Жара. Шашлыки. Гаспер.

Летняя духота в салоне автомобиля сводила с ума. Дышать было буквально нечем, отчего Левский рисковал, открывая все возможные окна в Гаспере. Казалось, что на заднем сиденье было ещё хуже, чем у девочек спереди. Они хотя бы как-то могли выживать при двадцати восьми градусной жаре в отличие от брюнета, что всеми возможными способами пытался охладиться. — Я сейчас умру, — жалобно стонет парень, тяжело дыша. — Нельзя умирать, — мотает головой Сёмина, усмехаясь. Оборачивается и смотрит на темноволосого с определённой жалостью. Тонкая рука ладонью скользит по гладкой коже, оглаживая щеку Влада, пока тот глаза прикрывает устало. Дышит тяжело и отстраняется. От прикосновений любимой девушки лишь жарче. Парень откидывается на спинку сиденья гаспера и на девушек спереди смотрит. — Влад, ещё немного, живи, — произносит Кира, внимательно следя за дорогой. Поворачивает на дорогу, ведущую в лес, и всем богам молится, чтобы все колеса остались с ними, а сама машина просто-напросто не заглохла на половине пути. Когда они с дороги основной съезжают, становится легче. Палящее солнце скрывается за густым вальсом деревьев, что прикрывали гаспера зелёной листвой. Неровная дорога ударяла по и без того нестойким колёсам, а навигатор вёл лишь в дальние дебри. Тонкая рука Насти ухватывается намертво в ручку машины, пока Левский сзади трясётся, словно в блендере. Татуированные пальцы крепко сжимают руль, пока Медведева наконец выводит машину к поляне, останавливаясь возле озера. — Я уж думал, придётся на ходу колесо ловить, — шутит Левский, отчего девушки заразительно смеются. Компания из машины выгружается, а следом выгружает и пакеты с продуктами. Всё идеально подготовили для выезда на шашлыки. Сёмина почти сразу же берётся собирать мангал, ведь Левский никогда таких не собирал, по его словам. Кира берётся подготавливать мясо к прожарке, а Влад… он Влад. Ребята шутят свои шутки и включают музыку с телефона. Вокруг просыпается та самая атмосфера поездки на шашлыки компанией. Уже через несколько минут Сёмина подскакивает и начинает жаловаться на кровопийц-насекомых, заставляя Левского вернуться в машину за средством от комаров. Девушка взгляд карих глаз ловит хитрый и улыбается смущённо. Тонкими руками ухватывается за пакет с углем и засыпает тот, подготавливая всё для их вкуснейшего обеда. Медведева в это время же мясо раскладывает на решётке и взглядом скользит по фигуре шатенки. По фигуре их Сёмы, что, кажется, в любом виде выглядела словно древнегреческая богиня красоты. Даже сейчас, с нелепым пучком, в шортах и мятой футболке она была для Киры идеалом красоты. Влад со спреем возвращается и обильно опрыскивает девушку по тонким рукам, ногам и уже искусанной голове. Кира с места своего поднимается и, отходя от еды, позволяет Владу себя так же пропшикать пахучим средством. Чувствует, как проворливые пальцы шатенки зажигалку выуживают из заднего кармана шорт и как следом та спешит зажечь костер. Ощущение родного тепла и некой семейности витало в воздухе. Это можно было ощутить самим сознанием, будто бы энергией на кончиках пальцев. Тем ощущением, когда Влад с улыбкой вытирает каплю кетчупа с щеки Медведевой или же когда татуированные пальцы вплетаются в тёмные волосы Насти, что отдыхала после плотного обеда шашлыком. Вокруг них царила атмосфера уюта, и жила она лишь благодаря этим касаниям и этим чувствам, что они ощущали друг к другу. Возможно, это нельзя было назвать любовью, ни в коем случае. Это было нечто большее. Когда душа не то что полыхает от чувств к человеку, а просто испепеляется на микрочастицы. Когда в чужие глаза посмотреть — точно перекрыть себе кислород, потому что ты тонешь в них до беспамятства. Так было и с этой тройкой, что нельзя было назвать любовниками. Скорее, нечто большее. Слегка огрубевшие пальцы Левского скользят по талии шатенки, пока та взглядом в телефоне утопает, оперевшись на капот машины. На губах расцветает улыбка, а взгляд карих глаз поднимается выше, заглядывая в зелёные глаза Влада. Сёма голову склоняет и позволяет парню коснуться губами её щеки. Заскользить ниже, к шее, покрывая её мокрыми поцелуями. Ладони мужские скользят чуть ниже, совершенно наглым образом залезая под футболку и оглаживая нежную кожу живота. С губ Сёминой срывается тяжёлый вздох, а взгляд направлен прямиком на Киру. Киру, что смотрит на эту картину взглядом восхищённым. Медленно подходит ближе и осторожно телефон из чужих рук забирает, откладывая в сторону. Зарывается татуированными пальцами в копну чужих волос, что ощущались точно шёлк. Аккуратно приблизившись, Медведева губами касается чужих губ нежных. Целует так, словно этот поцелуй для неё — глоток кислорода в океане. Словно кроме Сёмы и Влада уже никогда и никого не существовало. В четыре руки они с девушки стягивают футболку. Усаживают полностью на капот Гаспера и губами касаются бархатистой кожи. С двух сторон ласкают тонкое тело, упиваясь чужим удовольствием. С губ Насти слетают первые стоны, когда Кира горячим языком скользит по соску, обводя тот двумя половинками. Левский же поцелуями опускается ниже. Изучает ими живот, прежде чем наткнуться на столь ненужную сейчас молнию с пуговицей. Поспешными движениями пальцев он расстёгивает чужие шорты и спешит стянуть их с изящных бёдер девушки. Язык горячий скользит прямо по белью, вырывая с губ Сёминой новые стоны. Цепляясь за края тёмного белья, стягивает его с бёдер так же стремительно, дабы коснуться разгорячённого тела. Языком скользит по половым губам, чувствуя, как девушка намокла. Ухмыляется едва ощутимо и сосредотачивается на чужом удовольствии. Раздвоенный язык Медведевой скользит по груди, раздразнивая лишь больше. Кира прикусывает соски, оставляет засосы на груди и шее. Делает всё, упиваясь телом возлюбленной. Губами вновь поднимается к чужим губам, чужой стон перелавливая в поцелуй. Влад через мгновенья того, как удовольствие девушке доставляет, выше поднимается, вновь к чужой груди. Он с блондинкой будто бы местами меняется, позволяя Кире коснуться раздвоенным языком чужого возбуждения. Она ласкает, лижет и губами обхватывает клитор, посасывая. Заставляет девушку под ней выгибаться в спине на капоте их машины и стоны не сдерживать до тех пор, пока тело всё не сводит судорогой оргазма. Тяжело дыша, пока ноги дрожат, Сёма пальцами вплетается в светлые волосы и девушку к себе тянет. Целует, вкладывая в поцелуй этот благодарность бесконечную, а следом, отстранившись, притягивает к себе Левского, повторяя поцелуй. Тяжёлое дыхание и несколько мгновений на передышку прерываются жалобным скрипом Гаспера и спустившимся колесом. Все трое устало смеются, поднимая тело Насти с уставшей машины.