***
Элейн со вздохом проснулась. На мгновение, запах и теплота задержались возле нее, и она уцепилась за них, даже когда они ускользали от нее, словно песок сквозь пальцы. А затем, все исчезло. Ей уже давно не снился этот сон. Обычно его вызывало присутствие Люсьена, однако она не видела его уже несколько месяцев. Ни разу, со времени брачной церемонии Несты и Кассиана, где он избегал ее как чумы. Воспоминание о той ночи заставило ее вновь вспыхнуть от смущения. Он всегда был безупречно одет, но в тот вечер выглядел особенно красивым, в белой рубашке и изумрудно-зелёном жилете, отделанном золотой вышивкой. Его длинные волосы были распущены, лишь две тонкие косички свисали возле ушей, открывая их элегантные заостренные кончики. Она подумала, что возможно, Люсьен пригласит ее на танец, что даже вернувшись к обоюдному ритму избегания, у нее по крайней мере останется воспоминание, которое она будет бережно хранить. Вместо этого, она с растущей ревностью наблюдала как он приглашал на танец всех присутствующих женщин, кроме нее. Она едва ли могла винить его, без сомнения, он ожидал, что она скажет "нет", и в особенности хотел избежать публичного отказа. И все же, это само по себе было похоже на отказ. Я не хочу этого, cказал ей Грейсен, после того как она предложила ему свое сердце. Ошибка, сказал Азриель, после того, как она предложила ему поцелуй, и может даже больше, если бы он этого захотел. И затем, молчание и избегание от ее пары - ее благословенной котлом истинной пары, связанной с ней навеки. От которого она не могла сбежать даже в своих снах. Люсьена даже быть не должно здесь сегодня. Отчасти именно поэтому она согласилась на эту работу. Поскольку ее пара постоянно находилась при Дворе весны, отслеживая ситуацию на границе Двора осени, у него оставалось все меньше свободного времени, чтобы выступать в качестве посланника Двора ночи в землях людей. Элейн добровольно согласилась на эту работу, горя желанием наконец-то что-то сделать. Фейра поначалу колебалась, и даже была немного удивлена, однако Элейн стояла на своем. В чем был смысл той свободы, которую предлагала ей новая жизнь фейри, если все, что она делала, это ухаживала за своим садом и помогала готовить еду для семьи? Она была знакома с придворной политикой человеческих земель и знала, как вести себя с их знатью. В конце концов, светский сезон сам по себе был своего рода придворной войной. И кроме того, поскольку Люсьен проводит большую часть времени в Весне, ей не нужно будет беспокоиться о том, что она столкнется с ним. Или так она думала, пока не сделала именно это. Она вздохнула с облегчением по прибытии, когда стало очевидно, что ее пары поблизости нет. Васса была жизнерадостной и доброй, а Юриан, хотя Элейн все ещё не была уверена, что чувствовала к этому мужчине, был вежливым, хотя и немного саркастичным. Учитывая тот факт, что Васса принимала человеческий облик только после захода солнца, пара любезно предложила приютить ее на ночь, на что Элейн согласилась. Она даже начала получать удовольствие к тому времени, когда они сели за поздний ужин, ее нервы успокоились от непринуждённой непочтительности Вассы и остроумных замечаний Юриана. До тех пор, пока он не провальсировал в комнату, выглядя непринужденно красивым в лёгкой белой льняной рубашке, расстегнутой до половины груди. Элейн проклинала себя за то, что не заметила его появления. Возможно её чувства несколько притупились из-за отсутствия магии. То, как он застыл, увидев ее, было настолько комичным, что Элейн рассмеялась бы, если бы не была так огорчена. После болезненно неловкого ужина, на протяжении которого она старательно избегала его взгляда, она вежливо отклонила предложение Вассы сыграть в карты, и удалилась в гостевую комнату как перепуганная мышь. Видеть его таким, расслабленными и шутящим со своими друзьями, было слишком. Единственный человек, рядом с которым он так себя вел, была Фейра, и временами Вариан и Кассиан. Каким-то образом это делало его более реальным и менее похожим на смутного, случайного гостя, перед которым она могла притвориться, что его не существует. Ей не нужна ни одна возможность начать смотреть на него как на того, кто может ей нравится. Это была опасная дорожка - та, которая, как она остро осознавала, всегда приводила только к тому, что ей причиняли боль. Если бы только у нее была способность переброса, она оставила бы записку Юриану и Вассе с благодарностью за гостеприимство, и растворилась бы в ночи. Но она не могла, а это означало, что она застряла здесь, под одной с ним крышей, до самого утра. И теперь она не могла уснуть. Элейн в отчаянии сбросила одеяла. Не было смысла пытаться снова заснуть сейчас, когда воспоминание о том сне все ещё действовало ей на нервы. Однажды она попросила у Маджи снотворное, думая, что оно поможет, но с болью осознала, что, хотя тоники действительно помогали ей заснуть, от сновидений они не избавляли. Закутавшись в халат, она решила проскользнуть на кухню и выпить чашечку чая. Возможно, с капелькой виски, если сможет его найти. Может быть, тогда она смогла бы заснуть. Она мгновение колебалась, прежде чем открыть дверь, и посмотрела на маленькие часы на прикроватном столике. Было далеко за полночь - наверняка все уже спали? Сердце Люсьена билось ровно и размеренно, словно в насмешку над ее собственными взвинченными нервами. Значит, наверняка спит. На площадке второго этажа было тихо и темно, единственная масляная лампа наверху лестницы подтверждала, что путь свободен. Вид этой масляной лампы почему-то вызывал отвращение. Она так привыкла к виду волшебного света, что почти забыла, что здесь его не существует. Толстый ковер поглощал звук ее шагов, пока она кралась по коридору к лестнице. Может быть, возвращение в земли людей сыграло с ней злую шутку, сказала она себе. Может быть, именно поэтому она не может уснуть. Даже еда на ужин была не такой на вкус, хотя выглядела и пахла восхитительно. Рыба, покрытая глазурью и хрустящая под ее вилкой, на вкус была как речное дно, а вино, хотя она признала, что оно хорошего урожая, обожгло ей горло, как глоток уксуса. Возможно, в этом и была проблема. Не сон, или он, а пребывание здесь. Неправильность нахождения здесь только подчеркивала, насколько она привыкла к новому миру, к странностям, которые теперь казались нормальными. Что-то в этом заставляло ее грустить. Она почти достигла нижней ступени лестницы, как свет в фойе вырвал ее из задумчивости. Дверь в гостиную была наполовину закрыта, хотя вечером ее распахивали настежь. Может быть, остальные все еще играли в карты и не хотели тревожить ее сон. Элейн колебалась. Не было никакой надежды заснуть, если она сейчас вернётся наверх. Лучшее, на что она могла надеяться – это бессонная ночь, проведенная ворочаясь с боку на бок. Ей просто нужно было проскользнуть мимо двери и надеяться, что там нет Люсьена, чтобы почувствовать ее присутствие, или проигнорировать ее, если он там. Она сделала еще один шаг, двигаясь так тихо, как только может, и вдруг какой-то шум заставил ее замереть, ее нога зависла над ступеньками. Тихий вздох, горловой и определенно женский. Элейн вцепилась в перила, затаив дыхание. Ее сердцебиение так громко отдавалось в ушах, что она снова была благодарна за то, что Люсьен не мог его слышать. Показалось? Может быть, ее разум разыгрывает ее после того проклятого сна… Из гостиной донесся еще один шум, который определенно ей не померещился. Пронзительный стон, но приглушенный, как будто тот, кто издавал эти звуки, изо всех сил старался вести себя тихо. Элейн, возможно, и была неопытна, по крайней мере, по стандартам фейри, но она не была невежественной. Ее лицо вспыхнуло, когда она поняла, что именно происходит в гостиной. Больше всего на свете ей хотелось развернуться и убежать обратно вверх по лестнице, но она словно приросла к месту. Непринужденное обращение Люсьена с Вассой за ужином промелькнуло у нее в голове. Раскаленная добела ревность ударила ее, как кирпич, настолько сильно, что у нее почти перехватило дыхание. Конечно... конечно, он бы этого не сделал, пока она жила с ними? Конечно… Но опять же, напомнила она себе, это не беспокоило ее в день Солнцестояния. Почему он должен придерживаться более высоких стандартов? Ее рука крепче вцепилась в перила. Необъяснимая смесь эмоций струилась по ее венам, заставляя ее чувствовать себя так, словно она была в секунде от того, чтобы выпрыгнуть из собственной кожи. Она не могла пошевелиться - ноги каким-то образом больше не принадлежали ей, и она могла контролировать их не больше, чем менять погоду. Элейн едва успела убрать одну ногу с лестницы, когда Васса застонала. Не тихий скулеж или вздох, как раньше, а глубокий, низкий, протяжный стон. Сдержанность исчезла, как будто она просто не могла больше терпеть. Этот единственный стон был таким эротичным, таким раскованным, таким беззастенчиво блаженным, что Элейн снова застыла. В животе разлилось тепло, когда она почувствовала, что краснеет еще сильнее. Это было неправильно. Это было неправильно во многих смыслах, но она все равно не могла сдвинуться с места. Она просто хотела услышать это еще раз. Раздался низкий раскатистый смех, зловещий и явно мужской, за которым последовал безошибочно узнаваемый звук пощечины. Вздох (судя по звуку, восторженный), а затем еще более злобный смех. Элейн почувствовала во рту привкус меди и поморщилась, поняв, что прикусила губу так сильно, что пошла кровь. — Да, вздохнула Васса, — да, да! Кожа Элейн казалась слишком натянутой, слишком сковывающей тепло, текущее по ее венам. Она чувствовала себя так, словно ее кровь закипела, и скоро она либо расплавится, либо вспыхнет прямо здесь, на лестнице. Двигайтесь, призывала она свои ноги. Сделайте что-нибудь. Она сделала еще один шаг вниз, потом еще, и только когда ее ноги оказались на лестничной площадке, она поняла, что шла не вверх, а вниз. Стоны Вассы участились, вздохи были на грани отчаяния. Что, спрашивается, мог делать с ней Люсьен, чтобы вызвать у нее такие звуки? Ее желудок сжался от странной смеси ревности и желания. Люсьен должен был хотеть ее. Не Вассу. Она думала, что он хочет ее, по крайней мере, в том первобытном, физическом смысле, в каком его побуждали к этому узы. Но разве можно винить его за то, что он ищет себе добровольного компаньона, когда она только и делает, что отвергает его? Ей пришла в голову новая ужасная мысль. А что, если они любили друг друга? Физическое удовольствие она могла понять, но быть отброшенной в сторону еще раз так сильно... — Юриан! Да, о боги... Юриан. Не Люсьен. Облегчение, которое она почувствовала, было как приливная волна. И все же... почему она была разочарована, узнав, что не ее пара вызывала такие сладострастные звуки из уст другой женщины? Ей было просто любопытно, сказала она себе, даже когда приблизилась к двери в гостиную. Это совершенно нормально - быть любопытной в таких вещах, особенно когда ее собственный опыт был таким ограниченным... Ее взгляд привлекла вспышка движения. На стене в фойе висело большое позолоченное зеркало, и с этого ракурса она прекрасно видела отражение гостиной и ее обитателей. Элейн пришлось прикусить губу, чтобы не задохнуться. Васса стояла на коленях на полу, ее бедра лежали по обе стороны от головы Юриана, и она с диким остервенением раскачивалась на его лице. На ней была только тонкая шелковая кофточка, которую спустили вниз, обнажив полные, пышные груди, подпрыгивающие при каждом движении бедер. По телу пробежала волна жара, слабая боль между ног переросла в пульсацию. Она не могла отвести взгляд, когда Васса вскрикнула, ее тело непроизвольно забилось от наслаждения. Секс с Грейсеном не был чем-то подобным. Элейн наслаждалась близостью и интимностью, но сам акт был в основном некомфортным, и она слишком нервничала, чтобы испытывать какое-то удовольствие. Такого рода чисто физическое вожделение, стремление к удовольствию ради удовольствия, завораживало ее. Она хотела увидеть, что они будут делать дальше. В воздухе витал соленый и мускусный запах их совместного возбуждения. Она порадовалась, что никто из них не обладает обостренным обонянием фейри, иначе они наверняка учуяли бы ее запах. Это было неправильно - в лучшем случае она была вуайеристкой, в худшем - извращенкой, но они не должны были об этом знать. Но тут глаза Вассы распахнулись, и она поймала ее взгляд. Элейн резко вдохнула, а затем и вовсе перестала дышать. Она застыла, как мраморная статуя, которую не выдавало ничего, кроме громоподобного сердцебиения. Двигайтесь, призывала она свои предательские ноги. Придумай какое-нибудь оправдание и беги. Никогда еще она так не жалела о том, что не умеет совершать переброс, как в этот момент. Она открыла рот, чтобы сказать, что именно, она понятия не имела, но из нее не вырвалось ни звука. Если бы ее застали в таком положении, она бы вскрикнула и бросилась прикрываться, но Васса этого не сделала. Ее удивительные голубые глаза на мгновение расширились от удивления, и Элейн приготовилась разразиться тирадой извинений и оправданий. Но Васса только усмехнулась, а затем подняла палец и поманила Элейн. Что-то в этом жесте вывело ее из застывшего оцепенения. — Простите! — пискнула она, поворачиваясь спиной к гостиной. — Простите, боги, я не хотела... Негромкий смех, какие-то слова, произнесенные шепотом, а затем злобное, воодушевленное хихиканье. Элейн бросилась к лестнице. — Подожди! Голос был мужским, и в нем было столько властности, что Элейн остановилась, поставив ногу на нижнюю ступеньку. О боги, это было унизительно, они расскажут об этом Люсьену, и он расскажет всем, и она никогда этого не переживет… — Куда это ты убегаешь? За ее спиной раздался голос Вассы, сопровождаемый мягким топотом босых ног. Элейн не решалась обернуться. — Извините! — повторила она. — Я не хотела, я просто шла на кухню за чаем и... Васса цокнула языком. — Бедняжка, не можешь уснуть? Мы могли бы помочь с этим. Элейн удивленно оглянулась через плечо и тут же покраснела, когда ее взгляд упал на обнаженную грудь Вассы. Женщину, казалось, совершенно не смущала ее нагота. — Что? — Как долго ты наблюдала за нами? — Я не... Я не собиралась... — Я тоже люблю смотреть, — прошептала Васса. Она подошла ближе, так, что ее соски прижались к тонкой ткани халата Элейн. — Я могла бы понаблюдать, пока ты резвишься с Юрианом. Он знает, как использовать свой язык не только для того, чтобы болтать без умолку. Элейн покраснела от странного сочетания унижения и жара. Всего на мгновение в ее сознании промелькнул образ: ночная рубашка задрана до талии, пальцы крепко сжимают ее бедра, пока она двигается. Вот только под ней был не Юриан, а кто-то с длинными шелковистыми рыжими волосами и двухцветными глазами, которые сияли огнем и озорством. — О! Эм... — Ей нужно было убираться отсюда. Она никак не могла продолжать свою роль в качестве посланника, это было совершенно ясно. — Это... э-эм... Она сделала шаг, но замерла, когда пальцы Вассы сомкнулись на ее затылке, расчесывая волосы в стороны. Пальцы были восхитительно прохладными и одновременно греховными на ее разгоряченной коже. — Или мы могли бы заставить его понаблюдать за нами. Он обожает такое. Низкий смех раздался в гостиной. — Определенно. Что она делает? — Нет, благодарю! Не оборачиваясь, она помчалась вверх по лестнице, наполовину ожидая, что Васса последует за ней. Добравшись до верхней площадки, она прижалась лбом к стене, давая сердцу замедлиться. Благодаря слуху фейри, она смогла расслышать звуки приглушенного тихого смеха, раздавшегося внизу, но, к счастью, шагов на лестнице не было. Элейн не могла решить, что было более унизительным - то, что ее поймали, или то, что ей нравилось наблюдать за происходящим. Она ни за что не смогла бы снова встретиться лицом к лицу ни с одним из них. Она просто запрется в своей комнате и будет ждать, когда Рисанд прибудет утром и заберет ее домой, и на этом все закончится. Так много за то, что она воспользовалась свободой. Ее пульс замедлился настолько, что кровь больше не стучала у нее в ушах, и именно тогда она услышала это. Еще одно сердцебиение, которое ей не принадлежало, напоминая ей о том, кто еще в данный момент находится в этом поместье. Что она делала? Теперь она тоже никогда не сможет встретиться с ним лицом к лицу. Она повернулась в сторону своей комнаты и резко остановилась, поняв, что не одна. И вот он, стоял, прислонившись к открытой двери своей комнаты. Ее пара. На нем не было ничего, кроме низко надвинутых штанов, которые, похоже, были небрежно натянуты. Его волосы были распущены и струились по плечам, как река из тлеющих углей. Взгляд Элейн остановился на выставленной напоказ широкой мускулистой груди и рельефном прессе, вниз, на точеных мышцах бедер и дорожке рыжих волос, уходящих под пояс. Она почувствовала, что краснеет, но спохватилась прежде, чем ее взгляд смог скользнуть дальше вниз, и снова перевела взгляд на его лицо - и на определенно дьявольскую ухмылку на его лице. — Все в порядке? — спросил он, приподняв брови в притворном неведении. Этот жест сказал ей все, что ей нужно было знать о том, что он подслушивал. — Нормально, — ответила она слишком быстро, с придыханием. Она прочистила горло. — Просто…Я не могла уснуть, поэтому спустилась вниз, чтобы выпить чаю, и... — И застала Юриана и Вассу трахающимися? Элейн поморщилась от грубого выражения, но больше всего от того факта, что она это сделала. Как бы в подтверждение этого факта, снизу донесся громкий стон. — Разве они не знают, что двери закрываются? — Она старалась прозвучать строго и раздраженно, но получилось более чем неудачно. Улыбка Люсьена стала шире. Он медленно, почти по-кошачьи, шагнул к ней. Элейн инстинктивно попятилась от него, но отступать было некуда. — Им нравится, когда люди смотрят. — Так и Васса сказала. Больше всего на свете ей хотелось прекратить этот неприятный разговор и запереться в своей комнате, но Люсьен преградил ей путь. — Вы здоровы, моя леди? — Люсьен продолжил, делая еще один шаг по направлению к ней. Теперь он был достаточно близко, чтобы она могла видеть, как слегка раздуваются его ноздри, как темнеет взгляд красновато-коричневого глаза, когда он учуял ее запах. — Вы выглядите раскрасневшейся. Будь он проклят. Будь прокляты фейри и их чувства, и будь прокляты люди внизу – судя по звукам, явно все еще вовлеченные, – и будь проклят он сам, и- — Я не твоя леди, — огрызнулась она. Эти слова потрясли ее, даже когда слетели с ее губ. Люсьен удивленно моргнул, а затем его шок медленно сменился довольной ухмылкой. — Может, и нет. Но ты моя пара. — Элейн вздрогнула от этого слова, а затем стиснула зубы, увидев, что Люсьен проследил за этим движением. — Нельзя винить меня за то, что я удивляюсь, почему у тебя такой лихорадочный вид, хотя раньше ты была совершенно здорова. Его ухмылка была такой самодовольной, что ей захотелось содрать ее с его лица. Он знал. Он знал, и находил это забавным. — Мне просто... немного жарко, вот и все. Она изо всех сил старалась смотреть куда угодно, только не на его лицо. Это становилось все труднее и труднее, поскольку он подкрадывался к ней так близко, что в конце концов она была вынуждена вытянуть шею, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Она тут же пожалела, что сделала это. Слабый свет факела, горевшего наверху лестницы, резко выделял его лицо, его длинные волосы, ниспадавшие на плечи, были практически охвачены пламенем. Она чувствовала жар, исходящий от его обнаженной кожи, и ей стоило больших усилий не протянуть руку и не прикоснуться к нему, чтобы посмотреть, чувствует ли она пламя, которое, как все говорили, бежит по его венам. Элейн растаяла бы от смущения из-за неуместности всего этого, если бы ее так отчаянно не тянуло к нему. Пара, напомнила она себе. Он твоя пара, которую ты не хочешь, в которой не нуждаешься, о которой не просила... Его взгляд медленно опускался вниз по ее телу, пока не остановился на ее обнаженных ногах. Он с трудом сглотнул, его пальцы сжимались и разжимались по бокам, как будто он хотел прикоснуться к ней, но не решался. Элейн хотелось, чтобы он это сделал. Мысль была одновременно шокирующей и в то же время вопиюще очевидной. Может быть, только в этот раз, чтобы удовлетворить любопытство, которое явно было двухсторонним. И тогда они могли бы снова начать избегать друг друга. В любом случае, после сегодняшней ночи, она никогда не сможет встретиться с ним взглядом. — Жаль, — пробормотал он. — А я-то подумал, тебе понравилось увиденное. Ее дыхание участилось, когда он медленно протянул руку и провел длинными пальцами по шелковому поясу ее халата. В этом жесте было что-то чувственное, от чего у нее внутри все сжалось в предвкушении. — Может и понравилось. Резкий рывок, и узел, стягивавший ее халат, рассыпался, как струйка дыма. Глаза Люсьена снова опустились, и когда они медленно поднялись к ее лицу, в его красновато-коричневом глазу зажглось пламя. Настоящее танцующее пламя, такое же реальное, как пламя лампы на стене. При виде этого у нее перехватило дыхание. — В чем дело? — Спросил он, так злобно ухмыляясь, что она поняла: он прекрасно осознавал, что творит. — Боишься маленького пламени? Элейн отступила еще на шаг, пока не уперлась спиной в стену. — Я тебя не боюсь, — отрезала она. Она не была такой, но эта... эта игра, в которую они играли, чем бы это ни было, пугала ее так же сильно, как и возбуждала. Искушение убежать было столь же сильным, как и желание прикоснуться к нему, почувствовать его запах, поцеловать его. Пометить его как своего. Он подошел ближе и навис над ней, подняв одну руку над ее головой, пока другая все еще невинно свисала вдоль тела. Она хотела, чтобы он действительно что-то сделал, хотя бы для того, чтобы ей пришлось решать, что с этим делать. — Хорошо. — Он склонил голову к ее шее, пока его дыхание не защекотало ее кожу. Это было так похоже на ее сон, что ей пришлось впиться ногтями в ладонь, чтобы напомнить себе, что это реальность. — Они просили тебя присоединиться к ним? Элейн чуть не поперхнулась. Она так сильно покраснела, что по спине побежали капельки пота, но не могла заставить себя говорить. Судя по восхищенной ухмылке Люсьена, ответ был написан на ее лице. — Почему ты не сделала этого? — Спросил он настолько обыденно, словно они говорили о погоде. На этот раз она действительно поперхнулась, от полузадушенной обиды и шока. — Ч-что? — Как будто она не раздумывала над этом, хотя бы на мгновение. Как будто она до сих пор не чувствовала прохладного прикосновения Вассы к своему разгоряченному затылку. — Им это тоже нравится, — невозмутимо продолжил он. — Они предлагали мне присоединится, однажды. Это не должно было ее удивлять, но все же удивило. Она винила свое консервативное воспитание, но почему-то мысль о сексе втроем между двумя мужчинами и одной женщиной казалась ей еще более развратной. Она заставила себя вздохнуть, расслабиться. — И ты присоединился? — Спросила она, нагло подняв подбородок. Она не знала, какие механизмы включились, но воображение сбежало от нее, наполняя голову всевозможными причудливыми мыслями. Большие мозолистые руки Юриана, ласкающие золотистую кожу Люсьена, полные груди Вассы, подпрыгивающие, пока она... — Да, — ответил он просто. От такого признания у Элейн отвисла челюсть. Она пожалела, что спросила, и все же отчаянно хотела узнать больше, даже когда ревность пронзила ее с такой силой, что кровь застучала в ушах. Возможно, она задрожала - от желания или от гнева, она не была уверена. — Ох, — все, что она смогла произнести. Люсьен рассмеялся. Она не была уверена, был ли смех из-за нее или нет, но он все равно заставил ее вспыхнуть. Неужели он таков на самом деле, сокрытый под манерами и осторожной, нерешительной тоской, которую он обычно показывал ей? — Расскажи мне, — продолжил он. — Что они делали? Элейн сглотнула, вспоминая подпрыгивающие груди Вассы, пока она извивалась на лице Юриана. Прилив тепла тяжестью опустился между ног. Люсьен издал слабый звук, поскольку он, несомненно, учуял каждую ее эмоцию. Его собственный запах был таким сильным, пока он находился так близко к ней, что ей было трудно мыслить логически. Он был таким пьянящим и теплым, с солоноватым привкусом, как она знала, его возбуждения. — Ничего, что я хотела бы сказать вслух, — как можно более чопорно ответила она. Люсьен рассмеялся. — Точно. Я и забыл, что ты такая скованная. — Я не такая... — Я, видишь ли, забыл, раз уж ты стоишь здесь с промокшими трусиками. Элейн возмущенно зашипела, ее щеки разгорелись еще больше, чем прежде. — Как ты смеешь, я не... — Похоже, это были единственные слова, которые она была способна произнести. — А что, нет? — Люсьен спросил, наклонив голову, будто они вели простую беседу. — Значит, если бы я залез к тебе между ног, то не смог бы доказать, что ты маленькая лгунья? Элейн сжала ноги вместе, но на самом деле скорее для того, чтобы почувствовать какое-то трение, чем в шоке от его слов. — Ты не посмеешь. — Это что, приглашение? — Когда он заговорил, его губы прильнули к ее уху, и Элейн вздрогнула. Она зажмурилась, предвкушая его дальнейшие действия. Эта его сторона была захватывающей и пьянящей. Она чувствовала себя опьяненной от новых ощущений, от того, что может последовать, если поддаться притяжению уз. Это не должно было ничего значить. Ведь у фейри не было никаких сомнений по поводу таких вещей, как любила напоминать ей Неста. Медленно, очень медленно, пальцы Люсьена приблизились к ее ноге. Его прикосновение было легким как перышко, но она ощущала его как клеймо на коже. Он провел пальцами по ее бедру, приподнимая подол ночной рубашки. Его сердцебиение учащалось вместе с ее, вторя ее бешеному пульсу. Он остановился, как бы давая ей возможность сказать "нет". А затем его пальцы погрузились между ее ног, прямо поверх, как он предполагал, промокшей ткани ее нижнего белья. Элейн задохнулась, удивленная тем, что он действительно это сделал, и тем, что от этого легкого прикосновения по ее венам разлился жар. Люсьен слабо застонал, как будто это прикосновение потрясло его не меньше, чем ее. — Я так и думал. Он начал тереть медленными, маленькими кругами по мокрому шелку ее нижнего белья, и у Элейн чуть не подкосились колени. — Скажи мне, что ты видела, — пробормотал он. На мгновение она не могла вспомнить, о чем он говорил, сосредоточившись на пальцах, растирающих боль между ног. С Грейсеном все было не так. Они целовались, он немного ласкал ее грудь, но уж точно не прикасался к ней так. Она могла только представить, на что еще способен Люсьен, если именно так он заставляет ее чувствовать себя, не снимая нижнего белья. Но тут он отдернул пальцы, и Элейн чуть не заскулила в знак протеста. "Что ты..." — Скажи мне, — подгонял он. — И будешь вознаграждена. Она хотела, чтобы он продолжал прикасаться к ней. Ей было необходимо, чтобы он продолжал прикасаться к ней, иначе она сгорит. — Васса... — У нее не хватало слов, чтобы описать то, что она увидела. Конечно, она знала механику, но Грейсен, конечно, этого не делал. А вот мужчины из развратных книжек Несты всегда это делали, и утверждали, что им это нравится. Ей стало интересно, понравится ли это Люсьену. — Да? — Она... сидела на лице Юриана. — Это показалось единственным способом описать это, но ее лицо все равно вспыхнуло, когда она это произнесла. Люсьен усмехнулся так низко и проникновенно, что Элейн пришлось прикусить губу, чтобы не выпустить ни звука из горла. — Неужели? Счастливчик. Элейн почувствовала острый приступ нелепой ревности. На мгновение воспоминания изменились, и вот уже руки Люсьена обхватывают бедра Вассы, длинные волосы разметались под ним, пока он лежал на спине. Мой, ревело в ее груди древнее, первобытное существо. Он мой, а я его. Рот Люсьена опустился к ее шее, оставляя цепочку мягких, теплых поцелуев на ее горле. — Я же говорил тебе, что хорошие девочки получают вознаграждение. Скажи мне, чего ты хочешь. Элейн поерзала, насколько это было возможно, стоя на ногах. Она сама не знала, чего хочет, кроме того, чтобы он продолжал прикасаться к ней, продолжал говорить с ней. Продолжал называть ее хорошей девочкой. Ей хотелось, чтобы он целовал ее до тех пор, пока она не потеряет себя, но почему-то ей казалось, что сначала нужно заслужить это право. Одна его рука прошлась по ее шее, сначала костяшками пальцев, а затем еще ниже, по соску. Элейн выгнула спину в ответ на прикосновение. Это, хотела сказать она. Это и еще больше. Сильный щипок за сосок заставил ее задохнуться. — Скажи мне, чего ты хочешь, — повторил Люсьен. Его рука скользнула к ее шее, приподнимая ее так, что она была вынуждена посмотреть в его пылающий взгляд. Это казалось опасным, что, если она будет смотреть слишком долго, то может обжечься. — Или я могу оставить тебя одну, и компанию тебе составят только твои пальцы. Элейн хотелось зарычать от досады. — Для начала, я бы хотела выбить с твоего лица эту дерзкую ухмылку. И снова, взгляд Люсьена вспыхнул от удивления, а затем растаял от восторга. — Намного лучше. — Прошу прощения? — Это гораздо лучше, чем образ кроткой мышки, который ты обычно разыгрываешь передо мной. Ее рука двигалась так быстро, что звук удара плоти о плоть раздался еще до того, как она осознанно приняла решение дать ему пощечину. Его кожа немедленно покрылась вульгарной имитацией румянца. Мир словно замедлился, когда Элейн затаила дыхание. Она никогда раньше никого не била, тем более взрослого мужчину, за исключением, может быть, нескольких полушутливых толчков с сестрами, когда они были маленькими. Сам поступок шокировал ее меньше, чем доставленные им острые ощущения. Глаза Люсьена вспыхнули. Сделай это еще раз, казалось, они дразнили ее. Элейн подняла другую руку, но прежде чем она успела замахнуться, Люсьен схватил оба ее запястья и пригвоздил их над ее головой. — По-моему, ты забыла, кто здесь главный, — прорычал он. Голос с придыханием свидетельствовал об отсутствии угрозы в его словах. Элейн до мозга костей знала, что одно ее слово – и Люсьен остановится. Она отчаянно не хотела этого. Его губы все еще изгибались в безумной ухмылке. Такие полные и сочные, созданные для шепота тайных слов, для дьявольских ухмылок, для украденных поцелуев в темных коридорах посреди ночи. — Поцелуй меня, — выдохнула она. — Вот чего я хочу. Люсьен не стал ждать дальнейших указаний. Он прижался губами к ее губам, и когда их они встретились, это было похоже на чертов разрыв после долгих лет напряжения. В его поцелуе не было ни изящества, ни нежности. Он целовал ее, как утопающий, упивающийся последним вздохом, словно ее никогда не будет достаточно, чтобы заполнить его легкие. Губы, зубы, язык, не медленное исследование, а пленение, как будто не существовало ничего, кроме этого момента, и все зависело от него. Люсьен освободил ее руки, и она запустила их в его волосы, притягивая его еще ближе. Он целовал ее до тех пор, пока у нее не подкосились ноги. Она чувствовала себя опьяненной им, всем этим. А потом по лестнице из гостиной донесся громкий стон, и Люсьен рассмеялся ей в губы. Элейн была так увлечена им, что почти забыла о них. — Что по-твоему они делают? — Пробормотал он. Она уже знала порядок действий. Ответ за вознаграждение. Она видела, как это отразилось во взгляде Люсьена: блестело словно вызов и вопрос одновременно. Еще один стон, на этот раз мужской, а затем безошибочный звук удара кожи о кожу. — Они, наверное... — Она запнулась, смутившись, что даже сейчас не может произнести это слово. Занятие любовью не соответствовало тому, что она видела и что слышала. — Трахаются. — Ты учишься, — прошептал Люсьен. — Какая хорошая ученица. Он прижался к ней бедрами, и Элейн резко вздохнула, почувствовав твердость, упирающуюся в ее живот. Она не удержалась и опустила взгляд вниз, и от вида выпуклости, стягивающей переднюю часть его брюк, у нее пересохло во рту. В комнате было темно, когда она потеряла свою девичью голову с Грейсеном, и, кроме того, она слишком нервничала, чтобы рассматривать. Но она хотела смотреть на Люсьена – смотреть, и трогать, и лизать каждый его дюйм. — Тебе нужно это заслужить, — сказал он словно прочитав ее мысли. — Я ответила на твой вопрос. Значит, я получаю вознаграждение. — Она надеялась, что в ее голосе было меньше отчаяния, чем на самом деле. Ухмылка, которую он в нее метнул, была воистину дьявольской. — Действительно. Расскажи мне. Ей было нелепо говорить это, как будто одно неверное слово, и Люсьен рассмеется и заявит, что все это было игрой. Поддразниванием. Шуткой. Ошибкой. — Прикоснись ко мне, — потребовала она со всей властностью, на которую была способна. Люсьен застонал, его бедра врезались в нее, как будто он ничего не мог с ними поделать. Она начала думать, что ему нравится, когда она раздражена. Еще один стон пронесся вверх по лестнице, и Элейн подумала, как легко их можно обнаружить. Юриан и Васса могли подняться по лестнице в любой момент, хотя, судя по звукам, это было маловероятно. Любые мысли о том, что их поймают, исчезли из головы, когда рука Люсьена вернулась к ее бедру, поднимаясь вверх гораздо медленнее, чем ей хотелось бы. Когда он дошел до пояса ее трусиков, она затаила дыхание, ожидая, что он спустит их вниз. Но его пальцы продолжали подниматься вверх, по животу, по ребрам, пока в его ладони не оказалась ее грудь. — Вот так? — Спросил он, нежно сжимая. Он ущипнул двумя пальцами ее сосок и Элейн втянула воздух со смесью удовольствия и боли. — Да, — ответила она, хотя этого было недостаточно. — Да, — эхом отозвалась Васса снизу, ее стоны быстро перешли в крики. — Она шумная, — безо всякой необходимости сообщил ей Люсьен, переключаясь на другую грудь. Элейн было интересно, что из этого реально, а что – притворство. Казалось почти невозможным, чтобы это была искренняя реакция. — Почему? — Вопрос вырвался из ее уст прежде, чем она успела его остановить. Она захлопнула рот, чувствуя себя идиоткой. Люсьен широко улыбнулся. От этого жеста на его щеках сформировались морщинки, которые как-то сделали его еще привлекательнее. Он был так красив, когда улыбался, что на него было почти больно смотреть. От этого золотая спираль еще сильнее сжалась в груди, наполняя ее тоской и почти меланхоличным желанием того, чего у нее никогда не было и, возможно, никогда не будет. Ей почти хотелось, чтобы он остановился. — Потому что Юриан знает как трахаться. — При этом он не сводил с нее глаз, словно ожидал, что она будет шокирована его словами. — Похоже ты весьма сведущ в этом вопросе. — Относительно чего? — Поддразнил он. — Юриана? Или секса? Он издевался над ней. Элейн зашипела от досады, но прежде чем она успела что-то сказать, он прервал ее. — Прикоснись к себе. Она вопросительно моргнула, ее пульс участился. — Я ответил на один твой вопрос, — продолжил он с безумной ухмылкой, — теперь я получаю вознаграждение. Элейн заерзала. По какой-то необъяснимой причине, прикасаться к себе в его присутствии было даже более неловко, чем позволять ему это делать. — О чем ты? — Не включай дурочку, мышка. — Не называй меня так! — Огрызнулась она. Она уже хотела запихнуть обратно мысли о том, что ей нравилась эта его сторона. Он был невыносим. Невыносимым, наглым и... — Тогда докажи, что ты не такая. Только если ты не хочешь продолжить нашу игру... — Он начал отступать от нее, и в панике, ее сердце пропустило удар. Она никогда не сможет смотреть ему в глаза после этого, и будь она проклята, если не заставит его хотя бы прикоснуться к ней, прежде чем он убежит и откажется от нее. Засунув руку в трусы, Элейн убедилась, что его взгляд прикован к ней. Она была так возбуждена, что ее пальцы легко скользили по гладким складочкам, и с губ сорвался вздох. Взгляд Люсьена стал почти хищным. Слишком быстрым движением он выдернул ее руку из нижнего белья и засунул пальцы, покрытые ее возбуждением, себе в рот. Огонь в его красно-коричневом глазу стал гореть ярче, и Элейн поняла, что не может дышать. Низкий стон вырвался из его горла. — Боги, Элейн. При этих словах он опустился перед ней на колени, и ее имя звучало как мольба или поклонение. Элейн не сводила с него глаз, пока его руки скользили по ее ногам, обжигая кожу. Дойдя до нижнего белья, он сомкнул пальцы на поясе и остановился. Она слегка покачивала бедрами, думая, что он ждет разрешения, но он не двигался. — Как думаешь, в какой позе они расположились? Шум снизу становился все громче, стоны - все глуше, влажный звук прикосновения кожи к коже резко отдавался в тишине. В голове Элейн промелькнуло несколько вариантов, но было трудно мыслить здраво, когда рот Люсьена находился так близко к ее пульсирующему центру. Ее знаний снова не хватало для того, чтобы ответить на заданный им вопрос, но, судя по тому, как слегка дрожали пальцы Люсьена, она чувствовала, что любой ответ будет приемлемым. — Ранее они были на полу, — неуверенно сказала она, пытаясь придумать что-нибудь умное. Люсьен потянул ее трусы вниз на дюйм. — О? — Побуждал он. Элейн вспомнила уродливый розовый диван, на который ее усадили, когда она только приехала. Несмотря на стоящего перед ней на коленях Люсьена и учащенный пульс, ей захотелось хихикнуть. — Думаю, она расположилась на том отвратительном розовом диване, — как можно увереннее сказала она. Нижнее белье скользнуло по ногам прохладным прикосновением шелка. Элейн вздохнула, когда взгляд Люсьена остановился между ее ног. Желание раздвинуть ей ноги было почти непреодолимым, но тут он поднял на нее глаза и облизнул губы. Ее сердцевина расплавилась. — Расскажи мне больше, — поторопил он, мягко разводя ее ноги в стороны. — Э-эм. Люсьен оставил поцелуй на внутренней стороне ее бедра, не сводя с нее глаз. Ее колени дрожали от переполняющего ее вожделения и нервного предвкушения, и если бы не руки Люсьена, она соскользнула бы на пол. Люсьен поцеловал другую ее ногу, на этот раз выше. Если бы он поднялся еще, то, несомненно, почувствовал бы, как по ноге стекают капельки ее возбуждения. Элейн не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь испытывала что-то даже близко к этому. Зубы Люсьена коснулись нежной кожи ее бедра, напоминая, что она все еще не ответила ему. — Думаю, она стоит на коленях на диване, держась за спинку. А Юриан... Она не успела закончить, как Люсьен наклонился вперед и одним движением лизнул ее центр. Элейн задохнулась от этого ощущения, и все остальные мысли улетучились из ее головы вместе с остатками нерешительности. — Хорошая девочка, — пробормотал Люсьен, и его рот снова оказался на ней. Ей не с чем было сравнивать, но было ясно, что Люсьен точно знает, что делает. Он набросился на нее ртом так же, как целовал раньше, жадно, дико, словно не было времени на изящество. Она ожидала, что рот будет влажным, но каждое широкое движение его языка ощущалось как огненная волна. Каждая клеточка ее тела ожила, словно она была в нескольких секундах от взрыва. Ничто и никогда не доставляло такого удовольствия, и ей было наплевать, если кто-то услышит исходящие от нее сладостные стоны, лишь бы он никогда не останавливался. Он втянул ее клитор между губами и стал посасывать, и у Элейн подкосились колени. Люсьен засмеялся, и вибрация вырвала из ее горла низкий стон. Он закинул одну ее ногу себе на плечо, и она задохнулась под новым углом. Удовольствие сжималось в ее животе, такое горячее и стремительное, что она подумала, не разорвет ли ее на части. — Люсьен... — Настала ее очередь произносить его имя как молитву, или, в данном случае, как отчаянную мольбу не останавливаться. — Вот так, — прорычал он. Он поднял руку и нежно помял ее грудь, отчего голова Элейн откинулась на стену. Ее пальцы так крепко вцепились в его волосы, она знала, что это должно быть больно, но если Люсьена это и волновало, то он не подавал виду. Он просунул в нее палец, затем другой, медленно толкаясь, вводя и выводя, продолжая поглощать ее ртом. И тут его пальцы согнулись внутри нее, попав в такое место, что у нее перехватило дыхание. — Люсьен! — Сделай это снова, вот что она имела в виду, но он знал это и без подсказки. Он входил в нее снова и снова, его язык не отставал от пальцев, пока они достигали той точки, которая заставляла ее видеть звезды. Она собиралась кончить прямо здесь, в коридоре, и боролась с этим, не желая, чтобы все прекращалось. — Вот так, — пробормотал он, лаская губами ее чувствительную плоть. — Будь хорошей девочкой и кончи для меня. Он обрушил на нее рот и засосал, и тогда она отпустила. Удовольствие пронеслось по ней горячей волной, с губ сорвался рваный крик, а перед глазами вспыхнули звезды. Люсьен не отпускал ее, стонал, облизывая и посасывая, и продлевая ее оргазм. — Блять, — простонал он. — Блять, Элейн. — Он звучал потерянно как и она, словно она затерялась в море, а он был плотом, сохраняющим ей жизнь. Ее ноги дрожали так сильно, что она начала сползать вниз по стене, и тогда руки Люсьена обхватили ее, повалив на пол, а сам он растянулся на спине. — Сними это, — прорычал он, задирая ее сорочку вверх. Элейн, не задумываясь, стянула через голову мешающий предмет одежды. Глаза Люсьена, словно клеймо, обжигали ее кожу, плавя любой намек на смущение, которое она могла испытывать из-за своей наготы. — Боги, Элейн, ты такая... — Он запнулся, его горло дрогнуло, когда он с трудом сглотнул. Элейн захотела нагнуться и облизать его горло, поцеловать каждый дюйм. Она хотела оставить маленькие отметины, физически отметить его как своего. Ее. — Скажи мне, — потребовал Люсьен. В его голосе прозвучала нотка срочности, которая заставила ее почувствовать себя дико. — Скажи мне, чего ты хочешь, и ты получишь это. Последний вопрос их игры, значит. Его руки потянулись вверх к ее грудям, тогда она переплела их пальцы вместе и удерживала их руки там. Чего она хотела? Она не была уверена насчет завтра, но сегодня... — Тебя. — Элейн заставила себя встретиться с ним взглядом. Когда он был грубым, это было легче сделать, чем когда он нежный, как сейчас. Она не была уверена, какая его сторона ей нравится больше, но подозревала, что ей может нравиться весь он, и это страшило больше всего, что произошло сегодня. — Я просто... Он не дразнил ее, не подсказывал. Он просто продолжал смотреть немигающим взглядом, в его красно-коричневом глазу все еще плясал тихий огонек. Она порывисто протянула руку вперед и провела по шраму, идущему от бровей почти до челюсти. Люсьен вздрогнул, его глаза плотно закрылись, лоб рассекла эмоция, которую она не смогла разобрать. Она хотела бы уметь читать его - знать его настолько хорошо, чтобы сразу понимать его мысли. Но это потребовало бы от нее такой же открытости, а это был край обрыва, с которого она не была готова сойти. Только после того, как она поймет, как далеко она может упасть. Внизу, стоны Вассы и Юриана достигли финального крещендо. Элейн не сводила с Люсьена взгляда, пока их крики не стихли, сопротивляясь желанию прижаться к его члену, чтобы снять боль, которая все еще горела между ее ног. Она по-прежнему отчаянно нуждалась в нем, несмотря на то, что ее тело все еще покалывало от подаренного им оргазма. — Я хочу, чтобы ты заставил меня кричать так же громко. Люсьен усмехнулся. — А я-то думал, ты больше любишь нежные занятия любовью. Элейн хмыкнула. — И это тоже нравится. Должно быть, что-то было написано на ее лице, или же Люсьен читал ее лучше, чем она его. — Но? — Спросил он. — Но так гораздо легче разбить тебе сердце. Рот Люсьена раскрылся от удивления. Элейн затаила дыхание, приготовившись к отказу или насмешке. Он скажет что-нибудь непристойное о том, что секс не имеет ничего общего с сердцем. То семя безумия, которое зародилось в ней, будет растоптано, и ее сердце будет в безопасности. — Ох, Элейн. — Он облегченно вздохнул, что-то в лукавом блеске его глаз заставило ее напрячься. — Ты даже не представляешь, как ты ошибаешься. Прежде чем она успела отреагировать, он встал и одним движением поднял ее на ноги. Он развернул ее, впиваясь в горло горячими влажными поцелуями, и повел к перилам на верхней площадке лестницы. Она стала послушной в его руках, наклонилась вперед, чтобы опереться на перила, пока он разводил ее ноги в стороны. С мягким шорохом, он стащил с себя брюки, и тут же его пальцы оказались на ней, наматывая узкие круги вокруг ее клитора. Элейн сдержала стон и подалась назад в его руку, чтобы усилить трение. Но этого было недостаточно. Ей казалось, что в ее крови проснулось пламя, чей танец она видела в его глазах, и каждое его прикосновение заставляло ее гореть еще сильнее. — Скажи, что хочешь меня. Его пальцы внезапно остановились, и на смену им пришло ощущение его твердого, толстого члена, дразнящего ее вход. Элейн посмотрела на него через плечо и чуть не застонала. Никто и никогда не выглядел так красиво, как он, с его золотистой кожей, сияющей в свете лампы, и яркими волосами, растрепавшимися от ее ласк. — Я хочу тебя. — Хорошая девочка. С этими словами он вошел в нее одним длинным, медленным движением. Элейн задохнулась, чувствуя, как он растягивает ее, заполняя собой настолько полно, что казалось, их тела были созданы для этого. — Блять, Элейн. — Казалось, он уже на грани того, чтобы потерять свой сводящий с ума самоконтроль. Она качнула бедрами, побуждая его двигаться. — Нетерпеливый, да? Элейн зарычала от отчаяния, что превратился в рваный вздох, когда Люсьен медленно вышел из нее, а затем снова вошел. Она крепче вцепилась в перила, когда он задал бешеный темп, входя в нее до упора, только для того, чтобы безумно медленно выходить из нее. От каждого удара его члена у нее перед глазами вспыхивали звезды, и стоны срывались с ее губ при каждом толчке. — Знаешь, они, наверное, подслушивают. Взгляд Элейн остановился на частично закрытой двери в гостиную, обитатели которой вели себя подозрительно тихо. Это должно было бы ее беспокоить, но она обнаружила, что ей плевать. — Хорошо, что я попросила тебя заставить меня кричать. Люсьен застонал, поднося руку и сильно шлепая ее по заднице. Элейн задохнулась от боли, а затем застонала, когда Люсьен начал в нее вколачиваться. — Ты этого хотела? — Спросил он, рваным голосом. — Да. — Громче. — ДА! Ее голос позорно громким эхом отразился от лестницы, но Элейн это волновало меньше всего. Внутри нее снова нарастало восхитительное напряжение, и она погналась за этим ощущением, уткнувшись лбом в руки, обхватившие перила. — Элейн... По напряжению в его голосе она поняла, что он сам находится на грани разрядки. Его пальцы так крепко сжимали ее бедра, что к утру на них останутся синяки в виде кончиков пальцев. Она представила, как Люсьен нежно целует их, его волосы растрепаны со сна, а глаза остекленели от нежности, пока он смотрел на нее. Это было все, что требовалось, чтобы подтолкнуть ее к краю. Она вскрикнула, когда наслаждение снова взорвалось в ней, экстаз захлестнул ее тело волна за волной. Мгновение спустя Люсьен издал придушенный стон, изливаясь в нее. Ее зрение едва успело прийти в норму, как он снова развернул ее и поднял на руки. Она была слишком измучена и слишком взволнована ощущением его объятий, чтобы протестовать против того, куда он ее несет. Он отнес ее в свою комнату, захлопнул дверь и осторожно уложил на кровать. Его запах окутал ее облаком, и она не смогла удержаться от того, чтобы не прижаться носом к его подушке и глубоко вдохнуть. Боже, это должно быть незаконно - так хорошо пахнуть. Люсьен захихикал над ней. Неужели она сказала это вслух? Она полагала, что это не самое постыдное признание, которое она сделала сегодня. — Взгляни на меня. Элейн повернулась к нему лицом, когда он навис над ней, подперев голову одной рукой, другой аккуратно убирая с ее лица распущенные волосы. Этот жест был настолько нежным, что у нее защемило сердце. — Можешь пообещать мне кое-что? — Спросил он. Ее глаза не успели приспособиться к темноте его комнаты, и она не могла разобрать эмоцию в его глазах. — Смотря что. — Обещай, что так просто не исчезнешь утром. Его голос прозвучал грубо как удар в живот. Или, наоборот, как легкий толчок, подталкивающий ее ближе к тому уступу, от которого ей до сих пор удавалось держаться далеко. — Это было бы весьма впечатляюще, учитывая, что я в твоей постели. Люсьен усмехнулся. — Смело с твоей стороны предполагать, что ты сегодня будешь спать здесь. — А я-то думала, что ты рыцарь. Но если предпочитаешь, чтобы я ушла... — Элейн попыталась вывернуться из-под него и мрачно рассмеялась, когда он преградил ей путь. — Не так быстро. — О? — Видишь ли, у меня есть еще несколько вопросов для тебя . Элейн прикусила губу, чувствуя, как кровь снова начинает горячиться. У нее было предчувствие, что сон у нее будет слишком уж коротким, и она совсем не возражала против этого.Часть 1
16 августа 2023 г. в 19:00
Сон начался как обычно. Была ночь, и Элейн находилась в своем саду в Доме у реки. Воздух благоухал ароматами поздних летних цветов и чем-то ещё, чем-то, что она сначала не смогла определить, но что затронуло струны её души, как далёкое, приятное воспоминание.
От пронизывающего ветра у нее по коже побежали мурашки. Она растерла руки, стуча зубами от холода. В следующую секунду теплый ветерок окружил ее, пузырь тепла обернулся вокруг нее словно кокон. Тот далёкий запах стал сильнее – древесный дым, хрустящие яблоки и что-то ещё. Будто нагретая солнцем кожа, мускусный и настолько присущий мужчине, что тихий возглас сорвался с ее губ, когда она наполнила им лёгкие.
Элейн прикрыла глаза и выдохнула. Было так приятно, тепло и этот аппетитный аромат обволакивал ее, что она стояла бы так вечно. Она чувствовала чье-то присутствие сзади, но не обращала внимания. Даже тогда, когда знакомый звук прорезал тишину вокруг – ровный, непреклонный стук, зовущий ее, как порт во время шторма.
Он становился громче по мере приближения, золотая нить из света натянулась в ее груди, гудя в ответ на его близость. Его руки обвились вокруг нее, большие ладони легли ей на живот, а затем и его губы опустились возле ее уха, щекоча кожу. Элейн откинула голову ему на грудь, растворяясь в его крепком тепле.
"Я скучал по тебе."