***
Уже третью неделю ученики шугаются от Чу Ваньнина, как от огня. Тот ходит мрачнее тучи и сильно злее себя обыкновенного, отчего школьники невольно радуются, что порку розгами запретили много лет назад, иначе многоуважаемый учитель Чу непременно воспользовался бы традиционным методом воспитания. Самого Чу Ваньнина раздражают все вокруг, но особенно — он сам себя. Потому что как можно быть таким идиотом?! Мало того, что наслушавшись о постельных похождениях своих учеников (некоторым из которых вдвое меньше лет, чем ему, между прочим!), он решил наконец заняться сексом уже хоть с кем-нибудь и поперся в клуб, от которых нос воротил всю предыдущую (а теперь — еще и всю последующую!) жизнь, так еще и умудрился так наивно влюбиться в парня, с которым их ничего, кроме единственной ночи, не связывает! Причем Чу Ваньнин же не дурак, он готовился: не только в физическом плане, но и в моральном. Прочитал, что найденные в клубах партнеры обычно предпочитают разойтись сразу после достижения, так сказать, цели их встречи, иногда даже выбирая местом действия мотель вместо собственной квартиры. И Чу Ваньнин был готов: и предложить поехать в этот чертов мотель, если спросят, и убраться сразу по достижении взаимного удовольствия. Он был даже всеми руками за такой расклад, он не искал отношений, он просто хотел понять, почему по поводу секса столько восхищений! Вот только кто ж знал, что все эти восторги окажутся более, чем оправданы, а самого его так размажет после оргазма, что он заснет… Даже стыдно вспоминать, как он вел себя с этим Мо Жанем, как позволял творить с собой все эти развратные (и крайне приятные, но он запрещает себе об этом думать) вещи! Он даже признался, что это первый опыт в его жизни, позволил навешать себе лапшу на уши комплиментами, и все равно собирался смириться, от сердца оторвать внезапную никому не нужную нежность и уйти тихо, незаметно, как и советовали многочисленные сайты. Но этот проклятый Мо Жань, псина шкафообразная, начал выпрашивать номер, поцеловал даже на прощание и… ничего. Ни звонка, ни смс, хотя Чу Ваньнин уверен, что номер оставил правильный. Так зачем этот цирк был нужен с утра, игра эта актерская, как будто не один Чу Ваньнин привязался?! Как будто мог молодому и сексуальному парню понравиться Чу Ваньнин: старый, некрасивый и со взглядом, от которого бледнеют даже его собственные ученики. Первые пару дней он думал, что Мо Жаню нужно время, чтобы собраться с духом и написать (самому ему такое точно нужно было бы), но все равно регулярно хватался за телефон. Потом дал ему еще времени. И еще. Но уже идет третья неделя, и Чу Ваньнин отчетливо понимает: им воспользовались и кинули, как шлюху, только денег не заплатили. Он, между прочим, уважаемый человек, докторскую степень имеет, а его обвел вокруг пальца какой-то идиот, который кроме мускулов своих (шикарных) ничего в жизни не видел! То, что Мо Жань глупый, это, конечно, не точно, тест на IQ они не проходили, им некогда было, но пусть будет идиотом, так хоть не так сильно жалко. И вот идет очередной день без звонков и смс, которых Чу Ваньнин, если честно, ждать уже перестал, а сам Чу Ваньнин сидит в своем кабинете после окончания занятий, дожидаясь кого-то из родственников Наньгун Сы, которых зачем-то вызвал в школу, хотя этот-то мальчик наоборот себя приличнее всех всегда ведет. И черт его дернул ляпнуть это «Старших в школу!», когда он всего-то наткнулся на Наньгун Сы, целующегося с Е Ваньси. Мало ли, чем подростки на переменах занимаются, это не по уставу конечно, но раньше его совсем не волновало. А вот теперь, когда его самого хладнокровно кинули — да. И как он будет смотреть в глаза его родителям, объясняя причину их здесь нахождения? В дверь стучат, и Чу Ваньнин выпрямляется, принимая благопристойную позу с гордо поднятой головой. — Войдите, — разрешает он, и, приоткрыв дверь лишь слегка, в щелку просачивается Наньгун Сы. — Здравствуйте, учитель! Я привел старшего, как вы и просили, но родители были заняты, так что пришел мой сводный брат. Вам достаточно будет разговора с ним, или мне следует попросить отца отпроситься с работы? На его лице написано искреннее раскаяние, а Чу Ваньнин глубоко в душе вздыхает с облегчением: хотя бы не придется беседовать с господином Наньгун, а уж с каким-то парнем едва старше А-Сы, он точно справится. — Зови, — равнодушно кидает Чу Ваньнин, возвращаясь взглядом к бумагам. Через несколько секунд он слышит, как дверь снова распахивается, а от входа раздается глубокий, до дрожи в коленях знакомый голос: — Добрый день, учи… Говорящий прерывается, и Чу Ваньнин вскидывает взгляд, не веря собственному слуху и надеясь понять причину заминки. И натыкается на ответный взгляд бездонных до черноты глаз, в которых всего за одну ночь успел утонуть. Ручка с треском ломается в его пальцах. — Учитель Чу, это мой старший брат, Мо Вэйюй, — не замечая напряжения между этими двумя, говорит Наньгун Сы. — Мое поведение вы можете обсудить с ним и… — Ваньнин… — перебивает его ошеломленный выдох Мо Жаня. Наньгун Сы вздрагивает и непонимающе смотрит на брата. А Чу Ваньнин поднимается из-за стола, упираясь в него ладонями, и тяжело смотрит на Мо Жаня, словно хочет испепелить его взглядом на месте: — Прошу придерживаться официального тона, господин Мо. Нас, все же, ничего не связывает, чтобы вы позволяли себе такую фамильярность. — Баобей, — не обращая внимания ни на раздражение Чу Ваньнина, ни на ошарашено округлившего глаза Наньгун Сы, с придыханием шепчет Мо Жань, подходя ближе. — Ваньнин, детка, ты учитель, а я-то думал… — Да что ты себе позволяешь?! — взрывается Чу Ваньнин. — Не смей меня так называть, невоспитанный щенок! Ты… Договорить он не успевает, потому что Мо Жань оказывается вплотную и затыкает его диким, животным поцелуем, не отступая, даже когда на него начинают сыпаться яростные удары кулаков. Чу Ваньнин шипит, словно озлобленный кот, но Мо Жань не отпускает, не в силах насытиться губами, о которых уже три недели ни на мгновенье забыть не может. — Прости меня, баобей, прости, — шепчет он, беспорядочно теперь покрывая поцелуями его лицо. — Ты сказал, что опаздываешь в школу, и я подумал, что совратил подростка. И все равно все три недели палец над твоим номером держал, все позвонить не решался. Ни на секунду забыть не мог… И целует снова, глубоко и жадно, стискивая в своих объятиях и отклоняя назад, едва ли не укладывая на стол. А Чу Ваньнин снова, как три недели назад, отбрасывает все свои принципы в Геенну огненную и начинает отвечать, запустив пальцы в его волосы и сжимая пряди. Пошло все к черту. Даже если Мо Жань ему врет, это не повод отрываться от столь желанных губ. К тому же, что если он сказал правду?.. — Я, п-пожалуй, пойду… — бормочет Наньгун Сы, но никто его не замечает, поэтому он тихо скрывается за дверью, прислоняясь к ней спиной и прикладывая ладонь к разболевшейся голове. Да уж, привел братца в школу… Зато теперь явно по поводу поцелуев с Е Ваньси претензий не будет…***
24 июня 2023 г. в 11:00
Неоновые огни вспыхивают в такт громкой музыке, вибрирующей даже в груди, разгоряченные тела жмутся друг к другу на танцполе, в воздухе витает запах алкоголя, пота и похоти. В голове приятная, ненавязчивая легкость: Мо Жань выпил пару коктейлей, но все еще почти трезв, ведь в клуб он пришел не за этим. Изначально его желание было довольно абстрактным: он хотел подцепить кого-нибудь посимпатичнее и хорошо, со вкусом потрахаться. Теперь его цель очень даже конкретна.
Тот парень сидит у барной стойки, уже минут пятнадцать потягивая один-единственный мохито, и кидает вокруг любопытные взгляды из-под ресниц, словно впервые оказался в таком месте. Но стоит кому-нибудь подойти — и прекрасные глаза феникса становятся колючими и почти злыми, как у потревоженного кем-то недальновидным кота. Парень красив, словно сошедший на землю небожитель, о его острые черты лица, кажется, можно порезать палец, а удивительно тонкая талия так и просится в большие ладони Мо Жаня. Весь в белом, словно подчеркивающим его чистоту и непорочность, строгий, но такой невинный, немного скованный — у Мо Жаня зудят кончики пальцев от желания прикоснуться везде и запачкать его своим влечением.
Собрав яйца в кулак, Мо Жань поднимается из-за столика в углу помещения и направляется прямо к барной стойке, не сводя взгляда со своей сегодняшней добычи. Краем глаза он ловит пару направленных на него хищных взглядов от танцующих девушек и, еще раз убедившись в собственной неотразимости, элегантно опускается на соседний с небожителем стул, располагая ладонь на его острой коленке. Парень тут же вскидывает голову, и его взглядом можно резать металл, но Мо Жаня это не отпугивает. Он лишь растягивает губы в обольстительной улыбке, демонстрируя ямочки, которые абсолютно все вокруг считают очаровательными, и произносит:
— Привет, красавчик. Позволишь угостить тебя?
Левая бровь парня приподнимается, он чуть дергает ногой, словно желая сбросить чужую руку, но не слишком искренне, а потом окидывает Мо Жаня снизу вверх ледяным взглядом, от которого у большинства возникло бы желание немедленно убраться подальше. Но Мо Жань стойкий, особенно ради подобной прелести. Видимо, оценив его выдержку (или симпатичную мордашку, чем черт не шутит), парень фыркает снисходительно и поворачивается к бармену:
— Шесть шотов бамбуковых настоек.
Мо Жань усмехается, поглаживая коленку парня круговыми движениями:
— Может, не стоит переоценивать свои силы, баобей? Настойки все-таки довольно крепкие.
Взгляд, который кидает на него парень, мог бы заморозить весь Тихий океан:
— Двенадцать шотов, — шипит он сквозь зубы бармену, сразу же кинувшемуся выполнять заказ, и возвращает взгляд ледяных, но таких прекрасных глаз на Мо Жаня. — Если вырубишься после своих шести, я отсюда уеду с кем-нибудь другим.
Мо Жань вскидывает брови и пропускает во взгляд жадность, расплескавшуюся в его груди. О, так этот детка тоже знает, зачем приехал в клуб. И, что самое приятное, их с Мо Жанем цели более, чем совпадают. Оставить подобный вызов без ответа Мо Жань не может, упустить такого парня — тем более, поэтому остается только надеяться, что это изящное и хрупкое существо не отключится после выпивки и они смогут провести вместе приятный вечер ко взаимному наслаждению. Да, Мо Жань более чем уверен в своих способностях.
— И что это еще за «баобей»? — продолжает недовольно парень. — Не слишком ли ты наглый?
— Что ты, баобей, как можно. Все дело лишь в том, что ты не сказал мне своего имени.
Парень цыкает, видимо, осознав, что Мо Жань не отвяжется, и сухо представляется:
— Чу Ваньнин.
— Ваньнин, — смакует имя на языке Мо Жань и сглатывает, уже представляя, как будет хрипло шептать его, задыхаясь от интенсивных движений и похоти. — Прекрасное имя, баобей. Меня зовут Мо Вэйюй, но я надеюсь, что мы вскоре станем более, чем близки, поэтому можешь звать меня Мо Жань.
Чу Ваньнин поджимает губы, очевидно, возмущенный как откровенно пошлым флиртом, так и тем фактом, что Мо Жань продолжает фривольно звать его «золотцем», а потом вдруг улыбается, смотря на него снисходительно, но не слишком нагло, словно только изображает уверенность в себе:
— «Вэйюй», как корм для рыбок?
— Нет, — усмехается Мо Жань. — «Вэйюй», как моросящий дождь. Но ты, рыбка, все равно можешь попробовать меня на вкус.
Шея и уши Чу Ваньнина вспыхивают милым розовым цветом, а сам он резко отворачивается, словно пытается скрыть свое смущение. Все напускное высокомерие тут же слетает с него, он становится очаровательным и даже милым, Мо Жаню так хочется сцеловать весь румянец с его скул. Как раз в этот момент бармен приносит две дощечки с настойками, и Чу Ваньнин вцепляется в одну из них, как в спасательный круг.
— За знакомство и прекрасные перспективы, — приподнимает шот Мо Жань, и Чу Ваньнин зеркалит его движение, пряча глаза и все еще полыхая кончиками ушей.
Настойки заканчиваются быстро, но Мо Жань ни капли об этом не жалеет. Несмотря на всю свою внешнюю хрупкость, Чу Ваньнин, кажется, вообще не замечает градуса, а вот Мо Жаня, здоровенную детину под два метра ростом, немного ведет, когда он встает, чтобы утащить этого небожителя на улицу. Снаружи не холодно, даже несмотря на то, что октябрьский ветер уже гоняет некоторые опавшие листья, а солнце давно скрылось за горизонтом. Мо Жань, хихикая, как подросток, кутает Чу Ваньнина в свой шарф, пока они ждут такси, а потом галантно открывает ему дверь машины, только чтобы завалиться следом и впиться в губы смущенного парня поцелуем.
Даже сквозь туман в голове Мо Жань замечает, как неловко, неумело тот отвечает, и от этого его тормоза срывает напрочь. Его самосознания едва хватает на то, чтобы не трахнуть эту прелесть прямо в машине, под ошарашенным взглядом невезучего таксиста, но стоит им зайти в лифт, как его человеческая часть напрочь отключается. Он вгрызается в шею Чу Ваньнина, пригвоздив того к стене кабины всем телом, дурея еще сильнее от того, что бедром чувствует ответную реакцию.
— Нас… могут увидеть, — задыхаясь, выстанывает Чу Ваньнин, но лишь выше поднимает голову, оголяя столь желанную шею.
— Ты прав, детка, — рычит Мо Жань в ответ, справившись, наконец, со всеми пуговицами его пальто, и сжимает его возбуждение через штаны, заставляя как-то жалобно заскулить.
Он резко разворачивает Чу Ваньнина спиной к себе и снова впечатывается в него, проезжаясь ширинкой между его ягодиц и одной рукой поглаживая его член через ткань.
— Может, мне стоит трахнуть тебя прямо здесь, чтобы кто-нибудь зашел и увидел, как ты захлебываешься своими стонами, отклячив задницу и так хорошо принимая мой большой член, мм?
Мо Жань сам не уверен, зачем это говорит, обычно его кинки редко кто разделяет, а пару раз за подобные слова он и вовсе отхватывал по лицу. Но Чу Ваньнин всхлипывает как-то задушено, и Мо Жань чувствует ладонью, как его член дергается, явно воодушевленный идеей быть застуканным. Воу, кажется, его выглядящее невинным золотце — тот еще развратник. И это невероятно горячо.
Лифт цзынькает, оповещая о прибытии на нужный этаж, и Мо Жань буквально выволакивает Чу Ваньнина из кабины, потому что того, видимо, возбуждение размазало так, как даже близко не смог алкоголь. Не с первого раза попав в замочную скважину, Мо Жань все-таки справляется с дверью и даже не включив свет вжимает Чу Ваньнина лопатками в стену, снова вгрызаясь в его губы. Мо Жаню кажется, что он принял дичайший афродизиак: он не помнит, чтобы хоть раз в жизни хотел кого-то так сильно, но это и не удивительно — ведь Чу Ваньнин идеален. То, как пылко он отвечает на поцелуи, как тонко поскуливает, стоит задеть определенные точки, как чувственно откликается его тело на прикосновения — все это в высшей степени прекрасно, такого не было ни с одним из его бесчисленных партнеров и партнерш. Бывают люди, идеально совместимые по характеру, а Чу Ваньнин — его счастливый билет, вытянутый случайно в ночном клубе, оказался идеально подходящим ему в плане секса.
Тот больно вцепляется пальцами ему в волосы и сам наверняка не замечает, как обхватывает ногами его бедра, оставаясь на весу лишь в крепких руках. Мо Жань с животным рычанием пятнает его шею, подаваясь бедрами вперед и снова и снова проезжаясь членом по его ягодицам. Ткань на телах ужасно раздражает, Мо Жань сбрасывает с Чу Ваньнина дорогие туфли, больше подошедшие бы для офиса, а не для ночного клуба, и наступает на пятки своих кроссовок, стараясь избавиться от всего мешающего как можно быстрее. Чу Ваньнин в его руках всхлипывает, когда Мо Жань отрывает его от стены и несет в спальню, не прекращая целовать везде, где дотягивается. Ох, кажется, кинк на силу у них тоже один на двоих.
Верхняя одежда дорожкой ведет от входной двери до кровати, Мо Жань буквально швыряет свою ношу на простыни, заставляя немного отпружинить на матрасе, и тратит пару секунд на то, чтобы насладиться видом покрасневшего, такого нуждающегося Чу Ваньнина, чьи длинные волосы так красиво разметались вокруг его головы, а ноги невольно разъехались в стороны, приглашающие открывая путь к аппетитным ягодицам. Нет, все же без одежды он будет смотреться еще лучше.
Рубашку Чу Ваньнина он расстегивает торопливо, едва сдерживаясь от того, чтобы сорвать все пуговицы в попытке как можно быстрее добраться до желанного тела. Такая грубость определенно пришлась бы по вкусу им обоим, но Чу Ваньнину еще уходить в чем-то, и навряд ли прохожие оценят полуголого парня на улицах Пекина. Мо Жань вгрызается в его сосок, вырывая сладкий вскрик из его горла, пока пальцы расстегивают его ремень и сдергивают штаны.
Отстранившись, Мо Жань подвисает ненадолго, чувствуя, как член уже начинает побаливать, требуя разрядки. Потому что его взгляду предстает само совершенство. По светлой коже Чу Ваньнина разбросаны яркие пятна засосов, губы влажные от слюны и налитые кровью от бесконечных поцелуев, в уголках замутненных желанием глаз скопились слезы, а красивый ровный член прижимается к животу, пока поджатые почти к самой груди колени открывают чудесный вид на аккуратную розовую дырочку.
Полностью одетый Мо Жань на его фоне чувствует себя едва ли не государем, решившим одарить милостью прекрасного, жаждущего его наложника, но сам хочет его ничуть не меньше. Его руки подрагивают, когда он выуживает из тумбочки лубрикант и ленту презервативов, а во рту скапливается слюна. Боги, как сильно он хочет отсосать Чу Ваньнину. А тот как раз слишком распален, чтобы чувствовать смущение.
С губ Чу Ваньнина срывается первый полноценный стон, когда Мо Жань вдруг заглатывает его член, одновременно с этим мягко касаясь его входа смазанными лубрикантом пальцами. Чу Ваньнина выгибает дугой, его бедра инстинктивно толкаются вверх, отчего Мо Жаню приходится придерживать его свободной рукой за выпирающую тазовую косточку, а сам он вцепляется Мо Жаню в волосы, дергая даже немного больно, но возбуждая этой несдержанностью еще сильнее.
Чу Ваньнин закусывает ребро ладони, сам смущаясь звуков, которые издает, а Мо Жань старательно обводит каждую венку на его члене языком, чтобы выбить из него больше этих прекрасных стонов. Пальцы толкаются глубже, растягивая великолепно-тугие мышцы, оглаживают изнутри, и Мо Жань сам стонет невольно, пуская по члену Чу Ваньнина приятную вибрацию, только представив, насколько приятно будет толкаться в эту тесноту. Голос Чу Ваньнина ломается от невероятных ощущений.
— Да, баобей, — с пошлым хлюпом выпустив изо рта член, шепчет Мо Жань. — Давай, покажи мне, как тебе хорошо, как сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, вдавив лицом в матрас, заставляя задыхаться, или наоборот, посадил тебя сверху чтобы ты сам выебал себя моим членом.
Бедра Чу Ваньнина в ответ на это произвольно подаются вперед, а на кончике члена появляется новая капелька предэякулята, заставляя покрасневшие губы Мо Жаня растянуться в хищную ухмылку. Он разводит пальцы внутри Чу Ваньнина, добавляет третий, с восхищением наблюдая за взмокшим парнем, у которого от удовольствия закатываются глаза. Длинные музыкальные пальцы Чу Ваньнина сминают простыни, он поскуливает на каждое движение внутри и смущенно прячет глазки в подушках. Не-ет, так не пойдет. Мо Жань аккуратно вынимает пальцы, наслаждаясь видом еще сильнее покрасневших от смущающего влажного звука щек, и садится на пятки, осматривая обнаженное, покрытое его метками тело. Прекрасная картина.
Ненасытная дырочка жадно сокращается вокруг пустоты, Чу Ваньнин ерзает на кровати, не находя чужих рук и невольно хныкает неудовлетворенно, а потом кидает все-таки на Мо Жаня злой взгляд, явно не собираясь просить словами, но очень яростно намекая, чтобы вернул пальцы на место.
— Давай же, — подбадривает Мо Жань. — Попроси меня.
Взгляд Чу Ваньнина становится еще более грозным, и он поджимает губы, явно не желая сдаваться, хотя вкупе с обнаженным телом и широко разведенными ногами это выглядит скорее мило, чем опасно.
— Ладно, — ухмыляется Мо Жань, ласково проводя кончиками пальцев по внутренней стороне его бедра, заставляя покрыться мурашками. — Тогда поласкай себя сам, пока я раздеваюсь, а потом я сразу же займусь тобой, — видя, как недовольно, с какой-то даже невинной обидой смотрит на него Чу Ваньнин, Мо Жань облизывается и добавляет. — Ты же хочешь увидеть меня всего. Прикоснуться. Тогда развлеки себя немного. Обещаю, тебе понравится.
Он хватается за ворот своей футболки, стаскивая ее длинным движением, откровенно красуясь, и Чу Ваньнин, неотрывно наблюдающий за ним напополам смущенным и жаждущим взглядом, опускает свою руку ниже, полыхая щеками, как спелый помидор. А потом делает то, от чего у Мо Жаня перехватывает дыхание. Вместо того, чтобы обхватить свой член, Чу Ваньнин погружает изящные пальцы внутрь, сразу три, начиная размеренно толкаться ими вглубь, не отрывая глаз от уже голой груди Мо Жаня. Тот сглатывает, пытаясь смочить вмиг пересохшее горло, провожая взглядом погружающиеся в такую манящую глубину пальцы, и начинает торопливо расстегивать ремень, несколько раз промахиваясь в попытках поймать пряжку.
— Черт, какой же ты горячий, — выдыхает Мо Жань, чуть расслабляясь, когда наконец сбрасывает штаны.
Его длинный член шлепает по животу, оставляя на нем влажный след, а Чу Ваньнин застывает, ошеломленно смотря на выдающихся размеров орган.
— Нравится? — самодовольно интересуется Мо Жань, раскатывая по члену презерватив.
Чу Ваньнин, кажется, немного приходит в себя:
— Оно… не влезет.
— Еще как влезет, и ты еще повторения просить будешь, — Мо Жань устраивается между его ног, чмокая в очаровательный носик, чем вызывает по-кошачьи сердитое шипение. — Расслабься и получай удовольствие, баобей.
Мо Жань склоняется над ним, целуя теперь нежно, успокаивающе, и Чу Ваньнин отвечает ему так же, притягивая ближе, соприкасаясь с его обнаженным телом своим. Почувствовав словно разбежавшиеся по телу разряды тока, Мо Жань вздрагивает, чуть отстраняясь и опуская взгляд на аккуратные пальчики, с некоторой опаской поглаживающие его член.
— Да, детка, вот так, молодец, — выдыхает он сбито, покачиваясь, желая усилить трение. — А теперь большим пальцем под головкой… О-о да, все правильно, умничка.
Возбуждение накатывает волнами, проливаясь по всему телу, ударяя в голову и скапливаясь теплым узлом внизу живота. Мо Жань кладет ладонь Чу Ваньнину на щеку и смотрит в его прекрасные глаза феникса, в которых отражается лунный свет и мерцают бесконечные звезды, уже не с небес, а его собственные. Он мягко отстраняет от себя его руку и накрывает его губы своими, глотая его стон, когда плавно толкается внутрь.
— Не зажимайся, — шепчет, когда чувствует, как плотно его обхватывает своим нутром Чу Ваньнин. — Ты прекрасен…
Мо Жань погружается внутрь до упора, большим пальцем гладит влажные, приоткрытые в немом стоне губы, позволяет привыкнуть, чувствуя, как царапают спину короткие ногти. Он опускает руку между их животами и начинает мягко поглаживать член Чу Ваньнина, и тот расслабляется немного, позволяя выскользнуть наполовину и толкнуться снова. Упругие стенки плотно обхватывают член, втягивая его глубже, словно не хотят выпускать. Мо Жань приподнимается на руки, увеличивая амплитуду, толкается глубже, с оттяжкой, до пошлого шлепка пахом о ягодицы.
Чу Ваньнин явно не знает, куда деть руки, и Мо Жань принимает решение за него, заводя их ему за голову и перехватывая оба тонких запястья одной ладонью, врезается в него резче, срываясь в привычную для него грубость. От такого отношения Чу Ваньнин вздрагивает, выгибаясь сильнее, и стонет громче, обхватывая его поясницу ногами и подталкивает его пятками глубже.
— Нравится, когда с тобой обращаются грубо, баобей? — ухмыляется Мо Жань, снова делая резкое движение. Чу Ваньнин в ответ всхлипывает и отводит взгляд, но сильнее стискивает бедра на пояснице Мо Жаня. — Нра-авится, — довольно тянет в ответ тот. — Тогда так тебе понравится тоже.
Внезапно выйдя, он, словно пушинку, переворачивает Чу Ваньнина, поставив на колени, и врывается снова, надавливая на лопатки и заставляя сильнее прогнуться в пояснице.
— Шикарная задница, — Мо Жань одной рукой оглаживает ягодицу Чу Ваньнина, оттягивая ее в сторону, чтобы лучше рассмотреть то, как жадно затягивает его член дырочка. — Ты такой узкий, Ваньнин, сразу видно, как сильно твоя попка истосковалась по хорошему члену.
В ответ на эти слова член Чу Ваньнина выпускает новую каплю предсемени, его ноги разъезжаются шире, а сам он глушит отчаянный стон в подушке, что кажется Мо Жаню до дрожи горячим и одновременно чертовски милым. Он наклоняется прямо к его уху и шепчет сбито, обдавая горячим дыханием:
— Или, может, я вообще у тебя первый?
Это лишь ролевая игра, и Мо Жань совсем не ожидает того, что Чу Ваньнин уткнется лицом в подушку, смазывая капельки слез в уголках глаз, и сожмется сильнее, коротко, почти незаметно кивая. Мо Жань даже замирает на пару мгновений, ошеломленно смотря на бледную изящную спину, а потом зверь внутри него слетает с катушек.
— Вот как, значит, — рычит он, снова переворачивая Чу Ваньнина, и хватает его за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза, пока грубо вбивается в его тело, ускоряясь все сильнее. — Баобей у нас, оказывается, плохой мальчик, который решил лишиться девственности с первым попавшимся парнем из клуба, да? Как ты там говорил? «Если вырубишься после выпивки, я отсюда уеду с кем-нибудь другим», м-м? Детке так хотелось потрахаться, что было не важно, чей член окажется у него в заднице, да?
Чу Ваньнин всхлипывает, по его вискам текут слезы, но член его сочится только сильнее, уже багровый от прилившей крови, готовый выстрелить спермой в любой момент. Мо Жань добивает, склоняясь ближе к его лицу:
— Надо было выебать тебя еще там, у барной стойки, чтобы весь клуб видел, что ты достался именно мне.
Глаза Чу Ваньнина закатываются, когда его накрывает мощнейший оргазм, он стискивает член в себе, хрипло выдыхая:
— Мо Жань, Мо Жань…
Струя спермы заливает его живот, его выгибает в пояснице, мышцы ануса сокращаются так сильно, что Мо Жань тоже не выдерживает, толкаясь еще пару раз и выстанывая сквозь зубы:
— Я бы не простил себе, если бы ты и вправду уехал с кем-нибудь другим, Ваньнин…
Его речь сбивается, когда он замирает, зажмурившись, кончая глубоко в презерватив. Под закрытыми веками взрываются галактики, мышцы сводит от наслаждения, и несколько секунд тело не двигается, замирая над другим. Отдышавшись немного, он аккуратно выходит под шипение Чу Ваньнина и завязывает презерватив, отправляясь к мусорке несмотря на все нежелание шевелиться. Возвращается в спальню он с мокрым полотенцем, обтирая вымотанного и уже засыпающего Чу Ваньнина, а потом устраивается рядом, притискивая его к себе ближе и почти укладывая на себя хрупкого на вид парня.
Утро, пожалуй, слишком раннее, встречает его тихим копошением в комнате. Недовольный Мо Жань едва разлепляет глаза, и натыкается взглядом на обнаженного Чу Ваньнина, спешно подбирающего свои вещи с пола и периодически хватающегося за поясницу, поджимая губы. Его ладное тело украшено собственническими метками, и губы Мо Жаня невольно растягиваются в улыбке, когда он в красках вспоминает то, как ставил эти следы.
— Невежливо сбегать не попрощавшись, — лениво тянет он, смотря на вздрогнувшего парня с укором.
Обычно он подобному раскладу был бы даже рад и с удовольствием притворился бы спящим, пока случайный партнер не покинет его квартиру, но в этот раз так делать совсем не хочется. А вот повторить охуенный секс — очень даже. А еще, почему-то, позаботиться об этом вечно смущающемся недотроге, что несмотря на свою божественную внешность и невероятную общую притягательность, ни с кем до прошлой ночи не был близок, а потом вдруг решил переспать с, фактически, незнакомцем из клуба.
— Я… — скулы Чу Ваньнина покрываются румянцем. — Я не собирался сбегать, я правда спешу.
— В субботу? — приподнимает бровь Мо Жань, садясь на кровати, и кидает взгляд на часы. — В семь утра?
Одеяло спадает с него, но он даже не пытается прикрыться, с удовольствием наблюдая за вспыхнувшим и тут же отвернувшимся парнем. Чу Ваньнин только кивает, продолжая одеваться и стараясь не смотреть на голое тело, что ночью так приятно вбивало его в матрас.
— Номер телефона хотя бы оставь, — Мо Жань поднимается с кровати и подходит к покрасневшему Чу Ваньнину, что уже вышел в коридор и старательно смотрит на что угодно, кроме обнаженного тела перед собой. — Давай, баобей, — шепчет Мо Жань, поймав его лицо в ладони. — Я обязательно позвоню.
Он накрывает сладкие губы поцелуем, и Чу Ваньнин расслабляется в его руках, отвечая не слишком умело, но очень чувственно. Когда они отстраняются друг от друга, Мо Жань протягивает ему свой телефон, выловленный из кармана кожанки, что с вечера так и валялась на полу, и Чу Ваньнин, закусив губу, вбивает в него нужные цифры.
Получив устройство обратно и уже натянув боксеры, Мо Жань, поигрывая бровями, лукаво предлагает:
— Может, все-таки останешься на завтрак? Я готовлю просто божественную кашу с сухофруктами. Сладкую.
— Не могу, — решительно отказывается Чу Ваньнин, хотя его глаза вспыхивают при упоминании сладости. — Правда не могу, я опаздываю в школу.
И выскальзывает за дверь, не прощаясь и не замечая, как глаза Мо Жаня в ужасе распахиваются от этой фразы. Стоит двери захлопнуться, как Мо Жань, схватив себя руками за волосы, медленно оседает на пол.
— Твою ж мать, — ошарашено шепчет он, смотря в пустоту. — Мне пиздец.
Нет, возраста согласия тот парень, конечно, достиг, но это все равно пиздец. «Опаздываю в школу»?! Как его вообще в клуб пустили?! И теперь понятно, почему у такого офигенного парня он был первым: потому что Мо Жань — старый извращенец, обесчестивший школьника! Школьника, с которым несмотря на его неопытность и весь обширный опыт самого Мо Жаня, у него был лучший секс в жизни…