Квартет. Осколки воедино.

      ***       Представление, которое устроил Антонин на Гриммо, явившись через главный камин дома, позабавило находящихся в Хогвартсе Флимонта и Абрахаса, наблюдавших за этими минутами с помощью связи побратимства. Смеялся каждый из них над выражением лица Сириуса минут десять не прекращая. А Фил, когда заливистый хохот отступил, даже немного посочувствовал Блэку. Сириус не так давно свыкся с мыслью, что его крестник — это переродившийся отец погибшего друга. А тут очередная новость о том, что отец не погиб пятнадцать лет назад, а живее всех живых, пусть и в магической коме. У кого угодно нервы сдадут, что уж говорить о вспыльчивом и пылающем, как Адское пламя Сириусе.       Из-за играющего в крови пламени и гнева, требующего выхода, скандал Вальбурге он устроил знатный. От возмущений и брани, изливающейся из его рта, стены Гриммо сотрясались, стекла окон дрожали, а картины и посланный пару раз в Бездну домовик, спешно покинули пределы особняка. Но все вернулось на круги своя, спокойствие и привычная, особняку тишина, как только Антонин вышел из комнаты Ориона, оглашая его состояние.       — В общем, состояние Ориона не патовое, — озвучил диагноз целитель, давая надежду не только Вал и Сириусу, но и Змеиному Квартету, так как союзник в лице Ориона, с его-то родовыми дарами, особенно в грядущем плане по свержению Альбуса, им не помешает. — Первый этап исцеления и восстановления я запустил, вашу с ним связь, Вал, я разорвал и на свой источник зациклил, — на последнем слове Долохова качнуло, но леди Блэк быстро подставила ему свое плечо и помогла дойти до обеденного стола.       — Долохов, ты… — рыкнул Сириус на русского, с силой сжимая кулаки, прожигая того звездным взглядом, мечущим молнии, — я… — подбирал он слова, усмиряя бушующие мысли и горячий нрав, так и трещащий разрядами молний, — не знаю, как… благодарить… — отпустил он наконец-то злость и гнев, разжал кулаки и опустил взгляд, делая шаг, еще и еще, оказываясь рядом. Антонин на все его потуги, лишь хмыкнул и, махнув рукой, сказал:       — Ты мне ничего не должен, Блэк, — тот тоже усмехнулся и рухнул на стул рядом, смотря на русского другим взглядом. Не как на врага и пособника темного лорда, а как на целителя, способного вернуть к жизни его отца. Для него Долохов открылся с другой стороны. Сириус знал его, как матерого боевого мага, одного из сильнейших в магическом мире. А тут, оказалось, что Антонин не только боевой маг, но и целитель. Из этого Сириус сделал вывод:       — Получается, у тебя два источника магии? — русский поперхнулся и закашлял, а Вальбурга с интересом наблюдала за диалогом сидящих напротив нее мужчин, радуясь, что старший сын не только палочкой махать может и заклинаниями швыряться, но и головой думать. — Внутренняя энергия, каналы и ядро — боевого типа, а внешняя энергия, циркулируемая по узору ауры и жизни — целительского типа. И ты ими не просто владеешь, но и комбинируешь, — вот тут Долохов потерял всякую вежливость, учтивость к леди дома, и откинув назад стул, подошел к Блэку, хватая его за грудки, с требованиями:       — Кто тебе рассказал? — костяшки русского с силой сжимали ткань рубашки, которая от силы захвата готова была вот-вот на лоскуты разойтись. Магия, только восстановившаяся, затрещала бьющими во все стороны электрическими разрядами, давя на Сириуса тяжелым, тянущим к полу куполом, применяя как раз ту самую комбинацию даров, обрушивая их мощью сырой энергии.       — За…ра…за! — цедил сквозь зубы Сириус, отрешаясь от жуткой боли в висках, пытаясь вырваться из захвата Долохова, — пу…сти! — требовал он, перехватывая запястья целителя, с силой их сжимая. Но тщетно. Русский вцепился мертвой хваткой. — Сво…лочь! — ругался Сириус, смотря на мать, но Вальбурга в их дела не вмешивалась. Ей, как и Антонину было интересно, откуда Сириус знает о двух источниках Долохова, как и о умении их комбинировать. — Ска…жу я, ска…жу! — и только после этого руки на вороте Блэка разжались, отпуская его на прежнее место — стул.       — Говори! — требовал русский, стоя рядом, нависая над ним, как туча над морем, грозя бурей.       Сириус, вместо того, чтобы рассказать все в деталях, объяснить откуда и когда он узнал о магических источниках и особенностях Долохова, просто показал ему, а так же матушке удостоверение со знаком особого отдела по делам магического населения. Вальбурга, не веря глазам, думая, что ей кажется, спешно поднялась со своего места и оказалась рядом с Антонином, смотря на жетон и уровень секретности, к которой допущен ее сын. Для надежности леди Блэк надела очки, еще пристальнее изучая документ.       — Невыразимец! — отшатнулась она.       — Когда успел? — прогремел голос Долохова, прекрасно знающего, что Блэк, а с ним Поттер и Люпин, были простыми полевыми аврорами, без особых привилегий и заслуг. Они в те года лишь шли на повышение до капитанов боевого отряда, а тут не просто аврорат и боевое отделение, а секретная магическая служба, о делах и обязанностях которой ничего толком неизвестно. Лишь то, что они отчитываются непосредственно перед министром магии, и то не факт.       — Ты спросил, я ответил, — сказал Блэк, ухмыльнувшись, оставив этот раунд за собой, — на большее мы не договаривались, — очередная улыбка и слова: — приятного аппетита, мистер Долохов, — пожелал Блэк, беря в руки столовые приборы, приступая к обеду, так и манящего его запахом и жаром горячего. Но не успел Сириус отрезать кусочек мяса и нацепить его на вилку, как в обеденный зал ворвался серебристый Патронус в форме гепарда, вещающий голосом Флимонта:       — Антонин! Сириус! В школу! Дементоры! — вот и все, что успел произнести посланник, перед тем, как рассыпаться на сотни искр. Вопроса: откуда Флимонт знает о Долохове, и с какого дракла он обращается к нему по имени? У Сириуса не возник. Не до этого сейчас.       Побросав приборы, оставив обед на ужин, а может и завтрак, затолкав голод в глубины желудка, Сириус ринулся на помощь Флимонту, как и Антонин. Друг в беде, самостоятельно Фил, в его-то форме и теле, даже со снятыми родительской и клановой печатями, не справится, нужна помощь. Был бы на Гриммо Мар, его бы прихватил, но его нет. Он в суде, подает апелляцию от имени Сириуса.       — Пошли! — открывает дверь дома Сириус, аппарируя в Хогвартс. Следом за ним Антонин.       Переместиться им удалось только к краю купола, у края Запретного леса. Но даже оттуда они слышали наполненные ужасом и страхом крики учеников, покидающих квиддичное поле, разбегающихся в спешке. Профессора пытались устранить панику и собрать детей, но слишком велик страх испускаемый тварями Азкабана. Справиться с таким количеством не по силам даже директору.       Он может отогнать двух, трех, ну четырех разом, но не десяток, атакующих одновременно. Его пылающий огнем феникс с каждой минутой уступал темным созданиям. И в итоге взмыл вверх столпом перерождающего пламени, оседая на песок поля горсткой пепла. А директор, от потери связи с фамильяром, рухнул мешком картошки на деревянный пол трибуны без сознания.       — Дело дрянь! — сказал Антонин, смотря на чернеющие тучи, темно-серый туман и сверкающий льдинками мороза иней, тянущийся по трибунам. — Морфа бы взрослого сюда, да василиска высшего, — рассуждал целитель, продумывая их шансы на изгнание десятков сорвавшихся с цепи дементоров. Их темные твари не перевариают и боятся больше всего. Одна только выпущенная аура и неоформленная волна энергии отгонят четверть тварей. Заклинания и способности сущностей заставят сбежать еще треть оставшихся, а телесные Патронусы, рвущие грань миров когти морфа, да цепенеющий взгляд василиска, отвадит паразитов надолго, затолкает в ту самую дыру, откуда они выбрались.       — Насчет василиска не знаю, а вот морф! — и выпустил свою сущность, откидывая в сторону блок сокрытия. От всплеска энергии, а так же всколыхнувшейся волны неоформленной в заклинание магии, треть дементоров, как и предполагал Антонин, покинули территорию школы. Остальные же остались, двигаясь к цели. Тогда Сириус призвал боевой облик.       Глазам Долохова предстал Сириус в форме морфа, с серебристо-серыми узорами венца на лбу, означающего титулованность рода и развивающейся за спиной мантией, несущей россыпь ярких звезд. До ступени правящих им не хватало малости — ритуала магического принятия, а так же желания эту ответственность на свои плечи взвалить. Но факт остается фактом. Блэки — чистокровные метаморфы, каждый из которых владеет семейным наследием и дарами основателя рода. Даром рода в бою с дементорами Сириус и воспользовался. Тень под его ногами увеличилась, приобретала полуматериальную форму, окутывая его фигуру, как доспех.       — Ты не перестаешь меня удивлять, Блэк! — обрадовался Антонин, обращаясь к внешнему источнику магии, активирующий узор ауры и родовой дар — Светлое Целительство. А с этим и частичный облик его звериной формы — Ночного Волка. На макушке проявилась пара ушей, за спиной из копчика вылез хвост, руки, до самых локтевых сгибов, покрыла густая, черная шерсть, а вместо ногтей когти. Во рту заострился внушительный набор клыков. Сам же Долохов, и так не скромных габаритов, стал выше, раздался в плечах, груди.       — Взаимно! — ответил Блэк, призывая в руки семейную гарду из закаленной гоблинами стали. По ней тут же побежали всполохи темного марева, несущего энергию и волю метаморфа. — Прочь! — рычал Сириус, разрубая тварь за тварью, отправляя в небытие.       Сириус и Антонин, спина к спине, отражая атаки дементоров, отринув прошлое и стороны, к которым мужчины принадлежат, сражались дуэтом, дополняя атаки друг друга, словно читая мысли. Свист рассекаемого воздуха, взмах гибкого клинка, отблеск стали и растворяющаяся со скрежетом и воем тень, погибающая от магии метаморфа, гортанный звериный рык, безудержный рывок вперед и разрезающие балахон когти, вот что предстало перед глазами прибывших на помощь Римуса и Северуса.       — Блэк, руку! — протягивает ладонь Долохов, предлагая Сириусу объединить их дары и источники, слив удары хищников в единый звериный выпад, который мощной волной снесет остатки дементоров в Бездну.       Долохов был уверен в удачном слиянии даров потому, что оба они несут первоочередное начало пса. У Антонина — Ночной Волк, у Сириуса — Гримм, сущности похожи, как внешне, так и магически. Отторжения быть не должно. Так что русский смело открыл ауру Светлого Целителя, делая ведущим оттенок зверя. Сириус, хоть и сомневаясь в удачном слиянии даров, ответил на рукопожатие и вторя Долохову, открыл узор метаморфа, отпуская нити энергии, переплетая их с нитями Антонина.       — Прочь! — в один голос раздался звериный рык, сопровождаемый взмахом когтистых рук, с острых кончиков которых, в сторону дементоров понеслись магические лезвия, режущие все на своем пути.       Попавшие под удар дементоры, растворялись в вое и скрежете, как от кислоты, шипя и хрипя проклятия в сторону морфа и целителя, руки которых по-прежнему были соединены и переплетены пальцами, с силой сжимающих партнера по бою, а магические источники объединены и сплетены нитями единения. Но стоило им руки расцепить, а магию и дары отпустить, как на левых запястьях каждого раздалось:       — Цзынь!