В пучине утра

Наконец-то наступили долгожданные выходные. Эту неделю можно назвать по-настоящему трудной. Словно начальники решили показать все свои возможности, уместив абсолютно все в жалкие пять дней: собрания, конференции, ещё и полный завал бумаг на массивном столе. У мужчины уже гудела голова, виски болели, а вечные пробки и без того ухудшали ситуацию. А самое обидное, что с этим ничего нельзя сделать. Люди, будь они прокляты, пользовались городами, ставя их ниже себя и давая роль подчиненного. Вот и Михаила такая участь не обошла, хоть победи он поляков тысячи раз. А вообще, близкие ему люди, правда, заботились о его состоянии и здоровье. Взять того же Смоленска, который часто звонил под конец рабочего дня и спрашивал о самочувствии. Это нисколько не отвлекало, а наоборот, давало расслабиться на пару минут от монотонной работы и не забыться с ней. Что уж говорить о презентах от Камалии в виде чак-чака, который доставляли прямиком в офис, пробивая Мишу на лёгкую улыбку. Как бы сильно он не окунался в стопки макулатуры с головой, забывая банально поесть, такие скромные признаки внимания возвращали в жизнь, не давая забыться. Однако неделя к счастью закончилась. И сейчас он вновь дома. Ну как дома? Как правило, дом-это место, где тебя всегда ждут, везде веет покоем и уютом, можно наконец-то расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Таким уголком была несравненная квартира на Невском в родном Петербурге. Где после аэропорта его всегда встретят с тёплыми объятиями и нежными поцелуями. Так было всегда, но не в этот злосчастный промежуток времени. По подсчетам блондина, в Питер вечером пятницы он попасть не сможет, ведь опоздает ровно на час от крайнего выезда. А это значит, что придётся тухнуть в Столице до субботы. Так в целом и получилось. Только был тут совсем не один, а со своей дорогой Северной зарей, что решила сама приехать в Первопрестольную. Вероятно, вправду соскучился? Обычно в похожих ситуациях мирно сидел и ждал, а вдруг покорно приехал первым. Чудеса, не иначе. Но Михаил все равно благодарен. Благодарен за то, что находится сейчас не один. Что с приездом Александра собственное жилье стало наконец-то источать какую-то активную ауру, а не перекати-полем в середине гостиной. С ним банально было легче это все пережить. Появлялась надежда на счастливые времена без обязательств, которых и вовсе за всю жизнь не случалось лицезреть. И мужчина правда не знает кого благодарить за такое чудо рядом. Может Бога? Тот решил хоть как-то окупить страх и ужас, что преследовал Мишу на протяжении нескольких веков, этим мальчишкой? Впрочем, неважно. Главное, что сейчас они оба вместе. Сквозь неплотные шторы просачивались слабенькие лучики солнца в очередную квартиру Москва-сити, находящуюся где-то на 40-ом этаже. Это вам не крики петухов с первым восходом солнца, как в деревне, а настоящий шик истинных москвичей. Однако где бы ты не жил, хоть в самом удалённом уголке страны, утро для всех одинаковое. Столь нежеланное, ленивое. Абсолютно все хоть раз чувствовали эту тягучую усталость после десяти часов сна, не врите. Когда хочется зарыться глубже в одеяло, оттягивая наступающее пробуждение как можно дольше. Резкое пробуждение от звонка будильника-обыденность, ведь по другому встать вовремя, чтобы не опоздать, просто не выходит. Казалось бы, должна уже появиться некая привычка, но нет, каждое утро все также ужасно и утомительно. Даже в каких-то основах человеческого существования написана обыкновенная истина - мы всегда пытаемся спихнуть свои неудачи и потери на других, но чтобы этим "другим" оказалось подобие часов, которое само звенит в определённое время, поставленное хозяином, верх глупости. Особенно включённый будильник в выходной день. Михаил Юрьевич от своих жителей не отличался, поэтому проснулся под мелодичную мелодию часов в девять, чувствуя себя просто прекрасно. После двухчасового сна на протяжении недели, а также болящих глаз от сказывающего на них напряжения и лопнувших капилляр, это утро казалось раем. Ещё вчера ночь с радостными объятиями заставила провалиться в беззаботные сны, восполняющие жизненные силы и внутреннее спокойствие. Поэтому, проснувшись в своей квартире, под солнечные лучи и свежий воздух, жаловаться на что-то язык не поворачивался. Обладатель алмазных глаз, что сейчас так прекрасно переливались на солнце, и веснушек, которые стали куда заметнее, разминал затекшие конечности после длительного сна, ловя невообразимое удовольствие от долгожданного хруста в пояснице. Слегка приподнявшись на локтях, он повернул голову в сторону, где предположительно должна лежать Северная столица. Спадающие прядки блондинистых волос, что были мгновенно подняты наверх рукой, не помешали умилиться такому беззащитному созданию. Ранее невероятно суровый и строгий Петербург, что не терпел возражений, держал выдержанный стиль одежды и вечно хмурое выражение лица, сейчас обаятельно посапывал, прижавшись всем телом к скомканному одеялу. Его кудряшки разметались по всей подушке, не делая и намёка на укладку, нося гордое звание "птичье гнездо". Без очков, что заметно прибавляли возраст, он выглядел на все семнадцать. Рот был слегка приоткрыт, черты лица расслаблены. Одним словом милота, да и только. Даже не менее суровая Столица РФ не смогла сдержать улыбки, от чего проявились еле заметные морщинки в уголках глаз. Под ним уже не Александр Петрович, а его Сашенька. Такого хотелось расцеловать, прижать к себе и не выпускать из объятий. Но единственное, что было дозволено в данной ситуации, это коснуться своими розовыми губами мраморной кожи. Идеально гладкой, как всегда, пахнущей какой-то ванилью. Следующий поцелуй пришёлся на еле заметную родинку на щеке. Без нее возлюбленный показался бы настоящей куколкой, неживой, но столь искусно расписанной талантливым мастером, продающим такой шедевр за запредельные цены. Но быть честным, Миша бы потратил все свое состояние, чтобы сейчас смотреть на умиротворенное личико Романова. Бушующий океан, что громил множество встречавшихся кораблей, затягивая в своё безграничное дно, наконец-то нашел успокоение в прибывшем тумане. Даже не передать словами без концентрата любви и тёплых эмоций, которые слишком легко читались в искреннем взгляде Михаила на личную Пальмиру. Тонкую, изысканную, навечно его... Кинув последний влюблённый взор на Петровский град, Михаил издал тяжкий вздох. Как бы не хотелось ещё полежать в столь притягательном месте, может даже отвоевав у Саши одеяло, что было намного мягче и теплее петербургского, но явно следовало вставать. На это указывала мяукающая Москва, которая почувствовала пробуждение хозяина и поспешила клянчить еды. Нередко блондин удивляется своей белошерстной красавице. Пока остальные олицетворения рек особо крупных городов находились в полумертвом состоянии, еле волоча лапами, Москва-река чувствовала себя вполне сносно. Ну, разве что ужасный кашель, вызванный экологией или застрявшим комком шерсти в горле, заставлял с больным сердцем глядеть на пытку животного. Но сама кошечка такого не замечала, оставаясь такой же, как и ровно, несколько веков назад. В меру осторожной с незнакомыми людьми, но при этом очень ласковой и дружелюбной. Только попав в квартиру Московского, тебя всегда встречает пытливый взгляд голубых глаз, как и у хозяина. А потом протяжное мяуканье и мурчанье, пока сама трется об штанину, оставляя куски шерсти. Это ее поведение умиляло до невозможности. То заснёт вместе с Сашенькой в обнимку, делая уж очень довольный вид постоянному вниманию от него, то разорвет все шторы в гостиной, гоняясь за птичкой по другую сторону окна. Проказницей она была с заглавной буквы, но от этого не менее любимой. Если взглянуть на весь жизненный путь Михаила, его окружение менялось, но это прекрасное пушистое существо единственное, кто всегда был рядом. Во время Смуты, пожаров или завоеваний, страшного голода или пышных балов. Она прошла весь этот путь бок о боком с Первопрестольным, следя за маленькой столицей и нередко принося тухлую крысу во время набегов монголов. Миша правда ей благодарен. Безумно благодарен. Будь его воля, кошка бы сейчас не страдала из-за близкого взаимодействия с людьми, которые засоряли и выкачивали воду. Имея такое всемогущество, сейчас он может только обеспечивать ее дорогими кормами и игрушками. Вероятно, самое заметное ее качество - непривередливость в еде. Она с радостью ела человеческую еду, будь это плов или бульон от супа, тащила жареные котлеты, а достать из холодильника вкусно пахнущие крылышки и вовсе не давала, выдергивая их из рук. В общем, максимально привыкшая к всякой дряни. То и неудивительно, ведь после гниющей туши какого-то странного животного раз в неделю, даже вискас покажется не таким вонючим. И сколько бы раз голубоглазый не пытался всучить Москве дорогущий корм, есть прямо со стола всегда было вкуснее. Перестав ностальгировать по былым временам, он вывалил из пакета какое-то рагу прямо в миску с кличкой "Москва". Любимица сразу же кинулась громко чавкать, показывая свое удовольствие от приёма пищи. - Как же ты мне дорога,- совсем не замечая, прошептал Московский. Руки сами потянулись к кофемашинке, засыпая необходимые ингредиенты и дожидаясь бодрящего напитка. Хотя не такой он уж и бодрый. Ну, или Михаил хлебал его уже настолько много, что воспринимал кофе, пагубно сказывающееся на его сердце, как обычную кружку воды. Будь Саша тут, обязательно прочитал бы миллион нотаций о всем вреде этого чудо-напитка. Хорошо, что брюнет до сих пор посапывает в спальне. Вероятно, город на Финском заливе видел такие же трогательные и эстетичные сны, в каких сам снился воодушевленным людям, ищущим в нем свое успокоение. *** Нежные кудри словно поправлял тёплый ветерок, ласкающий улыбающееся лицо брюнета. Спадающая прядка волос взмыла вверх под потоком воздуха, задевая туманы глаз, мечтающе смотрящих вперед. Александр мягко, непривычно для самого себя, рассмеялся, поправляя причёску своими элегантными руками. Несмотря на ранее ужасное настроение и тихую двухчасовую истерику, что была вызвана из-за крайнего напряжения и нервов, сейчас все стало хорошо. Хотелось залиться мелодичным смехом, чтобы люди услышали то, как ему прекрасно, что он наконец-то счастлив. Рядом с водами Финского залива словно все печали и невзгоды уносили вдаль виднеющееся волны, что на самом деле наплывали к берегу с большей скоростью. Романов присел, не боясь испачкать дорогие вещи. Будучи одним целым с любимой водой, такие мелочи вряд ли его волновали. Тёплое течение касалось тонких ног Саши, словно обвивая своими лианами, унося на самое дно. Песок щекотал чувствительные ступни, застревая между пальцев. И когда он успел остаться без обуви?.. Александра озарила настолько искренняя и счастливая улыбка, что даже Московский в своей жизни подобной не видел. Глаза смотрели радостно вдаль, в самую пучину бескрайнего залива, вкушая все иллюзии, что чистосердечно предлагало сознание. Вдалеке показался корабль. Настоящий корабль из далёкого восемнадцатого века, с раскрытыми белоснежными парусами. Тот совершал сложные маневры, движимый ветром, сливаясь с ним. А за штурвалом стоял он... Петр Первый. Настоящий, живой, бурно обсуждающий что-то с другим морякам и смотря куда-то за Сашей. - Пётр Алексеевич!- крикнул Питер, в надежде, что его услышат. Этого человека, что сейчас руководил целым кораблём, показывая свое превосходство и лидерские качества, он считал даже чем-то большим, чем отцом. Вероятно, перед ним, спустя долгие века разлуки, предстоял тот, кто подарил Парадизу детство и будущее. Отпечатавшийся идеалом, первый император часто был рядом со своим мальчиком, дарил дорогущий солдатиков, нанимал самых воспитанных нянек и способных гувернанток. А далёкими счастливыми вечерами сидел в кровати и слушал вдохновленный детский лепет своей маленькой столицы. Иными словами, дал веру в людей, в счастливый мир. Скрывал от ужасного мира своей заботой, ощущением тепла. Неспроста после его смерти Александр чувствовал себя мягко говоря ужасно. Бурная истерика, непрекращающиеся слезы и самое главное - безжизненные глаза. Пётр оставил его одного среди этих лжецов и лицемеров. Так просто покинул, заставляя вкусить плоды этих черствых людей. - Папенька!- ещё раз выкрикнул брюнет. Видя, что его не замечают, он стремительно поднялся на ноги, шагая вглубь, все дальше от берега. Ноги запинались друг об друга, какое-то напряжение появилось в воздухе. Все это продолжалось до тех пор, пока он не оступился.... *** Время перевалило за десять часов. Утро плавно перетекало день, а не щадящее солнце доставало даже самых хитрых сонь. С каждым часом солнечные лучи все больше проникали в московскую квартиру. Они пробирались до самых удалённых и закрытых участков кровати, не давая укрыться под тонной подушек. Юноша громко стонет, все же размыкая свои туманы глаз. Он сонно зевнул, оглядываясь по сторонам, в частности на вторую половину кровати, где должен находиться и спокойно встречать первый выходной день Московский. Однако, к его несчастью, там оказывается пустота. Куча тревожных мыслей уже успели б забежать в юную голову, если бы не лёгкий шум с кухни - работающая кофемашина. Значит, Миша встал намного раньше, что неудивительно. По личным оценкам Романова утро выдалось ниже среднего, главным фактором которого являлось отсутствие нормальных штор, которые заменялись этой прозрачной штукой, что даже тканью не назовёшь. Цокнув, он закатил глаза. Московская квартира, как всегда, в своем репертуаре, дико неудобная и безжизненная. К такому он в какой-то степени готовился. Но ощутить нож в спину, проснуться без любимого человека - верх неуважения к его Романовскому величию. Значит Алекс тут меняет свою зону комфорта, срывается в Столицу, а его встречает пустая кровать. Да и приветствие было холодным, словно ему совсем не рады. В общем, пару отличных поводов, чтобы закатить скандал. Но опуститься до уровня пассивной агрессии ему не дал на удивление приятный сон? Берег Финского залива, северный ветер, прекрасная атмосфера. Будучи окруженным водой, именно похожие места были роднее дома. Парадиз любил оставаться один, находя спокойствие и умиротворение около воды. Такую привычку он получил в некой степени от Петра Алексеевича. Из его памяти никогда не уйдут моменты совместных плавание и тех ярких эмоций, что были испытаны только с ним. Жаль только, увидеться они смогут уж очень нескоро... Но увидеть в своём сне, полном фантазий, было приятно. Даже ни одна грустная мысль не проскользнула в его голове, лишь легкая приятная ностальгия по временам начала восемнадцатого века, далёкой забытой юности. Правда его не отошедший мозг после сна едва ли мог сформулировать продолжение этой фантазии, но есть ли в этом смысл? Он живёт счастливо, прошлые темные года и события давно отпустил. Ну или так считал... Устало потягиваясь, подобно коту, выгнул больную спину со всей своей грацией, заставляя ту прохрустеть. Ноги опустились на пол, тут же находя домашние тапочки и надевая их. Ходить босиком по холодной поверхности - так себе идея, разве что в стиле горе-любовника. Александр усмехнулся появившийся в голове картинке того, как года два назад он заставлял надеть Михаила эту глупую обувь, чтобы непутевая столица не заболела за день до начала собрания. Он кричал, возмущался, имитировал истерики - ничего не брало стальные нервы Михаила и собственное самомнение. Разве что только после того, как блондин знатно навернулся на скользком полу со смачным "блядь" под строгим взглядом Северного принца, все же удосужился надеть сланцы. Насвистывая незамысловатую мелодию, услышанную во время просмотра какого-то балета, он зашёл в ванную. И совсем не для того, чтобы ополоснуться в душе, откиснуть в ванне или что-то похуже. А чтобы нанести уйму кучу разных масок, гелей и тому подобное. Со стороны могло показаться, что Саша - весь такой идеальный, напыщенный, молодой. Не морщины же маскировать? Возможно и не их, но с подростковой внешностью какого-то черта не ушли противные прыщи и разные воспаления на коже. А особенно из-за неправильного питания, в частности сладкого, практически заменяющего полезные продукты. Да и быть честным, голодовки у него тоже случались, после того, как сильно загнал себя из-за встречи с Архангельском, или очередной панической атаки. Даже такие бывают. Но хорошо, что с каждым годом все реже и реже. Постоянный стресс, тревожные мысли, паника и ужасное питание складывались воедино и напрямую влияли на гладкую кожу лица Сашеньки. А так как видеть прыщавого возлюбленного на постоянной основе так себе удовольствие, значит и покупать дорогущие средства для ухода никто не запрещал. Правда Москве всегда было плевать на внешность, считающего ее всего лишь жалкой оболочкой перед всем естеством души. Александр хотел уже было заняться каждодневными ритуалами, но при взгляде на свое отражение сразу же отвёл взгляд, густо покраснев до кончиков ушей. Каждый миллиметр тела Романова был усыпан пятнышками. На лебединой шее красовались парочку следов от укусов, на руках, прямо по жилкам вен, точный повторяющий их зигзаговый рисунок из засосов. Да и на исхудалой груди, выпирающих ключицах, вдоль до самого пупка были метки любви. Их необычайной страсти и трепетных чувств. На бёдрах красовался синеющий отпечаток пальцев Первопрестольной, а чувствительные местечки между ними вдоволь усыпаны следами от поцелуев. На губе капелька засохшей крови, также пострадавшей после насыщенной ночи. Объяснит ли кто-то, каким образом все метки со спины переместились на живот, если занимались соитием они в позе рака? Навряд ли.. Похоже, Шурочка поторопился с выводами о наконец-то счастливом утре. Приятного нежно-розового цвета пятнышки едва ли сойдут через неделю, где на следующих выходных будут возобновлены в новых масштабах. И то ли Миша был таким собственником, то ли не мог сдержать в себе рвущуюся любовь, ласку и страсть к Петровскому творению, вымещая ее таким образом? Конечно, злится Саша для вида. Такие метки и засосы выглядели мило на его вечно бледном теле, а в порывах загонов напоминали о том, что его помнят и любят так же, как и раньше. Гулко шаркая смешными тапочками по полу, тонкий силуэт брюнета появляется из косяка кухни, недовольно зыркая на присутствующего там человека, что с большим аппетитом попивал кофе, параллельно написывая что-то по работе. -С добрым утром, Зорюшка моя.- усмехнулся Московский. Чашка с гордым "Столица мира" опустилась на стол под характерный стук. А сам Михаил перевел свой любовный взгляд очаровательных голубых глаз, в которых, казалось, разыгрались волны азарта, на возлюбленного. Телефон также был мгновенно выключен, зная, как категорично относится Саша к использованию гаджетов за столом. Их и так много в нашей жизни. - Не подлизывайся,- закатил глаза Саша. Миша чуть не прыснул от такого надменного вида. По всей видимости юноша был недоволен, и даже слишком. - Ты не выспался что-ли? С утра пораньше уже такой вредный. - А ты надоедливый,- вновь огрызнулся младший. На самом деле видеть такого раздраженного Александра по утрам слишком привычно, ведь случается больно часто. Поводом может послужить ранний подъем, что очень ненавистен нашей соне, или, как Принцессе на горошине, не угодит выпирающая пружина из матраса. А возможно любовник сильно толкался во сне, или сжимал в объятиях чуть крепче обычного, воспринимаемое в таких ситуациях как попытка удушения. В общем, причина точно найдётся. Все таки вывести брюнета очень просто, особенно в период его психов. А они бывают часто. Но Миша все понимает, из-за чего терпит выходки любимого, подшучивает. Тем более спать с человеком, который раскидывает свои конечности во все стороны взаправду не доставляет удовольствия. - Любовь моя, не злись на дурака,- мурлыкнул на ушко. Саша вздрогнул, даже не пытаясь скрыть этого. Блондин подкрался сзади слишком тихо и неожиданно, а его руки теперь заняли законное место на талии, слегка покачивая тело и продолжая неприятный разговор. - Миша. - Да, Сашенька?- с такой же интонацией произнес названный. - Лучше объясни, почему я весь в твоих засосах?- попутно выкручиваясь из плена рук. В один момент это получилось. Теперь Романов стоял перед своей Столицей, скрестив руки и смотря также недовольно. Спасибо, что хоть свои очки не напялил. - Мм.. Они смотрятся на тебе довольно мило. Тем более в порывах нашей страсти я не могу сдержать себя. Чистейшая правда. Разве можно остановиться перед соблазном пометить это прекрасное юношеское тело? Конечно нет. Каждый раз Михаил в этом убеждается, смотря на такого утреннего и домашнего Сашу. Его белая футболка, что была на пару размеров больше, едва прикрывала оголившиеся ягодицы. А такие прекрасные метки любви, что выцвели за ночь и выглядели скорее как нежные поцелуйчики на белоснежной коже, прекрасно дополняли этот образ. Особенно пару укусов на шее и яркие отметки около члена. Старания были не насмарку. Да и само понимание, что этот алмаз полностью в его власти - будоражит сознание. - Мое ты солнышко, прошу, хватит дуться из-за какой-то чуши.Ловкие пальцы подцепили за подбородок, устремляя сомневающиеся туманы на себя. - Ты же сам прекрасно знаешь, как я тобой дорожу,- кивок,- а эти глупые следы лишь подтверждение этому. Прекрати уже стесняться показывать, что ты любишь и можешь быть любимым. Особенно передо мной. Последние три слова были сказаны совсем шепотом, но были услышаны. Сашенька, как по команде, припал к оголенной груди мужчины, обнимая и вцепляясь в оставшиеся шрамы на спине Московского своими коготками, вызывая лёгкое шипение. В ответ Миша приобнял свой Парадиз, поглаживая по элегантной спине и лопаткам. Его губы были захвачены в плен Северной Столицей. Сначала их аккуратно мяли, а потом скользкий язычок пробрался в ротовую полость блондина, очерчивая только себе известный маршрут, проходясь им по деснам и острым зубам. Длинные ресницы затрепетали, а со стороны последовало довольно мычание. - Знаешь, мне тут приснился один сон...- произнёс Саша, оторвавшись от поцелуя. *** Только завидев силуэт Петра, он с диким волнением выкрикивал его имя, срывая голос. Хотелось показать отцу то, каким он стал, что все труды, вложенные в него, были не зря. Хотелось оправдать ожидания основателя. Петербург вскочил с ног, переходя с умеренной ходьбы до быстрого бега. Не побоясь прозрачной жидкости со странными алыми проблесками он побежал к загадочному кораблю, боясь не успеть. Не было ни единой мысли о том, что все это выглядит больно глупо и подозрительно. В один момент Саша заметил, что идти дальше просто не может. Его ступни с каждой новой секундой завлекали на дно сыпучие пески, а волны, до которых он успел добежать, словно оковы, не дающие сдвинуться с места. Воды становилось все больше, хотя отбежать получилось на метров пять. Александр испуганно перевел взгляд на корабль, сразу же взвизгивая. Неподдельный ужас отразился в расширившихся глазах. С палубы, довольно старой и полной разных пробоин, глядел мертвец. Глаза, из которых текла кровь, выпучены. Некоторых пальцев рук и вовсе не было, а перед ним стоял скелет, обтянутый в некоторых местах кожей. Он лишь смутно напоминал Петра, смотрел жадно, полным голода и похоти взглядом. Волны стали кружиться вокруг него в каком-то бешеном темпе, воды становилось все больше. Хотя водой ее назвать было странно, скорее алая кровь, перемешанная с кишками и другими частями тела. Даже представить было страшно, чьими. Ветер стал завывать все больше, мешая раскрыть глаза, колкими иглами вцепляясь в кожу. Жидкость, вокруг него, уже дошла до уровня подбородка, начиная заживо душить Александра своим течением. Из туманов судорожно лились слезы, лицо посинело, а тонкое тело сдавливало с новой силой, чувствуя, как ломаются кости. Онемевшие губы шептали имена самых близких людей, но никого не было. Никто не приходил на помощь, оставив его совершенно одного. Берег был заполнен не песком, а острыми камнями, впивающимися в бледные ступни. Но более страшным являлось ощущение одиночества. Он остался один на один со своим главным страхом - водой. Только в этот раз без участия Невы. Совершенно один. Кинутый, брошенный, никому не нужный. Совсем как в годы блокады. - Ты жалкий. - Будь моя воля, я бы с таким как ты и вовсе не встречался. - Ты не достоин этого звания. Воспаленный рассудок бился в агонии, пока из омертвевшего тела не издался жалобный крик, полный пережитой боли и обиды. Не он выбирал себе судьбу, но она решила преподать ему урок. *** Александр на удивление сильнее прижался к Столице, издав жалобный всхлип. Футболка намокала все больше под откровенными рыданиями брюнета и утешающими поглаживаниями Московского. Он всегда так, без лишних слов все поймет и утешит. Так по-московскому. - Просто сон,- тихо прошептал на ухо. - Миша,- Саша поднял на него свой заплаканный взгляд,- обещай, что не оставишь меня одного. - Никогда. Это болото, эту пучину мы будем разгребать с тобой вдвоём.