого почерка у Маккормика. Из-за выдающегося «каллиграфического» шрифта смысловое значение написанного было не сразу разобрано блондином. Прочитав послание три раза, до него наконец дошло содержание. Баттерс ещё с полминуты рассматривал эту записку, не до конца осознавая, что она адресована ему. Стотч сидел на третьей парте среднего ряда школьного класса, а Кенни на четвёртой первого. Так совпало, что обмениваться бумажками было крайне удобно, так как оба сидели с краю, то бишь ближе к проходной стороне. Стоит Лео только повернуть голову назад наискосок, как он заметит это веснушчатое бестие, что парализовало его своим взглядом. Лео решил посмотреть в сторону Кена, дабы удостовериться в предположении, что это именно он кинул записку и не ошибся. Тот уже смотрел на блондиночку и расплывался в лёгкой, непосредственной улыбке. Баттерсу он напомнил того самого злодея, что кажется сначала глупым недотёпой, исходя из улыбчивости, внешнего вида и постоянных шуток, но потом раскрывается его как бы вторая личность, что может напугать до чёртиков. Это выражение лица, будто он задумал самое злейшее зло, самую жёстокую расправу, за которой будет наблюдать с той хладнокровной улыбкой и тихим смехом. Тот самый злодей, который, показав себя настоящего, будет безжалостен и груб, будет издеваться над тобой и дразнить, заставляя из последнего запоминать только чеширскую улыбку и надменный взгляд. А если ему понравится с тобой играть, он оставит тебя в живых, намеренно удлиняя время твоих пыток. «Смахивает, возможно, на Дазая из Бсд, Тогу из геройской академии или Энму из клинка или... О, Божечки! Мне стоит поменьше смотреть аниме!», — вскоре отдёрнул себя от таких мыслей Баттерс, смущённо отворачиваясь обратно, избегая прожигающего взора. Но нельзя сказать, что он был неприятен Баттерсу. Наоборот, ему понравилось ощущать на себе пристальный, изучающий прищур глаз Маккормика. Даже сейчас, когда он обернулся, он чувствует этот взгляд, он представляет, куда может смотреть Кенни и от этого сильнее впадает в краску, ощущая небольшую дрожь, волной пробегающую от копчика до плеч. Взяв в руки ручку, он принимается писать ответ рядом с неаккуратной надписью Кеннета. Прежде чем он коснулся чернильным шариком грязной бумаги, вспомнил про свой собственный стиль письма. Не факт, что Кенни сможет вспомнить почерк Баттерса, но перестраховаться стоит. Именно поэтому он старался писать, в противоположность привычному шрифту, более размашисто. Но вышло не совсем так, как ему бы хотелось. Получилось всё равно достаточно мелко, наверное, Лео не замечает, как начинает так писать. Но печатные буквы вместо прописных должны были улучшить ситуацию, поэтому, свернув бумажку аккуратно в маленький квадратик, он начал поджидать момент, чтобы кинуть послание обратно отправителю. — Следующий на очереди... Толкин! Толкин, вот ты вроде умный мальчик, ну КАК, скажи мне, КАК можно было такое допустить... — внимание отвлечено на Блэка, который сидел по соседству с Николь, в третьем ряду у стенки. Должно сработать. Баттерс слегка нервничал. Не хотелось и с этим налажать, как обычно. Нагнувшись ближе к проходной стороне, невзирая на удивлённый взгляд Бебе, которая находится недалеко от него, по левую сторону, он уверенно замахивается, наклоняя руку вниз, и резким движением поднимает её вверх, легко отрывая от пальцев бумажку и пуская записку прямиком на парту Маккормику. После проделанного, Лео быстрее, чем в первый раз, поворачивается обратно, молясь на то, что остался незамеченным. И молитвы были услышаны, ведь Гаррисон в это время только перестал отчитывать Толкина и снова погрузился в стопку бумаг с проваленными контрольными работами. Стотч с облегчением выдохнул. Только он поверил, что останется безнаказанным, как вдруг... — Да! Кстати! Насчёт Толкина... Его работа почему-то точь-в-точь походит на работу Картмана. Эрик, ты ничего не хочешь мне сказать? — мистер Гаррисон недовольно уставился на толстого, скрестив руки на груди, а уже через пару секунд его внимание неожиданно переключилось на другого ученика. — МАККОРМИК, ТЕБЯ ВООБЩЕ ОБРАЗОВАНИЕ НЕ ВОЛНУЕТ?! Я ПРО ТВОЮ РАБОТУ ЕЩЁ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛ, ТАК КАК ОНА ОДНА ИЗ САМЫХ ХУДШИХ! ТАК ЧТО ПРЕКРАТИ УЛЫБАТЬСЯ, КАК ПОЛНЫЙ ИДИОТ, ПОКА Я ОТЧИТЫВАЮ ТВОЕГО ДРУГА! ТЕБЯ ЭТО ВСЁ ТОЖЕ КАСАЕТСЯ, ТЫ НЕ ПУП ЗЕМЛИ, ПОМНИ! — на ор преподавателя Кеннет ответил, по обыкновению, спокойно и безэмоционально: — Так я и не думаю, что я пуп земли, к чему предъява? — скептичный взгляд смерил учителя. Тот, в свою очередь, на время усмирил свою агонию и большими тремя шагами приблизился к парте Маккормика почти вплотную. — Тогда, будь добр... ОТДАЙ ЭТУ ЧЁРТОВУ ЗАПИСКУ! КТО ТЕБЕ ЕЁ ПЕРЕДАЛ? — Баттерса вдруг, как током ударило. Записка... Записка! Он прочтёт её! Он поймёт, что это я её написал! Тогда меня позовут к директору и родители узнают про всё, накажут меня на всю жизнь и я не увижусь с Кенни! А ведь он тогда уже узнает правду и отвергнет меня! Я даже не могу ничего сделать с этим! Марджорин не двигалась, даже старалась не дышать, наблюдая за сложившейся ситуацией. — Это личное, я не буду отдавать Вам записку, — Кенни вновь показался Баттерсу каким-то невообразимым злодеем, сравнить которого с кем-то было бы даже оскорбительно. Хотя, очевидно, что здесь он не является негативным персонажем, а совсем наоборот. Кеннет выглядел так, будто прямо сейчас начнётся его шоу, в котором он будет являться главной звездой. Какой-то азарт играл в глазах, переплетался с презрением и издёвкой. — Ты на моём уроке. Я имею право забрать у тебя это, особенно, если это не относится к уроку, — Кенни выглядит чуть более напряжённо. Он не собирался так быстро отдавать этот кусок бумаги и Лео был за это ему бескрайне благодарен. Блондин сейчас всячески болел за веснушчатого, хоть и не показывал это ни видом, ни голосом. В его выражении лица играла лишь тревога и надежда, которую увидел и перенял Маккормик. — То есть, Вы просто так ворвётесь в моё личное пространство и отберёте у меня эту записку насильно, если я не отдам её вам сам? — Всё именно так, поэтому тебе придётся выбирать между этим и, будь добр, сделай это побыстрее, — Кен снова поменялся в лице, тревога сошла полностью на нет, а азарт и издёвка выделялись всё больше, что стало полностью определено самодовольной улыбкой, обнажающей дыру меж зубов. — Раз так... то я вполне могу сделать это, — произошло то, чего не ожидал весь класс, давно уставившийся на очередную стычку педагога и ученика, и в том же числе сам Стотч. Маккормик, обхватив неровно порванный кусок бумаги двумя пальцами, вальяжно поднял его на уровне губ, и положил на вытянутый язык, всем видом показывая то, насколько он не предсказуем и упрям. Так же вальяжно засунув язык обратно в рот, он уставился на поражённого учителя перед собой и ехидно улыбнулся. Чуть погодя, он начал говорить, уже с набитым ртом. — Вы же не сказали в каком виде отдать вам это. Я имею право выбрать сам, не так ли? Так возьмите же его, если хотите, — Кенни снова вытянул язык, словно змея, демонстрируя размокший от слюны, поплывший и сильно смятый комок некогда бывшей записки. Гаррисон и все окружающие были «слегка» удивлены, если можно вообще так выразиться. Все молчали, такое чувство, будто минуту или две, но на деле секунд пять. Гаррисон явно не выглядел таким же спокойным, как подросток перед ним. Волна гнева и раздражения прокатилась по его мимике, а позже и по жестам. Не стоит дословно пересказывать, что именно он прокричал непослушному Маккормику. Ясно одно — Кеннету сегодня влетит по полной. Мало того, что весь класс завалил контрольную, так ещё и такой выпад со стороны не лучшего ученика был последней каплей терпения. — СЕГОДНЯ ПОСЛЕ ШКОЛЫ ТЫ ОСТАЁШЬСЯ НА ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАНЯТИЯ! Я ТАКЖЕ СХОЖУ К ДИРЕКТОРУ И РАССКАЖУ ПРО ТВОЁ ПОВЕДЕНИЕ, МАККОРМИК! — тот же безразлично смотрел на удаляющегося препода, закинув руки назад, облокачиваясь на спинку и без того дряхлого стула. Такое было для него не в новинку. — Ладно, — спокойно согласился Кен. Баттерс мысленно сказал «спасибо» Кеннету. Его уловка спасла шкуру Стотча. Блондин лишь надеялся, что Маккормик успел прочитать послание на записке. И хоть веснушчатому, должно быть, сейчас ой как не вкусно, а тем более неприятно от наказания учителя, он, словив на себе взгляд голубых глаз, снова ухмыльнулся, теперь уже как-то очаровывающе мило. Мардж опять смущённо прервала зрительный контакт, напоследок лишь улыбнувшись в ответ спасителю. Остаток урока прошёл спокойно, если можно так сказать. Гаррисон ещё минут пятнадцать ругал обделённых его особым вниманием учеников. А потом до конца урока ныл о своих токсичных отношениях, упоминая проступки всего класса, как тяжёлое бремя и наказание ему самому. На такое уже никто не реагировал. Все сидели, занимаясь своими делами. Кто-то играл в крестики нолики на щелбаны, как Картман с Кенни, кто-то спал, как Крейг, кто-то еле слышно о чём-то переговаривался, как Бебе и Венди, кто-то рисовал в тетради, как Твик, а кто-то просто сидел и выслушивал весь словесный понос мистера Гаррисона, как Баттерс. Для Стотча и всего остального класса звонок являлся спасательным кругом в огромном море ненужного сорока минутного урока, заполненного исключительно криками и жалобами педагога. Все стали собирать вещи и быстро покидать помещение. Лео не торопился, хоть и до ужаса хотел побыстрее выйти. Пока голубоглазый собирал вещи в рюкзак, совсем потерял бдительность, поэтому прикосновение чьей-то руки стало для него большой неожиданностью. Баттерс чуть вздрогнул, когда тёплая ладонь легла на его плечо. Не успела Мардж произнести и слова, как некто сам наклонился ближе к уху девочки и стал в пол голоса говорить. — Тогда встретимся после алгебры на первом этаже. Голос совмещал в себе так много характеристик, что Баттерс не знал, как описать его. Он был тихим, бархатистым, и одновременно грубым, надменным и нежным. Лео не догадался бы сразу кому принадлежит такой тембр, если бы не всплывающий в сознании момент сладостного поцелуя в щёку Маккормика ночью. В тот раз он на прощание сказал «Спокойной ночи, куколка» точно таким же голосом. Неужто Кеннет сам научился коверкать свой голос до такого результата? Тогда Картману стоит у него чему-то поучиться. Подобным баритоном обладает также Крейг, но у того голос такой всегда и он слегка уходит в гнусавость, чего у Кена не наблюдается. Реакция не заставила себя ждать. Уши всегда были слабым местом Стотча, являясь одним из самых чувствительных точек на теле. От щекочущего чувства в месте мочки, Лео снова приятно передёрнуло, а по коже в очередной раз бешено забегали мурашки, потоком проходя теперь не только по спине, но и по оставшимся конечностям тоже. На щеках и кончиках ушей появился розовый румянец, который ощущался жгучим, чуть колющим чувством и резким приливом крови к голове, от коего стало в момент жарко. Кажется, такое ему придётся чувствовать теперь чаще, ведь постоянного контакта с Кеннетом в этом образе не избежать. Баттерс еле стоял на своих двух из-за небольшой тряски. Такими темпами из него сделают бывшего невротика и паникёра Твика. Хотя и до этого Стотч всегда вёл себя рядом с Маккормиком подобным образом, стараясь изо всех сил скрывать явное смущение и будоражащие эмоции внутри, давая лишь маленькие сигналы, которые улавливать Кеннету тогда не было попросту интересно. После содеянного, Кен, как ни в чём не бывало, прошёл мимо, заправив руки в карманы подранных джинс, и, напоследок, перед выходом из класса, одарив нашу Мардж короткой, многообещающей улыбкой. Даже во время отсутствия рядом Маккормика сердце бедного Стотча не прекращало быстро биться, уже будто вдалбливаясь в грудь Лео, пытаясь выбраться через все слои защиты органа, будто раздвигая ребра во все стороны, ломая кости и заставляя их двигаться, словно крылья бабочки, поддаваясь каждому вздоху и движению плоти, к которой так тесно прикованы. Еле собрав оставшиеся вещи, Баттерс закрыл рюкзак и поставил его на пол, а сам, облокотившись на свою парту, пытался перевести дыхание. Так не может продолжаться. Каждый раз, когда происходит такая близость с Маккормиком, Лео сильно теряется, а ведь это может стать помехой в общении. Мысленно поставив себе цель перестать вечно смущаться, Стотч стремился покинуть класс и уже в коридоре найти Твика, чтобы продолжить начатый на уроке диалог. _______________________________________ Выйдя из кабинета мистера Гаррисона, на Марджорин почти сразу накинулась толпа взбудораженных одноклассниц. Они окружили Баттерса и начали одновременно что-то эмоционально говорить. От такого, ещё не до конца пришедший в себя Лео, стоял в полном недоумении, лишь удосужившись похлопать глазами и в удивлении вытаращиться на новых подруг, не говоря ни слова. Он мог лишь разобрать отрывочные фразы и некоторые вопросы, что раздавались где-то под ухом сзади, и, кажется, все они были на тему Маккормика. — ...видела, что он сделал? — Я видела как... — Это же была от тебя, да? — ...как он вообще... — А он ведь... — Я сама это видела! — ...потом вы вместе... Вопросы лились один за другим, не давая возможности Лео сказать что-либо. По этой причине сам Стотч начал чуть паниковать и глупо бегать глазами по всем девчонкам вокруг, пока не заметил небольшую расщелину, в которой виднелась светлая макушка Твика, который смотрел весьма встревоженно на происходящий ажиотаж. Это его спасение. — Девочки... — неуверенно начал Баттерс, но его не услышали. Тогда он попробовал привлечь внимание второй раз, говоря уже громче и увереннее. — ДЕВЧОНКИ! — все вокруг наконец поутихли. — А, ох... всем привет. Я понимаю, что вы очень взволнованы, но давайте обсудим всё на следующей перемене, пожалуйста. Мне очень надо сейчас кое-куда отойти. Я обязательно отвечу на все ваши вопросы позже, — Лео постарался сгладить все углы нежной улыбкой. Подруги снова задались вопросами, но Мардж, конечно, отпустили, хотя болтовня и громкие обсуждения продолжались ещё после ухода блондинки. Баттерс нарочно прошёл мимо Твика, чтобы успеть подать заметный только самому кофеману сигнал, говорящий, что прямо сейчас нужно отойти переговорить. _______________________________________Heart to Heart — Mac DeMarco
Снова вернувшись в любимое место на верхнем этаже здания, Стотч сел там же, где на прошлой перемене сидел с Кеннетом, приглашая присоединиться взъерошенного друга. Твик послушно сел рядом. Хотел было начать диалог невротик, как раздался приглушённый голос мистера Маки из старых динамиков, оповещая об срочном объявлении. — Эрик Картман, просим Вас проследовать в кабинет директора. Повторяю, Эрик Картман в кабинет директора. Неожиданная новость застигла двоих врасплох. — Что он опять натворил? — задал резонный вопрос Твик, ответ на который Лео и сам не знал, лишь неоднозначно пожав плечами. — Не знаю, — честно ответил голубоглазый. — Ладно, без разницы. Лучше ответь мне, что это такое было внизу? Ты стал популярити у девчонок или как? — Недоумевающий взгляд был направлен прямо на Лео. — Ух...это долгая история, — Стотч закрыл лицо руками, как бы говоря этим жестом, что он сам от всего этого ужасно устал. — Я могу выслушать тебя, — Твик вряд ли бы смог помочь ему с чем-то, беря во внимание сложную ситуацию Баттерса. Перемена не была длинной, поэтому, чтобы успеть всё обсудить надо начинать рассказ сразу, а изъясняться кратче. Сложно описывать подобное коротко, но Лео выложился на полную, дабы это сделать. — В общем, позавчера, после вечеринки, я шёл обратно к себе в образе девочки, а Кенни, который не знал, что это я, решил проводить меня. Мы приятно разговаривали и я был удивлён заинтересованности Кена, а в самом конце, когда мы уже подошли к моему дому, он даже поцеловал меня в щёку. Я был жутко смущён, но так и не осмелился сказать ему правду. Уже внутри родители снова на меня накричали и наказали. Я смирился с этим, а на следующий день ко мне пришёл Картман под предлогом того, что он хочет отдать мне домашнее задание. В итоге, когда мы были одни в комнате он завел со мной странный диалог, в процессе которого мне сообщил, что в курсе моего очень-очень личного и важного секрета. Он также сказал, что Кенни заинтересовался мной и, не знаю зачем, но Картман хочет, чтобы я продолжил играть роль Марджорин. Если бы я отказался, он бы рассказал про мою тайну всей школе и выставил бы это таким образом, что надо мной стали бы издеваться. Именно поэтому я согласился, — сделав небольшую паузу, благодаря которой Лео смог немного успокоиться, он продолжил, как ни в чём не бывало, также сосредоточенно глядя вниз на лестницу, не смотря в лицо другу, чтобы не видеть реакции. — Тогда Эрик смог уговорить моих родителей, дабы те освободили меня от наказания и проделал то же самое с мистером Маки, беря какую-то нелепую идею с социальным экспериментом. Теперь мне приходится ходить так. Уже сегодня утром я встретился снова с Кенни. Он сидел на этом же месте, где ты сейчас и... обнимал меня, пытаясь успокоить. А одноклассницы, что толпились вокруг меня — мои новые подруги или типо того, а ещё они, наверно, начали шипперить нас с Кеном, поэтому были так рады, когда мы вместе вошли в класс... Это так странно, Божечки! Я не знаю, что будет дальше, всё так сложно! — Баттерс снова закрыл лицо руками, искренне не желая видеть выражение лица Твика. Сидя в таком положении всего секунд десять, он вновь старался не заплакать, пока не почувствовал поглаживающие движения по спине. Твик находился в таком же шоке, что и мистер Маки и отец Баттерса недавно. У него накопилось уйма вопросов, но, видя состояние самого Стотча, он понял, что на время их стоит придержать при себе. Не умея даже себя самого успокаивать, кофеман не знал каким способом воспользоваться, чтобы помочь другу. У Крейга всегда как-то получается прогнать удушающие, до паники пугающие мысли, но Твик — не Крейг и он не уверен, что сможет помочь Лео так же хорошо, как это делает Такер. Призадумавшись, он решил сделать это по-своему, не задумываясь о правильности своих слов. Пару раз светловолосый уже пробовал этот метод и он, вроде как, помогал Баттерсу успокоиться. — Лео, честно, это пиздец... Не буду скрывать. Эта ситуация для тебя, судя по всему, ужасно тяжёлая, ведь ты сейчас выглядишь почти также, как я раньше, когда страдал от постоянных панических атак. Я не думаю, что тебе стоит так переживать из-за всего этого, всё-таки у тебя есть друзья, которые помогут тебе в случае чего. Я точно кому-нибудь морду да набью, если над тобой издеваться начнут. Раз, два и нет уёбка! — Твик ударил два раза в воздух, показывая свои действия в случае не лучшего исхода событий и задорно подмигнул Стотчу, от чего тот хихикнул себе в кулак. — Картман — ёбаный садист и это факт, ему абсолютно насрать на чувства других и подачек от него ждать никогда не стоит. Но чем он таким тебя может шантажировать? Тяжёлый вздох Баттерса рядом сопровождается повторным поглаживанием по спине. — Обещаешь никому не рассказывать? — кофеман без раздумий кивнул. Стоит ли признаваться Твику в чём-то настолько личном? Сможет ли он сдержать обещание и не проболтаться никому об этой тайне? Баттерс надеялся на это. Всё-таки доверие к нему определённо есть, ведь сам Твик до этого часто делился своими переживаниями со Стотчем. Повернув голову прямо на парня в рубашке, Лео на одном дыхании произнёс заветные слова: — Я гей. Сердце Баттерса замело от страха и ожидания реакции друга. Он даже немного зажмурился, чтобы не видеть лицо кофемана. Сердце его колотилось, словно он бежит прямо сейчас марафон двадцать кругов. В это же время Твик не сменил своего выражение лица какой-либо эмоцией, а лишь задал короткий вопрос: — И? — Баттерс замешкался. — И...и мне н-нравится Кенни... — буквально несколько секунд полного молчания казались вечностью. Эту неловкость прервал Твик. Тот сначала прыснул в кулак, захихикал, а потом вовсю засмеялся. Такой реакции Баттерс никак не ожидал. — Ты... ты чего? — Твик не прекращал гоготать, пока Леопольд тряс того за плечи, выпытывая ответ. — Просто, хахаха, это так забавно звучит, учитывая, что я сам как бы гей, вхавхах! — Баттерс чуть надулся и покраснел от своей собственной наивности. — Хаха, прости-прости, просто это было и так очевидно. Я не обсуждал с тобой эту тему, так как ты всегда отнекивался, когда я тебя спрашивал про Кенни. Но ты частенько смотришь на него влюблёнными глазами. Прямо-таки дырку в нём делаешь, не знаю, как Маккормик этого не замечает, хахах, — Баттерс хотел провалиться под землю. Взяв себя за светлые пряди по бокам он оттянул их, закрывая тем самым половину лица, что уже приобрела розовый оттенок. — Ааааа, это что, настолько очевидно? Не удивительно, что Картман всё знает. О, Божечки, какой позор! — Хахаха, да нет. Не думаю, что об этом знает кто-либо ещё, кроме него, меня и ещё Крейга. Нам то было просто догадаться об этом. Всё же, рыбак рыбака видит издалека, как говорится. Например, Клайд или Толкин даже ничего не подозревают, так что стыдиться нечего. Хотя теперь мне интересно откуда об этом узнал Эрик, хахаха! — слова Твика в очередной раз рассмешили Лео, и теперь он в открытую смеялся вместе с кофеманом. — Этот придурок такую чепуху нёс, когда рассказывал всем про социальный эксперимент. — Он вам тоже это втирал? — Ага, как будто все мы поверили в то, что его реально могут волновать такие вещи, хах. Но, так как он обещал устроить вечеринку у себя дома, не думаю, что кто-то захочет выдавать вас, — про это Стотч не знал. — Он обещал организовать вечеринку? — Да, сказал, что она будет грандиозной и, что все смогут прийти, если не расскажут ничего про план. Нервирующий, звенящий звук в коридоре оповещал о начале урока. — Какой сейчас урок? — Английский. _______________________________________Pastel Ghost — Dark Beach
Обучение языка приходился Лео по вкусу. Английский легко ему давался, так ещё и учитель по этому предмету неплохой. Мистер Росс был достаточно вежливым и харизматичным педагогом, чем определённо симпатизировал Баттерсу и почти всей женской половине школы. Сорок пять минут прошли быстро. Урок оставил после себя приятный осадок, что не могло ни радовать, так как подобное после учёбы возникает крайне редко. Выйдя в коридор, Стотч перво-наперво подошёл к своему шкафчику для того, чтобы поменять учебники для следующего занятия. Выполнив это задание успешно, он глазами прошёлся по всему, что только видел, ища группу девушек, которым ещё на прошлой перемене обещал очередную «обсуждалочку». В этой компашке были только девчонки их класса. Состояла она из шести подруг: Николь Дэниелс, Бебе Стивенс, Хайди Тёрнер, Рэд Макартур, Энни Ниттс и, разумеется, Венди Тестабургер — своего рода лидер данной группы. Венди — обаятельная, амбициозная девушка. Крайне ответственная и деятельная, добрая и общительная. Те, кто дружат с ней дольше года, знают, что скрывается за такой миловидной маской. В нужный момент она может резко переключиться с невинной девчонки на настоящего зверя. Из-за её постоянного стремления к справедливости и правильности во всём, иной раз, она может выйти из себя. Подобные случаи наблюдались ещё в ранних классах, когда она собственноручно побила Эрика за его насмешку над серьёзным заболеванием рака груди. В такие моменты она схожа характером разве что с Кайлом, который тоже стремится везде восстановить правосудие. Можно было бы сказать, что умные, вспыльчивые и справедливые люди — типаж Стэна. Стиль одежды Венди в основном походит на официальный, но самые главные отличия — сочетание жёлтого и фиолетового цветов в одежде и пурпурный берет на голове. Гардероб заполнен пиджаками, рубашками, юбками и брюками, благодаря большому количеству важных мероприятий, которые Тестабургер посещает почти что ежедневно. Довольно однообразно, что нельзя сказать про её лучшую подругу — Бебе Стивенс. Бебе, как уже упоминалось выше, лучшая подруга Венди. Та самая популярная девушка, в которую безответно влюблён Клайд. Уверенная, очаровательная, стильная и отзывчивая особа, отличающаяся от своих подруг длинными, вьющимися, светлыми волосами и вечно сменяющими друг друга образами. Являясь чирлидершей команды поддержки, она имеет изящную форму тела, чем, собственно, и привлекает многих парней. Главная цветовая гамма её стиля — красный, бежевый и чёрный. Аккуратно сделанные в маникюрном салоне длинные ногти красного цвета, такой же хороший макияж, подчёркивающий её длинные ресницы и большие глаза. В отличие от своей подруги, она не обходится только официальным стилем одежды, но и пробует что-то более открытое, что может подчеркнуть её телосложение. Хоть она и выглядит, как самая настоящая стерва, но так таковой не является. Естественно, она может постоять за себя в трудную минуту, что, несомненно, является отличным качеством, но также совмещает в себе такие черты, как: щедрость, толерантность и бескорыстность. Третья участница группы — Рэд Макартур. Девочка, что привлекает внимание уже только своим цветом волос, который соответствует имени. Пацановатая подруга, отличающаяся своей прямолинейностью, напористым, бесцеремонным характером и грубым нравом. Когда только знакомишься с ней, не понимаешь, насколько она также является крутой, усидчивой, остроумной, чуткой и до ужаса харизматичной. Удлинённое каре, чёлка, наушники, что часто покоятся около шеи хозяйки, чудаковатый стиль одежды в различных оттенках чёрного или фиолетового, и выразительные зелёные глаза, выражающие чаще всего скептицизм. На ней, по обыкновению, можно видеть мятую футболку с принтом любимого фандома, джинсы или спортивные штаны. На улицу ей привычнее всего надевать чёрную кожаную косуху, что сильно выбивается из обычной верхней одежды жителей города. Любит локальные мемы, чёрный юмор, честность и непредсказуемость. Энни Ниттс — следующая по счёту представительница компашки Венди. Блондинка с кудрявыми, короткими волосами, подобными шерсти барашка. Немногословная, наивная, податливая и искренняя девчонка. Раньше над ней издевались старшеклассницы и это последовало причиной её небольшой зажатости и пугливости. Благо, то время прошло и сейчас она сильно дорожит любым общением, а особенно дружбой со своими подругами. Ей нравится различного рода украшения, будь то заколочки, ожерелья, браслеты или ободки. Также интересуется стилем goblincore в одежде, но практикует его не то чтобы часто. Достаточно любопытная и открытая. Чаще всего носит вязаные жилеты или свитера с юбкой по колено в коричневых и бежевых цветах. Больше всего симпатизируют милые животные, природа и садоводство. Николь Даниелс — внимательная, хозяйственная и спокойная леди. Можно смело назвать её той самой «заботливой мамочкой» в компании, ведь она действительно частенько выполняет эту роль, оберегая своих подруг, как родных сестёр и помогая им по дому и не только. Она слегка стесняется своей собственной тёмной кожи, но подруги стараются подбадривать её в этом и говорить, насколько она привлекательна. Как она сама уже утверждала на вечеринке, Николь встречается с Толкином уже давно и, судя по всему, их отношения только процветают, становясь крепче с каждым днём. Чёрные волосы всегда заплетены в какую-то причёску, чаще всего это два пучка. Её обычный образ — жёлтый кардиган поверх белой рубашки и розовая юбка с чёрными туфлями. Она не любит вычурную одежду, поэтому сама одевается максимально просто, что даёт снова какой-то приятный вайб домашнего тепла. Ей приятно проводить время за готовкой и просмотрами фильмов. Хайди Тёрнер — последняя участница компашки. Невероятно приятная девушка с прямыми светло-коричневыми волосами. Отличается такими чертами характера, как: жизнелюбие, нежность, чувствительность и внимательность. Нахождение в долгих отношениях с Эриком повлияли на неё, мягко говоря, не лучшим образом. Изменившись полностью в поведении и внешнем виде, она стала похожа на него больше, чем он сам на себя. Но, благо, это было в младших классах, и, осознав свою ошибку, Хайди снова поменялась и стала прежней. Правда в плане отношений она стала более осторожной и выборочной. Настолько, что решила начать встречаться с парнем по переписке только после четырёх лет общения. Теперь они встречаются и проводят время вместе на каникулах. Сама девочка выбирает уютные, удобные образы в пастельных тонах, иногда включающие в себя наличие искусственных цветов, которые ей очень идут. Больше всего Тёрнер доставляет удовольствие гулять на свежем воздухе, вышивать и играть со своей домашней кошкой. Девчонки столпились у подоконника, как обычно, шептавшись о чём-то секретном, бурно эмоционируя и тихо хихикая. Увидевшая краем глаза приближающуюся Марджорин, Бебе уже скоро сообщила о приходе подруги другим одноклассницам. Все в один голос поприветствовали новенькую во второй раз. — Привет. Вы хотели со мной о чём-то поговорить? — блондинка приветливо улыбнулась, поджимая руки по привычке ближе к груди. — О чём-то поговорить? Ты шутишь? Ты же почти за ручку зашла вместе с Маккормиков в класс, — сказала Рэд вполголоса, акцентируя внимание на фамилии, которую она произнесла совсем шёпотом, с намерением оставить этот диалог конфиденциальным и закрытым для чужих ушей. — Да! Так ещё и на уроке вы переписывались, я видела! — произнесла в свою очередь Бебе. Ей и правда было удобнее всего наблюдать за происходящим, находясь буквально за соседней партой с Баттерсом. — Тише, тише! Не забывайте, что мы должны использовать слово-ченжер. — Как всегда руководила Венди. Баттерс уставился на темноволосую, только взглядом недоумевая, прося объяснить, что она имеет в виду. Та же, ещё по первому опыту с обсуждалочками уяснила для себя неопытность новой знакомой, поэтому ничуть не смутилась и быстро пояснила незнакомое слово. — Ченжер — это специальное слово, которым мы заменяем имя человека. Никто же не хочет, чтобы кто-то из посторонних знал о ком мы болтаем. Некоторым мы даём клички в честь актёров, музыкантов, иногда продуктов каких-то или же одежды. Например, Стэна время от времени мы зовём «Чейн» из-за цепочки, что он всё время носит, или же «Сплин», а Твика чаще всего кратко «Ристр». Никогда ещё Баттерс не представлял себе ситуацию, в которой будет так подробно узнавать о всех тайнах и завуалированных словах, что понимают лишь сами девушки из своей компашки. Да Стотч в принципе не знал, что они используют такие секретные приёмы и, на удивление, ему они очень симпатизировали. Их находчивости можно только позавидовать. У парней никогда не было подобных фишек, в основном, потому что в них не было и надобности. Баттерс сам не знает, зависит ли его интерес к подобному от ориентации, но он и не горел желанием узнать причину. Ему хотелось спросить про свой собственный ченжер, в образе обычного Баттерса, но задать вопрос сейчас было бы ужасной глупостью, ведь сама Мардж якобы не знакома с голубоглазым парнишей. — В крайних случаях, мы всегда можем прикрыться оправданием, что говорим про совсем других людей. Это срабатывает. Вот и сейчас нам нужно придумать ченжер для Маккормика. У кого-нибудь есть идеи? — все слегка озадаченно переглянулись. — Хм, может быть что-то связанное с его паркой? — предложила Энни. — Будет слишком очевидно, — возразила Бебе, после чего снова наступило молчание. Баттерс и сам не знал какую идею подать, ведь впервые вместе с ними составлял заменяющее имя. Пока девочки предлагали самые абсурдные варианты, будь то название музыкальной группы, что слушает Кен, всяческие намёки на его бедность или какие-то актёры, имя которых Лео слышал впервые, сам Стотч вспоминал образ и особенности Кенни. Его хитроумную, лучезарную улыбку; растрёпанные, непослушные волосы; худощавое телосложение; обветренные руки; заношенную, оранжевую парку с заплатками; постоянно сменяющие друг друга пластыри на лице; ту самую чёрную серёжку в ухе и две каффы; потёртые перчатки без пальцев и, конечно же, самая приятная деталь — россыпь веснушек на щеках и носу. Говорят, что веснушки — поцелуй Бога. Если это так, то Баттерс может только позавидовать Господу. Может ли такая особенность послужить ченжером? Лео боялся озвучивать свою мысль, но, слыша самые глупые варианты, решил, что попробовать стоит. — А что если... — еле слышно начал парниша, поэтому его никто не услышал. Чуть погодя, он повторил чуть громче. — Девочки, а что если нам взять его веснушки? — все вопросительно уставились на светловолосого. В смущении, он постарался пояснить сказанное. — Я имею в-ввиду, что, м-м-м, у него, э-э, милые веснушки, как мне показалось... — Стотч заметно покраснел, по привычке опуская взгляд вниз, будто того снова вот-вот накажут за откровенные слова. — Возможно мы могли бы использовать эту деталь его внешности в слове — ченжере, но я не уверена, просто подумала, что это его украшает и он выглядит с ними ещё более привлекательно, — Баттерс прикусил язык, понимая, что последние слова явно были лишними и нужно было остановиться чуть раньше в своих высказываниях. Подруги стояли, все выражая разные эмоции. Венди сразу впала в раздумья, уже обдумывая предложение блондинки, Рэд и Бебе ехидно заулыбались, Хайди, Николь и Энни хихикнули, умиляясь словам Стотча. Первая прервала тишину, конечно же, Тестабургер. — А что, это неплохая идея, Марджорин! Мы можем назвать его «Фрэклс» или чуть кратче «Фрэкли». Звучит неплохо, что скажете? — все дружно закивали. — Ну, так что у вас там с Фрэкли? — сразу беспардонно подвинулась ближе к Мардж Рэд. — Д-да ничего такого, хе-хе, — Баттерсу было неловко сплетничать о чём-то с ними, зная, что сам он является парнем. — Мы просто поговорили немного, позже он даже обнял меня и, таким образом, мы опоздали на урок. А на уроке Фрэкли кинул мне записку, в которой пригласил куда-то пойти прогуляться после алгебры, — тихие визги умиления и счастья раздались вокруг бедной Мардж. — Божечки, как это мило! — Я так и знала, так и знала! — А ещё говорила, что он тобой не заинтересуется! — Главное, если он к тебе приставать будет — ты его приостанови там, — отрезала Рэд. Все посмотрели на неё, как на главную зануду школы. Она, как и в прошлый раз, была крайне прямолинейна, за что во вторично получила локтем в бок. — Ээ, за что? Я же предостерегаю, а не фигню говорю! — Ты портишь момент! Разве ты не счастлива за Мардж? Такое чудесное начало, хотя мы ещё даже не начали свою операцию, — возразила Николь. На последние слова Баттерсу захотелось акцентировать внимание. — Подожди, ты про какую операцию говоришь? — Операция «Растопим похотливое сердце», хахаха. Мы же обещали тебе помочь, забыла уже? Кстати, тебя вчера в школе почему не было? Нам без тебя пришлось обсуждать план, — Стотч совсем и забыл про пропуск в школе, поэтому на ходу придумал первое попавшееся оправдание, самое банальное. — Ах, я п-приболела слегка, хе-хе. Но сегодня я чувствую себя прекрасно, думаю, что это просто организм ослаб ч-чутка, всё хорошо! — А, отлично! Давай тогда мы расскажем тебе про наш план, — начала радостно Венди. — В общем, мы решили, что лучше всего будет... — Не успела Тестабургер продолжить, как взгляд пурпурных глаз направился уже за Баттерса. Лео проследил за взором Венди и понял, что прямо рядом с ним находится Картман, который тут же начал говорить. — Марджорин, тебя там Гаррис к себе зовёт по поводу контрохи по истории, вали к нему в кабинет давай, — грубо оттараторил Эрик, после чего начал удаляться, идя в сторону лестницы. — Ох, хорошо. Девчонки, давайте обсудим всё в столовой после геометрии, ладно? — сказал Стотч, после чего последовал за толстым временным напарником, дабы спуститься ниже, к классу мистера Гаррисона. Только успел он зайти за угол, как его кто-то резко схватил за запястье, таща в тёмный угол. Баттерс хотел было закричать, но как только увидел перед собой никого иного, как Картмана отменил задумку. Отцепившись от руки садиста, блондин потёр ноющее место, кидая хмурый взгляд. — Что ты делаешь?! Мне больно! — Ой-ой-ой, какая жалость, что мне абсолютно насрать! Не в этом суть разговора, нытик! Я тебя сюда притащил, чтобы никто не услышал нас. Важное дело есть насчёт нашей сделки, — Баттерс был готов внимать каждому слову. — Короче, меня же на прошлой перемене вызывали в кабинет директора... — Ну да, я это слышал. — Да не перебивай меня! Так вот, там мне ПК сказал, что ему моя идея с сайтом и трансвеститами зашла пиздец как, и что он даёт добро на проведение эксперимента. Результаты ему тип потом надо будет показать и помочь залить на сайт. А учителей уже предупредили если чё, — услышанное поразило, обрадовало, и одновременно озадачило Баттерса. — Ого, это хорошо, но Эрик, а как мы ему покажем результаты этого проекта, если сами не будем им заниматься? — Да придумаем какую-нибудь херь, забей ваще, до этого времени дофига, — не упуская момента, Баттерс решился спросить у Картмана насчёт обещанной всем вечеринки про которую рассказал Твик на прошлой перемене. — Кстати, мне кое-кто рассказал, что ты собираешься устраивать вечеринку, это правда? — Опачки, эт чё за крыса такая рассказала? Хотя мне всё равно. Я рил решил организовать вечеринку, ну а чёб нет? Ты, кста, тож приглашён, так что возрадуйся, что такой неудачник, как ты сможет мои хоромы увидеть, — замечания снова были колкими, как и обычно впрочем. — Я уже был у тебя дома несколько раз в детстве вообще-то... — О-о-ой, какой же ты нытик. Кстати, Гаррисон рил то тебя звал, тебе лучше к нему поспешить. — ЧТО?! _______________________________________ — Приходи после всех уроков. У тебя будет другой вариант, нежели у всего класса, так что списать у них ты не сможешь, — мямлил мистер Гаррисон измученным голосом, облокотивши голову на правую руку. Баттерс стоял рядом с его рабочим столом, сложив руки на груди и перебирая пальцами края кардигана. — Но после всех уроков же обычно остаются на дополнительные занятия, — тут же Стотч вспомнил про наказание Маккормика. Значит, Лео будет находиться с ним в одном помещении. Только от этой мысли у блондина закружилась голова. — А, это... Да, тебе придётся писать вместе с наказанными. Сядешь на последнюю парту, пока другие будут спереди. Я всё равно знаю, что списывать — не твой конёк, Баттерс. — Ух, ну да, но эт... — Лео даже не сразу заметил, как учитель назвал его настоящее имя. — А, так вам уже сообщили... — Гаррисон кивнул в знак согласия. Немного помолчав, препод снова заговорил: — Знаешь, Леопольд, не советую я тебе с Картманом связываться. Думаю, объяснять почему не стоит. Ты ведь умный мальчик, должен понимать, что до добра это представление не доведёт, — Стотч виновато опустил глаза в пол. Конечно же, он в курсе, что Эрик за личность и на какие жертвы он может пойти ради своей выгоды. Будь его воля, он бы не ввязывался в это всё, но толстый давно поставил голубоглазому сильный ультиматум. — Я знаю, мистер Гаррисон. Просто... тут более сложная ситуация. Я не могу вам сказать, простите, — учитель глубоко вздохнул, взялся двумя пальцами за переносицу, а после снова напялил на себя очки и посмотрел на Стотча уставшими глазами, будто он главный мученик этого мира. — Ладно, иди на алгебру, звонок через несколько минут прозвенит. — Ах, точно! До встречи, мистер Гаррисон! — крикнул уже у двери Баттерс. _______________________________________ Хрупкое тело бежало стремительно. Пока блондин поднимался всё выше и выше, произносил сам себе в мыслях фразы по типу: «Она меня точно прикончит», «Сколько ещё сегодня мне придётся бегать?» и «Как же я ненавижу этот урок». Добежав вовремя в необходимое помещение, Лео мог лишь с облегчением выдохнуть. Пройдя через весь толкающийся класс к своему пустующему месту, он принялся раскладывать вещи, уже боковым зрением видя тушу ненавистной всем преподавательницы. Мисс Грей. Пока что Лео ни разу не встречал учеников или учениц этой школы, которым была бы по душе стервозная училка. Женщина была относительно плотного телосложения. Из-за тонких ног, что смотрятся несуразно в соотношение выпирающего живота и большой груди, фигура походила своим рельефом на куриное тело, от чего ей во всей школе кратко дали кличку «цыпа». Преподавательница имеет короткие светлые волосы, морщинистое лицо, покрытое слоем тонального крема, и запоминающиеся всем длинные, острые ногти, которыми она так любит стучать по доске в агонии. Та ещё любительница кожаных латексных брюк, что ещё больше выделяют её специфическую форму, и обычных футболок или рубашек с заезженными «бабушкинскими» рисунками. Ненавидели её не за внешний вид, конечно, а за методы преподавания. Женщина, выращенная старой закалкой частенько употребляла разные прозвища по отношению к ученикам за малейшую ошибку у доски. Вечно называя всех «дебилами», «придурками», «дураками» она не опускалась оскорблениями ниже, хоть мысленно уже успевала обматерить бедолаг с головы до ног, но всем было достаточно той злости и раздражения в голосе, и то, с какой ненавистью она отчеканивала заветные слова спасения: «Садись. Два.» Это её любимый приём. Если она понимает, что ученик полный ноль в математике, то даже не возиться с ним, сразу садя за парту, дабы не тратить время, а тех, на кого она хоть немного возлагает надежды, безжалостно закидывает вопросами, в такой же агрессивной манере указывая на ошибки. В такие моменты кажется, что лучше просто получить двойку и сесть за парту, ведь стоять у доски, мучаться и позориться перед всем классом ещё хуже. Но не для Баттерса. Лео всегда ругали за плохие оценки в школе, поэтому уроки алгебры и геометрии были для него чудовищно страшными. Каждый раз сидя за партой он весь дрожит, в ожидании ловит каждый звук и шорох, притаиваясь и замолкая, будто навсегда. Момент, когда преподша проходиться пальцем по журналу, высматривая фамилии в ячейках и тихо, накаляюще говорит: «К доске пойдё-ё-ёт...» Здесь следует обязательная пауза, чтобы уж точно те, кто спокойно сидел за партой навострили свои уши и, не дыша, не двигаясь, внимали словам учителя. У Баттерса уже бежали мурашки по коже, а тряска только усиливалась с каждой секундой. Блондин прижался как можно ближе к парте, демонстрируя всю свою занятость, заключающуюся вождением закорючек на полях. Мисс Грей никогда не любила Лео, хоть он и был прилежным учеником. Из-за неуверенности и зажатости, он часто не может справиться с даже простым примером у доски. Отчасти это из-за быстрого темпа, что всегда задаёт преподавательница, подгоняя тем самым учеников. Лео не умеет быстро считать про себя или выполнять пару действий одновременно, ему обязательно нужно всё расписывать, чтобы не запутаться, а это только больше нервирует женщину. После стольких лет учений формул, она, разумеется, выучила их все наизусть так, что, как говорится, от зубов отскакивает. Для неё всё, что проходят в школе — элементарно и просто, поэтому задержки в примерах и медленный темп её неистово бесят. Из-за этого она начинает срываться на бедного Стотча, обзывая того по-всякому и унижая у доски. Таким образом, она прививает неприязнь к учёбе и самому предмету, но для неё же оскорбления и жёсткая критика — лучший стимул. Сейчас, должно быть, она уже знает про весь маскарад Стотча и может над ним нехило так поиздеваться. Об этом только Лео и думал. Так и свихнуться не долго. Женщина наконец-то произнесла фамилию своей жертвы. — Маккормик, — Баттерс облегчённо выдохнул. Слава Богу. Ему не было жалко Кенни, ведь он и так знает, чем всё это закончиться. Кеннет, в отличие от голубоглазого не страдает синдромом отличника и не имеет родителей, которые парятся по оценкам. Именно поэтому он давно забил на успеваемость в школе, по всякому развлекаясь даже на уроках этой мымры. Если она вызывает его к доске, что случается не слишком часто, то обычно Кенни тупит на самых простых задачах и примерах, за что на него вновь выпускают волну негатива, и тот в итоге садиться за свою парту под гневный бубнёж женщины-истерички. Также и сейчас, он спокойно вышел к доске, демонстрируя полный пофигизм и раскрепощённость. — Пиши. Номер восемьдесят девять, — корявым почерком Маккормик написал то, что просила преподша. — Решай. Кенни списал пример и чуть отошёл назад, свернув губы в трубочку, оценивая получившиеся загогулины и свои шансы на нормальную оценку. — Эээ, кхм, получается... — начал светло-русый, как вдруг в дверь класса постучались. — Кто там? Войдите, — заголосила мисс Грей. В дверном проёме показалась голова другой учительницы, которая подзывала к себе математичку. Та вскочила с места, идя к своей подруге, на последок сказав Маккормику: — Решай. Я сейчас подойду, чтоб вернулась и пример уже был решён. После ухода преподши стало вмиг шумно. Все начали что-то бурно обсуждать, сетуя на учительницу и напряжённую обстановку в классе, которую она создала. Было предсказуемо, что Кен даже не попытается что-то решить, а просто спросит ответ у класса или же вообще забьёт, дожидаясь момента, когда ему заполнят ячейку в школьном журнале очередной двойкой. Маккормика спасал обычно только Баттерс, который шептал веснушчатому решение или давал подглядеть в тетрадь. Но сейчас Леопольда не было в классе, присутствовала лишь Марджорин. Кеннет повернулся к классу лицом, демонстрируя выражение лица полного непонимания, прося тем самым помощь. Всем только по глазам Маккормика стал очевиден факт его раздолбайства. Лео не мог помочь ему, ведь знал, что если покажет тетрадь, Кеннет распознает знакомый почерк помощника, поэтому надеялся, что кто-то другой подскажет ему. — Маккормик, это даже шестиклассники мне кажется решить могут, ты издеваешься? Она тебе пример дала для чайников, — постебалась Рэд. — Да блэт, я не ебу эту вашу геометрию, знаете. Она мне от природы не дана вообще. — Это алгебра, — поправила Венди, тихо прыснув в кулак, в то время, как Макартур закатывала глаза. — Агх, ладно, главный дебилыч, записывай давай, — Рэд начала диктовать решение, параллельно критикуя Маккормика за ужасный почерк и невнимательность, отображающуюся в записях. Парень послушно чиркал мелом по и без того грязной и плохо промытой доске, якобы не замечая колкие замечания одноклассницы. — Так, а теперь... — на полуслове красноволосую перебил звук громко открывающейся двери и стук каблуков по полу. Все снова разом замолкли, будто и не разговаривали секундой назад. Мисс Грей вальяжно прошагала к своему рабочему месту, усаживаясь на бежевое кресло. Громкий, хоть и спокойный голос заставил Лео вздрогнуть. — Так! Ну что? Решил что-то? О-о-о, как много, сейчас проверю, — преподша в обычной жизни довольно приятная вообще, ведь факторов раздражение становится, по понятным причинам, меньше. Это знают все и некоторые могут с ней приятно пообщаться на отвлечённые темы на перемене, не затрагивая учёбу. Ещё это зависит от её расположения духа, которое крайне редко бывает хорошим. Самые хитрые ученики задабривают её, как зверька, шоколадками и комплиментами, но основная масса учащихся ссорятся с учительницей, забивают на неё или же трясутся только об упоминании урока математики, как Баттерс. Часто случается такое, что Грей доводит кого-то до плача или даже истерики. Особенно частыми такие явления были в пятых, шестых или седьмых классах, когда психика ещё не до конца окрепла после младшей школы и очень восприимчивые, невинные школьники попадали под горячую руку учительницы. Баттерс не был исключением и пару раз случалось, что он закрывался в туалете, горестно плача после очередных оскорблений извергини. Не сложно угадать, кто один тогда успокаивал его, называя нежно «Баттеркап». Конечно же, Кенни. Он нежно поглаживал блондина по спине, пока тот, прикрыв лицо ладонями, не переставал рыдать, громко всхлипывая. Никогда Баттерс не забудет эти короткие моменты, проведённые вместе с ним. Такие колющие, эмоциональные и всё же трепетные и любимые. Сам Кенни с детства относился к оценкам и болтовне учителей по философски, через призму «что будет — то будет» или «зато будет, что вспомнить» и по сей день придерживается такой тактики во всём. Кена и сейчас не пугал тот факт, что через время, когда он не сможет ответить на вопросы по написанному, спокойная учительница превратится в неуравновешенную истеричку. — Ага, ну, всё верно. Объясняй, чё сделал. Что это за формула тут была? — Э-э-э-э, хех, знаете, такое название у формулы длинное, подзабыл. — Маккормик, ты чё за бред сейчас говоришь? Это формула девятого класса! Как ты можешь её применять, не зная названия?! Это элементарно, Маккормик! Ты понимаешь хоть немного, что это важно?! Ты без этой базы вообще никуда не пройдёшь по балам! Я не знаю, насколько надо быть ТУПЫМ реально, чтобы не знать такую ПРОСТУЮ ФОРМУЛУ!! — Баттерс, слушая, как отчитывают Кеннета в очередной раз и сам невольно сжался. Переживая за веснушчатого, он представил, как сам бы там стоял и жутко нервничал. Он должен ему помочь. Лео постарался, как можно бесшумнее вырвать листок из тетради, дабы написать печатными буквами название формулы, что допытывала у Кена мисс Грей. Сделав это, он положил листок на край, смотря при этом в упор на Кена, пытаясь подозвать его взглядом. Когда Лео поймал на себе взор русого, сразу же начал бегать глазами по листку, намекая тем самым Маккормику посмотреть на предмет на парте и на саму надпись. — Ааа, я вспомнил! Это разность кубов, — резко произнёс стоящий у доски. — Да неужели! Осенило тебя что ли? Невероятно! Давай, пиши следующий пример, ещё раз так затупишь — поставлю два без вопросов. После этого ещё минут пятнадцать Кеннет решал примеры, постоянно подглядывая в листок Марджорин. Закончив дописывать последний, он положил мел на стол преподавательнице, дожидаясь озвучки своей оценки за урок. — Еле-еле на три потянул. Постоянно запинался, долго думал на простых примерах, это я уж молчу про почерк. Садись на своё место. — Серьёзно? И ради этой тройки я пол урока у доски стоял? — Кенни недовольно раскинул руки в стороны. — Не, хочешь я тебе два поставлю вообще?! — Спасибо не надо, лучше уж тройка. — Маккормик неторопливо направился к своей парте. Пока он проходил между рядами, успел незаметно для всех подмигнуть Мардж. Голубоглазый сразу же густо покраснел, но, вспомнив про обещания самому себе данное, постарался как можно быстрее перевести фокус на следующие номера в учебнике. _______________________________________ Перемена. Именно сейчас Баттерс должен пойти куда-то вместе с Кенни. Куда и зачем он его пригласил? Чем они будут заниматься? Почему он позвал именно его? Баттерс видит Маккормика на другом конце коридора. Русоволосый замечает Марджорин, хитро улыбается и, засунув руки в карманы джинс, так же не обрывая зрительный контакт, направляется за угол, в сторону спуска. Лео понял, что теперь зазывают уже его, намекая уединиться, как они договаривались, на этой долгой перемене. Тело чуть потряхивало от нарастающего волнения внутри. Вздохнув, Баттерс откинул все тревожные мысли в сторону и направился к лестнице.